Грабёжка/00:00:25:17

 

Глядеть наш сюжет сбежалась вся редакция – не каждый день боевые действия на камеру происходят. Я горделиво уступил своё кресло Яночке, вывел изображение на ящик, включил колонки погромче и отошёл подальше, глядеть издалека на дело рук своих всегда приятней…

– Кирилл, ты в кадр попал! – заметил вдруг мою рожицу на мониторе Бузатов.

– А, все там будем…

И кто меня тогда за язык тянул?!..

Яна пришикнула, глянула на меня со значением, но ничего не ответила…

И вот как только тишину технического отдела разрубил первый выстрел, изображение затряслось да заплясало в неизвестном направлении (кое-какие кадры взял у девочки с банкой, благо контора через дорогу – бизнес есть бизнес и причём здесь какая-то конкуренция да бредовый эксклюзив), а на фончик как влитая легла «Digital Elvis & Zero – Gansta.mp3»   (из непроплаченных у РАО мелодий, но нас спасает наша провинциальность, где западным авторам ни в жисть не приметить такого наглого использования)…

Глаза шеф-редактора поползли на лоб, и казалось вот-вот скроются в её пшеничной шевелюре навсегда.

– Здорово, молодцы! – первой очнулась Нина, как только экран почернел.

– Брутальненько, – заметил Вадик.

– Я видел подобный сюжет по центральному телевидению, родимые, – восхищённо проговорил Рома. – Ну там походили по грязи в сапогах, поговорили с местными, порассказывали, отчего же труба так медленно ползёт… Но наш намного лучше, снимаю кепку… – и по-мушкетёрски поприветствовал Юнону своим перманентным головным убором. – В том-то и отличие центрального канала, от нашего: мы рассказываем какими ударными темпами выполняем приказ Президента, а они – как не выполняем… Сделаешь расширенный выпуск в «Жизненный обзор», родимая, а? Ты напиши, Юнона – я начитаю, ты ж вроде как со стороны нашего чисто мужского общества… – да, подмигнув, бочком подбирался к моей рыжей радости, я аж заревновал…

– К-какой «Обзор»?.. – прошипела наконец Яна. – Н-нам уже из мэрии звонили… Юнона Алексеевна, вы с ума сошли такое в эфир пускать?!

– Яна, но это же правда! Я же не могу отрицать, что по вине мэра мне, свободной журналистке, чуть дополнительный пирсинг не сделали!

– Вы хоть понимаете, благодаря кому вам ещё зарплату платят?! – встала Яна в позу кобры. – Вы хоть понимаете, что будет, если мы сегодня это в эфир пустим?! Да завтра же мы отправимся на биржу труда, а кнопки нашей не станет вовсе – выжгут во всех телевизорах по всей зоне вещания к чёртовой матери…

– Ну, тогда откуда польза в этих новостях? – в свою очередь встала в кобрину стойку Юнка. – Милиция выдаёт нам уже СМОНТИРОВАННУЮ съёмку, мэрия на пресс-конференциях сообщает, что мы ДОЛЖНЫ знать, пожарные снимают ПРАВИЛЬНЫЕ головешки, а спасатели НУЖНЫХ утопленников да заблудившихся. Где тебе скандалы? Где открытия? Где конфликты? Где, Яна? Их нет и не будет!

– Истины нет – её попросту никто не проплатил!..

Барышни упёрлись друг в друга, буравя противницу взглядами да сжав до хруста кулачки. Побежали меж ними искры, да в округе запахло озоном…

– А что есть истина, барышни? – вклинился я между двумя женщинами, уже готовыми наброситься друг на друга да выцарапать всё незакреплённое.

– Это вопрос за тридцать сребреников! У тебя они есть? – хитро прищурившись, спросила шеф-редакторша.

– Куда там, с моей-то зарплатой… – только и вздохнул я, воздев очи к камере наблюдения. Вот-вот нагрянет служба безопасности разнимать нашу философскую свару.

– Кирилл, вторую половину, как сбежали, вырезай напрочь… Здрасьте-здрасьте, провели-поглядите, здорово-отлично, орден-спасибо, – отбивала она ритм ребром ладони о крышку стола. – Конец! Вся фабула!.. – на том вся корректировка закончилась – Яна обладала молниеносной реакцией и могла моментально из чего угодно сотворить слёзный некролог или экзальтированное объявление.

– Да как ты?.. – полезла на шеф-редактора с кулачками Юнона, но я мигом её обезоружил.

– Се ля ви, Юна, се ля ви… – только и ответил я, пожав плечами.

– И ты, Брут!..

Но я, промолчав, лишь отвернулся к Яне:

– Но тогда монтаж какой-то неудобный выходит, со скудным-то материалом!

– Неудобно – это когда в выпуске один и тот же дом и в рекламе, и в криминальной хронике показываешь. Делай, что должен итэпэ, там и так воды предостаточно, тоже мне нашли событие… – и шеф-редакторша скрылась в своей задрапированной поролоном норке. – Но не меньше двух минут! Они столько проплатили! – доносится глухой Янкин голосок; шеф-редактор – человек, который удавится и удавит за тридцать секунд.

– Яволь, майн фюрер!

Бережно усадив Юнону рядышком, я принялся перекраивать сюжет. Она же сидела мрачнее тучи и не торопясь рвала листок с текстом, точно Крейг Туми из «Лангольеров», такой хмурой я её никогда не видел, даже медная копна побурела.

– Ты не расстраивайся, бывает…

– Эти члены будут устраивать свои бессмысленные акции, награждать незаслуживших да кормить ожиревших! – сквозь слёзы мрачно твердила она. – Они не отдадут деньги на благотворительность – не для того зарабатывали. Всё себе, вещи себе, еду себе, нечитанные книги себе, несмотренные фильмы себе! Живём-то один раз и для себя любимого!.. А ежели кто воспротивится – все и зароют, на фиг… Министерство Правды и Олейников, сукин пупсик её…

 

Монтаж/00:01:20:14

 

– Нина, ну ты хоть читаешь, что пишешь? – ругала Яна нашу криминальщицу, безбожно скособоча журналистку в особо унизительную позу. – «Желающие навестить усопших, горожане, смогут сделать это очень просто: новый колумбарий в самом центре широко распростёр свои объятия для новых посетителей…» Ты понимаешь, что волосы дыбом встанут даже у милиционеров! У меня у самой мурашки по спине забегали… Ну, что за инфернальные штучки?

– Ну, так же можно сказать… – упрямо говорит Нина.

– Можно знаешь что сде?.. – да вдруг замирает на полуслове.

Нина и сама ойкает, а она, я прошу заметить, видела она в своей жизни много страшного: маньяков, насильников, убийц, потрошителей и кое-что совсем страшное: себя с утра без косметики… Татаурова даже за янкину спину спряталась да присела, вся трясясь от ужаса.

– К-кто это? – в ужасе прошептала она.

Разобрало ж нас с Лёшкой да Вадей любопытство, что мы мелкими шажками, держась друг за друга, отправились к выходу, на чудище заморское глядеть… Да из-за угла открылось нам как наш августейший Александр Дмитриевич приобнимал за нехрупкие плечики… Даже страшно сказать кого… Гота, не гота, панка, не панка, эмо, не эмо, а что-то между (если такое течение вообще существует). Зелёно-чёрную шевелюру этого чуда венчала бандана с некогда нанесёнными кабалистическими знаками, пропутешествовав взглядом далее вниз, мы заметили лицо, разукрашенное во все оттенки чёрного да истыканное всеми формами металла (одни только блестюльки можно бесконечно считать, постоянно сбиваясь – этим, наверное, все знакомые первое время и занимались). Безразмерная косуха свисала с чудища аж до колен, отчего бесчисленное число молний имело строго вертикальное направление, а подранные некогда синие джинсы в себе таили сала на целую свинью. Ну и про потёртые берцы, прошедшие Тянь-Шань, Алтай да задний двор аквапарка «Aqua Vitae» забывать не стоит – без них картина вышла бы неполной. Мы даже не сразу догадались, какого оно полу: Шарин приметил розовую сумочку для телефона – чудище крутило её в руках на манер пропеллера, пытаясь нас осчастливить и лишить навсегда своего общества, но отчего-то не улетала, сукин пупсик! Чтобы как-то не нагнетать обстановку я даже музычку весёлую поставил «My Beloved Monster – EELS.mp3»…

– Прошу любить и жаловать, это – Спурциция! Наша новая ведущая «Погоды»! – представил чудище Король.

Мы даже переглядываться не стали: и так знали выражение морд каждого.

– Ну, вы сразу решите рекламный это сюжет или нет… – это приближался к нам по коридору Ромка. – Если вы открыли частный детский садик и осчастливили родителей и чад района – это одно! А вот если вам надо их позвать… Ах, позвать, ну тогда дело другое, мы возьмём интервью у спонсора, логотип крупным планом, но стоить вам это будет… – однако цену оговорить Татаринцеву не пришлось – он встретился с мутным взором гостьи. – Интересно, МЧСно… – произнёс руководитель «Жизненного обзора», оглядев её с профессиональным интересом, даже прикинул, сколько чудовище запросит за интервью с собой в сюжет «Что делать, если ваш ребёнок попал в плохую компанию» и тут же подскочил с новоиспечённым текстом к безмолвной Неклюдовой: – Давай поскорей, а то я сегодня в сотне мест как МЧС… А потом ещё в горячо любимое ГУВД лететь…

Любовь с ГУВД у Ромки взаимная, и когда «Обзор» прикрыли, генерал Козырев лично приехал и просил Короля – им больше пиариться негде. С тех пор Татаринцева зауважал даже шеф и позволял сидеть, положив ногу на ногу, в своём присутствии…

– Ну, вот здесь у нас шеф-редактор Яна сидит, тут и Нина, наш криминальный обозреватель… – сделал широкий жест Король.

– Зд… зд… здр… – нет, так и не смогла выдавить из себя приветствие Нина – до конца недели кошмары будет просматривать в ночном эфире, ей богу.

– А вот два наших талантливых монтажёра Алексей и Кирилл. И наш талантливый оператор Вадим…

– Очень приятно, – разом отвечаем мы и живо разлетаемся по своим местам.

– А это Роман, вы его, наверное, видели уже… Ну усаживайтесь, усаживайтесь… Сейчас к вам подойдёт наш главный бухгалтер и мы оформим все документы… Виолетта…

Торопливые шажки да крик истошный до нас долетели. Мы уж не знаем, смеяться нам или плакать… лишь Шарин, опасливо озираясь по сторонам, изрекает:

– Брутальненько!.. Я что-то пропустил? Когда нашу Землю инопланетяне захватили?..

Мы лишь пожимаем плечами – сей голливудский ход как-то прошёл мимо нас. А к нам в закуток и железная некогда Нина зашла на полусогнутых:

– Мальчики, я у вас посижу, ладно?

– Парни, у вас пиво есть? – спросила вдруг ещё и влетевшая к нам Виолетта.

– С чего? – спросил Шарин.

– Она не пьёт ни кофе, ни чая, ни газировку, ни сок, ни минералку, а только пиво…

– Сбегай в ларёк… – пожал плечами Бузатов.

– А какое лучше? Я ж давно не пила… А может ты сбегаешь, Лёша, а? Ну, пожалуйста…

И Лёша идёт – такова его доля…

 

Монтаж/00:01:20:18

 

Впрочем, «Погоду» у Королевы никто и не отобрал – дело решилось уже вечером. За пивом Король заказал шампанского с икрой… Естественно, в поход отправился Лёха… И тут-то наш шеф, после самоличного исполнения трёх песен из репертуара «Led Zeppelin», упал в зелёные лапы Морфея, оставив свою подружку в полном одиночестве. Однако к тому времени и Королева внезапно вернулась с очередной консультации у пластического хирурга – наверняка же Яна поспешила сообщить о смене съёмочного графика. Разведав у своих вассалов, что же это такое и с чем его едят, августейшая направилась к Косте за большущим магнитом.

– Зачем? – вылупил глазёнки админ, державший притягательный камушек исключительно для скрепок и кнопок.

– Ты только погляди, сколько в ней металла…

– Это серебро – оно не магнитит… – тоном эксперта заверил Костик.

– Жаль… Тогда дай мне скрепок… – и, вооружившись этим норвежским орудием справедливости, отправилась выгонять конкурентку из своей жизни.

Как же чудище вопило, влачимое за серьги из конторы… Яна Машке даже кричала вслед что-то про Уголовный Кодекс и Женевскую Конвенцию По Правам Человека. Но разъярённой Королеве всё нипочём… Выгнали Спурцицию за ворота в три крика да попросили дорогу забыть. А Лёша Бузатов с нескрываемым удовольствием удалил уже подготовленный шаблон титров «Спурциция»…

Под конец дня августейший муж проснулся сходить по малой нужде, да пропажу новой ведущей и не заметил. Мало ли что по пьяном делу привидется… Хотя я, честно сказать, столько не выпью…

 

Грабёжка/00:00:22:11

 

Чего только не хранится на нашем сервере – Косик его совсем не чистит, лишь изредка проверяет потерянное, ежели злобная вирусня прокатится, да и то удаляет искушающие объедки. Я видел личные папки давно уволенных, а они-то всё хранятся, лежат, ждут не понять чего. Думаю, и меня моя переживёт. Двумя щелчками я и открываю заветную папочку да тут же закидываю сюжеты в проигрыватель.

«ПроГРЭС.avi»: Незнакомый мне голос вещает о разрухе на нашей электростанции, приводятся интервью с рабочими, закладывающими  и сбыт кокса налево, и старое оборудование, и особенности кадровой политики, обманывающие государство на миллионы ежегодно, и даже смерти от несчастных случаев.

«Золотое РУНО.avi» Нина Татаурова ещё непрокуренным голоском рассказывает про взяточничество образованцев. Ребята наладили неплохой бизнес по продаже аттестатов, дипломов и лицензий учреждений. Причём, выпускники-отличники развернулись широко: с чётким прайс-листом, прозрачной бухгалтерией, не удивлюсь, если и налоги исправно платили, а вся организация выстроилась покруче Козы-Ностры, разве что в тазик не цементировали да все дела обсуждали еженедельно в сауне – официально такие сходки звались «педагогическим советом». Предприниматели под крышей Олейникова напокупали машин, дач, квартир и погорели только с подсадными эфэсбешниками (натасканными неизвестным чиновничьим сынком, посчитавшим прайс-лист недемократичным). Глянул я на дату: 26 мая… Не самый удачный день для сюжета в городе вот-вот отзвонившем Последний звонок…

«Снегопад.avi» оглушает меня «Метелью» Свиридова, под неё-то средь белой бури в страшном механическом балете двигаются снегоуборочные машины по центральным улицам, всё вокруг да около мэрии… Но тут в кадре появляется девушка с микрофоном (sic! – как говаривали древние), сходит в переулок и сразу же утопает по колено в снегу. «Нехоженые тропы прямо в центре города…» – заключает она.

«Рейд.avi» начинается с ряда размалёванных шлюх, последняя поднимает микрофон и сообщает: «Сегодня милиция совершила рейд по точкам нашего города, так сказать: «По нашему кварталу красных фонарей»…» Чую, это был последний эксперимент этой журналистки на тридцать седьмом канале…

«Неведомыми тропами.avi» снимали вообще на руке. Оператор бежал по дремучему лесу с полминуты, пока не вышел к парку аттракционов. Возникшая на экране схема городского парка обрисовала операторский путь … Оказывается, он шёл по облагороженной ещё в прошлом году территории… Вот как бывает-то!..

И позвал я Юнку.

– Как же мне надоело это подлизывание да вылизывание, – вздыхает она. – Начинаю задумываться: на кого CNN да Euronews работают?.. Тоже, поди, какой-нибудь мелкий лавочник, бывший владелец видеосалона да просто напёрсточник на вокзале…

 

Монтаж/00:01:30:20

 

Люблю я бродить по нашему историческому центру, особенно под кримсовый «02 – 1970 – Pictures Of A City.mp3»   – вся история архитектуры шиворот-навыворот плюс новомодный хай-ляпс да сверкучие вывески. Тут вам и юбилярный Театр Музыкальной Трагедии с примостившимся в цокольном этаже (подвале, то бишь, по-нашему, по-простому) боулингом. Тут и неистребимые ларьки, кое-как упорядоченные Олейниковым, но не более. У такой вот лавчонки «колокольчика» «Ход-доггз» остановился «луноход», двое старшин за запотевшими стёклами протоколировали подростка, тут же жевавшего творение местной индустрии быстрого питания… Эх, жалко не заснять эту сцену, и камера при мне, и картинка редкая… Но, милиция у нас пуганная телевизором… Хотя я люблю снимать стражей правопорядка – какой-то экстрим есть в этом, казалось бы, элементарном занятии…

– Возьмите, возьмите… нас не кормят и бьют… – канючит кто-то прямо под ухом.

– Ну, давай-давай, – ворчит Юнка на мальчика в пуховике «Sword-Pilsener» и берёт у него глянцевый листок. – Но учти, малец, я категорически против такого расходования зелёных насаждений!.. «Те-еР-Ке Наталья»?

– Да-да, приходите, скоро открытие! – закивал малец. – Подарки, конкурсы, клоуны, будет праздник!

– Так у тебя ж на спине «Sword-Pilsener» протитровано, ты чего бренды-то смешиваешь? – спрашиваю я.

– А в этом теплее! – не моргнув глазом, отвечает малец.

– Нам куда дальше-то? – спрашивает она меня обречённо.

– Совсем недалеко, видишь тот облупившийся заборчик? Держим путь на него… – указываю я дорогу аки Сусанин.

– Ты уверен? – жалостливо уперев в меня очи, спрашивает она. – Там же темно, сыро и крыски бегают! – и показала на руках грызуна с мелкую собачку.

– Но нам надо именно туда…

– Сукин пупсик… – буркнула она.

– Я всё слышал…

Мы оставили позади суши-бар «Варяг», где на вывеске плыл в неизвестном направлении крейсер «Аврора» (но с золотыми буковками «Варяг» на боку), а на двери висел плакат: «Попробуйте новинку: суши из гречки!» Мы перешли дорогу по стоячему светофору – зелёный гуманоид на нём отсутствовал напрочь да нас какой-то наглый водила чуть не задавил… Мы прошли мимо клуба «Клуб’ничка» – мочалки из этого заведения укладывались только ничком, что создавало некоторые неудобства в постели… Увидев намалёванных девиц да качков при них, Юнка схватила меня за руку, чего раньше никогда не делала на людях. И, завернув за магазин «Канцелярская крыса», мы вышли к серому бетонному забору…

Дыру в ряде доминошек мышиного цвета долго искать не пришлось – кусок картонки от холодильника и прикрывал вход на стройку – никакого КПП, никаких строителей, даже охрипшего барбоса на верёвке. Простейший долгострой в центре города. Повсюду валяются неразворованные кирпичи, в углу покоится облепленная цементом бадья, а из-под свежего снега торчат пешеходы в красных кружках – эти уже никуда не пройдут!

– И что ты мне хотел показать? – поводив каблучком по заснеженному строительному мусору, спросила Юнона.

– Ты знаешь, что это за стройка? И отчего она заморожена в центре! Где земля стоит… Нам с тобой здесь даже стоять не по карману…

– Тогда пошли отсюда! Здесь неуютно…

Что-то за спиной у меня зашуршало и…

– …и крысы бегают…

– Пойдём, но сначала здесь всё заснимем… – я включаю на бузатовской камере фонарь и прохожусь по стенам. – Её два года как заморозили, вроде как по санитарным нормам, то ли тараканов нашли, то ли кого ещё…

– Знаю, я знаю, кем директор санэпидемнадзора мэру приходится, дальше-то что?

– А как заморозили – начали рыть котлован под это, – указал я на сверкающие буквы «Наталья». – Догадываешься, какая Наталья?

– Наталья Куропятник!

– И директора заведения зовут Константин Куропятник!

– Любимый зять!

– Вот ты сюда погляди… – указал я фонарём на начавший осыпаться бетонный козырёк – там торчала одна-единственная вывеска «Нейтрино». – Бедненькие. Куда только не тыкаются ребята со своей техникой – а в наш город всё никак не проникнут…

– Демпинг никто не любит…

– Вот-вот, похоже, просто не сошлись в размере взятки…

И снова за спиной моей что-то зашевелилось.

– Юнон, а тебе не кажется, что за нами кто-нибудь следит?.. Мы уже столько про нашего горячо любимого мэра накопали, что…

– Нет, он не скоро хватится… – и она сама вдруг опасливо оглянулась. – И зачем ты мне это сказала, а? Сукин пупсик! Я ж теперь спать не буду без штор и симку поменяю… Ты всё снял? – вот теперь она хватает меня за плечо.

– Да. Кадрики что надо… Ещё «Наталью» запечатлю и всё, баиньки…

– Только возвращайся скорей, а то я ревновать начну к этой Наталье… – и направилась к выходу.

И как только я зашёл за угол – до меня донёсся сдавленный юнкин крик. Выбираясь на ходу из своей амуниции, я прилетел к… Какой-то немощный безумный старикашка тащил Юнону как Тарзан в свою пещеру… И вы догадываетесь, где она зияла.

– Я спасу тебя! – уронив всё разом на снег, кричу я и с боевым криком «Кавабанга», выкрученным из детской памяти, лечу на чудище лесное…

На старике повис и я, душил его руками, также как он хватал Юнону за шею. Кинг-Конг (а чудище отныне стоило величать именно так) не отпускал мою зазнобу, да к тому же старался стряхнуть меня. Не такой уж и немощный, выходит! Юнона уже не кричала – хрипела. И я, озверев окончательно, ухватился за голову чудища да заорал нечеловеческим гласом… Тут он Юнку-то и отпустил…

– Так, дедушка, так!.. – стараясь успокоить чудище, умолял я, вполне понимая, что сейчас вся ярость этого животного выльется на меня! А я выльюсь на ближайшую стену размером два на двенадцать…

Он смахивал меня, толкал в бока, кидался из стороны в сторону, однако я держался намертво, всё ещё успокаивая.

– Так, деда, так, только не злись! Это нам ни к чему… – шептал я. – Деда, брейк, брейк, по углам разошлись…

И… Дед на удивление угомонился, одним ловким движением смахнул меня с головы и сел в угол – отдышаться.

– Заклинание сработало! – мотая головой, изумился я.

– Ух! – моргала Юнона. – У меня аж контактные линзы изнутри запотели! – и тут же принялась поправлять огненные космы – за них-то безумный дедушка её и ухватил.

Я бросил взгляд на нашего обидчика, тот развалился на колченогом стуле, как ни в чём не бывало… Стоп! Стул!.. Это надо заснять!..

– Не оставляй меня с ним! – только и услышал я вслед…

Итак, камера моя запечатлела один из «будущих» магазинов-секций, уставленный строительным мусором да подхваченной на помойке мебелью. А вот посреди зала сложился тлеющий камин из бетонных обломков с примусом в маковке… Я глянул на старика, силён, ничего не скажешь… А на серой гипсокартонной стене карандашом запечатлена вся летопись угасания стройки: «Зарплату обещали дать 16», «До 16 необходимо возвести три переборки», «Плиты придут 24 тогда и рассчитаются», «Ушёл за зарплатой», «С ними мы больше не работаем, расчёт завтра»… Здесь же торчал и потрёпанный жизнью спальник, а в углу кучковались бетонные глыбы на арматуре – за гантели сошли бы. А над качалкой старик нацарапал ницшевское: «То, что не убивает, делает меня сильнее». М-да, старичок-то и не такой безумный!..

– Кирь, – прошептала Юнка, она уже осмелела настолько, что рискнула заглянуть тарзану бетонных джунглей прямо в глаза. – Он что, в трансе?

– А кто ж его знает? – прошептал я. Взгляд старика уходил куда-то в иные миры, дыхание редкое, хотелось даже пульс проверить, но как-то не рискнул прикасаться.

– Деда, а вы кто? – прошептала Юнка.

– Марка… – только и получили мы в ответ.

– Марка? Какая марка? Автомобиля? Почтовая? Дойч?..

Но старик наш замолчал и, похоже, надолго.

Я присел на пол, повозил ботинком туда-сюда бетонные камушки, выдранные стариком из стен голыми руками. Юнона же упрямо рассматривала хозяина, надеясь хоть на какое-то интервью.

– А вот и я! – забасило у выхода. Я машинально направил камеру и… обомлел.

Ох, дорого бы я отдал, чтобы поглядеть на своё лицо в тот момент, но ещё дороже, чтобы прочесть мысли в той не дрогнувшей ни одним мускулом головище.

– Здравствуйте, Валентин! – приветственно икнула Юнка.

– Моё почтение! – кивнул я.

– Жрать… – ответил хозяин стройки.

И папочкин телохранитель Валя, нисколько не смутившись нашему присутствию, приветственно приподняв полные консервных банок пакеты, прошёл к камину…

 

Монтаж/00:01:30:21

 

Японцы и китайцы бы посчитали нас дикими варварами с запада и правильно сделали! Открытую длинным ножом тушёнку мы разогрели на примусе и теперь потребляли палочками. Я поначалу было воспротивился, мол, славянофил закоренелый, не умею, да и просто пальцы кривые, но Валя на меня так посмотрел и… я мигом научился. Погрузившись в себя без остатка, хозяин хибары весьма умело извлекал из банки куски да смачивал тут же в соусе, разлитом на колёсном колпаке Жигулёнка. Валя же вынул из кармана специально выточенные толстые палки – иные в его могучих пальцах просто бы потерялись, и весьма живо ими орудовал. Ну а Юнона… Чего она только не умела?!..

Ужин со сдвигом пододвигался к десерту (галеты намазанные сгущёнкой из запасов хозяина), как снаружи донёсся шум. Старикан вдруг оживился, отложил банку в сторону и полетел на улицу.

– Я, конечно, может, не в своё дело лезу, – поделикатней начал я, воспользовавшись нашим тройственным интимом, – но что вы здесь делаете, Валя?

– Долг! – получил я ответ.

Снаружи донёсся истошный крик, и Юнона вздрогнула да как-то непроизвольно схватилась за шею.

– Кошмар, ни во сне увидеть, ни в криминальную хронику вставить! – прошептала она, оглаживая шейку.

Мой взгляд упал как-то машинально на дамасский «консервный» ножичек – запросто можно перерезать глотку, однако гуманный хозяин истязал им только банки.

– Но что связывает вас… то есть вашего шефа и вот этого вот?.. – указал пальчиком я на улицу, откуда доносились звуки нешуточной драки.

– Старая дружба, – кивнул Валя.

– Он говорил про какую-то марку! – намекнула Юнона. – Что это?

– Позор его… – кивнул Валя.

А снаружи тем временем мольбы о пощаде чередовались с трёхэтажными выражениями.

– Он нас чуть не убил… – как бы между прочим заметила Юнона.

– Ну не убил же… Он вообще добрый, смирный, интеллигент…

До нас с улицы долетел хруст чьих-то костей.

– Этому его кто-то научил, да?

– Ага, как же. В тюряге научат, – улыбнулся Валя во все свои тридцать два фарфоровых зуба.

«Яблоко от яблони…» – подумал я, а вслух спросил:

– Ему по башке надавали в тюрьме?

– Угу, – телохранитель откинул в сторону опорожненную банку да, положив руки на колени, продолжил. – Наседка настучала, что Лопата на зоне чалится, вот и подослали козла – в сортире и мочканули. Но он дядя крепкий, отбивался, троим с пёрышками приказал жить подольше, а один сзади с кирпичом да подскочил. А кому он нужен, в тюряге? И на волю…

Лопата, Лопата. «Meiko Kaji – The Flower of Carnage.mp3» Теперь всё встало на свои места! Павел Лопаткин – один из богатейших людей города – и выстраивал этот торговый центр, да быстро против него состряпали дело то ли про налоги, то ли про санитарные нормы, то ли про нелицензионный софт и посадили живенько. Вот он и пропал, однако возник на этом долгострое.

– Чай… кофе? – войдя в каморку, спросил хозяин. В руках он держал переломанную пополам бейсбольную биту – трофей; бросив оную к примусу, взялся за блестящий чайник.

– Чай, зелёный, если можно… – кивнула Юнона.

– Можно… – присев по-турецки у примуса, ответил бывший олигарх. Да уж, не такой и старик оказался. Еле за сорок пять перевалило!..

Я толкнул Юнону вбок и кивнул на камеру.

– История на миллион, – шепнула она в ответ. – Простите, а вы не могли бы нам дать интервью для передачи?..

Поперхнулся мужественный Валя да закашлял.

– Можно, – побивая телохранителя по спине, ответил хозяин. – Десять рублей!..

– Знает себе цену, – раскошелился я.

– На счёт «три»… Готовы? – Юнка не стала выставлять ни свет, ни подключать к камере микрофон, ни причёсывать героя – это бы уже не помогло!

– Готов… – кивнул хозяин.

– Раз, два, три!..

 

Монтаж/00:01:29:19

 

Выхватив напоследок гламурную глянцевую кипу прямо из-под рук менеджера Лены, я рвусь к своему месту и тут же шарюсь по Паноптикуму (так зовётся мой архив).

– Высевков, Высевков… Да когда же случилось-то?.. – но отчего-то натыкаюсь на импровизированный юнкин стенд-ап. Как же это всё давно было! Кажется, целая вечность прошла… И Медновласая Юнона такая… За два месяца она сильно изменилась. Посуровела, что ли, но красоты не утеряла… Хотя, это, кажется, взгляд мой изменился… Какой же я счастливый, ну прямо картинка, хоть на стену вешай… А вот слетевший кубик – она тогда крутила его в руках, да впопыхах напялила на микрофон вверх тормашкам. Синхрон с доктором и больным снят с нашим голубеньким убожеством да перевёрнутой эмблемой, теперь напоминавшей что-то среднее между каббалистическим символом да буквой еврейского алфавита…

– Ну и куда ты так резко сорвался? – слышу я шелест её голоска у себя над ухом.

– Мысля одна возникла… – вновь роюсь я по папкам, даже вид умильный с лица согнав. – В журнальчике ооооочень интересная фотка!

– Ты захотел себе такие же часики?

– Ну, почти… – наконец я ловлю требуемый кадр с рукой Анатолия Витальевича Высевкова, этого Аттилы от строительного бизнеса. – Ну, десять отличий?!

– Не та моделька… Кертьешечка, но не та!

Подняв подозрительный взгляд к потолку, где и торчат мушками микрофончики, я хватаю листок с ручкой и перерисовываю часы Высевкова да рядышком экземпляр с глянцевой странички, делая акцент на алмазиках и тут же приписываю: «К чему французам шлёпать на часы разные камни?» А алмазы на аттилиных котлах и вправду различались по форме и размерам, зато вот у рекламщиков камешки как две капли. Юна три раза спохватывалась что-то написать, но ручка тут же безвольно выпадала.

«А французы этого и не делали! Это труд наших левшей!» – пишу я гордо.

«Зачем?» – выводит она своим округлым, но неровным почерком.

«Были алмазы, они и вставили», – и отматываю видео на план, где взята крупно медаль «Меценат года», вручённая Высевкову в прошлом году мэром лично и камушки на часах очень подозрительно совпадают с брюликами на медалях.

«Снять с медали? Но зачем?! Внимание дороже!» – и выводит Юнка гигантский вопросительный знак.

«Значит, цена у медали не такая большая :(» – отвечаю я.

– Это взятка! – шепчет она.

И тут самое место зазвучать «Flip Sting.mp3» из саунда к «Убить Билла»!

 

Грабёжка/00:00:28:09

 

По радостному и в тоже время недоумённому виду Вадика Шарина, поутру примчавшегося ко мне, мысли его читать представлялось ой как трудно:

– Там такое, такое брутальненькое… – шепчет он на ухо, переминаясь с ноги на ногу, будто выдул ящик пива, а поезд только-только въехал в санитарную зону мегаполиса.

– Кто ещё знает?

– Только тебе, друг…

– Значит, все… – как всякий оператор, он склонен показывать секреты всем сразу.

– Вадим, сколько можно, скоро приедет Вассар! – уже вопит по ту сторону отдела Яночка. – Ты камеры расставил? Ты светом занялся?

– Та-там не расставишь…

– Это ты Александру Дмитриевичу объяснишь…

Но Вадик в ответ лишь хохочет, сгибаясь вполовину. Мы с Яной недоумённо глядим на него, уж не приступ ли. Но Шарин, не переставая хохотать, хватает нас за локотки и ведёт в виртуальную студию, однако дверь брутальный наш открывает не ногой… Яна непроизвольно ойкает, я присвистнув прикрываю ей дланью глаза: «Не смотри, не пугайся – тебе ещё детей рожать!»

Наполовину завернувшись в синюю простыню подложки, дремлет на полу виртуалки сам Король, перегаром от него разит – аж до двери кондёр доносит. Отчего-то вся этак картина рождает в душе стойкую ассоциацию с «Воскресением» и их «05-Посмотри, как я живу.mp3».

– Вот именно: мать твою за ногу и прочие спецглавы камасутры! – замечает Шарин.

– А Король-то голый… – раздаётся за нашими спинами тонкий голосок менеджера Виолетты.

Августейший глазок раскрывается и зрит на нас с полминуты, затем массивное тело переворачивается на другой бок.

– Ну, закройте вы дверь, л-л-люди, д-дует же… – капризно говорит он.

– Сейчас, сейчас, – отвечает Виолетта и, выключив свет, уединяет шефа. – Что делать будем, братцы-кролики? Мария сейчас с Вассар приедет, а тут такое… – разводит она руками, красноязычно (то есть, красноручно) описывая телеса шефа. – Это же скандал! Всей дружбе Вассар с… – она повторила свой жест, – вот этим вот – конец! И ни концертов в эфире, ни клипов в новогоднем концерте, ни встреч в «Утре»… – но тут задумывается и, покосившись на дверь, добавляет. – Всё что ни делается, всё к…

– Проходите, проходите, Алёночка… – ведя под руку Алёну Вассар, уже щебечет Королева. На нас в ногу приближается погибель; похожие как сёстры-близняшки (ещё бы, лицо в одной клинике делали) они вышагивают, и каждый щелчок о линолеум отдаётся стуком в наших сердцах. – Сейчас всё готово уже, и начнём съёмку. Александр Дмитриевич уже здесь, Женя скоро подъедет, всё как только так сразу и начнём… – проходят они мимо ошарашенных нас (Вадик даже зажмурился), Королева хватается за дверную ручку и… – Виолетточка, напои, пожалуйста, Алёну кофе… с коньяком… А я сейчас… – и исчезает за дверью.

До нас из виртуалки долетают крики, дребезг да шипение рвущейся ткани.

– А вы какой кофе предпочитаете? – как бы между делом находится менеджерская сущность Виолетты, и тут же под локоток с Вассар они и испаряются.

Хлоп! – дверь о стену, и побитой фурией выскакивает Королева, а за ней, завернувшись в подложку, как Цезарь в тогу, чинно вышагивает Король.

– Сейчас, сейчас, Сашенька… – только и отвечает Королева, семеня прочь.

Король он всегда король, чем бы от него не несло!

 

Рендер/00:02:01:19

 

Прошлись по студии тяжёлые шаги Дылды, сотрясая штативную камеру да свет.

– Маленькие изменения в тексте, – прошептал он, косясь на экран, где красными стрелочками сравнивались алмазы на ордене да часах. – Теперь вот так! – и моментально поменял текст у не успевшей опомниться ведущей.

– Десять секунд! – прошептал изрядно взмокший от всех этих сюжетов да криков Леха. – Скоро начнём!

– Да вы с ума сошли?! – отчаянно прокричала Королева. – Я этого не прочитаю… тебя уволю, Фёдор!

– Не раздражай меня, я прослушал саундтрек «Бэтмена»… Я теперь всё могу! – склонившись до пояса, заявил Дылда в ответ.

Воистину, да здравствует бунт кошачьего корма – осмысленный, но всё же беспощадный!..

– Эфир!

И на экране заскакали квадратики… Крючочки цеплялись за шпеньки, колокольчиками вызванивая фальшиво «20 The Show Must Go On.mp3» из «Стены» – наш коллектив, наша шкатулочка музицировала.

– А мы продолжаем наше шоу, – медленными шажками направилась Королева к зрителям. – Сегодня в нашей студии присутствует подполковник ВВС в отставке, генеральный директор строительного концерна «Ветеран» и просто интере… интересный человек… – выдавила-таки из своего горла она. – Анатолий Витальевич Высевков… – да протянула к мирофобу свой обгрызенный, кишащий вирусами и бактериями приборчик.

Гендиректор поначалу заозирался по сторонам, ища подполковника Высевкова, однако, увидев на себе три камеры разом, отпираться не стал, а лишь потянул руку к Юноне, держащей одной ручкой за антенну словно мышь только что протёртый спиртом микрофон.

– Я вообще-то полковник в отставке… – поправил он осторожно Королеву.

– Что… что вы можете сказать о сюжете, господин подполковник?

Полковник бросил робкий взгляд на экран, на склеротика да выдал:

– А что сразу я-то?! Ну, дают – беру! Чё отказываться-то?.. Вон Пашу Лопату показывали, Стёпа вообще его по глупости посадил! Тот ему отстёгивал марками…

– Дойчмарками? Их же отменили! – проснулся наркополицейский.

– Да если бы! Он покупал в Москве дорогие коллекционные марки, по сто, двести кусков европейских. Клеил марку на конверт, а чтобы не попортили – обычную сверху и на имя Стёпы в мэрию. Тот отклеивал и продавал… Ни тебе отпечатков, ни видео «из рук в руки», никаких доказательств, словом! – тут Высевков вдруг повеселел и через хохотки скуксив весёлую, но всё-таки бледную физиономию, продолжил. – А один раз подстраховался и марку в пакетике отправил… Обычная, конечно же, отклеилась и на почте стало одним миллионером больше… А против Лопаты тогда дело-то и завели – поиздевался, выходит, над мэром: за копейки купил Стёпу. Вот, мол, у него всё не так чисто с санэпидемстанцией и стало… Приходили люди в белых халатах, приносили с собой тараканов и клопов и писали на его сеть фитнесс-клубов акты... В один день ему закрыли ссуды да подняли аренду… а на следующей неделе посадили…

– За что с вами-то мэр рассчитывался? – поинтересовался Логинов.

– Это моё личное дело… – гордо ответил полковник ВВС в отставке.

– Личное?.. Господи, да неужели…

– Даже не думай, ты, мурло столичное!

– Он деньги на итальянское оборудование для плитки давал! – громко произнёс Король и сразу же попал в два объектива разом. – И алмазы – вроде как проценты!

– Я этого не говорил, Саша!

– И не отрицал, Толик, не отрицал!

Тут Высевков и вовсе замолчал, задумчиво буравя воздух на предмет пересекающих воздушное пространство Родины вражеских целей.

– Наше журналистское расследование зашло так далеко, что мы даже нашли очевидца… – строго оборвала паузу Королева очередной строчкой из бумажки.

Генеральный директор «Ветерана» вдруг встрепенулся и опасливо уставился на экран.

– Мы нашли вашего друга… – по привычке обратилась ведущая к Высевкову, отчего тот погряз в ещё большем недоумении, нахохлился, приготовившись отбиваться всеми разрешёнными в эфире словами. (Хотя откуда полковнику в отставке их знать?)

– К-какого? – совершенно ошалело спросил полковник.

– Ах, это не вам… – и Королева повернулась к склеротику. – Мы нашли вашего друга!

– К-какого? – на этот раз ошалело спросил гость.

– Бэ… Бориса!..

 

Монтаж/00:01:08:17

 

И чёрт только знает, что нас понесло вновь на место преступления… то есть появления этого склеротика… О нём мы, впрочем, изрядно подзабыли, как он там без нас, не скучает ли? Всё так же плюёт плов и жрёт пирожки немытыми руками? Да жив ли вообще? Но уж Юноне захотелось осмотреться во второй раз, и Яночка не смогла отказать. Рафик же, поинтересовавшись, сколько нам потребуется времени, укатил куда-то по своим делам…

– Думаешь, ещё одну свидетельницу нарыть? – спросил я Юну, поплотнее кутаясь в шарф. – Ветра здесь ни к чёрту – что их только манит в этом месте строиться – сдует же… Ещё Государка из берегов выйдет и выльется им бассейн на весь дом…

– Умоляю, не плачь, а то и из меня слезу выбьешь… Постоим, поглядим… Домик посмотрим как строиться… Вот ребята, гляди, утеплились, но закончат всё равно не скоро…

– Весной только и построят…

– А если Степашку не переизберут, то не успеет отстроиться-то…

– Ты так уверена, что не переизберут? Если даже сам Переизбираемый из Кремля ему поддержку гарантировал. Думаю, в бюллетенях и будет всего один квадратик: «За Олейникова»… Вот тебе выборы…

– И то верно… Ты снимай, снимай. Пока никого нет… А кто в ворота заезжать будет – тех снимай пренепременно… Потом по схемке проверим…

– А коллеги-операторы? – обеспокоено ткнул я на камеры надзаборные.

– Ну ты и не попадайся им на глаза-то… Второй раз шутка про прямой эфир, боюсь, не прокатит… – и куда-то волшебным образом исчезла.

Делать нечего, спрятался за кустиком да давай оглядывать из засады окрестности через объектив…

Мимо пролетали машины… длинные да короткие, цветные да бело-серые, тихие да громкие… Где-то на горизонте разгружали фуру со стройматериалами для очередного дворца… Подул ледяной ветерок, встряхнув лысые берёзовые ветки да омыв росяным дождём мою макушку, а лужи уже затянулись первым льдом, как паутинкой, да и пальцы мои на кнопках заиндевели. И тут же в мой объектив попадает оскоминное: «Мир хижинам – война дворцам» – намалёванное красной краской аккурат на мэрском заборе в полоску городских цветов… да вдруг скрывается за чем-то серым… Всё, доигрался! Передо мной стоит загорелый труженик мастерка… Да и не простой, а тот самый, отправленный мной куда подальше по киношному билету.

– Ну, чего надо? – спрашиваю я смело.

– Ничего… – отвечает тот…

И, сваленный ударом в нос от натруженного кулачка, я лечу в склизкую листву… Камеру у меня из рук вырывают, напрочь оторвав наушники да только и слышу уносящиеся по обочине шаги. А в голове Петер уже затянул «09 – 25 miles to Kissimmee.mp3».

– Ну, козёл! – отирая красные ручейки из носа, произношу я. – Стырить мою зарплату за пятилетку! – и живо вскочив на ноги, несусь следом, а в голове мечется одна мысль: «Только бы не юркнул в ворота, там уже свои… то есть его».

И помочь-то некому… И Юнка куда-то запропала… Впрочем, воришка не сворачивает к воротам, а шлёпает дальше… Закопать как собака кость, что ли?.. Эх, не догнать мне его, не догнать… Этот вон с мешком цемента сверху донизу весь день мечется, а я знай по девять часов у компа штаны просиживаю… Дыхалка не та, ноги подустали, в боках щемит… Вот и начал новую жизнь, вот и позанимался спортом… А этот-то гость с юга всё бежит. Монстр какой-то, поди раз в четыре года на Олимпиаду для строителей отправляют… Не догнать!..

Но вдруг впереди кусты треща расходятся и… с грозным криком «кийя!» на гастарбайтера вылетает моя Юна, ловким ударом ноги она и валит его оземь…

– Как ты… как ты ловко… – я подбегаю, уже готовый прилечь на щебёнку рядом с воришкой да уснуть вечным сном.

– А то… Журналиста, как и волка, ноги кормят! – восклицает она, победно вручая мне камеру.

– И, поди, специально сидела в засаде?..

– Ну, почти, у меня ж ускоренное мышление: ты подумал «А», а я уже подумала «Гэ»! Причём такое «Гэ»!..

– Ну, ты и спринтер… – склоняюсь я над воришкой. – Ты думал в ней золото-брыльянты? Или мороженное-пирожное, да? Это тебе не болгаркой ворованной торговать, дорогой, не всякому всунешь детские утренники снимать-протоколировать!..

– Кирюш, ты на руки его посмотри?

– Хочешь сказать, что и спринтер из него, как из Промокашки?..

– Да нет… На правую, на неё родимую…

А на тыльной стороне ладони красуется знакомая нам татушка: «Меднобад – 88».

– Скажи мне, о быстроногий и быстрокулакий, ты друзей в последнее время не терял?..

 

Монтаж/00:01:08:18

 

– Я ж не от простой жизни воровать-то начал… – вещал наш воришка.

– Ну да… Все так говорят… – вправляя в очередной раз нос замечаю я – нет не встал на положенное место.

– Нет, ну честно… Работы у нас в округе нет, и – уж если там в политике или в нефти не работаешь – то вообще пропащий… А у меня семья, пятеро детей…

– Ого! – восклицает Юнка. – Экий ты…

– У нас это ещё мало… Мы с Фалией девять хотим… Вот я и еду к вам, зарабатывать… Можно, я ваше пирожное доем? – жалостливо глядит он на Юнку… Даже я слезу чуть не пустил, прямо «081 R.Clayderman_Ne me Quette pas.mp3»   сам собой наворачивается.

– Не надо, Борис… (Воришка морщится – это не настоящее имя, так, аналог.) Я ещё закажу… – и Юна машет пальчиком официантке. – Вы ешьте, ешьте, не стесняйтесь…

– Я давно не ел много… Там – на стройке – у нас общий котёл да двадцать два строителя… то есть двадцать одного…

– Вот вы к нам приехали, – вывернул я разговор в прежнее русло. – И что?

– У нас из области все только в ваш город и едут – тут условия лучше. В Москве там они по десять раз на день регистрацию проверяют, бдят… У меня троюродный брат ездил – рассказывал. А сюда к вам приезжаем летом – скинхэды тогда осторожней, своих от наших отличают плохо и боятся бить каждого… А нашим выдают паспорт с фотографией хозяину, и ты на какое-то время гражданин… Выйти, правда, за ворота можно только по воскресеньям, но зато гуляем два часа…

– Погодите, как гулять? – не поняла Юнона. – А миграционная служба куда ж смотрит?

– А она на нас вообще внимания не обращает… Мент, бывало, подойдёт, поглядит в паспорт да отходит – ничего не нарушил… А на стройки они внимания не обращают, если конечно хозяин Дяде Стёпе капусту отстёгивает… А что за Дядя Стёпа такой? Я маленький когда был, книжку читал, но не думал, что это правда… – уплетая пирожное, отвечает он.

Юнона бросила взгляд на меня, я ж пожал плечами в ответ. А я-то ещё удивлялся, отчего у нас откровенных скинхедов да шовинистов, малюющих баллончиками на стенах «Расия для руских» да подкарауливающих всех смуглых с битами в тёмных переулках, отчего этих аморальных типов судят как мелких хулиганов! Мы ж выгодный для таких вот работяг городок, и нечего ломать статистику!

– К сожалению, Дядя Стёпа вполне настоящий… – вздыхает она.

– А тут я приехал зарабатывать деньгу, у меня же семья... Ну, вы знаете… – махнул воришка рукой. – У нас на стройке все в кости, знаете, играют… На деньги…

– Деньги? – мне вновь захотелось стать гастарбайтером. Работа с людьми да на свежем воздухе – здоровый боди-билдинг! И деньги в кармане на азартные игры.

– Ну не на наличные, конечно, бумажки нам потом дают, а пока записываем…

– В кредит, что ли?

– Ну да... И я проигрался, на всю зарплату… – тяжело вздохнув, ответил он. – Всей стройке теперь должен… Я ж думал отыграю, приеду к Фалие, и она удивится, а в посёлке скажут… Да что там, – погрустнел пуще прежнего он, даже смуглое лицо посерело. – Проигрался… Полез к соседям, своровать что-нибудь да продать, а там собаки, вот… – показал он ободранные локти. – Еле ноги унёс… Вот я и вашу камеру взял, вы уж извините…

– Ага, я б тебя потом из-под земли достал и такое бы сотворил!..

– Я даже думать не хочу… – честно признался воришка. – Что же мне теперь делать-то? Деревня у нас маленькая, чуть что – все знают. Пальцами тыкать начнут… Вот дом достроим – обратно поедем, а я теперь только убить кого-нибудь и смогу, чтобы с позором не возвращаться…

– Чего?! – в один голос спрашиваем мы.

– Ну, убью кого-нибудь перед самым отъездом, получу барыш и домой…

– Концы в воду? – задумчиво спрашивает Юна.

– Рвануть когти за границу… – шепчу я тихо.

– Ну да, – кивает Борис, будто семейный рецепт плова диктует. – У нас это дело обычное.

Проглотив по комку в горле, мы с Юнкой уставились на героя сегодняшнего сюжета.

– Э-это как… Это запросто чела жизни лишить, что ли? Физически уничтожить, что ли? З-запросто, что ли?.. – заикается она.

– Ну да, – хладнокровно кивает гость с юга. – Тут к нам недавно от Дяди Стёпы кто-то приходил и спрашивал, кто уедет вскоре, дело, мол, есть. Спрашивал всё, кто стрелять умеет. Деньги-то немалые, у нас на них долго жить можно… год целый…

– То есть, Дядя Стёпа показывает, кого надо убить? – спрашиваю я, а сам-то чую, как сквозь джемпер пробиваются мурашки.

– Он самый… – кивает гость с юга. – Только не показал пока – это перед самым делом, а то мало что случиться может. Присмотрелся у нас Джашуд к тому, кого убить надо… Там семья, дети, одна дочка аккурат в первый класс пошла, прямо как у Джашуда… только детей у Джашуда раз в пять побольше… Ну и сказал: «Не могу», в машину и домой, поменяли, хорошо было кем. Так что перед самым делом дадут орудие, и… Ну, вы знаете эти вывески: «Портреты, шаржи, карикатуры. Закажи друга, начальника, жену». Все думают – это опечатка, вроде, но кому-то всё ясно… И недалеко от рынка у вас окошко с бабушкой – она для Дяди Стёпы записывает заказы. Мне её даже как-то показывали…

– Это Дядя Стёпа хорошо устроился…

– Не то слово, мы ж сразу за границу линяем и никто нас здесь не ищет… Да и там тоже, никто ж не знает… – хитро подмигнув, замечает Борис. В тёплой атмосфере кафе он совсем согрелся, освоился, голос окреп, жалостливые нотки и вовсе исчезли – этакий восточный халиф с белковым кремом на бородёнке да с кофейной чашкой на скрюченной лапе, как у себя дома – халата да тапок с загнутыми носками не хватает.

– Борис, – начинает Юнона. – Мы сейчас поговорим на несколько отвлечённую тему. У нас есть человек, который ничего не помнит, но у него на руке точно такая же татуировка: «Меднобад – 88». Эта татуировка – наша единственная зацепка и его шанс обрести своё прошлое… Вернуться к семье… – она вынимает уже изрядно потрепавшуюся за месяц фотку и показывает Борису.

Глазки воришки забегали, стали описывать в воздухе треугольник: «Я-Юнона-Фотка».

– Коля… – наконец прошептал он.

– Фарид? Равшан? Фарух? Рафаил? – как из пулемёта вырываются из Юнки имена.

– Нет, Николай…

– Так вы его знаете?!

И глазки вновь начали скачку.

– Сначала я хочу знать, сколько мне заплатят?..

 

Монтаж/00:01:08:20

 

Домой мы возвращались совсем разбитые. Камеру Рафик отвёз на канал, ещё перед тем, как закинуть нас с Борей в кафешку, самого воришку мы отправили к Стройке № 1 на такси. И теперь плелись, засунув руки в карманы да угрюмо ступая по разным краям тротуара. Меж нами проходили люди, мамаши толкали перед собой коляски с непослушными младенцами, а последние в этом году отчаянные велосипедисты даже не звенели… Мы стали вдруг чужими… «Ya i ty takie raznye.mp3»: «Я и ты такие разные, ты и я такие разные…» Мимо нас просеменила бабушка с вёдрами полными горячей воды, да плеснула мне кипятком аккурат на ботинок… старушенция разызвинялась и пошлёпала дальше. Нет ли уж приметы какой…

– Мы с тобой теперь не разлей вода, что ли? – угрюмо спрашиваю я Юнку.

– Ну это, вряд ли… – лучезарно улыбаясь, отвечает она… Нет, так только моя Юнона улыбается. И больше никто на свете!

– Тогда в нашем городе экологическая катастрофа, когда воду в вёдрах по центральным улицам носят... Как сметану или сахар…

– Не экологическая, а экономическая… Я бы даже сказал нравственная… – поправляет меня дядечка с флягой на тележке. – Это ж надо такую махину придумать и не догадаться о последствиях, дай дорогу, молодой…

Я тактично отступаю и замечаю две длинных очереди с вёдрами, чайниками, бидонами, флягами, колбами, бутылками, банками, мензурками да кружками – одна для холодной, другая для горячей воды. Обе людских череды уходят в подвалы одной из многоэтажек. Люди стоят на удивление спокойные, то ли забыли, как правильно стоять в этом социальном явлении, то ли все глубоко несчастные, что и скандалы их не развеселят. Весь микрорайон Китайских Стен встал в очередь – хочет помыться перед сном, а тут же в мусорных баках с фонариками безнадёжно роются бомжи в поисках пустой тары. А какой-то пьяный, пытаясь найти равновесие, нехотя подражает Майклу Джексону, пересекая газон задом. Я гляжу на ещё незарытые траншеи перед австрийским чудом из стекла и бетона да тихо спрашиваю Юнону:

– Говоришь, мэру заплатили за этот скандал с аквапарком?..

 

Дорогие читатели, на этом портальная версия романа «В кривом эфире» заканчивается, как оно бывает: на самом интересно месте. Но не расстраивайтесь: скоро выйдет полная бумажная версия, там всё будет целиком. А пока помучьтесь, зачем эти мелодии: , , .

 

3.10 – 20.12.2008, 16 – 20.02.2009, 1 – 22.03.2009, 31.03 – 13.04.2009

Новосибирск

Комментарии читателей: