Осколки

Поговори со мною.

В эту тишь

присыпанные снегом мерзнут ёлки.

Им снится бал, рождественский Париж

и каевы зеркальные осколки,

вживлённые генетикой в сердца.

Метельна телефонная эклога.

А знаешь, где-то светится Мицар,

Кассиопея с ковшиком, тренога

Тринакрия.

Небесный звёздный снег

не греет одиноких.

Но в безверье

нам дышится неровно средь помех

и тает что-то слева в подреберье…

Частица

Иду одна.

И снег идёт один.

Он кисточкой песцово-колонковой

всех черненьких забелит до седин,

и будет мир наивно разлинован

на прописи «когда бы», «если бы».

Но время первоклассное затёрто

до чёрных дыр, до суетной мольбы

о прежде важном, ныне третьесортном.

Не пишется, не думается, не…

Частица «не» — слогами с-не-гопада.

В частично зимний месяц холодней

шагать одной от не-бы-ли до ада

пустой квартиры, где никто не ждёт...

Если

Если закрыта «для» и закрыта «от»,

Пишет «прости-прощай» на пороге в полночь,

Что ей твой ад в копилке земных невзгод?

Ноль тридцать три, ноль пять не придут на помощь.

Был бы 07. Да где там. Кругом Сибирь.

Крейг или Далтон — блажь голубых экранов.

Впрочем, устав безбожниц, да в монастырь?

Поздно меняться, сбрасывать кожу рано.

Постамнезийно, мойрам запутав нить,

Мниться рябиной в бусах промерзших ягод,

Вскриком забытой флейты.

Недолюбить,

недожалеть,

а выжить назло…

хотя бы…

Проза

Остается дышать в телефонную трубку.

От тепла запотевшее плачет стекло.

Истолчет поседевший фармациус в ступке

Всё, что «было-уплыло-манило-вело».

Принимай порошками в отмеренных дозах,

Засыпай по часам без отар и тревог.

Бьется пчелкой в дисплей безутешная проза

И вздыхает о будущем сотовый бог…

Жалейка

Я устала жалеть.

Именная сломалась жалейка.

Акапельно допой ариозо в пустеющий зал.

Замерзает в пруду пресловутая Серая Шейка.

Ей никто не помог, а отчаянье застит глаза.

Cчастье осени поздней в одном — уходить без печалей,

Без оглядки на дождь, поседевший до зимних обид,

Позабыв паруса красных листьев у белых причалов.

Как-то так, по-английски.

А крылышко, знаешь, болит…

Сверчок

Если я плачу вечером ни о чём —

Это ли признак стресса или невроза?

Время — интерн беспечный. С таким врачом

Дум спиро сперо — анорексичный лозунг.

Если не плачу, слушая мерный дождь —

Он мне отмерит осень и бабье лето,

Значит, блажит шагренью простая ложь —

Будет шесток сверчку, не сейчас так где-то.

Ах, мой сверчок запечный — смешной чудак,

Просит тепла живого для светлых песен.

Жаль, нарисован теплящийся очаг.

Холодно, милый.

Сказочник не воскресе.

Озябшее

Рассыпалась мелочь сквозь пальцы озябшей руки.

Февральская ночь предвесенняя звонко морозна.

Сибирь —не Сахара. Маршрутки и люди редки.

А небо безумно, кидается мелочью звёздной.

Смотри и лови. Это детский космический сон.

Cпеши загадать о несбыточном и невозможном,

Тревожном, манящем, взрывающем el corazon,

Таком долгожданном, заветном и неосторожном.

Оно оживет, отогревшись, из рода синиц

Пронзительно синих (поштучно в любимые руки).

Но пальцы неловки. Не ловятся без рукавиц

Монетки и звезды, теряясь от скорой разлуки…

Бражник

Странный доктор прописал «жить»,

Тонкий месяц прописал «петь».

Отчего же воет дурочка-выпь?

Отчего паук плетёт свою сеть?

Каждый тем живет, чем может.

Смогу

выжить бражником в февральской ночи?

Энтомолог вынимает иглу.

Я не буду улетать.

Помолчи…

Эхо

Предчувствую последние шаги.

Ещё чуть-чуть — и будет только эхо.

Так в королевстве пошлых лжерегин

Легенды превращаются в огрехи,

Грошовые грешки из жёлтых драм,

В макулатуру отданных по весу.

Сдавай корону— реквизитный хлам,

Разрушенный Эдем не стоит мессы.

Тебе — миры, а мне — смиренный быт

Синичьих журавлей из оригамных.

И нет тепла.

И, кажется, знобит.

И эхо умирает под шагами.

Бессонное

«А вот и я!».

Постылый рыжий Бом

откуда ни возьмись приходит в мысли,

похожие на мюсли.

В горле — ком.

Душа летит, кто знает — вниз ли, ввысь ли?

Сто тысяч ли. Моли. Лили Марлен.

Пой, время, пой.

Парад ассоциаций.

Фонарный круг — не свет иных Селен,

готовых кинуть небо и сорваться.

Но срыва нет. И в клоунском пике

снимай парик, смывай наплывы грима.

Спит мошка в паутинном гамаке.

И город спит.

И всё — неповторимо.

---

Комментарии читателей:

Комментарии читателей:

• Виктория Смагина

  20.03.2019 08:43:05

  Да, не дай бог, Женя. )

• Евгений

  19.03.2019 05:11:47

  Вика, ты - гений... Воть)