(Литературно-гастрономический рассказ)
К вечеру ожидались гости. Стол был сервирован по высшему разряду. На красивых тарелках лежали ломтики ветчины, буженины и запечённого мяса. Аппетитно выглядела аккуратно нарезанная колбаса разных сортов. Между мясными закусками были расставлены рыбные нарезки и диковинные морепродукты. Тут же разместились салаты, бутерброды и канапе, солёности и копчёности. Среди кулинарного изобилия были краснощёкие помидоры, зелёные огурчики, отдающие чесночно-укропным ароматом и тарелка с маринованными грибами.
В довершении всего из кухни доносился аромат томящегося в духовке и истекающего жирком гуся в яблоках.
Шумная компания не заставила себя ждать. Дружно приветствуя хозяйку и не теряя времени, все прошли в гостиную.
– Ну надо же, какую красоту создала! А салаты какие нарядные! Аромат – чудо! – раздавалось со всех сторон.
Незнакомого полноватого мужчину средних лет, одетого в какой-то старомодный сюртук тёмного цвета, посадили слева от хозяина, который представил гостя каким-то полуофициальным тоном:
– Павел Иванович Чичиков. Приехал к нам из самой… – он не договорил, многозначительно приподняв кверху указательный палец.
Все поняли: важная птица.
А «важная птица», рассмотрев щедро накрытый стол, изобразил на лице подобие улыбки и спокойно вздохнул: «слава Богу, будет что поесть, чем закусить». Он вспомнил своё посещение чиновника Манилова, где ожидаемый обед был настолько скуден, что "гостеприимный до приторности" хозяин, заменил его беседой, так сказать, "духовной пищей сомнительного содержания".
Павел Иванович положил на тарелку кусочек балычка и стал разглядывать деликатесы. «Недурно, совсем недурно, – думал он. – Но рыбный-то ряд немного скудноват. Вот, помнится, на одном из приёмов были белуга, осетры, сёмга, икра свежепросольная, селёдки, севрюжки. Да и стерляжья уха была с налимами да молоками.
Вкуснятинка же на столе. И гусь этот, который быстро исчез, и салатики разные. И всё в меру солёно и не пережарено. Не то, что у некоторых».
Ему вспомнился обед у Ноздрёва – этого громогласного столоначальника. После очередного инспектирования тот предложил «закатиться» к нему на вечерок. Пришлось согласиться, тем более, что Павел Иванович всегда был гурманом и знатоком хорошей кухни.
Но обед, как видно, не составлял у Ноздрёва главного в жизни; блюда не играли большой роли: "кое-что и пригорело, кое-что и вовсе не доварилось". И угощал его этот, будь неладен, Ноздрёв – кутила и лихач, "не обременённый никакими моральными принципами", не мадерой, а палёнкой. Да и особенная бутылка, которой он долго тряс перед Чичиковым была, по его словам, и "бургоньон и шампаньон" вместе. Да, воспоминания вовсе недобрые. А тут!..
К концу вечера, окончательно освоившись в компании, разомлевший от вкусной и сытной еды Павел Иванович попытался даже пошутить, намекнув хозяйке, что к чаю он предпочёл бы блинки.
Просто в памяти всплыла Коробочка, у которой ему довелось побывать с деловым визитом. Вот хозяйка так хозяйка. Пригласила на чай, а на столе откуда ни возьмись – "грибки и пирожки, скородумки и шанишки, пряглы, блины да лепёшки со всякими припёками, коим и названия-то не придумать".
Хозяйка оказалась быстра на ногу. После слов гостя мгновенно исчезла, а через полчаса внесла в гостиную большую тарелку, на которой возвышалась гора румяных аппетитных блинов – ажурных, масляных, источающих невероятный аромат.
– Вот, Павел Иванович, и скородумки, и пряженцы. Кушайте на здоровье!
К духмяному чаю блины были как нельзя кстати. Разошлись они в одно мгновение.
Вечер удался!
Комментарии читателей: