Я был уверен, что вечного двигателя не существует. Об этом писали книги, снимали передачи, писали статьи. И я, наивный гуманитарий, всей душой этому поверил.
И действительно: вечных двигателей нет в природе. Гепард не может гнаться за жертвой бесконечно. Запаса его скоростного хода хватает не более, чем на несколько секунд. Не может вечно цвести и сирень – приходит пора, когда она грустно завядает. Или, скажем, Сахара. Мы-то полагали, что там вечная жара, но оказалось, что и в знойных песках порой выпадает снег.
Таким образом, природа из разу в раз подтверждала нашу уверенность в несуществующих вечных двигателях. Снималось всё больше передач, всё чаще писались об этом книги и публиковались на эту тему газетные заметки. Об этом фантомном феномене слагались легенды, и человечество понимало: изобрети оно этот несчастный двигатель, как вдруг мы все обретём такое же бесконечное счастье. Может, с открытием двигателя наконец объявятся и единороги, и найдётся папараць-кветка, и Лохнесское чудовище наконец выглянет из мрачных пучин озера.
Довод всегда сводился к одному закону: закону сохранения энергии. Когда при этой фразе наши глаза удивлённо округлялись, преподаватель значительно, а может и немного снисходительно проводил нам аналогии в научно-популярном стиле.
– Вот выпили вы с вечера, – начинал он, и тут в аудитории воцарялась тишина и все вдруг понимающе начинали кивать. – Разве можете вы вечно быть пьяными?
Тут все сокрушённо, а может и немного разочарованно махали в унисон головами.
– А наутро вам плохо, – довольно подытоживал немного хмельной профессор, ведь шла утренняя лекция. – Это и есть источник всех несчастий и, в частности, закон сохранения энергии: всё, что заполнено, должно когда-то опустеть; если же что-то опустело, то ему предначертано вновь когда-то заполниться.
Профессор был человеком уважаемым, хоть и весёлым на своих утренних лекциях, и ни единое его слово не подвергалось сомнению. С такими живыми примерами, как у него, можно было доказать любой закон и любую теорию.
Одним словом, я верил. Я верил и в первое начало термодинамики, и в то, что вечному двигателю не бывать. По крайней мере, не при жизни университетского профессора.
О, как я ошибался! Не про профессора – его измышления были непреложны и категорически жизненны, – про двигатель. Оказывается, вечный двигатель существовал!
Как-то раз мне отправили посылку. Я не стану называть страны. Скажу лишь, что посылка была отправлена за Атлантикой и направлялась ко мне на родину. Я думал, что направлялась. А на деле, спустя где-то месяц, обнаружилось, что она даже не покинула заморское почтовое отделение. Я сокрушённо, а может и немного грустно махнул головой и написал заявление на возмещение ущерба.
Спустя ещё месяц мне пришло письмо от заморской почты. Удивившись, что оно не было утеряно в отделении, я раскрыл конверт. В нём говорилось, что в посылке содержались запрещённые вещества, поэтому ущерб мне не компенсируют. Мой ответ не замедлил себя ждать. Я с дотошностью канцелярского работника привёл тщательную опись всего содержимого, поясняя ссылкой на статьи закона, где было указано, что БАДы не являются запрещёнными.
Тогда последовало молчание, и я было решил, что алгоритм почтовой машины был сломлен раз и навсегда, когда через полгода мне наконец пришёл ответ, уже более обстоятельный и такой же тщательный, как моя опись. Оказалось, что всё это время посылка вальяжно путешествовала между двумя континентами, перекидываемая почтовой службой одной страны службе другой. Посылку никто почему-то не уничтожал, получателя почему-то о её путешествиях не извещали, и она продолжала свой бесконечный путь в пространстве.
Оказалось, профессор был прав: вечного двигателя в природе не существует. Зато он уже многие годы существует среди людей, которые, отделившись от природы и встав на две ноги, однажды изобрели почтовую службу, нарушив тем самым первый закон термодинамики.
Комментарии читателей: