Коллекция краденых книг
Коллекция краденых книг
Тоскует на выцветшей полке.
Вокруг – колесят кривотолки.
В суть тайны никто не проник.
Коллекция краденых книг –
Ненужная преданность века.
Сгоревшая библиотека –
Есть самый надежный тайник.
Коллекция краденых книг
Не прячет ни знаний, ни фабул;
Потеряна памятью, дабы
Не сжёг ни один клеветник.
Коллекция краденых книг,
Доступная для интеллекта.
Какой удивительный спектр
Таит в себе скромный ночник.
Коллекция краденых книг
Запретна для душ графоманов,
Роскошней мирских талисманов.
Единственный мой золотник!
Гастроли театра кукол
Гастроли театра кукол
Закончились кражей века.
Грабителя не застукал
Хозяин [плоть человека].
Тряпичны скупые слёзы,
Ведь сердце внутри из ваты.
Промокли тела и грёзы.
Герои не виноваты!
Найди эталон, констебль!
Пусть будет казнён грабитель!
Мельчает у дела кегель,
Он результат наитий.
Река предсказала трупы.
На берег сошли калеки.
Гастроли театра кукол
Закончились кражей века.
Я прочно приникла прозорливым взглядом
Я прочно приникла прозорливым взглядом
К замочной таинственной скважине.
Я видеть хочу! Но, что мне там надо –
Не ведаю. В саже мне
Досталась увядшая комната.
Вы адрес не вспомните?
Запомнить слова и движенья
Спустя не одно одиночество
Почти нереально. Чувствую жженье
И горькие почести.
А хватит ли старческой утвари
На день, вечер, утро ли?
Я – грёза провинции, псевдо-
Богиня закрытых салонов и
Тех раутов, которые – кредо,
Хозяев чьих не остановить.
Проблема: а хватит ли денег мне
На платья Америки?
Я слишком бедна для элиты
И вычурна для подмастерьев.
Но платья мои так пошиты,
Что аристократы мне верят.
Дешёвка – душа, у которой нет
Дороги проторенной.
Старинный забытый отель
Старинный забытый отель
[Построен в готическом стиле]
[В нём сплошь отщепенцы гостили]
Пустует теперь.
На лестницах выцветших грёз
Встречались тогда нимфоманки.
Как были их ловки приманки,
И стоек гипноз.
Роскошны, как рай, номера
Одни, а другие – клетушки.
Как рупоры, всюду прослушки.
Жестока игра.
Плеяда серийных убийц
Селилась, порой, этажами.
О, как же они обожали
Зашедших блудниц.
Кровавые пятна видны
Лишь призракам в трёх коридорах.
За окнами – море и горы.
И долгие мрачные дни.
В подвалах – причуды клоак:
Дно бездны в разорванных трупах….
Уйти из отеля так трудно,
Точнее – никак.
А потом я сверну в переулок
…А потом я сверну в переулок
Никому неизвестный.
Подниму неприметный окурок
И, если
Не отловят меня за измену,
Я выброшу в урну
Чьё-то прошлое [вздорную цену
За авантюру].
А потом я прикинусь бродягой,
Промокшей до нитки.
Я достану заветную флягу
И – слитки.
Два глотка – и отвяжется жажда,
Одежды истлеют.
Это чувство испытывал каждый
На скорбной аллее.
А потом я возникну во снах
Неразлучных героев.
И восславит в мгновенье весна
Изгоев,
Неустанно куривших окурок
В пути на могилу….
А потом я сверну в переулок
И – сгину.
Предыстории
Ночь выходит на площадь –
Пледы откиньте в стороны.
И на ветру полощут
Фабулы предысторию.
Бархатные портьеры:
Тёмные, фиолетовые.
Золота было в меру,
Клеток просторных не было.
Платьев вечерних шлейфы
Бредили, вторили.
И открывали сейфы
Странные предыстории.
Пару интрижек мне бы
Срочно занять до завтра.
Но не поймёт богема
Здесь моего азарта.
Я посещала
Я посещала в тюрьмах слепых убийц.
Как они целились точно в темя,
Я не узнала, узнает – время
[В памяти множество судеб, характеров, лиц].
Я посещала в тесных лечебницах – Их –
Странных безумцев в тяжёлых оковах,
Чей мир на вымыслах и эталонах основан,
Для большинства – это призрачный миф.
Я посещала церкви на крае земли,
К коим ведёт не дорога, а вера.
Мир, если верить реалиям, – серый.
В нём чья-то цель беззаветно мелькает вдали.
Я посещала множество министерств,
Там – пустота, словно вымерли люди.
Я так надеялась, не сомневалась в чуде.
Чудо случилось. Но тут же пришёл конец.
Жёлтая история
Жёлтое солнце зноем ошпарит пустыню –
Жёлтую, выцветшую Богиню.
Сколько цветов, в преимуществе искренне жёлтых,
Просто погибло, и было так жёстко!
Жёлтые ткани не выбелит шквалистый ветер
Жёлтых, безумных, мучительных адовых сплетен.
Сотни домов, в преимуществе искренне жёлтых,
Строятся в новых кварталах дешёвых.
Жёлтые люди по миру, как тля, расплодились.
Жёлтые сны неслучайно мучительно снились.
Стопки газет, в преимуществе искренне жёлтых,
Давят на психику грузом тяжёлым.
Жёлтые зубы скрывать неуместно за чаем,
Жёлтым, несовместимым с молчаньем.
Россыпи звёзд, в преимуществе искренне жёлтых,
Скоро отправятся в стоковый жёлоб
Жёлтый….
По коридору длинному мимо слепых конур
По коридору длинному мимо слепых конур
Я пробираюсь тихо, по полу шаркая.
Переплетает тело ужасный шнур.
Бац! – и походка шаткая.
Здесь, в бытовой клоаке слепых квартир,
Дохнут одна за другой живые комнаты.
В прошлой богеме хозяйничал сам ампир,
В хаосе – степень омута.
Я утопаю нищенкой в зельях зловонных дрязг.
Дегенератам свойственно жить у плинтуса.
В памяти сохранились колонны убитых ряс
И типовые выносы.
В этих конурах прячется мой бордель!
Пройден этап «дверные глазки с поволокою».
Можно всегда очутиться здесь и выйти за дверь,
Дальше – по водостокам вниз.
Но почему-то мысли сюда влекут.
В прошлых эпохах была куртизанкой я.
Как объяснить окружающим мой странный уют –
Это, когда весь мир наизнанку стал.
«…пустынные узкие улицы-галереи….»
Александр Киричек «Водоём»
Часть 3 «Утренняя заря» стр. 97
Пустынные узкие улицы-галереи уводят меня в прошлое….
…Ублюдки моим кораблям поломали реи. Планы теперь раскрошены.
Я оказалась в жутком больном городе с приступами сумерек.
В таверну зайти? – Не дохнуть же с голоду. Проход чёрти чем замусорен.
Я прохожу мимо дряхлых столов деревянных, пьянства, разбоев, похоти.
Стойких солдатиков оловянных здесь не встречали. Когда же вы сдохните,
Ублюдки зловонные! – думаю так, но в речи чаще звучит псевдолюбезность.
- Как мне покинуть ваш город? - Мне плыть не на чем. У бармена шок и бездна.
Выпить немного рома! – Вдруг выглянет робкое солнце, и миражи рассеются.
Но я не увижу восхода, здесь – ни одного оконца, нет эталона времени.
Мясо в тарелке жёсткое и чуть сырое. Насколько коварны соседей желудки.
Надо валить, а то невзначай уроют, эти невежественные ублюдки.
В городе пахнет смрадом. Чадит коптильня. В таверне дышалось легче от перегара.
Я слишком вычурна, тонка, щепетильна. Таких уложат здесь в два удара.
На улицах зябко и ветрено. Я ускоряю шаг, превращая вояж в пробежку.
Зачем я покинула родину? – Держалась же якорями…. Спокойно. Нельзя мне мешкать.
На рынке среди товаров есть что угодно, но нет корабельной утвари.
Я окунаюсь в бешенство. Город молчит лишь грозно. Мысли об экзекуторе.
Я начинаю спрашивать, даже выпытывать у горожан: - Есть ли иные пристани?
Смотрят они на меня лицами скрытыми, не посвященными скорбными лицами.
Не ожидала я оказаться в реальном прошлом на несколько сотен жизней ранее.
Я была плутовкой, вульгарной, пошлой. О Боже! Как в душу теперь я ранена.
…Без спроса и робости тяжко старея, минуя таверны манящие,
Пустынные узкие улицы-галереи уводят меня в настоящее.
Постоянно хожу дорогами твоих кладбищ
Постоянно хожу дорогами твоих кладбищ.
Ты не выстроил сотню-другую храмов.
Ты сноровист безумно в строительной кладке,
Мой упрямый спутник – сотрудник Госхрана.
Прогибаются полки твоих вековых хранилищ,
Где-то в прошлом лежат бумажных легенд архивы.
Я наслышана много, что случаи краж участились.
Память – редкая вещь. Её же почти истребили.
Истребили почти. Не найти на неё документа.
Столп проверок бесхитростных и нещадящих
Уличил на мгновение суть рокового момента:
Есть сотни пришедших, и нету совсем уходящих.
Постояльцы в отеле
Постояльцы в отеле не гостят, а живут.
Для кого-то покажется странным.
Этот старый отель для мечты пресловут,
А мечта – иностранна.
Постояльцы не выдержат роскошь причуд,
Потому интерьеры старинны.
Этот злачный отель для развратов – приют.
Позы – слишком картинны.
Постояльцы не платят за жизнь среди стен.
В баре даром плеснут в чашку хмеля.
Только выглянув в окна, подумают: тлен –
Жизнь людей и апреля.
Постояльцы в отеле когда-то давно
Были все как один знамениты.
Но для них завершилось трагично кино:
Все здесь были убиты.
Я брожу по заброшенным пустырям
Я брожу по заброшенным пустырям
[В прошлом – пристаням улиц].
Все уснули и вдруг не проснулись
[Благодарности – пузырькам].
В кронах мусора вижу листки
[Предсказания эгоистов].
В них нет боли. Но – море смысла
[Океаны, увы, далеки].
Двери редких таверн отворены
[Алкоголи бесплатны].
Моё платье сегодня в заплатах
[Бижутерия звёзд – от Луны].
Я брожу по невиданным пустырям
[Без приказов и целей].
Мой поход [или рейд] тем и ценен,
Что приводит всегда к алтарям.
Почерк разборчив. Оставлен на белой салфетке
Почерк разборчив. Оставлен на белой салфетке.
Кто же изранил чернильницу? – пятна на скатерти.
Суть преступления сводится к чьей-то нимфетке,
Той, что когда-то сидела с папашей на паперти.
Некто проник. Заплатил за обед. Растворился.
Эх, не стираются пятна чернильной истории!
Люмпен! Он в низших сословиях прежде варился.
Копам приходится мыслить немного просторнее.
Имя читабельно. Рядом лишь несколько цифр.
Не дозвониться, пожалуй, по этому номеру.
Как же ревнив карандаш и стираемый грифель.
Где написАвший? Пустился он, кажется, по миру?
В чьём-то кафе небольшом и с условием – в центре.
Встретятся те же герои: нимфетка с писателем.
Суть разговора:
ОНА: Ты в сердца лучше целься!
ОН: Ты тогда находи идеальных спасателей!
Мальчик изящный с тату
Мальчик изящный с тату
(В паспорте юноша)
Пудрой навёл бледноту.
Плоть перегружена
Крепким, как выстрел, шальным,
Яростным градусом.
Встреча? Знакомство? – Жаль мы
Бренны, непафосны.
Мальчик! Мы малость трезвы
Сердцем и чувствами.
Кто же не любит езды
Быстрой? Лишь русские?
Стиль твой надуман благим,
Западом. Верится.
Сотню примерил вагин,
Тысячу – пенисов.
Мальчик, карьера твоя
Пахнет откосами!
…Чахнет в карьере, гния,
Туша бесхозная…
Город стареющих женщин
Город стареющих женщин
Проклят надменно мужчинами.
Вылито пагубной желчи
Столько, что даже ручьи моих
Слез оказались беспомощны –
Скрыты за горечью.
Город стареющих женщин
Проклят стихийными войнами,
Целью которых был жемчуг
Редкий. Что даже покойники
Обогатились трофеями -
Юными феями.
Город стареющих женщин
Стёрт с океана вселенной.
Миф в одночасье развенчан
Призрачный. В мире мгновенно
Вспыхнули жаркие звёзды.
Но слишком поздно….
Каждая комната здесь на замке
Каждая комната здесь на замке.
Что за семья проживает в квартире?
Ветер играет на траурной лире.
В том сквозняке
Запах будто в трактире.
Каждый уносит свой преданный ключ
Вместе с душой в потаённом кармане.
Проще забыться в порочном стакане,
Чем стаю туч
Распугать в глухомани.
Каждое утро здесь слышится плач,
Ругань вошла в эти стены привычкой.
Кто-то нашёл потайные отмычки.
Кто он? – Палач
Или праведник личный?
Тона, полутона, полунамёки…
Тона, полутона, полунамёки.
Изысканы античные фигуры.
Они – легенды выцветшей культуры,
Оставлены судьбой на солнцепёке.
Слова, полуслова, пролумолчанье.
Случайно оказались рядом звуки.
Я к небу распахнула крылья-руки,
Но не смогла от пристани отчалить.
Тона, полутона, полунамёки….
Брожу по залам истинных художеств.
Средь ликов миллиарды мнимых рожиц.
Они блаженны! – Нет, они жестоки.
Мечты, полумечты, полужеланья
С реальностью бессмысленно боролись.
Хочу покинуть древний мегаполис,
Однако расставаться с прошлым жаль мне.
Тона, полутона, полунамёки
Рассматриваю в красочном альбоме.
Холодный ветер на аэродроме
Повсюду ищет приступ подоплёки.
Тона, полутона, полунамёки….
Хижина
Давать незнакомцу свой номер -
Затея, конечно, дурацкая.
Но я не имею ценностей, кроме
Той броши на лацкане.
Он, верно, подумал – живу я
В шикарном районе. Недвижимость
Имею. Всегда торжествую.
Однако живу в тёмной хижине.
Позвать незнакомца на встречу,
Дорогу к ней выстелив адскую,
Где мне и хвалиться, собственно, нечем,
Лишь брошью на лацкане.
Он думал, раз в брючном костюме,
То – значит, мужчин она выжила.
Скрываю секрет свой угрюмый,
Что скромно живу в тёмной хижине.
Костюм безупречного кроя –
Интриги убийцы бедняцкие.
Но я не ценю оружия, кроме
Той броши на лацкане.
Окраина выжжена солнцем.
Она на столицу обижена.
Удобно же труп незнакомца
Негласно хранить в тёмной хижине….
Картина маслом на гнилой стене
Картина маслом на гнилой стене
Забытого и ветхого чулана
Пророчески напоминает мне
Весь привкус одиозного романа.
Разбитый кафель выжженной слюды
Морщинится среди белесой пыли.
Пропахли нафталинами следы
И в памяти в подробностях застыли.
Прибор (он измеряет крепость сна)
Томит своё молчание в сосуде.
Искусно отражается весна
В глубокой и мучительной простуде.
Сгущает краски непомерно ложь,
Придумывая мерзкие сюжеты.
Чтецом без пафоса назначен дождь,
Что рассылает странникам советы.
На диване разлагалась личность
На диване разлагалась личность.
На полу разложены фужеры.
Неуёмны в страсти кавалеры.
Возбуждала голая наличность.
На диване разлагались трупы
Мягких душ. На стенах клетки фото
Говорили: счастлив был здесь кто-то.
Счастье было несравненно крупным.
На диване разлагался в спектр
Белый свет. А воздух – будто призма.
Элитарной показалась тризна,
Показалась только и померкла.
Ночь выдалась грешной…
Ночь выдалась грешной….
Об этом написано
Сладкой-пресладкой черешней
Дерзкими-дерзкими крысами.
А в старом журнале,
Изрезанном ножиком,
Жадно сквозит биеннале
Черствым стареющим коржиком.
Свет мглою потушен.
Забытое зарево.
Падали влажные туши
Адски, блаженно и замертво.
Твоя живодёрня
Античней и строится
Музыкой. Чёрные корни
В прошлом бесовском покоятся.
Меня ты осилил
Нарочными тайнами.
Пламенем ночью скосили
Рожь неминуемо раннюю.
Мотель
Поездка по битой дороге
Закончилась в чахлом мотеле.
Брутальности нервы хотели,
Усталости – резвые ноги.
В мотеле картонные стены.
Реален мой карточный домик.
А в тумбе оставленный томик
С крестом и пришпиленным телом.
Легко проникаемы звуки.
Им тесно в унылом жилище.
За окнами – дождь и ветрище.
За стенкой – разлады и муки.
Заправлена сумрачным пеплом
Кровать. Одиночество плоти
Погрязло в ничтожном болоте
Скитаний по лестницам в небо.
Загляни ненароком в комод
Загляни ненароком в комод,
Отыщи старомодные письма,
Разверни, прочитай месяц, год
И какие-то важные числа.
Пролистай периодику мод
И закинь в нафталиновый ящик.
Как поношен твой серенький плащик,
Намекнет ненароком комод.
Не воруй у любви чертежей,
Предаваясь попутной истоме.
Их оставь здесь, в заброшенном доме,
Среди пыли, следов, миражей.
Окунись в лабиринт анфилад,
Прежде ярких, теперь бесконечных.
Мой искатель нашел себе клад
И хранит его страстно и вечно.
Выйди вон! В увядающий сад.
Посмотри на витые аллеи.
Одурманят тебя орхидеи.
Как коварен их призрачный яд.
Не срывай ты на память цветов –
Они тут же, мгновенно, завянут.
Пусть затянутся прошлого раны.
Но угаснет ли с ними любовь?
В искусстве
В искусстве двигаться на ощупь
Вы толк уже познали,
Когда переходили площадь
В тумане
(непроглядной толщи)
По диагонали.
В искусстве двигаться на запах
Считаетесь экспертом.
На ваших пройденных этапах
В конвертах
(со следами крапов)
Талмуд рецептов.
В искусстве двигаться на звуки
Вам нету конкурентов.
Вы беспощадны в перестуке
Фрагментов
(баснословных муках).
И к чёрту референта.
В искусстве двигаться на краски
Вы первоклассный мастер.
Оттенки не скрывают маски.
Во власти
(потаённой ласке)
В стакане сохнут астры.
В искусстве двигаться на вкусы
Считаетесь эстетом.
Аквариум с одной медузой.
Бюджеты
(роковые шлюзы)
Расписаны-раздеты.
В искусстве двигаться! В искусстве
Так чернозёмна почва,
Что без препятствий вьются чувства
Цветочно
(временами грустно),
Но правильно и точно.
В кафе на бульваре осенний сезон
В кафе на бульваре осенний сезон
Грибов, овощей и каштанов.
Горячее блюдо: томлёный бизон,
Доступное для шарлатанов.
Шеф-повар придумал изысканный грог,
Добавив щепотку горчицы.
А я, из вселенной слепых недотрог,
Решила мечтой отравиться.
Во мне омут страсти – виной не залить.
Как маска эфирная в прошлом
Останется нежность. Мне б поговорить
О чём-то понятном… о пошлом.
Хозяин кафе, говорят, некромант
И официантка – чертовка.
Меню – это сущий мистический фант.
Пожалуй, во вкусе сноровка.
Обманывать публику здесь – не резон.
Я – броский гурман для шантанов.
В кафе на бульваре осенний сезон
Нимфеток, пропойц, шарлатанов.
Черная вдова
Такие, как ты, остаются обычно чёрными вдовами
С признаками недюжинного наследства.
Завистники спорят, приводят скупые доводы.
Даже, порою, заводят в тупик следствие.
Ты же в который раз сухо привычкой ответишь
На допросе государственному сыщику.
Мне одной покажется, что ты актерски бредишь.
Халтурный нуар не слезает с вуального личика.
Я в прошлом твоя соперница, у нас схожие судьбы.
Как же мне выдать тебя безмозглым ищейкам.
Нас предавали одни и те же мужчины - живые трупы,
Смешно вспоминать: чаще, конечно же, в мелком.
Мы же орудовали порознь, однако, по-крупному,
Действуя медленно, взвешенно, методом эфира.
У тебя до сих пор остались ожоги трупные
На сердце, способном любить и убить полмира.
Сыщики путаются, не понимая, – твой мир раскрошен.
Он не скрывается в жемчуга (подарке мужа).
Он затаился в этой мертвецкой броши
(Метке любовника). Сюжет попадания разрушен.
В траурном зале ты как всегда безупречна.
Изящно подчёркнуты фальшивые скорби.
Сколько еще пролетит междометий, наречий,
Выстрелов в спину и барабанной дроби.
Гости разъедутся – не разойдутся сплетни.
Но ты холодна к разговорам, что ниже достоинства.
Тебе уготовлено жестокое долголетие,
Это когда в одиночестве равносилен воин ста.
Утром разбудит тебя представительный Цюрих.
В чековой книжке останется росчерк скупого пера.
Теперь никогда не развеется, кажется, дурь их:
Служащих банка, нотариуса и адвоката. Пора
Строить карьеру благой интриганки в Европе.
Сколько здесь аристократических страждущих душ.
Мелочь осталась – сменить парики в гардеробе.
Благо, теперь позволяет недюжинный куш.
Порт, где вечно гниют корабли
Этот субъект
пола мужского –
Есть территория
нелюбви,
Ненависти
и, чёрт знает, какого,
Порта,
где вечно гниют корабли.
Кто-то забыл
жухлую розу
В рюмке, истерзанной
коньяком
Преданности,
и раскрасил угрозой
Панцирь столешницы
пьяным ножом.
Фразы сквозят
чёрною бранью,
Жесты громоздки и
нечисты.
Оргиями
за несбыточной гранью
Славится дно
«У последней черты».
Лодки, увы, –
ветхая утварь.
Пьяным хозяевам –
свой уют.
Кажется всем –
доберутся.
Но утром
Несколько тел
безвозвратно всплывут.
Мужчина, одетый в вечерние дамские платья
Мужчина, одетый в вечерние дамские платья,
Играет с толпой, предлагает бродягам напиться.
Его окружают богемы душистой объятья.
Поспорим! Он глаз положил на фривольного принца.
- Он маг. - Он актёр. – Он Обманщик. – Он стойкий убийца.
Смеётся незримо над мыслями псевдоэлиты.
Ему предлагают об стену живую убиться,
Но кто? – Те, кто были когда-то самим им убиты.
Редчайший оттенок усталости юность наложит
На принца, когда тот коснется губами фужера.
Красавица рухнет безумствовать ярко на ложе.
Посмотрим! Принц выберет переодетую эру.
Коварство не знает границ, а исходит от женщин.
Два идола с литерой М и блаженная поза.
Он смог! Уломал! Уложил… части тела, как вещи.
Но как? – Мужчина владеет искусством гипноза.
Бар противоядий
Противоядье продаётся в баре.
Цена – интрига, скомканная бурно.
Забрызганная нелюдями урна
Хранит оплату с сигаретой в паре.
Бокал-флюте ошибкой для абсента
Не видится. Парализован дьявол.
Яд страсти в изумрудах сладко плавал,
Сличал оттенки сонного момента.
История пленительного танца
Запомнилась седеющему дыму.
Суть завещанья передана сыну
Не на словах, а на дрожащих пальцах.
Ночная тень: друзья пришли в обнимку –
Ликёр блю с чёрным ромом. Слишком мутно
Их общество. А заведенье утло:
Играет с каждым встречным в невидимку.
Хозяин мёртв. Тщедушная хозяйка
Гостей нектаром вечности стращает.
Пристанище никто не запрещает:
Ни президент, ни полицейских стайка.
Мёртвый стул
Мёртвый стул отражением в вазе
Дикой комнате грезится прочно.
До абсурдности он безобразен,
До реальности он многоточен.
Пустота дряблых кож – плоть пространства.
Одиночеством стонет конторка,
Обделённая заумью транса.
Мозг насытила ржавая корка.
Деревянное прошлое утло:
Переломы стареющих ножек.
Обесцветит пошагово утро
Сероватую будничность, сгложет.
Без торгов неуклюжая шаткость
Отошла в мир иной - полустёртый.
Обесточена жизни ий-краткость.
Заключенье экспертов: стул мёртвый.
Любовь в психиатрической клинике
Интерьер психиатра, бесспорно, мне видится скудным,
Не сравнится с моими душевными жилами.
Каждый день мне подносят унылое судно, -
Я сливаю отходы: мозги
вместе с ними кривые извилины.
Ужасаются люди, не видя абсурдных фантазий:
Тишины говорящей, запреты течению.
Уверяю! Маньяки приходят из мазей!
Меня лечат устало врачи –
только не поддаюсь я лечению.
Я хожу по палате звездой полусветских тусовок,
К сожаленью, не помню известной фамилии.
Доказательства – письма и ряд зарисовок,
Из которых понятно: во мне
обитает слепая идиллия.
Человек из соседней палаты влюблён в меня страстно.
Я – аналог (знакомо такое влечение)!
Уверяю! Любовь не приходит напрасно!
Меня лечат устало врачи –
только не поддаюсь я лечению.
Падение в обморок
Падение в обморок.
Пустая холодная бездна.
Вставать и кричать бесполезно,
Бессмысленно, дорого.
Насыщенно-синие
Мерцают неведомо звёзды.
Не шутка. Буквально серьёзно.
Осколочки инея.
Падение в обморок.
Молчание. Стёртая память.
Безмолвная чёртова замять
Поделит мир поровну.
Не верится в гения,
Который живёт подсознаньем?
Случайность немых наказаний
Заложено генами.
Падение в обморок –
Интрижка без сути, без смысла.
Их десять! Безумные числа!
Хождение около….
Спасут! Дебри города –
Эпоха борьбы эталонов.
Лучи – нити лунного лона
Овеяны холодом.
Диван из кожи
Надменный дым пурпурных сигарилл
Ложится на неоновую кожу.
Когда-то умер древний крокодил.
Мир призраков – загадочное ложе.
Диван из крокодиловых кровей
В эпоху сна напыщен и вульгарен.
На нём хозяин – сущий муравей
Гипнотизёр в конвульсиях у гари.
Жестокий запах! Чёртов кофеин!
Разлитая история финала.
Черты лица: арийский профиль. Им
Спиваются удачно идеалы.
Диван из крокодиловых костей,
В похожем стиле дверцы у трельяжа.
Оковы взглядов пристальных гостей,
Напудренных мукою эпатажа.
Видений ряд Почтенный Детектив
Распутает: не прочны псевдоузы.
Юпитер затмевает объектив
Редчайшим светом чьей-то ретро-музы.
Диван из крокодиловых идей.
Проверь, читатель! Или, Нет! О, Боже!
Диван у крокодила, - онемей, -
Из человеческой палёной кожи.
Я приглашаю вас в притон
Я приглашаю вас в притон.
Он расположен возле МХАТа.
Он – апокалипсиса хата,
Весьма доступная притом.
Я приглашаю вас в притон.
Вам стоит повернуть за арку –
Предложат чайную заварку
Сперва бесплатно, а потом….
Я приглашаю вас в притон.
Вид из окна – бордовый кремль.
Мираж ядрён, мираж, как кремень,
Как жёлто-синий полигон.
Я приглашаю вас в притон.
Оставьте отпечатки пальцев
На плоти здешних постояльцев,
Чуть тише говоря на тон.
Я приглашаю вас в притон.
Он расположен в самом центре,
Где цветовая гамма цедры
Сковала стен внезапный склон.
Я приглашаю вас в притон,
В чернейший смертоносный кратер.
А рядом – вековой театр!
А рядом – молчаливый стон….
Страх
Страх прикоснуться к огню;
Я назвала это фобией.
Странность нелепо храню,
Точно, Другая Хозяйка давно бы угробила.
Страх что-то сделать не так
Я назвала осторожностью.
Вижу повсюду бардак.
Точно, Другая Хозяйка порядок размножила.
Страх вознестись на Олимп
Я назвала приземлённостью.
Тесен мне ангельский нимб.
Точно, Другая Хозяйка болела бы звёздностью.
Страх очутиться во сне
Я назвала мглой бессонницы.
Мысли при полной луне.
Точно, Другая Хозяйка безумно бессовестна.
Страх одиноких недель
Я назвала многократностью.
Мной не опознан бордель.
Точно, Другая Хозяйка владела развратами.
Страх перед встречей с Другой
Я назвала вожделением.
Зеркало смотрит слугой.
Точно, Другая Хозяйка – моё отражение.
Морг
В морге я лежала не дыша.
Кто-то сердце мне остановил.
Улетела в небеса душа,
Чёрт её полёт благословил.
Говорят, - я умерла от пуль.
Говорят, - от непосильных ран.
Смерть отвергла стареньких бабуль,
И взяла меня. Но мой обман….
Обманула я насильно смерть,
Совершив феноменальный торг.
И явилась в разум круговерть,
И облит был ложью этот морг.
Просто я воскресла! Я жива!
Юность длится миллионы лет.
Морг я фантастически сожгла.
Кровью пламенел пожарный свет.
Прощай, Фрося, поливай фикус
Мрачные стены
Цвета тоски.
Образность плена,
Будто тиски.
Чёрные мысли.
Мозг закипел.
В чём смысл жизни
Пагубных тел?
Тоска разносит
Палёный привкус…
Прощай, Фрося,
Поливай фикус!
Сущности-блоки.
Дверь в тупике.
Сплетни и склоки
Не на замке.
Рядом зловещий
Ржавый рычаг.
Нам лишь завещан
Бури очаг.
Тоска разносит
Палёный привкус…
Прощай, Фрося,
Поливай фикус.
Вихрь, как смелый
Экстренный шок.
Мельница тело
Трёт в порошок.
Демон пакует
МУкой мешки.
Мир критикует
Фикус тоски.
Цыпочки
В одеждах из кАпель
Гуляет капЕль.
И вынул твой скальпель
Мне сердце на мель.
Я встану на цЫпочки
Последний разок.
А дверь на цепОчке,
Смотрю я в глазок:
Ты вымок до ниточки
Среди тёмной ночки.
Я встану на цЫпочки,
А дверь на цепОчке.
Войду в белый зАмок.
Закрою замОк.
В объятии рамок
Портрет твой замолк.
Чудеснейший зАпах:
Куст розы запАх.
Уже в других лапах
Халата запАх.
Раскинулась прОпасть,
В ней можно пропАсть.
Как будто бы лопасть
Звериная пасть.
Пылящею мУкой,
Взметнувшись мукОй,
Искрится разлукой
Огонь над тоской.
Как чёткие гвОздики
Алеют гвоздИки.
В сравнении с лобзиком
Вновь голос твой дикий.
И снежная зАметь
Нас может замЯть.
И вычеркнет пАмять,
Что можно помЯть.
Открыт мною Атлас:
Земля как атлАс.
Я может быть завтра
Взойду на Парнас.
Чудовищный Изверг
Жестокость извЕрг.
Судьбы телевизор
От хамства померк.
Слизь
На перилах некошеных лестниц
Чьи-то тени в едино слились.
И течёт по ним год или месяц
Жидко-бурная вязкая слизь.
Проследить её сколько-движенье
Впредь возможно: глазами упрись
В её терпко-вонючее жженье –
Вот она, низкосортности слизь.
Растолкай расторопные мышцы,
Корпус тела старанием снизь.
И поймёшь нежно: в жизни нет лишних. –
Значит очень нужна эта слизь.
Элегантная серая вязкость,
Отсвет зелья – болотная рысь,
Затуманит умов наших ясность.
Как абстрактна абстрактная слизь.
Я намажу потом бутерброды.
Толстый слой и сухарик сплелись
В необъятно объевших уродов.
Их мамаша – проворная слизь,
Что течёт среди лестниц чердачных.
Ты увидишь её: лишь нагнись.
Это вымысел жизни удачный –
Неопрятно текущая слизь.
Многих гонит она в одночасье,
Только выплюнет слизкое «брысь».
И живёт, разрываясь на части,
Жидко-бурная вязкая слизь.
Плесень
Мой мозг в одночасье стал тесен:
Застой наворочала плесень.
Покрыла дорожки извилин.
Весь мир стал мне просто противен.
Когда же взвесим
Мы эту плесень?
Мне интересен
Лукавый вес.
И сорок песен
Споём про плесень,
Пусть будет весел
Проклятый бес.
В одно из удобнейших кресел
Засела царицею плесень.
А я же сгребал её ложкой:
Вот так каждый день понемножку.
Когда же взвесим
Мы эту плесень?
Мне интересен
Лукавый вес.
И сорок песен
Споём про плесень,
Пусть будет весел
Проклятый бес.
Квартирный мирок мой прелестен:
Жена моя – серая плесень.
Обнять её очень приятно,
Она для меня лишь опрятна.
Когда же взвесим
Мы эту плесень?
Мне интересен
Лукавый вес.
И сорок песен
Споём про плесень,
Пусть будет весел
Проклятый бес.
Жижа
Нахожусь во внимании броскости.
Обняла все доступные плоскости.
Наследила своим безобразием,
Где возможно я всюду полазила.
Я советов лишь несколько дам,
Но в начале представлюсь я вам:
Стань ниже,
Я – жижа,
Я вижу
Тебя.
Поближе
Будь к жиже –
Оближешь
Меня.
Я теку параллельно поверхности.
Как хочу я однажды наверх ползти,
Оставляя следы твёрдой жидкости,
Как источник вонючей солидности.
Я ужасно красива на вид –
Чёрно-рыжая зелень обид.
Стань ниже,
Я – жижа,
Я вижу
Тебя.
Поближе
Будь к жиже –
Оближешь
Меня.
Комментарии читателей: