Фотограф Петя затаил обиду на науку. И чего она ему плохого сделала, за исключением когнитивного диссонанса в мозгу, завихрения мысли, по-нашему? Вот если бы отрезала здоровую ногу, например, тогда да, можно было бы попереживать. А тут голова какая-то, даже и не голова, а то, что в голове. Ведь не видно, в конце концов! Другой бы плюнул и забыл, но не таков Петя. Он был из тех, кому надо мысль разрешить и докопаться до правды. А правда-то эта была запрятана в области кардиологии.
Фотограф проштудировал несколько медицинских учебников, подолгу торчал на форумах в интернете, пытался встретиться с одним кандидатом биологических наук и втянуть учёного в дискуссию, но тот всё время отнекивался. В конечном итоге Петя запутался ещё больше и решил просто выбросить из головы копошащийся когнитивный сгусток, чтобы не сойти с ума. Через несколько лет он уже почти успокоился, привычно фоткал себе в спокойной сосредоточенности, как вдруг одна телепередача разворошила неразрешённый вопрос, и из уголков памяти снова полезли ядовитые змеи, шевеля раздвоенными языками антиномий. На телевизионных посиделках выступал чуть ли не главный кардиолог страны, известный академик и великолепный хирург, спасший операциями на сердце не одну сотню человек.
- Я до сих пор удивляюсь, - действительно удивлялся кардиокардинал, - как этот комочек под названием «сердце» ежедневно перекачивает по два кубометра крови? Сердце – это, скажу я вам, мощнейший природный насос!
Петя вскочил с дивана как ошарашенный.
- Врёшь, папаня! – крикнул он что есть мочи в телевизор и, сорвав не натренированные связки, с трудом добавил:
- Не насос...
- Что случилось, Петюня? – прибежала с кухни взволнованная жена.
Муж почему-то радостно шипел, силясь подать голос, но мысли не оформлялись в членораздельную речь, точно демон медицины навёл на него немоту, чтобы скрыть от мира истину. А истину он знал и теперь был в ней уверен на все сто. Ведь Петя и взлетел-то с дивана ввысь от того, что все тезисы и антитезисы синтезировались, наконец-то, в единый вывод. Надо было ему закричать «эврика», как когда-то Архимед, но он не знал этого слова и, к тому же, не контролировал того, что выдаст подсознанка. Впрочем, «врёшь, папаня» - тоже очень сильная фраза с фонетической точки зрения и могла бы найти достойное место в истории мировой науки. В отличие от «эврики» она обладаем рядом преимуществ. Во-первых, в ней заложено отрицание уже обветшавших теорий, место которым на свалке. Во-вторых, фраза утверждает настоящее с помощью рождающейся энергии сочетания щелевой и дрожащей согласной, сосредоточенных в одном слоге самого мощного ударного гласного всех времён и народов «ё», что мгновенно переходит в шипение-успокоение раскалённого уголька, брошенного в воду – «врёшь». И наконец, умиротворение уменьшительно-ласкательного и одновременно народного (что увеличивает степень всеобщности) термина «папаня». В нём присутствует и уважение к отцам, и, через две повторяющиеся глухие и взрывные согласные, как бы принятие эстафетной палочки исторического действа, а, вместе с тем, и рефрен-продолжение в будущее, мол, всё будет нормально, не боись. Приживётся ли эта фраза в других языках, как нашли в них гостеприимство такие слова как «спутник», «гласность», «тройка» и другие – время покажет.
Теперь о самом главном – о правде. Ещё лет десять назад Пете предложили проиллюстрировать большой художественно-биографический очерк о выдающемся трансплантологе мирового уровня. Скрывать имя этого доктора нет необходимости, так как его сразу же все узнают. Валерий Иванович Шумаков это был, основатель первого института трансплантологии в нашей стране.
Когда Петя вместе с корреспондентом зашёл в его кабинет, он увидел несколько стеклянных шкафов, на полках которых спали искусственные сердца. Фотографируя великого медика-изобретателя, он всё время косился на них. Затем очередь дошла и до сердец, которые Петя начал снимать через бликующее стекло, боясь прикоснуться к чему бы то ни было.
- Откройте дверцу, - подбодрил его герой очерка. – Отсвечивает же.
- А можно в руках подержать? - с надеждой попросил фотограф после первого снимка.
- Почему бы и нет? Пожалуйста.
Фотограф осторожно взял в руки силиконовую штуковину и с трепетом начал её рассматривать со всех сторон. Валерий Иванович рассмеялся, заметив на лице гостя удивление, мистический восторг и какой-то испуг.
- Смелее! Можете сжать его.
Петя слегка сжал сердце и отпустил. Оно сразу же приняло первоначальную форму, как резиновый мячик.
- А это сердце уже было у кого-то в груди?
- Нет, - снова рассмеялся Валерий Иванович. – Это всего лишь макет.
- А как же оно работает? – Петя приложился глазом к одному из отверстий сердца.
- Очень просто. На батарейках.
- Как?! Их тоже надо засовывать в тело?
Недовольный корреспондент начал делать тайные знаки фотографу, чтобы тот прекратил задавать свои глупые вопросы и, наконец-то, начать интервью. Но Шумаков сам охотно и не без удовольствия объяснял простоту своего технического детища.
- Нет, «засовывать», как вы выразились, нет необходимости, - продолжил он. – Вот отсюда должен идти проводок к карманному устройству. А в нём две мизинчиковые батарейки. Когда сядут, сходил в киоск, купил новые, заменил и тут снова тикает. – Он постучал пальцем по своей могучей груди.
- А надолго хватает?
- Как и в любом другом устройстве. Ну, на несколько месяцев... Пока не найдётся настоящее сердце для пересадки.
В дверь постучали, после чего в кабинет вошла женщина, ведя за руку девочку лет восьми-девяти, которая держала огромный букет цветов. Их лица излучали радостную благодарность.
- Простите, я отлучусь на минутку, - извинился хирург и присел на корточки перед девочкой. – Ну, как себя чувствуешь, Люба?
- Хорошо, - застенчиво улыбнулась маленькая пациентка и протянула Валерию Ивановичу букет.
Добрые и мудрые морщинки у глаз доктора стали рельефнее – в эту минуту он был счастлив. Петя заметил у девочки проводок, идущий из-под кофточки в её сумочку с перекинутым через плечо ремешком.
Потом фотограф снимал интерьеры учреждения, даже процесс хирургической операции и недавно устроенную домовую церковь в одном из помещений. Там проводил службы один сотрудник института трансплантологии, доктор медицинских наук и одновременно игумен, сейчас уже архимандрит. Петя не переставал удивляться. Как это религия и передовая наука могут не только уживаться вместе, но и идти рука об руку, делая одно общее дело? Он жалел потом, что многие волнующие его вопросы пришли в голову намного позже, и он не смог задать их Шумакову. Теперь доктора уже нет в живых, а уж он-то растолковал бы, что к чему, причём просто и убедительно.
Так что же открыл Петя, когда смотрел по телевизору на другого кардиолога? Через три дня после восстановления голоса он говорил жене:
- Не могут две мизинчиковые батарейки ежесуточно перекачивать по два кубометра жидкости в течение нескольких месяцев! А значит, сердце не насос! Если бы оно было насосом, то энергетическая проблема планеты была бы давно решена! И не надо было бы добывать никакой нефти и газа – сунул батарейку в машину, она бы и поехала. Может быть, мизинчиковые батарейки и не справились бы, но уж от «кроны» точно попёрла бы! Я найду этого академика! Я всё ему выскажу!
Он энергично заработал компьютерной мышью, нашёл нужный сайт с телефонами и даже дозвонился. Ему посоветовали приехать в приёмную с медицинским направлением и пачкой других документов.
- Да здоров я! Просто поговорить хочу с вашим шефом!
Связь презрительно оборвалась. Именно презрительно, так как это отношение передалось даже по проводам.
- Я его подкараулю! Буду ждать весь день!
- Не надо, Петюня, - заголосила жена. – Там охрана! Скрутят тебя и в биндежку! Ты же и будешь виноват!
Петюня подумал и согласился.
- Да, надо выбрать рыбу помельче. Слишком уж жирён карп!
И он вспомнил о кандидате биологических наук, с которым так и не встретился когда-то. Фотограф нашёл его номер и дозвонился с первого раза. Учёный, защитивший уже докторскую диссертацию, на этот раз, к удивлению Пети, согласился встретиться. Он решил немного поразвлечься в выходной день, попутно блеснуть своими обширными познаниями и добавить в свою коллекцию смешных историй из жизни ещё одну. Среди коллег доктор биологии слыл остроумным человеком. На вечеринках от него всегда ждали свежих необычных фактов, к которым он обычно присочинял всякие небылицы для смеха.
Они встретились в кафе. Петя высказал ему свой довод против понимания сердца как насоса.
- Хм. Аргумент ваш заслуживает внимания, - улыбнулся учёный. – Но как вы ответите на такой вопрос. Если не сердце гонит кровь по организму, тогда что же? Или по-другому. Где тот насос, который гонит кровь, если он не сердце?
Но фотограф, как мы уже знаем, поднаторел в этом деле и был не плохо подкован.
- А почему вы думаете, что обязательно должны быть какие-то насосы? – ответил он вопросом на вопрос. - Покажите мне насосы в деревьях, по стволам которых каждую весну соки бегут вверх, преодолевая земное притяжение! Они текут сами по себе без всяких насосов!
Биолог приложился к чашечке с кофе и медленно, с наслаждением вытянул содержимое. – Ему надо было выдержать длительную паузу для эффекта от своего намеченного сокрушительного удара.
- Вы правы, сок в дереве движется без помощи насоса, - начал он издалека. – Но здесь всё дело в когезии. Слышали такое словечко?
- Не-ет, - растерялся Петя.
- Это сила, вызывающая своего рода прилипание одной маленькой частички вещества к другой. При испарении влаги из листьев в их клетках возникает вакуум, и в результате они начинают притягивать воду из соседних клеток.
- Какие листья! Ранней весной ещё нет никаких листьев, а сок уже бежит!
Сокрушительного удара не получилось, и учёный заказал ещё чашечку кофе.
- Есть ещё одна теория, - продолжил он. - Во всех живых организмах раствор питательных веществ проникает в клетки через тонкие оболочки-мембраны. Это происходит потому, что концентрация растворенных веществ по разные стороны мембран различна, следовательно, согласно законам физики, она стремится выровняться. Такое явление называется осмосом. Знаете такой термин?
- Да знаю, знаю! Работал в котельной! – осмелел Петюня. – Так это же такое давленьище надо иметь, чтобы одну капельку воды протолкнуть через мембрану! Нет, не может быть, чтобы разреженная в почве влага имела такое огромное давление и силком проталкивала воду с солями в корни растений! Да с таким давлением вода бы повсюду била из-под земли фонтанами. Опять врёшь, папаня! Деревья её сами сосут, они ведь живые!
- Ну, знаете! – психанул биолог. – Тогда этому нет объяснений!
- Вот и я о том же! – обрадовался фотограф. – И кровь течёт сама по себе, как и сок в деревьях.
- Само по себе ничего не бывает! Всегда есть причина...
- Подождите! Как это не бывает?! А самозарождающаяся и саморазвивающаяся материя? Ведь вы же материалист?
- Это другое! Это философия! – Голос учёного дрогнул. – А здесь в основе должен быть какой-то механизм. И если сегодня мы его не знаем, то наука обязательно когда-нибудь объяснит это! Ведь не святой же Дух движет этими вещами!
- Откуда вам знать? А может, он? Да, конечно же, он! Кому же ещё?
- Вы мракобес! Забудьте мой номер телефона!
Доктор наук вскочил и, не допив кофе, шарахнулся из кафе как чёрт от ладана. Вероятно, он испугался потерять веру в незыблемые догматы научно-естественных дисциплин.
- Ну, чё? – спросила жена Петю, когда он вернулся домой, пристально изучая его лицо – нет ли побоев.
- Нет, не знает он ничего, - несколько разочарованно ответил супруг, но сам был доволен победой.
Через неделю он смотрел научно-популярный фильм о кровообращении, где была рассмотрена другая теория, будто бы уже не сердце главный двигатель крови, а капилляры.
- Здрасьте приехали! – засмеялся он. – Был один насос, а теперь стало много! Говорю же, сама по себе течёт кровушка!
Петя уже не обижался на науку, просто стал относиться к ней не столь серьёзно, как раньше. И жить стало веселей.
Комментарии читателей: