– Добрый день, я Рома, меня бьют. 

– Добрый день, Рома. Проходи, садись. Кто тебя бьет? 

– Родители. 

Рома присел на краешек мягкого стула. 

– Ясно. Почему они это делают, ты знаешь? 

– Я им не нравлюсь. Они так и говорят: «Ты нам надоел, можешь катиться куда хочешь». И по голове кулаком. 

– Ты можешь обратиться в полицию. Избиение наказуемо. 

– Нет, нет, ни за что! – Ромины исцарапанные кисти заползли в длинные рукава вытянутого свитера. 

– Почему? 

– Хуже будет. До смерти забьют. 

Мальчик опустил голову. Руки теребили вязаную изнанку. 

– Надо обратиться, Ром. Так оставлять – не дело. 

Рома посмотрел в глаза психотерапевту: 

– Я боюсь. 

– Тогда обратимся вместе, – Галина Алексеевна тронула очки, склонилась над толстым журналом и стала записывать от руки. Ручка скрипела, движения усыпляли. 

– Спасибо вам большое. – Ромины кисти высунулись наружу и стали трепать дыру в джинсах. 

Галина Алексеевна отложила ручку, встала из-за серого стола и указала на дверь: 

– Ром, сегодня приду к вам домой с полицией. Ничего не бойся. Если что, поживешь у меня, познакомишься с двойняшками, они тоже боятся своих родителей, пока с теми идут разбирательства. 

Рома вышел из кабинета, но домой сразу идти не спешил. Он оперся о косяк и наблюдал со стороны. Галина Алексеевна тихо прошелестела: «Заходите, следующий», подмигнула Роме и скрылась за дверью. Длинная очередь из подростков нервно поежилась. Из неё встал худой парень с длинными волосами, собранными в хвостик, мягко постучался в дверь и неслышно прошёл внутрь. 

– Помогите мне, пожалуйста, – начал с порога Дима. 

– Конечно, рассказывай, – психотерапевт указала жестом на стул. 

– Меня мать замучила. Запирает в подвале, когда хочу пойти с друзьями на улицу. 

– Надолго? – Галина Алексеевна скорее знала ответ, чем не знала, потому что задавала его подросткам тысячами, но всякий раз уточняла. 

– На неделю. А в школе сказала, что заболел. Она завучем работает. Еды совсем не оставила, всю неделю буханкой хлеба давился, бутылкой воды запивал. Я так больше не могу, ненавижу эту тварь. – Последние слова Дима произнес тихо, без эмоций, будто вслух перечислил домашнее задание, чтобы не забыть. – Я слышал, что вы помогаете таким, как я. Реально помогаете, а не болтовней. Можно я у вас поживу? 

– Дима, я все понимаю. И очень хочу всем помочь. – Психотерапевт сняла с носа очки, посмотрела в окно. Сейчас она скажет то, от чего ее сердце сожмется маленьким затравленным зверьком, но она не бог всемогущий, не президент, и даже не директор клиники, в которой работает двадцать лет и планирует проработать еще столько же. Она всего лишь психотерапевт, и ей часто, очень часто приходится говорить так: 

– У меня сейчас на попечении две девочки, и я собираюсь взять еще одного мальчика. А квартира двухкомнатная. – Она надела очки и посмотрела сквозь стекла на Диму с глубоким сожалением: – Ты можешь и должен обратиться с заявлением к участковому. 

Дима всё понял, а потому потупил глаза. Он обращался к участковому на свой страх и риск. Каких усилий это ему стоило месяц назад, сразу после того, как мать отстегала его по рукам тонким кожаным ремешком. Он тогда плюнул и пожаловался прыщавому, который пришел к ним домой, вежливо поздоровался с Антониной Петровной – оказалось, она была его учителем, – составил протокол, побеседовал с матерью, они посмеялись о прошлом, и он ушел. А Дима остался с ней один на один. Хотя нет, добавился еще ремень, но уже не от дамского летнего платья. А потом начался подвал. 

– Возьмите меня вместо того, другого пацана. Пожалуйста. Мне не жить. Если так и дальше будет, я с собой что-нибудь сделаю. 

– Ну, ну, не надо так говорить. Надо за свою жизнь бороться. Дима, тому парню я уже пообещала, понимаешь. 

– А я думал, помогаете... 

Со слезами на глазах, он выбежал из кабинета. Толкнул дверь так, что сшиб Рому, который стоял под дверью и будто грелся о неё, эту пластиковую конструкцию. Роме было больно упасть на жесткий плиточный пол, но это ничего, это – так себе. Главное, ему помогут, по-настоящему. Теперь-то всё наладится – он слышал много хорошего о Галине Алексеевне от Ларки, своей бывшей дворовой подружки. Она теперь живет у тех родителей, которые сытно кормят, одевают по-человечески и кино по выходным. У тех, которые её любят.

В кабинет к психотерапевту проскользнул следующий.

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: