Имена, названия улиц
Имена выражают природу вещей.
Павел Флоренский
Я вот тут подумала, как грустно, когда всех нас величают по имени и отчеству… Никакой романтики и красоты! А ведь из каждого угла нам кричат о том, что мы должны окружать себя красивыми вещами и жить в позитиве. Какие уж тут позитив и хорошее настроение, когда называют нас при рождении неблагозвучно и не так, как нам хотелось бы. Скажем, как идти по жизни девушкам с именами Шмаровоз Груша Ильевна, Хабибуллина Зухра Нафиковна или мужчинам Хрякову Аполлону Аристарховичу, Насруллаеву Михаилу Электроновичу? Как с такими именами век вековать? Хотя, конечно, не имя украшает человека, а наоборот, но всё же…
А что, если исходить из того, например, что любят женщины или мужчины, и называть их по этому принципу? Скажем, женщины любят цветы, почему в таком случае не быть мне Хризантемовой Герберой Жасминовной, а подруге моей Антуриум Орхидеей Пионовной. Как хорошо чувствовали бы себя женщины, если бы звали их именами цветов, а не простыми, бездушными Анями, Олями, Юлями, Катями! Я, например, знакома с несколькими Анями, которые стесняются своего имени и всячески его искажают.
Если говорить о мужчинах, то они, в подавляющем своём большинстве, тяготеют к автомобилям. Так почему бы не назвать мальчика Вазов Лексус Матисович или Инфинити Фольксваген Мерседесович? Или, если мужчина футбол любит, почему не быть ему Рональдо Пеле Джокович? И мужчинам приятно от таких имён, и женщинам. Ведь, наверное, приятно и неординарно быть девушкой Лексуса или женой Рональдо.
С названиями улиц тоже какой-то непорядок, и не всегда благозвучно выходит, например, никто не хотел бы жить на улице Кирпичной или 26-ти Бакинских Комиссаров. Замечательный задел был у Юрия Антонова: «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную и на Тенистой улице я постою в тени. Вишнёвые, Грушёвые, Зелёные, Прохладные…» Опять же – красиво, мило и приятно для сердца.
То же и с названиями магазинов. Почему, скажем, распространённая в России продуктовая сеть называется «Магнит»? Слово какое-то техническое, совсем не продуктовое. Назовите «Пончик» или «Пармезан» – и красиво, и вкусно, и благозвучно. Вообще, где эта организация, которая распределяет на всех имена, фамилии и названия? Я хочу лично пообщаться с этими людьми!
Фальшивомонетчица
Ах, обмануть меня не трудно!
Я сам обманываться рад!
А.С. Пушкин
Осень. Замученная научной и организационной работой спешу домой. Захожу в магазин за провиантом, так как дома – ни крошки, набираю два больших пакета с продуктами, прикидывая в уме, как и что приготовлю.
Вручаю на кассе купюру номиналом в тысячу рублей, а кассир, замирая с купюрой в руке, металлическим голосом говорит: «А купюра-то ваша – фальшивая» и исчезает вместе с ней в тёмных коридорах, ведущих к кабинету заведующей. В растерянности стою с пакетами еды.
Через несколько минут в магазине включается сирена, меня просят пройти в кабинет заведующей и чего-то подождать. Сижу жду. Минут через пятнадцать в кабинет врывается отряд милиции особого назначения (ОМОН) с автоматами наперевес и вопросом: «Где фальшивомонетчица?». «Вот она», – отвечает заведующая, указывая на меня, маленькое испуганное создание в углу кабинета. «Руки на стол, сейчас мы будем брать у вас отпечатки пальцев», – грозным голосом говорит мне омоновец, мажет мои персты чёрной краской и прикладывает к бумаге. «Давно подделываете купюры, каким номиналом?» – вновь обращается ко мне с вопросом омоновец. Объясняю, что по определению не могу быть фальшивомонетчицей, так как я научный работник, пишу справочники, статьи, выступаю на конференциях. Омоновец меня не слушает, что-то пишет, кому-то звонит, сверяет мои паспортные данные.
«Проходите за нами», – говорит мне ОМОНовец. Покорно иду. Меня грузят в бронированную машину ещё с тремя такими же вояками. Все молчат, только один опять что-то сверяет, кому-то звонит и задумчиво смотрит вдаль. Сидим мы так около часа. Через час меня отпускают со словами: «Можете идти, мы вам позвоним. И больше купюры не подделывайте, а вашу мы пока изымаем для экспертизы».
В недоумении бреду домой без продуктов, без денег, с чёрными от краски руками. Кроме усталости и отчаяния, во мне ничего.
Через месяц по почте приходит ко мне из районного отдела внутренних дел бумага примерно такого содержания: «Госпожа N, проверили мы вашу купюру, фальшивой она не является, приходите по такому-то адресу, забирайте». На радостях никуда не еду и забываю эту пессимистичную историю.
***
С тех самых пор ни в одном из банков России мне кредитов не выдают. По всем банковским сводкам я прохожу как фальшивомонетчица. Вот такая вот российская система – система «ниппель» называется.
Маленькие мальчики
Школа – это место, где шлифуют булыжники и губят алмазы.
Роберт Ингерсолл
Итак, солнечное осеннее утро, первое сентября – День знаний, город N, двор школы с глубоко английским знанием языка, толпы малышей, сложно различимых за огромными букетами цветов, песня на repeat'е «Учат в школе» Владимира Шаинского и Михаила Пляцковского, я с огромными бантами… В гольфах и с грустью-тоской в глазах от начала так называемой школьно-взрослой жизни.
А вот и наша первая учительница: «Татьяна Дмитриевна, прошу любить и жаловать». Результативные метания по коридорам в поисках свободного класса. «Вот с этим мальчиком ты будешь сидеть!» – грозно прогремела Татьяна Дмитриевна, над моим ухом. У мальчика было чудное имя – Артём.
Неразборчивая суть первых уроков, выдача букварей, посвящение в то, что делать можно и что нельзя, и… Долгожданная дорога домой.
…Жили мы с моими новоиспечёнными одноклассниками почти все на одной улице, и я ничуть не сомневалась в том, что все они, без исключения, должны быть приглашены ко мне домой (мама учила быть гостеприимной). Девочки оказались не такими сговорчивыми и отправились по домам, как им строжайше было велено родителями, мальчики же в количестве четырнадцати человек проследовали гостить в мою обитель.
Жили мы с мамой в центре города, в однокомнатной хрущёвке. Из развлечений – проигрыватель с пластинками Beatles и Аллы Пугачёвой, чёрно-белый телевизор «Горизонт» и картонная детская игра «Скотный двор».
Предложенных чая и конфет, как ни странно, на всех приглашённых не хватило, супа из термоса, заботливо оставленного мамой, – тоже. По включённому чёрно-белому вещал с трибуны Леонид Ильич Брежнев. Пребывая в беспечном настроении, знакомясь, разговаривая о нашем детском, важном, не заметили мы, как вернулась с работы мама. Каково же было её удивление, когда она увидела, что на всех горизонтальных поверхностях комнаты, ровных и не очень, сидят маленькие мальчики. Маленькие мальчики в маленьких костюмчиках.
Увидев вышеописанное, мама произнесла: «Доченька, ну так же нельзя! Мальчиков, наверное, заждались родители». Грустным взглядом проводила я моих новых сотоварищей. «Приходите обязательно ещё!» – крикнула я им вслед. Ответа не последовало…
***
Изменилось время. Сейчас моим уже повзрослевшим одноклассникам за сорок. По-разному сложились их судьбы. Редко встречаю я их на улицах родного города или на экране жидкокристаллического и совсем не чёрно-белого. Но, может быть, кто-нибудь из них помнит эту детскую историю? Ведь сейчас уже так – по четырнадцать человек – не приглашают в гости. В однокомнатную.
Какой меня видят другие
Один, глядя в лужу,видит в ней грязь,
а другой—отражающиеся в ней звёзды.
ИммануилКант
Я себя вижу каждый день и знаю, какая я, но окружающие меня не знают и видят как-то иначе, по-своему. Это, конечно, понятно и нормально, но уж совсем удивительно они меня как-то видят. И с этим, может быть, надо что-то делать. Некоторые мои знакомые и коллеги, например, говорят, что я очень странная. В чём, они объяснить не могут или не хотят. Другие говорят, что я похожа на гномика Васю из мультфильма «Самый маленький гном». Родственники заявляют, что с годами я стала похожа на Юлию Савичеву—это такая певица на российской эстраде.
Вообще, когда я появляюсь среди знакомых мне людей, у них на лицах всегда возникает улыбка. Когда училась в медицинском, один афроамериканец, звали его Нотариус, встречая меня в аудиториях вуза, говорил, что, когда он меня видит, «будто солнце на горизонте встаёт».
Как-то, пытаясь расстаться с образом гномика Васи, решила я сменить стиль одежды, стать более степенной, как все. Пришлось даже купить себе норковую шубу. Одна моя знакомая, увидев меня преображённой, сказала: «Ой, не понимаю, зачем таким людям, как ты, норковые шубы». Я подумала, действительно, до боли жаль этих удивительных зверьков, не надо было так с норками, и опять влезла в своё разноцветье синтепоновых и пуховых курток.
Я совсем не пользуюсь косметикой. Решила, что дело в этом, да и друзья уговорили наконец-то сделать макияж. Красили меня вдвоём — долго, мучительно, используя массу всяких приспособлений. Друг детства стоял рядом и оценивал результаты этих трудов. После долгой паузы он промолвил: «Смывайте краску — вылитый Мурзилка». Был в советское время такой детский журнал с Мурзилкой на обложке. Мурзилка — жёлтое, мохнатое существо в красном берете и полосатом бело-красном шарфе. Нет, Мурзилкой я хотела быть даже меньше, чем гномиком Васей…
Когда в студенческие годы я работала ди-джеем на радио, слыша мой голос, горожане представляли себе длинноногую длинноволосую блондинку или брюнетку, чем-то похожую на Ванессу Паради или Изабель Аджани. Лестно, конечно…
Это было про внешность и голос, а сейчас про мои человеческие качества.
Естественно, люди, которые меня хорошо знают, говорят обо мне как о человеке добром, верном, всегда готовом прийти на помощь. Далёкие и чужие для меня люди уверены, что я человек, который не отвечает за свои поступки и не способен на большое и светлое чувство. Например, преподаватель химии в институте называл меня «авантюристкой». Преподаватель анатомии встречал со словами: «О, Алла Борисовна Пугачева явилась!..» А всё потому, что я просто опаздывала на занятия и шевелюра у меня была, но, конечно, не такая, как у Пугачевой.
Так вот и живу — с образами гномика Васи, Мурзилки, Юлии Савичевой и авантюристки в душе, уже ничего не исправляя, а принимая всё таким, каковым оно, собственно, и является.
Как мы «солили» уроки
Я никогда не позволял, чтобы мои школьные занятия
мешали моему образованию.
Марк Твен
Был солнечный май. Училась я в пятом классе, изыскивая любую возможность, чтобы в школу не пойти, так как учиться, как и все дети моего возраста, не очень любила. Готова была болеть и ежечасно мерить температуру, полоскать горло фурацилином, есть мёд, пить горькие таблетки, только бы остаться дома. Жила я тогда временно у бабушки с дедушкой. По соседству проживала моя подруга Наталья, четырьмя годами старше. Распивая вечером чай на Наташиной кухне, задумали мы «просолить» все уроки следующего дня. Мысль эта пришлась нам по нраву и очень грела душу. Наташа тоже не очень любила ходить в школу, и мы постоянно что-нибудь придумывали: натирали градусник, чтобы достичь в нём нужной температуры, пили йод, ели снег, выходили раздетыми на балкон…
Итак, было решено – вместо уроков идём в кино, гуляем по городу, едим мороженое.
Утро следующего дня. Бабушка торжественно вручает мне букет тюльпанов «для классной руководительницы» в знак благодарности за то, что меня не только терпит, но ещё и учит. Я в недоумении. Отнекиваться от тюльпанов, значит, выдать себя и нашу вчерашнюю договорённость с Наташей. Пришлось взять цветы с собой. Когда Наташа увидела меня с букетом цветов, с ней от смеха случилась истерика. Я стояла растерянная, не зная, как избавиться от цветов. Выбрасывать было жалко – всё-таки выращены они были в нашем саду, и я решила их продать. Мы с Наташей отправились в подземный переход, где обычно и торгуют цветами, я скромно встала у стенки и робким голосом начала предлагать свой товар мимо шагающим и спешащим на работу людям. Сначала мои цветы никого не интересовали, но вскоре появился-таки наш спаситель – молодой военный – и купил всё разом за один рубль. Один рубль в советское время?! Это же были деньги!
Теперь мы разжились финансами на кино и мороженое. Отправились в кинотеатр «Спутник» на «Инопланетянку» режиссёра Якова Сегеля. Смысл фильма был мне не очень понятен в силу малого возраста, зато в памяти хорошо зафиксировалось то, что вместо скучных уроков можно находиться в полупустом кинозале и смотреть кино.
Следующим по плану было кафе-мороженое, что находилось рядом с домом. До сих пор помню шоколадный запах внутри этого чуда советской дофастфудовской эпохи. Мороженое было самым обычным, но посыпанным шоколадной стружкой и в треугольных железных чашечках. В советское время стеклянная посуда была роскошью, да и билась она, не в пример железной, постоянно.
Время обеденное – увы, пора возвращаться. Дома я что-то напутала с уроками, и бабушке стало понятно, что в школе я не была. Нотации читались весь вечер. Я была так напугана, что потом ещё долго уроки не прогуливала совсем.
Комментарии читателей: