«Тесен мой мир. Он замкнулся в кольцо.»

Максимилиан Волошин «Когда время остановилось»

 

В окошке падал белый снег…

И что?

Всё ожидаемо, ни пальм и ни красоток,

ни циркачей заезжих с шапито…

Я был бы рад, но там лишь 10 соток,

покрытых белым выпавшим снежком,

теплица, баня и «журавль» с колодцем…

А где-то Дед Мороз с большим мешком.

Там, может быть, в подарках, есть и солнце.

Но он ко мне, конечно, не придёт.

А зря.

Я тоже дед.

За стол бы сели,

и – по стакану за ушедший год,

а году новому, попозже, песню спели.

Увы, сижу один, гляжу в окно,

как в телевизор, где без остановки

сплошное снежно-белое кино

бездарной современной постановки.

На куст напротив сели снегири…

Ну, слава Богу, оживилась сцена.

В деревне не включают фонари,

им эти птицы – яркая замена.

С утра белеет рядом чистый лист,

замёрз от сквозняка в дырявой раме.

Зато дышать легко, и воздух чист –

табачный дым уносит сквозняками.

Мне так легко писалось в тишине,

вдали от разговоров и компаний.

Но всё ушло сегодня прочь, и нет

марать бумагу чистую желаний.

Уходит день сквозь падающий снег…

Постой, куда!

Настало время, что ли?

День подмигнул, и свет в окне померк

за зимним снегопадом меланхолий.

 

ВЕНЕЦИЯ

(Из итальянской тетради)

 

«Венеции скорбной  узорные зданья…»

Максимилиан Волошин

 

1.

 

А ветер был свеж, и приятен, и влажен.

Сентябрьское солнце играло лучами,

и город был розовым цветом окрашен,

и чайки, над морем летая, кричали.

 

По гладкой дороге Большого канала

скользил наш кораблик, всё ближе и ближе.

Венеция гостя любезно встречала

и трап подавала, как руку: входи же.

 

Народом полна Рива дельи Скьявони1.

Славянское имя дано не напрасно -

у каменных зданий российские корни,

в воде лишь крепчают, и это прекрасно.

 

Резные фасады легки и воздушны,

и необычайны, и неповторимы.

И смотрят с улыбкою: как простодушны

далёкой  холодной страны пилигримы.

 

А мы не скрываем своё восхищенье,

а мы увлечённо снимаем на фото

и площадь Сан Марко, и столпотворенье…

Колонны, скульптуры, мосты, позолота…

 

2.

 

…пятый, шестой…

- Tutti, basta. No posti2.

Сели в гондолу усталые гости,

что чёрным лаком на солнце сверкала.

Глянец тускнеет в ущельях канала.

 

Вечная сырость и тень вековая…

Дрожь, по фасадом домов пробегая,

сыплет в каналы кирпичную крошку,

плесень – холодной змеёй по окошку…

 

Но не сдаётся Прекрасная Дама.

Именно, Дама – горда и упряма.

Перед гостями улыбкой блистая,

хочет красивою быть, увядая…

 

Море ей силу и власть подарило,

только всё это давно уже было.

Сгинула власть, да и сила не та,

но остаётся пока красота.

 

Искры стекла, необычные маски

и карнавала кричащие краски,

толпы народа на улицах узких - 

всё на опорах из лиственниц русских.

 

1- Рива дельи Скьявони – Славянская набережная(итал.)

2- Tutti, basta. No posti- Всё, достаточно. Нет мест (итал.)

 

 

МОЁ КИНО

 

Простучат каблуки специальных штиблет

по зелёному полу из плотной фанеры,

и зальёт павильон ослепительный свет…

Тут и речка, и лес, и дворца интерьеры.

 

Я походкой Астера* иду по лучу.

Я, играя, танцую, танцуя, играю.

Я из мюзикла песню задорно кричу.

Я слова её помню, а смысла не знаю.

 

Микрофоны парят, ловят песню мою,

и летает за мной оператор на кране.

Я бессмертную сцену в кино создаю,

чтобы вы посмотрели её на экране.

 

«Стоп!» - сказал режиссёр.

И закончился сон.

И погасла луна.

Незаметно и тихо

задник спрятался в ночь.

У дворцовых колонн

лампа ярко зажглась, приглашая на выход…

 

Каждый миг, каждый такт, каждый стук каблука,

просыпаясь, я чувствую и повторяю.

И сквозь утренний свет, словно издалека,

к своей Джинджер* тянусь, и её обнимаю.

 

*-   Фред Астер и Джинджер Роджерс – звёзды американских мюзиклов 30-х – 40-х годов

 

 

БУРЯ

 Било море с яростью в камни

Громом дальним звучало эхо.

Ветер вырвать пытался ставни

(невеликая, впрочем, помеха).

Птицы в сером небе кричали,

Низкой тучи крылом касаясь.

И так много было печали,

Что огромной она казалась.

В буре нам не найти просвета,

Словно берег страдал от жажды,

Словно не было в мире лета

(Так бывало уже однажды).

Стала явью страшилка-сказка.

Явно готике подражая,

На лице твоём тень, как маска,

Ожила, цвета поглощая.

Почему, для чего, откуда

Наваждение это явилось?

И звенела в шкафу посуда,

Даже, что-то внутри разбилось.

Моё тело на звон отзывалось,

Дребезжало, как эти стёкла

Ночь бездонною оказалась,

И надежда насквозь промокла.

Я в отчаянье зубы стиснул,

Но заметил, что небо чище,

И в окно тонкой струйкой брызнул

Солнца луч, что свободы ищет.

И заметил я – тень короче

Стала, в море увидел парус…

Раздвигая обрывки ночи,

Ты сказала мне: - Я останусь.

 

Комментарии читателей: