ПЕРНАТЫЙ МУФЛОН
Ночью из вольера зоопарка одного из южных российских городов таинственно исчез муфлон. То есть, конечно, не сам исчез – экспонат не был склонен к побегам, – да и не так чтобы уж очень таинственно. Его – размышляли удрученные зоологи – грубо и цинично под покровом душной ночи наверняка похитили существа более разумные. Как, например, те же бомжи, коих неподалеку от обездоленного зоопарка, в пойме реки, летом обреталось изрядное количество.
О самом механизме похищения тоже гадать особо не приходилось. Он явно совпадал с механизмом исчезновения купца Портретова из знаменитого уголовного рассказа Чехова «Шведская спичка»: «Мерзавцы убили и вытащили труп через окно». Равно как и купец Портретов, живым муфлон мало кого интересовал: тащить-то его во здравии представлялось чреватым. Куда сподручнее было перемахнуть ограждение вольера и прикончить беззащитную жертву прямо в ее родных пенатах. Дабы затем перебросить свежатину через сетку и, за неимением окна, умыкнуть сквозь дыроватый забор. На воле же труп муфлона, ясное дело, был надежно скрыт путем зажаривания с последующим поглощением.
К тому времени, как в районный отдел милиции от директора научно-просветительского учреждения поступило соответствующее заявление, прошло уже трое суток, и от самого муфлона остались, как в народе говорится, рожки да ножки. А тотальное и радикальное промывание желудочно-кишечных трактов окрестных бомжей никаких улик теперь дать не могло. Однако заявление было зарегистрировано, и факт исчезновения живности по закону требовалось расследовать. И начальник уголовного розыска райотдела поступил так, как на его месте поступил бы и всякий другой начальник УгРо по России: поручил это бесперспективнейшее дело самому на тот момент молодому оперуполномоченному – лейтенанту милиции Игорю Пискареву…
Хоть и молод был сыщик, но он даже после третьего стакана понимал, что отыскать особо ценный экземпляр у него ровно ноль целых и хрен десятых. Тем не менее он добросовестно облазил весь зоопарк, так что его начали узнавать некоторые из экспонатов, – особенно долго не сводил с лейтенанта желтых зековских глаз огромный уссурийский тигр. Побеседовал Пискарев и с несколькими бродягами, коротавшими время у шалаша из веток на берегу реки – из тех, кто на момент разговора еще мог вязать лыко. Из такового общения опер вынес твердое убеждение, что именно они-то и сожрали несчастного красавца, но подкрепить солидную версию доказательствами… Увы: плевое в общем-то дело превращалось в безнадежный «висяк» – из тех, что уже ни в сейф до лучших времен не засунешь, ни до суда никакими стараниями не доведешь.
Понимая это и ощущая многократно поротым местом пониже спины грядущие неприятности, начальник УгРо ежедневно, на утренних и вечерних оперативках, на глазах у злорадных коллег устраивал лейтенанту показательные и обидные разносы. И, явно переусердствовав в этом, допек Пискарева до отчаяния и богатой идеи, что поскольку следов взлома замка на двери вольера не было, так почему бы и не попробовать от кошмарного фактового дела отбояриться отказным материалом?
Идея сулила покой. Идея спасала всех. Но надо было ее как-то убедительно обосновать… Главное: куда конкретно мог самоустраниться из запертого вольера своенравный муфлон?..
На Руси единственным и доступным каждому сотруднику милиции источником зоологических знаний спокон веку являлась передача «В мире животных». Но наш герой, судя по всему, ее отродясь не смотрел. Иначе бы…
Впрочем, воображением Господь Пискарева не обидел, а посему, основательно поломав голову над чистым листом и обгрызя кончик авторучки едва ли не на сантиметр, оперуполномоченный в муках творчества родил следующий нетленный документ (цитируется полностью):
« П О С Т А Н О В Л Е Н И Е
об отказе в возбуждении уголовного дела
город Н-в 20 сентября 199… г.
Оперуполномоченный ОУР Свердловского ОВД г. Н-ва лейтенант милиции Пискарев Игорь Юрьевич, рассмотрев материал за № 982647 от 29 августа 199… г. по факту исчезновения муфлона из городского зоопарка, –
У С Т А Н О В И Л :
26 августа 199… г. в Свердловский ОВД г. Н-ва поступило заявление от директора городского зоопарка Маркизова Семена Вениаминовича об исчезновении из запертого вольера муфлона.
В ходе сбора материала был опрошен работник зоопарка Котелко Павел Иванович, который утром, при раздаче корма животным, непосредственно и обнаружил отсутствие муфлона в запертом вольере. Произведенный осмотр территории зоопарка и примыкающей к нему местности положительных результатов не дал. Проведенный подворовый опрос жильцов близлежащих домов свидетелей исчезновения муфлона изначально не выявил.
Однако в беседе с работниками зоопарка установлено, что ветеринар учреждения гражданин Бескоровайный Валентин Андреевич, в обязанности которого входит наблюдение за состоянием здоровья зверей и птиц, содержащихся в зоопарке, своевременно не принял необходимых должных мер к предотвращению возможности самостоятельного покидания муфлоном территории упомянутого учреждения, поскольку по бесконтрольности не обстриг ему крылья в срок, указанный в графике обрезаний, что позволило вышепоименованной птице, с учетом наступившего периода перелета пернатых на юг и сильно развитого у семейства муфлонов чувства стадности, при обнаружении стаи диких муфлонов, пролетающих над зоопарком в направлении теплых стран, разбежаться, взлететь и присоединиться к собратьям, каковой процесс улетания наблюдался свидетелями, гражданами Стрюковым Юрием Дмитриевичем и Припойко Сергеем Валерьевичем, лицами без определенного места жительства (отобранные заявления прилагаются к постановлению).
С учетом изложенного, руководствуясь статьей 113 и пунктом 1 статьи 5 УПК РСФСР, –
П О С Т А Н О В И Л :
В возбуждении уголовного дела по факту исчезновения муфлона из городского зоопарка отказать за отсутствием события преступления».
Пискарев радостно и витиевато подписал документ, и он лег на стол начальника ОВД. Тот немедленно согласился с отказным и даже похвалил молодого сыщика за фундаментальные знания особенностей поведения муфлонов и прочих рептилий. Материал стремительно списали в архив… Из зоопарка, правда, раза два еще звонили и робко интересовались посмертной судьбой муфлона, но к тому времени начальник УгРо уже перевел все телефонные стрелки на Пискарева, а тот важно отвечал: «Ищем… Всем отделом… Как только, так сразу…» А потом зоопарк захлестнули события: заболел африканский слон, у четы уссурийских тигров появилось потомство (ох, недаром полосатый папаша так присматривался к нашему лейтенанту), но больше всего хлопот доставлял недавно прибывший из забугорья сварливый и неуживчивый кот манул. Словом, вскоре о неразъясненной пропаже напрочь забыли…
Но ровно через год грянула гроза. Прокурор, кропотливо проверявший отказные материалы, наткнулся на дело о «пернатом муфлоне». И всё было бы ничего – сам проверяющий скупо разбирался в вопросах птичьих перелетов, но вот слово «муфлон» ему показалось до любопытства знакомым…
На беду лейтенанта Пискарева, у прокурора была жена. Да не просто жена, а зоолог. Мало того, кандидат наук. И терзаемый смутными сомнениями муж обратился к спутнице жизни за справкой: действительно ли упомянутые птицы относятся к разряду перелетных и дружны, как октябрята застойных времен?
Нам неведомо, в каких именно выражениях супруга работника правоохранительных органов отозвалась об умственных способностях своей сильной половины. Важнее другое. Женщина сообщила, что муфлон – это жвачное парнокопытное животное, относящееся к подвиду архаров и размножающееся быстрее других его представителей. А чтобы уж у мужа исчезли последние иллюзии, снисходительно добавила: «Баран. Полорогий. Горный. Каменный. Дикий».
Прокурору хватило смекалки отнести последние высказывания не только на свой счет…
Что сделали с лейтенантом Пискаревым по служебной линии – о том История скромно умалчивает. Надо полагать, ничего хорошего. Но куда хуже другое. С того времени к бедолаге навеки приклеилось обидное прозвище: «Пернатый муфлон». В райотделе опера и до сих пор никто по-другому не называет. Хорошо еще, что за глаза…
СОУЧАСТНИК ТЯЖКОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
К концу рабочего дня в экспертно-криминалистическую лабораторию УВД города Н-ва тяжело ввалился участковый инспектор из Свердловского райотдела милиции – майор Митькин. В руках офицер держал опечатанный мешок из полиэтилена молочного цвета.
– Суров твой удел, о научный отдел уголовных дел! – поприветствовал экспертов участковый со стажем: четверть века службы, это вам не шутки, а своего рода серебряная свадьба. Да к такому юбилею не только протоколы, стихи тоже созидать научишься!
– Привет его благородию околоточному1, – в тон ответил Митькину капитан Кулагин, работавший с фальшивой стодолларовой купюрой. Двое других экспертов поздоровались вяло: догадались – как, впрочем, и Кулагин, – что участковый, про которого еще лет двадцать назад, переиначив известную фразу из шедевра советского кино «Чапаев», сложили поговорку: «Помрет Митькин, а язык и после того ухи просить будет», принес на исследование какое-то вещественное доказательство, то бишь, дополнительную работу.
– Чего невеселы, носы повесили? – спросил и расплылся в улыбке гость. – Ликуйте! Какой вещдок вам приволок! Скоропортящийся труп, иностранец-африканец. В стихии водной смерть нашел и к вам на вскрытие пришел!
– Слышь, Митькин… А на участке ты с населением тоже поэтическими подковырками изъясняешься? – поинтересовалась дородная Ольга Зверева, занимавшаяся автороведческой экспертизой – исследовала текст для определения особенностей личности автора. – Представляю, как ты «высоким штилем» читаешь поэму о соблюдении принципа мирного сосуществования соседей в огромной коммуналке.
– Садистка ты, что ль – на больную мозоль, – сразу поскучнел Митькин. – Тебя бы бабушкам на зуб, они любого заклюют… В общем, принимайте подарочек из зоопарка.
И с усилием плюхнул мешок на стол. Присовокупляя же к полиэтиленовой упаковке постановление о назначении экспертизы, опять скаламбурил:
– А к сему подарку, мент, распишись за документ. И пошевеливайтесь, иначе вещдок в натуре загниет.
Дверь за быстренько упылившим участковым захлопнулась, а эксперты доложили о «подарке» начальнику отделения. Подполковник милиции Батищев вышел из своего кабинета в лабораторию, косо глянул на занявший полстола мешок и принялся вслух читать «сопроводиловку» к нему.
П О С Т А Н О В Л Е Н И Е
о назначении комплексной экспертизы
24 июля 2011 года г. Н-в
__________
1До известных событий Октября 1917-го обязанности, во многом сходные с исполняемыми ныне участковыми инспекторами милиции, возлагались на околоточных надзирателей. Околоток – несколько кварталов в городах дореволюционной России.
Следователь следственного отделения Свердловского ОВД г.Н-ва
Старший лейтенант милиции О.Х.Дубоват,
рассмотрев материалы уголовного дела №1141637, и принимая во внимание, что…
24 июля 2011 года, в городском зоопарке был обнаружен труп гуся шпорцевого африканского, Plektropterus gambiensus, зрелого самца. При опросе охранников зоопарка Котова и Базилевича установлено, что 24 июля, около полудня, при патрулировании ими территории учреждения, данная редкая импортная птица вольным стилем плавала в пруду в бодрствующем и здоровом состоянии. Примерно через полчаса, когда Котов и Базилевич находились в районе вольера с манулом, ими был отмечен звук, напоминавший выстрел из гладкоствольного оружия. По прибытию на звук в район пруда с экзотическими водоплавающими, вышепоименованными охранниками был обнаружен вышеупомянутый труп вышеназванного гуся, верхняя часть изогнутой шеи которого, вместе с головой, находилась под поверхностью воды. После обнаружения трупа тело было вынесено на берег, а затем директором зоопарка Маркизовым С.В. передано под расписку членам следственно-оперативной группы, прибывшим по звонку на 02 и констатировавшим смерть от неизвестной причины. Осмотром пруда и окрестностей его, злоумышленников, умертвивших дорогостоящую особь (примерная стоимость гуся одна тысяча долларов) не обнаружено.
Руководствуясь ст. ст. 78, 184 и 187 УПК РФ, –
П О С Т А Н О В И Л :
1. Назначить по настоящему делу комплексную криминалистическую экспертизу, поручив ее экспертам УВД г.Н-ва.
2. Поставить на решение эксперта следующие вопросы:
а). Имеются ли на трупе повреждения?
б). Если имеются, то какого характера, не являются ли они огнестрельными?
в). Если являются, из какого вида оружия могли быть нанесены?
3. Эксперта предупредить об уголовной ответственности за отказ и уклонение и за дачу заведомо ложного заключения.
4. Предоставить в распоряжение эксперта следующие материалы:
а) Настоящее постановление;
б) Труп Plektropterus gambiensus.
Следователь (подпись) О.Х. Дубоват
Батищев дочитал документ до конца, снял очки, протер их стекла, вновь водрузил на нос и растерянно пробормотал:
– Чушь какая-то…
Любопытно-настороженные взгляды офицеров милиции уперлись в непрозрачный полиэтилен.
– А-а, все одно, распечатывать, – наконец сказал подполковник и скомандовал: – Ольга, вскрывай! Тебе с птицей воевать сподручнее…
– Тоже мне, мужики, – фыркнула и презрительно произнесла Зверева. – Что, человеческих трупов никогда не видели?
– Так то ж – человеческий, а это – африканский шпорцевый, – резонно возразил Кулагин.
– Срамота! – и Зверева решительно вспорола скальпелем шпагат, оканчивающийся биркой с печатью.
«Иностранец» был вытряхнут на стол. Все ахнули: такой птицы ранее даже в кино никто не наблюдал.
Гусь оказался крупным, как индейка – на взгляд, килограммов десять – и длинным: от вытянутого клюва до перепончатых лап не меньше метра. Густое оперение на спине и крыльях черное, с фиолетовым отливом, но грудь, живот и щеки – белые, а клюв и голый вырост на лбу – красного цвета. Ноги, словно у цапли, голенастые, но главная особенность: на сгибе каждого крыла отчетливо выделялись острые роговые шпоры.
– Однако… – задумчиво произнес Батищев. – Прямо жаль препарировать. Красивое бы чучело получилось… Но служба прежде всего. Лейтенант Ремиров!
– Ну… – нехотя отозвался недавно пришедший в органы баллист, откладывая в сторону затвор от самопального пистолета.
– Вперед – и с красным флагом! Заключение экспертизы представишь завтра к обеду.
– А почему опять я? – с жаром возмутился лейтенант. – Если семьи нет, так постоянно козел отпущения, да?
– Но-но! – прикрикнул начальник отделения. – Это что за пораженческие разговоры? Ты молодой офицер, стало быть, учись. И гордись, что доверяют! Значит, снимки тушки с разных ракурсов сделать и потом ее разделать. Если выявишь дробь или пулю – детально описать боеприпас в заключении экспертизы.
– Тут не тушка – туша целая, – страдальчески бормотнул Ремиров.
…После команды начальника остальные эксперты чуть ли не в одноминутье разбежались из лаборатории. А Ремиров щелкнул несколько раз фотоаппаратом, со вздохом обвязался полотенцем сомнительной чистоты – вместо фартука, – и засучил рукава, примеряясь, с какого бока сподручнее приняться за работу.
– Поди, найди ее, иголку в стоге сена, – бормотал он под нос, вооружаясь скальпелем.
Впрочем, режущий инструмент пока пришлось отложить: гуся-то для начала требовалось ощипать.
Процесс освобождения экзотической птицы от покрова занял часа полтора: перья намертво цеплялись за тушку, а под ними обнаружились острые колодки. Отдельные из них Ремирову пришлось выдергивать плоскогубцами. Напоровшись на шпору, он раскровянил палец, в очередной раз выматерился…
Наконец лейтенант сделал первый надрез по животу гуся. Полоснул скальпелем еще раз – и сморщился от резкого запаха, шибанувшего в ноздри. Кривясь, эксперт потащил полуразодранную птицу к раковине и с руганью стал извлекать на свет божий внутренности водоплавающего. Особенно долго провозился с легкими. Потом кое-как вымыл гусиные испражнения, и тушка сразу запахла по-иному: болотом.
Баллист кромсал ее еще долго, зло и безуспешно, так ничего и не обнаружив. Почесал скальпелем затылок и додумался-таки ощипать верх шеи птицы: по лености не довел сразу работу до конца. Именно здесь он и зафиксировал искомое раневое отверстие, из которого добыл единственную дробинку. К тому времени «иностранец» уже превратился в бесформенные куски мяса, на которые Ремиров взирал с отвращением. Но вдруг, решившись, принялся заворачивать бренные останки в полиэтилен…
Следующим утром лейтенант настукивал на компьютере справку о результатах вчерашнего исследования. В конечном итоге, на экране, под стандартной шапкой документа, родился следующий текст:
«Представленная тушка гуся шпорцевого африканского исследовалась в криминалистической лаборатории ЭКО УВД г.Н-ва. В ходе расчленения обнаружено, что на тушке птицы имеются повреждения в области шеи, нанесенные дробью марки 00, которые и повлекли за собой смерть упомянутой птицы. На остальные вопросы ответить не представилось возможным».
Ремиров замер на секунду и продолжил печать документа:
«В связи с отсутствием условий длительного хранения, представленное на экспертизу вещественное доказательство уничтожено.
Приложение: детальные фотоснимки тушки до вскрытия и поврежденной шеи гуся, дробинка марки 00».
Подмахнув разлапистую подпись, эксперт добыл из кармана спичечный коробок, заострил скальпелем спичку и с наслаждением поковырялся в зубах.
«Когда б еще удалось такого дорогущего гуся от пуза налопаться, – подумал лейтенант, – а ведь, по сути, и ничего особенного. Мясо тиной отдает, староват-жестковат. Надо бы остальную свежатину хорошенько замариновать, а потом у соседки в духовке запечь, да яблок туда побольше напихать, да со всякими специями – оно глядишь, запах-то и отобьет»…
Позднее следователь О.Х. Дубоват, у которого, как выяснилось, имелись лично-собственнические взгляды на «труп гуся шпорцевого африканского», с апломбом заявил, что эксперт умышленно уничтожил важное вещественное доказательство, которое было способно принести немало пользы в расследовании тяжкого преступления: «Незаконной добыче водных животных и растений» (Статья 256 Уголовного кодекса Российской Федерации, максимальная мера наказания – до трех лет лишения свободы).
Впрочем, это следователь, конечно, шутил – досадуя, что самому не подвезло уничтожить вещдок эдаким нетрадиционным чревоугодным способом.
ШОКОЛАДНЫЙ СИМВОЛ ВОЛИ
Давно дело было... В конце шестидесятых. Я тогда в пятый класс ходил. И очень любил конфеты, особенно шоколадные, с белой начинкой. «Пилот», «Весна», «Озеро Рица». Не скажу, чтобы уж так часто они мне перепадали, а все же почаще, чем старшей на четыре года сестре, Иринке. Сладким обоих больше баловала бабушка Дуся, наш главный воспитатель.
Заканчивалась вторая четверть, и я жил в предвкушении новогоднего праздника и зимних каникул. Во дворе снежинками на иголках серебрилась уже купленная отцом разлапистая ель. Так хотелось поскорее ее украсить...
И вот наконец отец принес из сарая крестовину, чуточку подпилил ствол
лесной красавицы и установил ее посреди зала. В комнате вскорости запахло хвоей. Игрушки развешивали мы с сестрой – разумеется, под контролем бабушки.
О, эти елочные игрушки моего детства! Пузатые будильники, на которых всегда без пяти двенадцать, лубочные избушки с заснеженными крышами, фигурки сказочных зверюшек, переливчатые рыбки, грибы-крепыши... А красная звезда из стекляруса на проволоке чудом сохранилась у меня и поныне. Айболит и cтарик Хоттабыч. Светофор и матрешка. Труба, скрипка и барабан: все ручной росписи. Космонавт и ракета. Витые сосульки. Аж три пендитных кукурузных початка. Гирлянды из флажков. И, конечно, жизнерадостные шары – всех цветов и размеров: с портретами вождей, с серпом и молотом, с узорами, с отражателем, с серебристой присыпкой, – неярко блестевшие среди колких мохнатых ветвей. Сегодняшние же пластиковые шарики оптом сработаны на одну колодку и без души. Единственный плюс, да и то сомнительный: не бьются.
Под елку мы установили Снегурочку и Деда Мороза из папье-маше с надрезанным мешком: по малолетству Иринка пыталась найти в нем подарок.
В заключение священнодействия бабушка принесла еще и конфеты «Пилот» – двенадцать штук, я их сразу сосчитал, и мы на нитках подвесили лакомство за хвостики фантиков. Потом бабушка предупредила:
– И чтоб ни-ни! Пусть пока покрасуются, а уж после праздника разделите.
Ничего себе испытание для меня, сладкоежки! Еще и елка рядом с моим диваном: утром глаза открыл – конфеты с веток дразнятся; спать ложишься – опять душевное расстройство. Что испытание – настоящая пытка неокрепшего волею...
Словом, уже через два дня «не вынесла душа поэта»... Ведь половина конфет моя, так? Какая же разница, когда именно их употребить? Ну, недовисели, подумаешь, это-то мы замаскируем.
Первой «жертвой» стал «Пилот» с нижней ветки. Подгадав момент, я вытянул его из фантика и с наслаждением сжевал, а пустую бумажку свернул так, чтобы казалось, будто конфета цела. Лиха беда начало – в тот же день добрался и до второй, а следующим утром – до третьей. Ликвидировав полдюжины «Пилотов», временно остановился: оставшиеся-то уже вроде и не мои...
Однако я быстро пришел к мысли, что сестра почти взрослая и вообще за свою длинную жизнь куда больше меня всяких вкусностей переела, значит, пора восстанавливать справедливость. И без всяких угрызений опустошил пару очередных фантиков. Потом, даже внутренне не оправдываясь, просто «приговорил» две следующие конфеты. Доел бы и последние, с самого верха елки: семь бед – один ответ. Но тут наступило тридцатое декабря, и на школьном новогоднем празднике мне вручили традиционный подарок.
Я было хотел подстраховаться, завернуть в пустые фантики конфеты из кулька, но... Это почти все шоколадные повыбирать? Жа-алко...
Развязка наступила после новогоднего ужина – его нам с Иринкой устраивали в девять вечера, и я на нем сидел, как на елочных иголках... Эх, и быть бы мне битым широким отцовским фронтовым ремнем, на котором папа точил трофейную бритву «Золинген», однако меня отстояла бабушка. Только изъяла четыре наиболее интересные конфеты из остававшихся в кульке, присовокупила к ним две несъеденные с елки и вручила кровно обиженной сестре, тоже любительнице сладкого. Мне же попеняла:
– Нету у тебя, друг ситцевый, силы воли ни на грош. А еще мужчина будущий. Срамота! – и отошла, бессильно махнув рукой.
Очень меня те слова пробрали, даром что мал был. Любым путем доказать
захотелось: конфеты – пустяк, а сила воли имеется, и настоящий мужчина – такой, как мой кумир актер Жан Марэ из любимого фильма «Парижские тайны», – из меня обязательно получится.
Пожалуй, то был первый в моей жизни по-взрослому осознанный поступок. В сильно потощавшем кульке-подарке оставалась большая шоколадная медаль в серебряной фольге и с выступающей картинкой: космический корабль, удаляющийся от Земли к звездам. Медаль сберегалась напоследок: вкуснее будет казаться. Взял я ее и с отчаянной решимостью принес бабушке:
– На, возьми, а отдашь на следующий Новый год, тогда и съем. И попробуй только после сказать, что у меня силы воли нет!
– Э-э-э, друг сердешный, так дело не пойдет, – возразила бабушка. – Невелика важность, если я шоколадку под ключ упрячу. А вот ты ее в свой стол положи, чтоб все время под рукой, и потерпи годик. Тогда – герой!
На том и порешили. И еще – что это будет наш секрет.
Намучился я. Особенно спервоначалу. Сядешь уроки учить – а мысль о рядом лежащей сласти все знания отгоняет. Вынешь шоколадку, посмотришь на нее – тьфу, сгинь, искусительница! – и назад, в ящик.
Я уж и серебряную фольгу аккуратно снимал, и шоколад нюхал, и кончиком языка к выпуклому изображению прикладывался. Ах, как хотелось отгрызть ту же «Землю» либо хотя бы ракету слизать... Сейчас-то понятно: сам соль на рану сыпал. Но – кое-как держался. Бабушка же время от времени интересовалась: «Ну что там твоя медаль? Есть еще сила воли, не съел?»
Я несся к столу и предъявлял заначку. И как был тогда горд и счастлив!
Летом сдерживать себя оказалось проще: каникулы, еще и в гости уезжал. Вернулся домой – и сразу к столу: на месте ли шоколад? Да куда ему деться...
А вот в сентябре едва не сорвался. Получил нагоняй от матери за то, что гулял много, по-летнему, а за уроки садился под вечер. И как бы в компенсацию просто загорелось эту распроклятую медаль изничтожить! Спасибо бабушке – вовремя углядела, что с внуком что-то неладное, и о «силе воли» спросила...
Дотерпел-таки я до следующего Нового года! За праздничным столом бабушка открыла домашним нашу тайну и торжественно подвигла меня на поедание шоколадного символа воли. Медаль к тому времени треснула – как раз меж Землей и ракетой, немного посветлела и сильно затвердела. Пришлось ее натурально грызть.
И все равно: это был самый вкусный шоколад, который мне довелось попробовать в жизни…
ЗАПИСКИ НАТУРАЛИСТА
(трагедия в звукоподражаниях)
– Чирик-чирик-чирик…
– Мяу-мяу-мяу…
– Чирик-чирик-чирик…
– Мяу-мяу-мяу… Мяффф!!!
– Чи-ир…
– Хрусть-хрусть-хрусть-хрусть… Муррр…
ПОПУГАЙЧИК
– Уже опаздываю! – крикнул дедушка от зеркала у входных дверей квартиры, поспешно застегивая форменный китель и надевая фуражку. – Где кейс?
– Сейчас, сейчас...
Бабушка колобком выкатилась из кухни, где укладывала бутерброды и термос в серый чемоданчик. Вручив его дедушке и заперев за ним дверь, беззлобно пробурчала:
– И дался ему этот кейс... Жить прямо без него не может... Невелика шишка...
Пятилетний Димка сопел и кряхтел, стараясь отломать колесо от купленного недавно игрушечного грузовика. На дедушку мальчишка дулся уже второй день: неслыханное дело – отшлепал внука! И было бы еще за что... Ну, отвинтил Димка с дедушкиных наплечников на кителе три крупные звездочки – две крайние с одного и, которая ближе к воротнику, – с другого. Так их еще вон, сколько осталось: и на рубашках, и на двух тяжеленных шинелях в шкафу... Не думал Димка, что дедушка у него такой жадный. Еще и кричал, когда вроде уже на службу ушел и вдруг назад быстро-быстро вернулся, все звездочки отобрал, да вдобавок за ухо оттрепал.
Крак! И с упрямым колесом наконец-то было покончено.
Малыш покосился на маму, перед зеркалом подрисовывающую глаза. Недавно он стянул из маминой плетеной коробки, украшенной кружевами, красивый пузырек с красной краской, в крышке которого была такая маленькая удобная кисточка, и покрасил себе не только ногти, но и все пальцы, чтобы доказать: он уже совсем большой, но... Лучше и не вспоминать.
Димка вздохнул и потихоньку открыл дверь из спальни в зал. Там над столом склонился папа, у которого, взрослые говорили, началась какая-то сессия. Папа тоже рисовал. Впрочем, по-обычному: на бумаге. Правда, лист у него был огромный, почти во весь стол. Вот если бы Димке такой и все эти блестящие штучки! Особенно ту, которой так ловко делаются ровные кружочки. А то у него они никогда такими не выходят, в лучшем случае похожи на яйцо.
Папа сделал еще кружочек и положил блестящую, интересно переламывающуюся штучку на стол.
Р-раз! – спионерил ее Димка и спрятал за спиной. Не оборачиваясь, папа сказал:
– Сынуля, не мешай мне чертить, пойди к маме.
Димка послушно зашлепал к зеркалу.
– Мама! Посмотли, что у меня есть! Я счас буду делать ловные клужочки!
Видя, что мама никак не обращает на него внимания, Димка совсем немножко ткнул ее блестящей штучкой в поясницу. Ой! Он не знал, что мама может так высоко прыгать! И так громко кричать! Ай! Ну подзатыльник-то за что?
Мама и папа ругались.
– Ты не в состоянии последить за ребенком пять минут! – выговаривал папа.
– Поменьше пялься вечерами в свой обожаемый ящик – в другой раз утром не придется дочерчивать второпях! – оборонялась мама.
– А тебе бы только перед зеркалом часами вертеться!
– Вот уж это не твоего мужского ума дело!
Тут конец конфликту положила бабушка.
– А ну, марш в институт и на работу! – командирским голосом приказала она. – Нечего у ребенка и друг у друга на нервах играть!
Родители умчались. Димка же отломал от грузовика второе колесо, потом, под неусыпным оком бабушки позавтракал так надоевшей манной кашей с ягодками (вишневым вареньем), попил чаю с печеньем, и тут в гости пришла соседка, тетя Наташа. У нее есть внучка Яна, и они с Димкой часто играют вместе, но с недавних пор девочка стала ходить в подготовительный класс, и сегодня как раз день его посещения.
Пока женщины беседовали на кухне, Димка добрался до бабушкиной кровати – самой интересной во всей квартире, с шариками на металлических спинках. Бабушка утверждала, что кровать с ней всю жизнь прожила, все гарнизоны объездила и ни на какую новомодную мебель она это ложе не променяет. Поднатужившись, Димка отвинтил один шарик и положил его в рот...
Ну что это за глазастая бабушка: тут как тут! Шарик отняла, опять ругать…
Потом Димка сидел на кухне и безуспешно пытался понять, что может означать фраза: «Дядя Вася в последнее время слишком часто заглядывает в бутылку». Сам Димка уже дважды посмотрел и в пластиковую бутылку из-под минералки, и в стеклянную, из-под пива. Абсолютно ничего интересного… Уй, какие все-таки глупые бывают взрослые!
Перед тем как соседка ушла, бабушка, вздохнув, пожаловалась ей:
– Из Борьки и Людки – воспитатели никудышные. Самим бы еще в куклы и компьютерные стрелялки играть.
Это она про папу и маму. Димка сразу уточнил:
– Бабушка, а ты – кудышный воспитатель?
Бабушка засмеялась, но почему-то ничего не ответила.
Потом Димка играл с конструктором, смотрел цветные картинки в книжке, а бабушка учила его буквам. Димка уже знал букву «А», которая похожа на домик, букву «Д», потому что с нее начинается его имя, а сегодня учили мамину букву «М». Оказывается, это еще и коровья буква. «Му-у!» А умеет ли мычать мама?
...Обед – это, конечно, самая большая пытка. Особенно суп или борщ. Когда Димка вырастет, он никогда-никогда не будет есть первое.
После еды бабушка уложила внука спать. И приснился Димке удивительно прекрасный сон: будто он уже совсем взрослый, а папа, мама и даже бабушка с дедушкой вдруг стали маленькими. Ах, как хорошо было всеми командовать!
...Когда Димка проснулся, и мама и папа уже оказались дома. Едва вылезши из кроватки, он сразу же авторитетно заявил родителям:
– Вы – никудышные воспитатели, а бабушка – кудышный.
Вместо того чтобы похвалить – очередная несправедливость! – его выставили из комнаты. Папа, мама и бабушка что-то говорили за дверью друг другу. Димка разобрал: «Мама, вы постоянно ставите нас в неудобное положение».
Затем бабушка повела внука гулять в городской сад. По дороге пожурила:
– Эх ты, болтунишка... Что ему ни скажи – через пять минут как свое выложит...
Димка с бабушкой покатались на карусели, а потом зашли в магазин, где мальчуган сам опустил монету в прорезь стеклянного ящика, который тут же выдал жевательную конфету, а бабушка почему-то назвала этот ящик автоматом. Это она ошиблась. Автомат у Димки лежит дома, и у него сломалась батарейка. Так что лампочка на дуле больше не включается и оружие не жужжит.
Вернувшись домой, Димка немножко поиграл, а потом умудрился облиться водой из таза, в котором плескалась купленная бабушкой живая рыба.
Наконец со службы пришел дедушка. Решив, что хватит дуться на него за звездочки, Димка поспешил в коридор и стал выкладывать семейные новости.
– Мама велтится пелед зелкалом, а это – не мужского ума дело! – сообщил он. – А папа пялится в обожаемый ящик! И еще они иглают у лебенка на нелвах и никудышные воспитатели, а бабушка – кудышный...
Дедушка крякнул.
– Еще дядя Вася часто заглядывает в бутылку, – продолжил Димка, довольный произведенным эффектом, – а я больше не голубчик, а болтунишка, а бабушка ставит папу с мамой в неудобное положение...
Дедушка открыл рот.
Но самое главное внук приберег напоследок.
– Ты, дедушка, жить не можешь без кейса. Он тебе дался... – Димка скопировал насмешливое, как у бабушки утром, выражение лица и торжествующе закончил: – Невелика шишка...
ДУРАЦКИЙ СТИШОК
Пятилетняя Инночка готовила стихотворение к новогоднему празднику в детсаду. Мама этим процессом активно руководила. А папа возлежал на диване перед телевизором: демонстрировался убойный триллер.
Здравствуй, дедушка Мороз,
Здравствуй, долгожданный!
Ты подарки нам принес
Гость ты наш желанный? –
старательно декламировала девочка. На секунду она замолкла и дальше неуверенно выговорила:
– Ты пришел к нам в ёлкин праздник…
– Ну как же, доченька, опять та же ошибка! – посетовала мама. – «Ты пришел к нам в праздник ёлки, праздник светлый, праздник звонкий…»
Инночка расстроенно наморщила курносый носик.
– Давай-ка сначала, еще разочек, – подбадривала мама.
Вдруг папа – на телеэкране как раз воцарилась реклама – неожиданно заявил:
– Детишки-ребятишки в вашей разучилке какие-то меркантильные. Поздоровались с желанным гостем – и сразу нож к горлу: «Принес? Давай сюда, борода!» Помнится, у Барто похожий персонаж был, жадный Егор. «У него один вопрос: “Скоро будет Дед Мороз выдавать подарки?”» И тут мальчики-девочки всё про то же, да еще хором. Дурацкий, в общем, стишок. Я б и то лучше сочинил.
Инночка моментально расхныкалась.
– Глупо и тупо! – вскипела мама. – Нет чтобы ребенка хотя бы похвалить, если уж от занятий с ним категорически увиливаешь, так, наоборот, до слез довел!.. Не плачь, доченька, – погладила она девочку по голове. – А ты, – это уже вновь папе, – перешел быстро на кухню, там тоже телемусоропровод имеется!
– Ага, сказанула! Там же экран маленький!
– Зато ты большой… болтун! Вот если реально такой грамотей, сам возьми и хороший, образцовый стих сочини! Ну? Похвалялся же! Чем мы, ёжики, не кони?!
И мама решительно выключила телевизор.
– Да ты чего, в самом деле? – вскочил папа с дивана. – Включи сейчас же!
Но мама уперла руки в боки и одарила папу таким студеным взглядом… О-о-о! Глава семейства прекрасно понимал, какую бытовую бурю предвещали эта поза и сей выразительный взор! Не-ет, сейчас лучше не рисковать…
– Ладно-ладно, – примирительно пробормотал он. – Так и быть, пойду на кухню. Заодно и пивком разомнусь, перед ужином аппетит нагуляю…
– Одолжение сделал! – фыркнула мама. – Пиволюб ненапойный! И помни: мужчина обещал – мужчина сделал! Значит, хорошие стихи с тебя, и без дураков!
Папа предпочел скромно промолчать, в душе надеясь, что слабая половина скоро успокоится, и возникшая литературная проблема разрешится сама собой…
Однако после ужина мама вновь потребовала от мужа «приемлемых» стихов.
Да так жестко! И пришлось ему с тоской обгрызать карандаш над чистым листом.
В творческих муках папа отправил в мусорное ведро уже пять или шесть вариантов поэтических «нетленок». Но вот он вдруг хмыкнул, расплылся в улыбке и застрочил в школьной тетради. Родил четверостишье, перечел его и тихонько хихикнул.
Но чуткая мама подозрительный звук уловила.
– Ты чего развеселился?
– Я? Да совершенно ничего… Тебе показалось!
– Ага, конечно. У меня пока слух стопроцентный! Ну-ка, что ты там такого жизнерадостного намарал?
– Это… Это пока негожее. Это черновик! – поспешно закрыл папа локтем написанное.
– Вот мы сейчас его и проинспектируем. Дай сюда! – И мама ловко выдернула тетрадь у папы из-под руки.
В это время Инночка, уже в классической розовой пижамке с кофтой на пуговицах, вошла на кухню, собираясь попить перед сном водички. Мама же, не заметив дочери и стоя к ней спиной, прочла:
Здравствуй, дедушка Мороз!
Ты ремень для нас принес?
Мы тебя давно все ждем,
Выпори ты нас ремнем!
Прочла и гневно уставилась на съежившегося папу, уже приоткрыв рот, но от возмущения пока не находя достойных момента слов.
Зато их быстро отыскала девочка.
– Нет, папа! Это у тебя неправильный стишок! – И дочь эмоционально топнула ножкой в шлепанце с меховой опушкой. – Дед Мороз с ремнем не ходит! Он с подарками ходит! Нехороший твой стишок! Совсем-пресовсем!
И вторично в тот вечер расплакалась.
Разгоревшийся далее скандал расписывать нет смысла. Поведаем лишь, что в итоге папа позорно сбежал ночевать к бабушке и дедушке. И объявился лишь следующим вечером. С огромной коробкой конфет «Волшебница» под мышкой.
– Скушай, Инночка, – усиленно потчевал он сладким дочь.
Та шоколадное ассорти разных форм с кремовыми начинками (вишня, клубника, ананас) уплетала в охотку, но на отца дуться продолжала – не благодарила.
После третьей съеденной девочкой конфеты мама коробку реквизировала, а уже получившему серьезный жизненный урок папе снова досталось на орехи.
Помирилась с отцом дочь только после того, как он накануне Нового года разорился на полуметровую испанскую куклу Лулу из мягкого винила. В белой кофточке и полосатой юбочке. В сиреневой курточке и туфельках. С голубыми глазами. С подвижностью ручек и ножек. А еще игрушка смеялась и могла выговаривать «мама» и «папа». Словом, о подобном подарке девочка и не мечтала.
Стихи же про «праздник ёлки» она в предновогодний день в детсаду исполнила безошибочно и без запинки. Командированный на утренник папа аплодировал дочери до боли в ладонях: «Великолепные стихи! И исполнение!»
ИЗБИТАЯ ТЕМА
Заключительная часть дня рождения – чаекофепитие с именинным тортом. В зале трехкомнатной квартиры, за длинным раздвижным столом, человек десять студентов-второкурсников – в ярких молодежных одеждах, и лишь родители именинника, только что вернувшиеся из театра, выделяются из присутствующих, помимо возраста, строгими вечерними туалетами.
Родителей в подобные минуты частенько обуревают воспоминания, и, как бы в подтверждение того, мать виновника торжества, смахнув со щеки непрошеную слезу, несколько театрально – похоже, еще под впечатлением спектакля – произнесла, адресуясь к мужу:
– Видишь, отец, уже и жизнь под горку бежит... Нам – по сорок, сыну – девятнадцать... А, кажется, еще совсем недавно...
– Да-а, – согласно кивнул головой супруг. – Было да прошло, судить не время... И всё-таки, я бы в день своего рождения не стремился так усердно спроваживать родителей в театр.
– Папа, ну опять ты за свое, – наморщив нос, отозвался именинник. – Ну как тебе еще объяснять? Это же м о й день рождения. Понимаешь?
– Не понимаю, – с обидой произнес и развел руками консервативный мужчина.
– Интересы разные, – подсказал кто-то из гостей.
– Вот как? – напористо пошел в наступление отец. – Мы, выходит, совсем отстали от жизни, лишние и неинтересные? И это говорит студенчество – зеркало сегодняшней молодежи!
– Да никто этого вовсе не говорит, – попытался вклиниться в обличительный монолог именинник.
Но родитель уже никого не слышал и ничего не слушал. Он явно сел на любимого конька, менторским тоном указуя, что «в его время» всё: и воздух, и вода, и молодежь были другими: лучшими.
Тысячелетиями старшее поколение пытается убедить в этом младшее. Давно подмечено: если человек заговорил в подобном тоне, стало быть, уже постарел – пусть не телом, но душой.
– Сейчас, даже сказать неловко, т а к о е кругом творится, – всё больше распалялся родитель, – ни стыда, ни совести, а потом рожают в пятнадцать лет! Да чтоб мы с матерью, до свадьбы, о подобном хотя бы просто подумали!
Постельная тема «обсасывалась» всесторонне и подробно. И тут в зал возвратился именинник, до того выходивший в спальню. В руках он держал два документа: свидетельство о браке родителей и свидетельство о собственном рождении. Торжественно раскрыв две зеленые книжечки, громко зачитал даты: регистрации отца и матери и своего появления на свет.
Выдержал многозначительную паузу и добавил:
– А одного месяца так-таки не хватает...
Комментарии читателей: