Фея
Кто видел фею за окном
Сквозь лёгкий алый дым?
Всё усмехался я о том,
Что городили к ним!
Кто восемь крыльев приплетал,
Кто выдавал рога!
Кто на ладонь к себе сажал,
Поил из лепестка…
У феи руки без костей,
Они красны насквозь:
Как в уши тонкие детей
В них солнце ворвалось.
Не стрекоза её несёт,
И крыльев нет за ней.
Ни в пыль не станет, ни на лёд
Ногами без ступней.
Ваш тусклый глаз не различит:
Вдали она? В руках? -
Так радуги превратны вид,
И близость, и размах.
Всю мудрость вашей седины
Замкнёт она в кольцо!
Глядишь на фею со спины -
А смотришь ей в лицо.
Плоть феи жестью не сломить,
Не выколоть ей глаз,
Хоть можно в узел закрутить
Её на десять раз.
Страх смерти фею не возьмёт:
Коль мокнет воск в воде,
Коль над огнём твердеет лёд -
Вопит она в беде.
У феи нет ни языка,
Ни меж зубами сил.
Кто слышал в небе облака –
Тот с феей говорил.
Она глуха, но без ушей
Сильна на чувство глаз.
А службу крыльев служит ей
Тот лёгкий алый газ.
Прочь образ девочки ручной!
Скорей - литой кумир!
Оживший слиток золотой!
Расплавленный статир!
Я видел фею! Никому
Я не сказал о ней.
Не верьте, мудрые, тому,
Что говорят про фей!
Утиная история
Я был весел, резв, пел мотив из «Пульчинеллы»,
Строем ржавых лезв над губой косил несмело;
Хоть и недоспал, с недогревшейся кровати
Все-таки я встал чуть обед на циферблате.
Я большой знаток лени и горячей ванны,
В ней посплю часок, сон поглядывая странный:
Будто я давлюсь поцелуем с… пылесосом?..
К счастью вдруг проснусь – выплюнуть водицу носом.
Я бы спал да спал! – эту страсть в кругу знакомом
Мой кузен назвал «кверхудудковым синдромом».
Мне от сна сбежать - это как сбежать от мозга.
Можно погулять – только мокрая прическа;
Полежу часок! Пусть впитается в подушку:
Укрощу чуток гайморитову подружку -
Да к мосту скорей! Там полно живых созданий,
Там камыш, ручей и толпа воспоминаний.
Я свой «Сони» взял – и, оставив велик дома,
Скоро уж гулял по моста камням тяжелым
И на пруд смотрел. В камыше ныряла крыса,
Где-то зяблик пел. В нос наведалась мелисса;
Из-за камышей показалась одиночка -
Утка, перед ней приводнились два листочка.
Я не дам еды, пусть повыберет остатки
Хлеба из воды! Пусть ныряет – кверху лапки!
Вот сейчас она снова вынырнет из тины,
Принесет со дна полный клюв прокисшей глины.
Лапки – дрыг да дрыг! Утка долго не всплывала,
Но в какой-то миг понял я: она застряла!
Может, клюв проткнул ей какой-то штырь подводный,
Или затянул шею водоросль природный.
Я не стал смотреть, и ушел с моста не в духе,
И зачем-то петь я попробовал – но в ухе
Глупо прозвучал мой фальцет: «Sola, soletta…»
Вдруг я увидал… я не верил: точно ль это?
Да, шагает дочь председателя Качнова.
Стало мне невмочь... лишь на рифму годно слово!
Как смущен я был, предвкушая эту встречу!
Жар меня знобил. Может, просто не замечу?
Но уже я шёл мимо голубиной клети;
Сам себя подвел! Хоть не на велосипеде!
Впрочем, быть могло, прокатиться б захотела…
О, мой мозг! Седло… О, мой разум! Её тело...
Что скажу я ей? И она мне чем ответит?
Её ум живей… Иной раз уж как наедет!..
Очень ей под стать, вопреки манерам дамским,
Всё на «иш» склонять, по фамилиям славянским.
Думал подпустить я её шагов на восемь,
Рассчитав пути, чтоб сошлись мы между сосен,
И уж только миг между нами оставался -
Страх меня настиг... я едва не потерялся,
Но успел скроить на лице своем превратном
То, что смел я мнить выражением приятным.
- О, привет! (будто только что заметил).
- А, привет! Будто только что заметил!
- Не совсем… Ты тут просто ходишь-бродишь?
- Нет, зачем! Просто надоел народиш…
В общем, да. Так, гуляю влево-вправо.
- Иногда это нужная забава! Где была?
- Возле лога, где запруда.
- Во дела! Я ведь только что оттуда!
- Странно, да. Я тебя там не видала.
- У моста… в тине уточка застряла.
- Ну! И что ж?
- Что… ну, я ведь не спасатель. Спуск негож!
Я – гражданский наблюдатель.
- Как же так! И давно?
- Две-три минутки.
- Две? Дурак! Побежали к бедной утке!
- Ты куда?..
- Покажи, еще успею!
- Ну, тогда…
И понесся я за нею!..
Состоялся шанс! Просто пробежимся вместе,
Пара хлипких сланц на ногах - кроссовок вместо
(Этот ветхий прах ценной станет мне обновкой!)
На ее ногах два красуются кроссовка,
Беленьких таких, будто резвые крольчата
Наперегонки – прыг да прыг! – бегут куда-то.
Только мы на мост – неудачница-пловчиха,
Смотрим, кверху хвост, так безжизненно, так тихо
Отплыла вдруг вниз по ручью, не подняв шею,
И теперь не жизнь, а вода правила ею.
Я уже хотел смехом сдержанно-беззлобным
Положить предел настроениям загробным;
Но меня облил мерзкий холодок смущенья:
Вмиг я различил в ее взгляде возмущенье…
- Ты ушел?
И помочь ей побоялся?
- Ну, ушел… Так ведь я и не пытался!
В воду лезть – это вовсе мне не снилось…
- Слушай, здесь я в секунду бы спустилась!
Что тогда Бог доверит человеку?
Ах, вода! Ах, неловко зайти в реку!
- Ну, вода… Глянь реально в суть проблемы:
Вмиг, с моста… Я не против этой темы,
Я хотел! Не успел бы, это точно…
- Не успел! Гляньте, не успел заочно!
Кто бы мог оказаться порезвее –
Твой бульдог? Пёс бы спас, всего вернее.
- Погоди, нету у меня бульдога…
- Заведи! Впрочем, нет – и слава Богу.
Из парней не допустишь ведь иного
До детей, и до… ладно, я ни слова.
Страшно ведь без надежды на спасенье
Умереть в метре от венца творенья!
От венца… Ха, как странно я сказала.
- Молодца! Вторым словом ты попала!
Хоть не «тварь» ты сказала, а «творенье»…
- Мозг не парь…
- Принимаю извиненье!
- Что?.. Да нет… впрочем, можно, ты ж мужчина!
- Нет – так нет; у меня своя причина
Мир хранить, за утями не метаться,
Низ мочить только с целью искупаться.
- Что ж не стал? Что, не пляжная погода?
- Я мечтал: был шезлонг бы да крем-сода!
(Есть ответ! Не беззубый поди тоже!
Или нет: с ней шутить - себе дороже...)
Знаешь, смерть на живое нападает,
Круговерть… Нет, реально, так бывает!
На речных, на прудовых, на болотных…
- Я в твоих рассужденьях о животных
Не сильна. Подожди-ка здесь немного… -
Вдруг с моста она зашагала прочь от лога.
Я сказал: «Угу…», я остался в ожиданьи…
Подождать? - могу… Это ж ведь не расставанье?..
Ты - присесть в кустах? Иль другая процедура? -
За горбом моста скрылась вся ее фигура.
Вдруг подумал я будто тут иное дело -
И нога моя дернулась за ней несмело;
Ногу я назад! - и почувствовал, как скован…
Только был богат – и, как будто обворован,
Я стоял, не смел шаг ступить без откровенья;
Весь мой мозг вспотел: толковал ее движенье.
Ветер мерзкий в бок… Полутьма. Сверчок вдруг слышен…
Выслушать урок! Я чрезмерно был унижен.
Как же омрачен этой встречи факт желанный!
Как был защищен в крепостных я стенах ванной!
Что я жду её? Ведь точняк не возвратится.
Утка!.. Ё моё… Что ж не спас я эту птицу!..
Нет, ну что за муть! Что ей в голову вломилось?
Так меня загнуть! А мечтал, чтобы влюбилась...
Может, правда – зло, что не в помощь я природе:
Мне и в ум не шло джинсы выпачкать в болоте.
Вот бы случай был перед девкой оправдаться!
Что я ей мостил! Было б выгодней завраться,
Нюнь понаплести, как люблю я всю скотину…
То ль домой пойти, то ли плюхнуться в ту тину?
Погрести за ним, белым хвостиком, уныло…
Раз не невредим – поглумиться во всю силу
Над собой, поныть… Взять, отречься здесь прилунно -
Да и погубить всю мечту, послать бездумно
Ей вдогонку факс немощного объясненья,
Чтоб поганый клякс своего мировоззренья
Закрепить вполне, стать для ней гнуснее мышки,
Если есть о мне хоть какие в ней мыслишки.
Презирай не зря меня в разуме весёлом!
Настоялся я на мосту твоем тяжелом.
Истерия
Как ненаходчив я порой!
В моем дворе, таком знакомом,
Я засмущался детворой,
Устроившей пикник под кленом.
Собранье мальчиков у пня
Я так заметно не заметил,
Что их мамаша про меня
Шепнула: «Смотрит…» Я ответил:
- Мамаша! Ваших пацанов
Не от меня вы берегите! -
Что за ответ… Что, нету слов
Точней? Ох, ноги, уносите...
Но как находчив сверстник мой,
Кого я знаю, впрочем, плохо,
В ком ни горячки молодой
Не распознал я, ни подвоха!
Его пустил я ночевать.
Я показал, как ночь настала,
Где одеяло, где кровать;
Вхожу… он гол, без одеяла!
Сказал он как бы невзначай,
За срамным застанный досугом:
- Мой друг, ко мне ты привыкай,
Коль скоро хочешь быть мне другом.
С натуры
О том ли грезил мой художник, –
А не мечтать он и не мог, -
Как его комнаты порог
Преступит дева, – и, заложник
Ее приятности задорной,
Пройдет он с нею в кабинет,
Где для стопы уж места нет,
Где скипидара дух приторный?
Он голос терпкий ее слышит:
«Хочу портрет. Отворотись!» -
Тотчас, свободная от риз,
Она на ложе. Он не дышит;
Слова он ищет - но глубок
Рудник их; перед ним картина:
Вкруг девы буйствует перина,
Шелков неряшливый поток,
И в их объятьях щекотливых
Она в постелях возлежит,
И драпировки лазурит
Лиётся с ног ее игривых.
Край век, сведенных в уголок,
Собой изгиб являет дивный;
Глаза ликующи, наивны
Над бархатным жемчугом щёк.
Их перламутром ослеплённый,
Он спрятал взгляд в холсте пустом.
Отвергнув мирт, дотла сожжённый,
Берет с палитры он перстом
Шершавый марс. Явились волны
Ее волос, закрывших бюст
От глаз искусства непокорных.
Вот лазурита тяжкий хруст –
И легкий дым шелков намечен;
Чрез кровы призрачные их
Проглянул бюст, явились плечи, –
Миг – бюст взгорелся! – но утих…
Сдержавши пламя на холсте,
Творец внушает себе строго,
Чтоб невоздержной красоте
Ее придать стыда немного;
И, не решаясь возложить
На край губы краплак сгущенный,
Он медлит, кисть подняв смущенно
Над слабостью своей души.
Еще помучится творец,
Пока пред ним виденье девы,
И ускользающие слева
Лучи не смеркнулись вконец.
Советы чувств его уму
Едва не стоят воздержанья.
В сей миг заветного свиданья
Ах, не проснуться бы ему!
Цикл «Урбанизация»
I
Горожанин
Я житель города, мне люб
Сооруженный рукотворно
Фонтанно-кабельно-моторно-
Бетонный сад, шумливый люд.
Вступает камень населённый
В лесок. Ничем не обделённый,
Зарёй всевидящей зажжён,
Блестит за тополями он.
Хотя меня разумней сверстник,
Влекомый к дому и к реке,
Ценящий дух коровьей шерсти
В немагазинном молоке.
Как странен, дик в его глазах
Предмет так близких мне стремлений –
Квартира в солнечных стенáх
Многоэтажных поселений!
В такой тюрьме и между тюрем
Тот не снесет ни полчаса:
Зовут лопата и коса
Служить правителю-натуре.
Здесь свой у нас правитель правит!
Тот до квартиры не дойдет:
Того громадой стен задавит,
Или рекламой пришибёт.
II
Гогот
Оставил я любезный город:
В деревню еду к вам, друзья!
Высокомерной птицы гогот,
Прибыв, сейчас же слышу я.
Высокомернейший из пташек,
Зачем гнёшь шею предо мной?
Коль был бы яд на клювах ваших -
Не был бы я уже живой.
Что, огород твой не просторен?
Вернись-ка в птичие жильё!
Смотри ж, хоть ты мне непокорен -
Покорно мне перо твоё.
III
Жизнь и жизнь
Что нас с тобой объединяет,
Сочеловек, согражданин?
«Жизнь!» - твой ответ тебя взбодряет -
И я до слез смутился им.
Ты утром встанешь в полседьмого –
И я проснусь глубоким днем;
Ты поишь батюшку больного –
И я хожу под кофеём.
Ты не знаком с минутой скуки -
И я к депрессии привык.
Ты познаешь природы звуки –
И я андроидов язык.
Ты на сезоны делишь год –
И я часы бью по минуте;
Ты заразил трудом народ –
И я от охлоса в простуде.
Ты не поймешь мой троллинг злой –
И я пойму тебя с полслова.
Ты из деревни вековой –
И я из города большого.
IV
Футуристический прогноз
Бывал я в ваших деревнях!
Но я привык на этажах:
Грожу с вершин колоссов дерзких
Тьмам бездорожий деревенских.
Поёт сельчанин: «Пей же росы,
Моя фасоль, етит-мадрид!
Пускай доятся мои козы,
Журавль над пашнею летит!»
Да брось! Еще полсотни лет
Урбанизации - и нет
Деревни; станет поле с хлебом
Музеем под открытым небом.
Апостола наказ простой -
Кормить себя своей рукой -
Толкует фермер однобоко:
"Копай лопатою глубоко".
Его праправнуки с моими
За стенами самодвижными
Словоохотливых квартир
Начнут нехлебосольный пир!
И упразднятся даже козы:
Молоконосные железы
Взял бионический пастух
Под синтетический кожух.
Вы погостите в городах!
Бывал я в ваших деревнях...
И там уж интернетов кабель,
Асфальт там топчет ваш журавель.
***
Но слышу я - коровий мык!
Смотрю в окно, и вижу: бык
Газон ровняет меж ларьками,
И тычет, тычет каблуками…
Моей игры не зная правил,
Чудак тот, бросив пастуха,
Мне оппозицию составил!
Эх! Ум мой тож не без греха…
Гулял той ночью я впотьмах;
А что налипло на ногах –
То льют под ноги земляники,
Чтоб были ягоды велики.
Комментарии читателей: