Тихоня, каурый вислогубый мерин, презрительно фыркнул и степенно протопал по широкому трапу в открытый кузов автомашины ГАЗ-52. Повернул голову назад и с негодованием посмотрел на упрямую кобылу, которая истерично ржала и, противясь, сучила ногами по сухому, скрипучему снегу.
«До чего же бестолковая эта Зорька! - думал про себя мерин,- ведь втолковывал Федосеич, что нас везут в парк культуры и отдыха катать городскую ребятню на санках. А очень пожилой человек врать не будет! Так зачем нервы мотать и себе, и людям?»
Он вторично повернул морду в сторону Зорьки, напомнив напарнице о высоком доверии. Зорька, хлопая мокрыми от слез глазами, наконец повиновалась и с трудом проковыляла в кузов. И взопревшим костлявым боком нечаянно задела Тихоню. Мерин брезгливо шарахнулся в сторону.
Ему вспомнилась городская подружка, с которой он веселился много лет назад во время первой командировки на зимние каникулы в город. Он тоскливо оглядел собственное тело и содрогнулся: мышцы съежились, колени разбухли, как тыквы на грядке… Но грива! Грива еще хоть куда! И Тихоня растроганно ткнулся мордой в стоявшего рядом конюха, бессменного и чуткого многолетнего руководителя. От непонятного легкого перезвона с удивлением воззрился на усыпанную стекляшками сивую бороденку закадычного друга, которые мелодично потренькивали от свирепого морозного воздуха.
«Совсем остарел старикашка! - соболезнуще потряс головой мерин. - Хнычет по пустякам, экая беда-расставание на десять дней, вовсе необязательно спускать слезу по лицу в несносную холодину! Зачем тащить в город эту рухлядь Зорьку? Я и один прекрасно справлялся.»
Он вторично повернул морду в сторону Зорьки, напомнив напарнице о высоком доверии. Та хлопая заиндевевшими ресницами, с трудом проковыляла в кузов, взопревшим костлявым боком нечаянно задела Тихоню. Мерин брезгливо шарахнулся в сторону.
«Да-а, покатаешь, бывало, в легких саночках визжащую от восторга детвору и - баста. Уведут в теплое стойло, поставят к громадным яслям, полными сладенького овса, напузыришься до отвала, ключевой водицы напьешься и потянет тебя, оскверненного безжалостной рукой коновала к … невесте. А она, бедняга, все понимает, огорчается, вздыхает жалеючи. Поставишь голову на ее шелковистую спинку»…
Он очнулся от грёз и с удивлением заметил, что машина уже катит по заплеванному замерзшими лужами асфальту - вдали замаячили высокие здания. Сердце его затрепетало в радостном ожидании: вот уже и боковой вход в центральный парк. Но водитель, видимо, по незнанию маршрута, почему-то свернул в сторону пустынной улицы, затем запетлял по городским шумным магистралям, остановился у очередного лупоглазого светофора. Тихоня не сдержал счастливого возбуждения и громким ржанием сердечно поприветствовал стайку пацанов. Те в ответ озорно закричали, замахали ручонками. У Тихони потеплело на душе:
«Помнят, помнят меня детишки! Уж я вас покатаю вдоволь».
- Привет, братан! - окликнули его снизу, с асфальта.
Тихоня опустил голову и увидел в меру упитанного воронка, запряженного в щегольскую тележку на резиновом ходу.
- Далеко собрались, если не секрет?- вкрадчиво спросил пижон.
- Да вот,- подбоченился Тихоня,- уговорили поработать с ребятней в парке культуры и отдыха.
- И-и-и! - тонкоголосо взвился воронок. - Опоздали, дорогой: тама верховодят нынче пони. Слыхал про таковских? Натуральная мафия! Сами с гулькин нос, махонькие, но до чего нахрапистые и деньголюбивые, страсть! Такие вот никудышные у вас…
Воронок хотел что-то еще сказать, но не успел: кучер огрел его кнутом, и щегольская тележка исчезла из вида.
«Завидует»,- усмехнулся Тихоня.
Наконец, машина подъехала к белому строению в три высоченных этажа. С лязгом отворились железные ворота и машина въехала в огромный двор с запахом чего-то ужасного, непоправимого…Тихоня все понял:
- Падай на дно, дура!- яростным шепотом приказал он Зорьке.- И затаи дыхание, тогда может и живы останемся…
Хлопнула дверца кабины - это выскочила Нинка-экспедиторша и тут же скрылась в дверях проходной. Вскоре вышла в сопровождении толстой мясокомбинатовской тетки-приемшицы. Она рукой показала водителю, куда поставить машину под разгрузку. На эстакаде с ленивым безразличием покуривали мужики в спецхалатах и резиновых фартуках.
- Ты зачем привезла нам падаль?!- истошно завопила тётка, заглянув в кузов.
- К-какую падаль?- растерялась экспедиторша.- Они же пять минут назад стояли, как штыки.
Она посмотрела в кузов и заголосила, мужики-мясники заржали и скрылись в теплых вонючих недрах мясокомбината.
- Федька, а Федька, а ну прыгай сюда, глянь, что это с ними случилось!
Федька-водитель одним махом заскочил в кузов и в недоумении воззрился на печальную картину: их доселе здоровые подопечные сейчас разметали кости по днищу машины, а впалые бока застыли на последнем выдохе. Тихоня украдкой подмигнул водителю, мол, живы мы, живы, только не выдавай нас... Федька в недоумении развел руками…
-Что мне теперь делать с ними?- причитала экспедиторша.
-Не мое дело.- равнодушно зевнула приемщица. - Везите обратно, составьте акт и спишите, как умерших своей смертью.
Федька-водитель встал на подножку, еще раз заглянул в кузов, усмехнулся и приятным голосом пропел две строчки из песенки фронтового шофера:
-А помирать нам, рановато, есть у нас еще дома дела!..
Комментарии читателей: