Сеанс выбрали поздний.

Андрей сказал, что адреналин полезен для ума, а наши умы потускнели от зимней депрессии. Она угнетала нас, мокрым снегом присыпала мозг и погружала в спячку с редкими проблесками сознания. Мы деградировали на глазах, сами себе удивляясь, и нуждались в дозе адреналина как никто другой. Мы маялись и жаждали леденящих душу историй, и вот в декабре кинотеатры вывесили действительно леденящую афишу. Многие останавливались поглазеть на нее, но мало кто заходил после этого в кинотеатр. Все отводили глаза, сглатывали и удалялись ускоренным шагом. Это было наше спасение. Зимняя депрессия, сказали мы, трепещи.

И отправились на встречу с ужасным.

Дашка надеялась, что мы окажемся в зале одни. Это была, конечно, утопия. Пока люди в фойе взвешивали и прикидывали, мы гордо купили билеты в самую середину. Вереница зрителей немедленно потянулась за нами. Андрей купил три ведра попкорна и предупредил, что не сойдет с кресла, пока не съест все свое, а также наше, если мы не сможем есть почему-либо. Это у него бывает. Попкорн мы уступили сразу, чтобы отвязаться.

Фильм разочаровал нас, а мы разочаровали соседей. Андрей обеспечил себя делом на весь сеанс, и смотреть ему было некогда. Меня потянуло в сон примерно на двадцать пятом кадре (возможно, так и было задумано), а Дашку одолело желание острить, чем она и занялась. Со всех сторон шуршали обертки, кашляли, вздыхали и ерзали люди. Шуршали люди и ерзали обертки, а кто-то истерически взвизгивал. Мы видели просто бегающие картинки, и это было даже смешно. Постепенно все стало смешным: и собаки-зомби, и фонарик в темноте, и кровожадный человек в шляпе – вылитый Ван Хельсинг, только плохой парень. Он всегда начинал знакомство фразой «Не подскажете, сколько времени?», и это каждый раз производило на наших соседей большое впечатление. Но мы-то раскусили его. Мы сообразили, насколько фильм неестественный и уморительный. Фильм от этого только выиграл в наших глазах и пролетел как одно мгновение.

Правда, мы так и не разобрались, чем все закончилось. На экране появилась мышь, грызущая корку, а потом побежали титры. Андрей сказал, что в мышь превратился главный герой. Я сказала, что в нее превратился убийца, так как вылезла она из старой шляпы, а старую шляпу, если кто не помнит, носил убийца. Дашка же привела сложную теорию архетипов, из которой следовало, что весь мир погиб и наступил переходный период между запустением и обновлением. От этой интерпретации мы совсем обалдели и поспешили на воздух.

Было холодно и темно. Обеспеченные зрители погрузились в машины и укатили. Прочие разбрелись кто куда. Мы, похрустывая снегом, поплелись к метро, и наша веселость улетучивалась с каждым шагом. Шагов через двадцать мы были уже совсем серьезны.

- Скучное кино, – сказал Андрей, пряча белый нос в воротник.

- Сплошная банальность, – поддакнула Дашка.

- Кого удивишь этими страшными звуками, – сказала я.

- А животные-убийцы – это уже просто пошло.

- Одни штампы, – сказала я.

Выплыла луна и стала светить нам нудно и нехотя, но светлее от нее не становилось. Мир выглядел убого. Сугробы вокруг скамеечек были  бесформенны и неопрятны, а козырьки подъездов косились на сторону.

- Что-то темно во дворах, – сказал Андрей. – Пойдемте по улице.

Ближайший выход метро был перекрыт без объяснений. Мы бессмысленно потоптались у него и побрели к другому выходу.

- А нигде свет не горит, – сказала Дашка.

- Одиннадцать часов уже, – сказал Андрей.

- И все легли спать? – сказала Дашка.

- В фильме был город, где свет не горел, – сказала я.

- Там еще жили собаки-зомби, – сказала Дашка.

Тут мы ухватились друг за друга, потому что у аптеки как раз сидел пес. В десяти шагах от нас сидел пес с таким самонадеянным видом, будто работал в Интерполе. Он представлял собой интересное сочетание добермана с бультерьером и нам сразу не понравился. Он слишком гордился своим приаптечным положением. В каждой черте его морды сквозило высокомерие, граничащее с самообожанием. Пес свистнул – и мимо, задевая нас ушами и хвостами, проскользило еще пять-шесть беспородных тварей. Все вместе они, что называется, и растворились в ночи.

- Класс, – сказала Дашка. – Все по сюжету.

- Поехали домой, – сказала я.

Другой выход тоже оказался перекрыт. Это означало, что нам придется тащиться еще дальше. Ветер посвистывал, пальцы потихоньку отмерзали. Никому до нас не было дела. Стало грустно, и мы притихли, размышляя о жизни. Только Андрей никак не мог угомониться.

- Глупые у них фильмы, – сказал он. – Теряют размах.

- Размах надоедает, – услужливо откликнулась Дашка.

- Ветер противный, – заметила я.

Луне надоело светить, и она удалилась за тучу.

- Смешно, – вяло сказал Андрей. – Кто-то боится этого примитива.

- Да, – сказала Дашка. – Обхохочешься.

- Мышей, собак, мужиков в шляпах… – гнул свое Андрей.

- Ты оставишь фильм в покое или нет? – спросила я.

Тут Дашка уронила варежку. Мы с ворчанием остановились.

На снегу ровным счетом ничего не оказалось. Лежала коробка из-под сигарет, но точно не наша.  Варежка мимикрировала под снег. Дашка никак не хотела с нею расстаться – она ее, вероятно, очень любила. Дашка искала варежку, а мы прыгали на месте и бузили, но вдруг застыли прямо в воздухе. За спиной раздался голос, который идеально вписался в тихую безлунную ночь – отчетливый, звучный и опасно близкий.

Вкрадчивым глуховатым баском нас спросили:

- Не подскажете, сколько времени?..

Дальнейшее разворачивалось сумбурно.

Простой вопрос пробудил скрытые силы, дремавшие в нас. Они дремали так самозабвенно, что мы рисковали никогда о них не узнать, однако этот потенциал мы все-таки реализовали.

У метро мы оказались через десять секунд. Отрезок жизни в беге как-то не запечатлелся в нашей памяти. Наверное, мы бежали в обмороке. На мой вопрос, что произошло, Андрей сделал пустые глаза и стал похож на лягушку. Зато согрелись мы отлично и больше про фильм не говорили.

Но сегодня я припоминаю кое-что и думаю: пожалуй, зря мы так заголосили. Нарушили сон мирных зомби… ну, в смысле, жителей. Как будто никому нельзя спросить про время! Может, человек часы потерял. А может, просто с собакой гулял. А может, и не просто. Кто его знает.

С тех пор мы не ходим на страшные фильмы.

Адреналин адреналином, а все же нехорошо так людей пугать.

 

Комментарии читателей: