Вступление
Есть у нас в стране один город – Новосибирск. Он молодой, весёлый и шумный. А ещё такой большой, что в нём можно найти другой город, который называется Академгородок. Он, наоборот, тихий и маленький, но тоже очень весёлый. А как здорово в Академгородке называются улицы! Золотодолинская – раз, Жемчужная – два, Детский проезд – три, Цветной – четыре… Обязательно прогуляйся по Цветному проезду, если ты когда-нибудь окажешься в Академгородке. Здесь все дома выкрашены разными красками: есть жёлто-красный, есть оранжево-голубой... Но ты попробуй найти дом зелёно-синий. Потому что именно в таком доме живут ребята из этой книжки: Данька на втором этаже, Уля на третьем, а Марсик – на четвёртом. Причём все друг над другом. Удобно, правда? Захотелось погулять – можно не выходя из дома найти подходящую компанию! А потом попасть в историю. Читайте сами!
История первая
Про самолёты, капитанов и крыши
Рассказывает Данька
А у нас сегодня на улице лето началось! Мама говорит, мы привезли его из отпуска. Отпуск наш был далеко – у моря. Там и вправду было лето, не то что у нас, в Академгородке. Мы-то уезжали в куртках, а на меня ещё шапку нацепили. А там уже все ходили в шортах, а я ещё в новенькой кепке с человеком-пауком. Я всё ждал, что через эту кепку мне передастся великая паучья сила. Поэтому тренировался ходить по стенам и лазить по заборам. Но мама совсем не тренировала своё терпение. Она придумала лежать на пляже булка-булкой, пока не поджарится со всех сторон и не зачерствеет. А ей приходилось ждать. И мама каждый раз ворчала:
– Нет, мы пойдём уже на море или будем канителиться?
А папа обязательно смеялся и говорил:
– Ты ему лучше паука найди. Кусачего. Тогда он быстрее тебя до моря доскачет.
Я бы мог ещё рассказать, как плавал в море до позеленения и изобрёл тайный способ выпускать из рук водоросли. В общем, стал не человеком-пауком, а человеком-лягушкой. Но сейчас будет другая история. Самолётная! Ведь я же летал на самолёте в первый раз в жизни. И такая везуха! Не только в первый, но и во второй! Правда, как летел до моря, я не запомнил. У меня в животе постоянно что-то булькало и хотело вытошниться. Зато на обратную дорогу я поднатужился и уговорил свой живот, чтоб он мне не мешал. И живот у меня молодец – послушался.
Я уселся прямо к окну и увидел между стёклами мотылька. Он туда попался, как в паутину к пауку. И его никак нельзя было оттуда выколупать. Я попробовал, но тётенька стюардесса сказала, что лучше ему остаться в окошке и полететь с нами. Наверное, мотылёк был как лето, которое за нами увязалось. И смотрел он с каким-то удивлением. Так что я понял: просто он летит в первый раз. Ну а я-то уже во второй! Поэтому весь путь я рассказывал ему интересные вещи. Что сам самолёт зелёный, а крыло у него недокрашенное – белое. Что когда в облаке, то ничего не видно – один туман в глазах. Что на небе дороги совсем пустые – я только два самолёта видел вдалеке, так что можно гонять сколько хочешь. И самое главное: что когда улетаешь с моря, то видно, какие красивые-красивые крыши. Красные, оранжевые, а есть в крапинку. Ещё бывают пирамидками, овальные, или с башенками. А есть такие, на которых прямо сад устроен. И даже крыши-горки есть – с них можно здорово кататься и здорово падать, если под такой крышей разложить мягкие сугробы или хотя бы гору подушек.
Мне казалось, что я так давно уехал и со мной столько всего произошло, что я совсем забыл своих друзей. Забыл, как они выглядят и чем вообще занимаются. Но когда мы вернулись домой, я тут же услышал, как наверху бегают Уля и Марсик. Уля живёт прямо надо мной, а Марсик – над Улей. Так что я всегда в выигрыше – я слышу, как бегают сразу два моих друга.
Вот я услышал их топот и сразу всё вспомнил! Что Уля красивая и ловкая, как обезьянка. А Марсик пухлый и кудрявый, как зефир. И когда я всё это вспомнил, я тут же представил, как выйду завтра гулять, они будут меня спрашивать, где я был и что делал, а я буду им полдня рассказывать, потому что со мной-то всё это было, а с ними нет.
И вот на следующее утро я быстренько умял яйцо с сосисками и два раза постучал карандашом по батарее – это значит “приём со второго этажа”. И мне ответили: Уля постучала три раза, а Марсик четыре – значит, мы все получили сигналы и можно идти!
Тогда я пулей надел кепку с человеком-пауком, выскочил и уселся ждать на лавке. И скоро они вышли – белые-белые, ни капельки не загорелые. И сказали:
– Привет!
А я им ответил:
– Здорово!
А потом разговор почему-то закончился. Они сели по разные стороны от меня и замолчали. Марсик лавку стал корябать, а Уля камушек пинать. Они оба были в голубых футболках, а я в красной. Как будто мы в разных командах. Как будто они чего-то ждут от меня, а я не понимаю.
И тогда я сказал:
– А у моря столько было камней! Прямо тысячи. Нет, миллионы.
– А в горах тоже много камней, – сказала Уля. – Я видела миллиард!
Тогда я сказал:
– А я в море купался.
– В синем? – спросил Марсик.
– Не-а, в Чёрном, – ответил я.
А он сказал:
– Ну! В чёрном бы я ни за что купаться не стал. Вдруг бы в негра превратился!
– Но я же не превратился, – сказал я.
– Потому что ты ещё маленький и не успел, – сказал Марсик.
Я так возмутился! Ведь он гораздо младше меня – на два года!
– Сам ты маленький, – сказал я ему. – Ты такой маленький, что тебя бы даже на самолёт не взяли! А я, между прочим, на самолёте летал!
Но друзья мои больше ничего не ответили. Мне так обидно стало, что я прямо разозлился и руками показал:
– На самолёте! Вот таком. Вы вообще представляете, как это интересно?
Тогда Уля сказала:
– Мы же в походы ходим. На Алтай. Там самолётов нет, только лошади.
А Марсик сказал:
– А я не хочу представлять. Я буду на ракетах летать. Любая ракета лучше твоего самолёта.
И он отодрал от скамейки маленькую коряжку.
А я нахмурился. Что же это такое! Живут столько лет на свете люди и никто их на самолёте ни разу не возил! И ничего они про самолёт не знают! Даже порадоваться толком за меня не могут! Сидят как неродные, из отпуска меня не встречают!..
Я так внутри себя развозмущался, что вскочил и говорю им:
– А хотите вас прокачу?
А они не поняли своего счастья.
– Чего?! – говорят.
– На самолёте, – говорю, – прокачу! По-настоящему!
И чтобы они не отказались, я тут же в подъезд:
– Сидите тут и никуда не уходите, сейчас буду.
Я забежал домой и попросил у папы два ремня...
– Что случилось? – испугался папа.
Пришлось ему объяснить:
– Да ничего. Просто слетаю туда-обратно. Улю с Марсиком пристегну и прокачу. А то понимаешь, не все же дети летают на самолётах...
И папа сразу понял. Он дал мне два самых крепких ремня, два тёплых пледа, поднос с конфетами, упаковку с соком, пару пластиковых стаканчиков и положил в коробочки по одной сосиске и половинке яйца, которые остались от завтрака. Я нагрузился, как трактор, и стал таким тяжёлым – наверное, как крыло от самолёта весил!
– Может, в два захода всё отнесёшь? – спросил папа, открывая дверь.
Но я ему ответил, что нести такую чепуху одна легкотня.
Тогда папа предупредил:
– Ну иди осторожнее, а то как бы полёт раньше времени не начался.
Зря волновался! Я очень даже ловко спустился с лестницы – ничего сложного! Только один раз упали коробочки с едой, но я смог исхитриться и поднять их. И скоро вышел во двор с кучей вещей на руках.
Уля и Марсик так и уставились на меня.
– И на чём ты нас катать собрался? – спросил Марсик.
Ну и забываха!
– Сказал же – на самолёте. Для начала – ремни держите.
Я положил всё, что было в руках, на траву, и протянул друзьям ремни.
– Зачем? – спросили они.
Я сначала удивился, что они такие бестолковые. Но вовремя вспомнил, что сам вызвался их катать, а значит надо всему учить.
– Так положено, – вздохнул я. – Все пассажиры заходят в самолёт и первым делом пристёгиваются. Вдруг самолёт в болтанку попадёт? А вы под ремнями, так что на землю не выпадете и долетите куда надо.
После таких слов Уля и Марсик поняли, что я не хвастаюсь или ерунду болтаю, а подошёл к делу со всей серьёзностью. И они стали пристёгиваться. Но если бы это было так просто! В самолёте-то человек держится ремнями, а ремни держатся креслом. А папины ремни были сами по себе ремни. И не самыми лучшими оказались – слишком короткие. Мы и так и сяк пробовали пристегнуть, и поперёк, и наискосок – ничего не получалось. Тогда Уля придумала сесть на лавку бочком и я наконец-то прицепил ремнём её ногу.
– А мы точно так не выпадем? – засомневался Марсик.
– Будь спокоен, – сказал ему я. – В разных самолётах пристёгиваются по-разному. Можешь живот, или ногу, или там голову. Главное – пристегнуться!
Тогда Марсик сел на лавку позади Ули, и я проделал с его ногой то же самое. Ура! Осталось укрыть их пледами и наконец-то можно лететь.
Я сел впереди своих пассажиров и чётким строгим голосом сказал:
– Уважамые пассажиры, с вами говорит капитан корабля. Сейчас…
– Ты что! – удивилась Уля. – Какого корабля? Мы же на самолёт садились!
Я сам удивился:
– Точно!
И начал заново. Но почему-то снова сказал про капитана и корабль. Что это такое прямо! Я точно помнил, что пилот говорит именно так. Но причём тут корабль?
– Нет, на корабле я не поеду, – заявил Марсик. – Я уже плавал на корабле на Речном вокзале. Я могу тогда сам быть капитаном и прокатить тебя.
– Вот ещё! – сказал я быстро. – Раз я обещал, то самолёт и будет… Всё, слушайте. Уважаемые пассажиры. С вами говорит пилот самолёта. Сейчас мы полетим в Бургас. Там очень жарко…
Но мне снова не удалось договорить, потому что в этот раз меня прервал Марсик:
– А почему в Бургас? Что это ещё за имя такое? Может, я в Антарктиду хочу!
– Да, – поддержала Уля, – я тоже хочу в Антарктиду. Там сейчас зима. А то я под твоим пледом уже вспотела.
Я не выдержал и закричал:
– Хорошо, тогда разворачиваю самолёт в Антарктиду! Но чтобы все вели себя смирно и слушались стюардесс.
– Я веду себя смирно, – сказал Марсик, – только я не знаю, кто такие стюрадессы.
– Не стюрадессы, а стюардессы. Это такие тётеньки, которые ходят и конфеты раздают.
– Конфеты! – обрадовались Марсик и Уля. – Так бы сразу и сказал. Мы уже слушаемся, пусть несут!
И они стали такие послушные – прямо удивительно!
– Самолёт это ж вам не кафе! – сказал я. – Ещё надо выходы аварийные проверить. Они у нас здесь и здесь, – показал я по бокам.
– А ещё спереди и сзади, – показала Уля.
– У нас везде выходы, – сказал Марсик.
И я не стал с ними спорить. Мотор гудел хорошо, поэтому я встал и взял поднос с конфетами.
– Вообще-то в самолёте дают сосательные, чтобы уши не закладывало. Но у нас только шоколадные. Берите по одной, чтобы на всех хватило, – предложил им я.
– На всех хватило, – сказал Марсик и прямо в одно мгновение проглотил конфету. – Можно ещё?
– Конечно, – сказал я, – сколько хочешь. Я тоже тогда целую горсть схватил и всю дорогу сосал.
Марсик обрадовался и загрёб, сколько смог. И Уля не промах. Набили рот конфетами и бубнят:
– А что дальше?
Я стал разносить сок. Только папа мне дал томатный, а он с конфетами невкусный. Марсик с Улей кривились и просили хотя бы просто воды. Пришлось бежать домой, хотя я уже немного устал их катать. Потом я разнёс им еду в пластиковой посуде – они жаловались, что не едят яйца и вообще это не самолёт, а непонятно что, если там нет никакого выбора. Я прямо замучился с ними и только и думал, где бы посадить самолёт не долетая Антарктиды. Наконец, я сказал им поспать часок-другой, как делают все пассажиры, а когда они проснутся – самолёт как раз прилетит. И как только они закрыли глаза, я быстренько домой побежал. Дверь на замок закрыл и с радостью уселся прямо на пороге.
Ко мне выглянул папа:
– Ну как слетали? – спросил.
– Да как, – говорю, – хорошо слетали. Только ещё летим. Просто эти пассажиры меня так замучили, что я решил от них передохнуть.
А папа в такой ужас пришёл!
– Не может быть! – закричал он.
– Чего? Чего не может быть? – уставился я на папу.
– Как?! Как они могут лететь без пилота?! – снова закричал папа.
А потом ка-ак подпрыгнет и ка-ак понесётся на кухню! Выбежал оттуда с двумя пакетами и отправился с ними на балкон:
– Ребя… то есть… Пассажиры! Товарищи пассажиры! – крикнул папа вниз.
Уля и Марсик сразу проснулись, потому что я услышал, как они закричали и руками замахали:
– Здрасьте, дядя Юра!
– Пассажиры! – уже спокойнее сказал папа. – Важное объявление. Полёт ваш долгий, самолёт летит из последних сил, мотор маленько барахлит, но просьба не волноваться. Капитан вашего воздушного корабля делает всё возможное. А пока ловите! – и кинул им вниз пакеты. – Это парашюты, которые есть под вашими сиденьями.
И довольный папа развернулся, подмигнул мне и снова плюхнулся читать книжку.
И тут я понял, почему пилот говорил про себя капитан! Потому что он был главным, как капитан в своей команде. И когда я это понял, я тут же захотел вернуться к своим друзьям. А то вдруг ещё парашютами успеют воспользоваться? Нет уж, они же летят со мной, так что пусть со мной и приземляются!
Я выбежал из подъезда во двор. Уля и Марсик как увидели меня, так быстро глаза закрыли. Тогда я занял своё капитанское место и сказал:
– Пассажиры, просыпайтесь, объявление. Мы заходим на посадку. Проверьте пристежные ремни.
Потом я сделал один крутой вираж и со скоростью 100 км в час уверенно посадил самолёт на землю.
– Спасибо за полёт, уважаемые пассажиры, – сказал я. – Можно отстёгиваться.
И Уля сказала:
– Как хорошо, что мы вернулись из отпуска все вместе. Мне так понравилось летать! Когда я вырасту, я тоже буду стюардессой – как ты!
– А я пилотом. Как ты! – добавил Марсик.
Я хотел сказать, что вряд ли его туда возьмут, потому что он всегда младше меня. Но вдруг я вспомнил, что не принёс им подарки! Ведь всем детям в самолёте дают подарки! И я тоже привёз из отпуска подарки и совсем забыл. Тогда я снова сбегал домой и вернулся с бусами из ракушек и с крабом, которого нашёл на берегу. А потом помог друзьям расстегнуть ремни и рассказал им, как ходил по стенам и выпускал из рук водоросли. А потом – про все крыши, которые увидел. Особенно про те, что пирамидками, с горками и садом! Я рассказывал и мы смотрели на крыши домов на нашем Цветном проезде – а они плоские-плоские, как будто дома без шапок на улице ходят. Поэтому когда я закончил, то тут же понял, что когда вырасту, я буду делать крыши. Так что если Уля и Марсик будут летать, то им понравится смотреть на них.
История вторая
Про месяцы, планеты и эксперименты
Рассказывает Марсик
Знаете, что? А у меня есть секрет. Только я вам не расскажу. Это такое открытие. Даже учёные не догадались. И Данька с Улей тоже. Данька любит говорить, что я ещё маленький. Даньке и Уле по восемь лет, а мне только шесть. И я никак их не догоню. Хотя мне, конечно, не просто шесть а шесть с месяцами! Раньше я постоянно думал, как бы этих месяцев ещё себе добавить? Так хотел их догнать! Но ничего не мог придумать. Я всё время расстроенный ходил. Зато недавно я понял, что я – планета. Ведь если бы я был просто мальчик, то меня бы назвали по-обычному – Данькой, например. Если бы девочкой – то Улей. Это имена хорошие, это же имена моих друзей. Но ведь меня-то назвали Марсом! А Марс – это имя для планет-мальчиков. Как Юпитер или Сатурн. А ещё я живу ближе всех к космосу – на четвёртом этаже. Выше меня на Цветном проезде никто не живёт! А самое важное – любой планете миллион или миллиард лет. А это гораздо больше, чем месяцы и годы. Так что если я планета, то никто меня не старше.
Вот, как я здорово понял про себя! И решил Даньке с Улей рассказать. Но Данька сказал:
– Сразу видно, что ты ещё маленький. Придумал тоже! Ты человек, как и мы. А планеты – в космосе, за небом. Вот подрастёшь и тоже узнаешь.
А Уля сказала:
– Если хочешь, я иногда могу быть планетой-девочкой. Только не Луной. Луна-то ночью работает. А меня ночью гулять не пустят.
Тогда я сказал, что они балбесы и ничего не понимают. Просто учёные ещё не открыли, что я планета. А те, кому всего по восемь лет, и подавно открыть не могут. Тогда Данька сказал, что он меня сейчас стукнет. А я сказал, что и пусть: он убедится, что я планета. Потому что планету никак побить нельзя.
– Вот побей нашу Землю, – показал я на асфальт, – сам увидишь, что ей хоть бы что.
Тут вмешалась Уля и предложила нам погрызть яблоко мира. Она вышла на улицу с таким большим яблоком – прямо смотреть невозможно. Мы стали грызть его по кругу. Здорово так грызли и молчали, и Уля была довольна, что никто не спорит.
А потом у меня от яблока в руках оказались семечки.
Тогда я сказал:
– Вот на Земле растут сосны и берёзы.
У нас правда во дворе сосны и берёзы – куда ни глянь, везде понаросли.
– Ну и что? – спросил Данька.
– А то! – сказал я. – Сейчас я съем семечки от яблока и вы узнаете, что я планета. Из каждого семечка что-то вырастает. Значит, во мне вырастет яблоня. И я когда захочу, тогда буду свои яблоки срывать! А вы так и будете сидеть вот с этими соснами и берёзами. И ничего от них не дождётесь! И сразу мне поверите!
И пока они снова не сказали, что я маленький, я – хлоп – и закинул в себя все семечки ладонью. И быстренько проглотил. И почти не поперхнулся!
Как им интересно стало! Стоят Данька и Уля, смотрят на меня – растёт яблоня или нет. И я слушаю и слушаю – скоро она появится или нет? Наконец, я ждать устал и ухо поближе к животу потянул – и внимательнее прислушался!
– Кажется, растёт – слышу, бурчит внутри!
Данька и Уля тоже наклонились к моему животу, послушали, посмотрели. И Данька потом говорит:
– Зря ты косточки проглотил. Плохая идея. Пупок у тебя очень маленький. Проклюнется яблоня, будет расти, яблоки появятся – а как их сорвать? Если яблоко в пупке застрянет?
Мне так страшно стало! Чувствую: уже не просто бурчит, а ноги прямо в землю вросли и пупок приоткрывается. Думаю, что же делать? Может, выплюнуть семечки обратно? Кому нужна эта растительность? Вон на Марсе один песок – и ничего. Зачем я только эти семечки стал глотать?!
Уля увидела, как я деревенею весь, и говорит:
– Марсик, а я тебе и так верю. Ты вон какой пухленький. Чисто планета. Ведь все планеты круглые. А за пупок не бойся – пока яблоки у тебя появятся, ты уже сам вырастешь, и пупок твой вырастет – всё пролезет как надо.
И я сразу успокоился! Я же просто забыл, что яблоня не может так быстро вырасти! У неё же тоже эти... месяцы, как у меня.
Тут Данька похвалил Улю.
– Ты молодец! – сказал он. – Здорово подметила, что Марсик круглый! Ведь планеты почему круглые? Потому что они постоянно вертятся. Значит, надо его на вертявость проверить. Если у него есть своя орбита – значит, он правда планета.
А Уля такая молодец! Она спросила, а то бы я не решился:
– Данька, а что такое орбита?
Данька весь надулся и объяснил:
– Это такая невидимая дорожка, по которой каждая планета ездит в космосе. И сходить с этой дорожки нельзя, а то как будто авария будет. Я в книжке видел… И хватит уже болтать! Чур экспериментом буду руководить я!
Мы, конечно, согласились! Если мы докажем, что я – планета, то пусть все знают, что это мы втроём участвовали, мы же друзья! И мы пошли на малышовскую площадку. Там есть карусель-вертушка – а всем известно, что это самый лучший способ проверить всякое кручение.
Я забрался на сиденье и за ручку крепко схватился – пускай крутят. Но Данька, как руководитель, сначала уточнил:
– Прежде скажи: ты, как планета, в какую сторону крутишься?
Я немного растерялся, а потом понял – раз я сам себя открыл, то могу как угодно крутиться. И я ответил:
– А я по-всякому: один день – в правую, один день – в левую. Смотря какая погода в космосе.
Тогда Данька махнул рукой:
– Ну и мы будем крутить – и в правую, и в левую. Это даже лучше, что ты разносторонняя планета – мы тебя со всех сторон проверим.
И они стали меня раскручивать. Толкают карусель, пыхтят, а я зубы покрепче сжал и говорю про себя:
– Я – планета. Я – планета. Я – планета.
Потом – дыц! Как они резко остановили карусель, я чуть с Земли не улетел!
– Сейчас... в другу… ю сторону, – продышал Данька. И тут же с Улей в четыре руки стали меня раскручивать обратно.
А у меня от неожиданности даже мысли повернулись! И я стал вот так думать:
– Я А. Т. Е. Н. А. Л. П. Я ате-налп, я – атеналп!
А потом они снова – дыц! Остановили карусель, схватили меня за руки, стащили на землю и кричат:
– Ну давай, вертись!
И я как пошёл, как пошёл – сто процентов по своей орбите! Потому что так ни один человек в жизни не ходит! Иду, кружусь – и весь мир вертится, и я кричу:
– Вот какая у меня орбита! Я – планета! Я – планета!
Я так разошёлся, что уткнулся прямо в Василь Семёныча из нашего дома. Он, наверное, шёл сам по себе, а тут я!
– Ну, Марс! – он схватил меня за плечи и рассмотрел с ног до головы. – Ну силён! Даже меня к себе притянул. Быть тебе великой планетой.
Данька и Уля ушам своим не поверили, когда это услышали. Ведь Василь Семёныч не просто из нашего дома. Он большой и старый учёный! Раз ОН понял… Данька и Уля прямо запрыгали от радости! И я запрыгал в руках Василь Семёныча. Вот как получилось! Я верил – и другие поверили. И пусть Василь Семёныч пока единственный учёный, кто знает о нашем открытии и эксперименте – это ничего, скоро узнают и другие. Так что я ему улыбнулся благодарно и сказал:
– Тогда вы прилетайте ко мне в гости, когда я вырасту в великую планету.
И он согласился!
История третья
Про улицу, фуфырчиков и супермебель
Рассказывает Уля
Больше всего на свете я люблю гулять! Потому что когда выходишь на улицу, там обязательно происходит что-то интересное. И места на улице – столько! Дома у нас две комнаты, кухня, туалет и ванная. Это пять комнат, если посчитать. И нас дома пятеро: мама, папа, два брата и я. Но мама говорит, что всё равно тесно. Хотя в высоту посвободнее, чем в длину и ширину. Когда я начинаю великое мешание, то есть бегаю и всем мешаю, папа берёт меня на руки и подкидывает к потолку. Он смеётся и говорит, что скоро придумает, как научить меня бегать вверх тормашками, потому что на потолке у нас, кроме люстр и велосипедов, места сколько хочешь. Зато на улице – места ещё больше! Мой друг Данька говорит, что когда вырастет, то будет делать крыши. А я, когда вырасту, буду жить на улице! У меня даже имя на улицу похожее – особенно, когда мама говорит Улочка, а не просто Уля. А как на нашей улице красиво! Дома у нас разноцветные и прямо посреди леса стоят. В этом лесу растут сосны, берёзы и непроходимые заросли. Чтобы узнать, что заросль непроходимая, нужно прийти туда примерно за неделю и положить какую-нибудь железяку или другую ненужную штуковину. Если она через неделю не изменит положения – то значит, тут никто не ходит. И можно устраивать шалаш. Больше всего на свете я люблю гулять! А когда гуляю, больше всего на свете люблю угнездиться в шалаше и наблюдать за разными фуфырчиками: они ползают с травинки на травинку, шевелятся под листиками, землю ерошат. Если замереть, то можно услышать, как всё вокруг пофуфырчивает. Так что когда я вырасту, я буду жить на улице, с фуфырчиками в шалаше. Потому что на улице много-много всего интересного!
Вот пару дней назад мы вышли с Данькой и Марсиком гулять, а на траве у дома появился диван. Вчера заходили домой – никакого дивана не было. Сегодня выходим – а он тут как тут. Честное-интересное! Мы сначала подумали, что его кто-то купил себе. Но потом присмотрелись и увидели, что диван без ножек и задняя обивка у него совсем оторвалась. А так ничего – красиво потёртый. Мы решили, что раз этот диван старый, то это мебель Огурца. Огурец – это не овощ, вы не подумайте, у овощей же не бывает диванов, только коробки или вёдра. Огурец – это один житель нашего подъезда, с первого этажа, прямо под Данькой. Он длинный и сверху донизу одной ширины, как огурец, и лицо у него всё в пупырышках, как будто его мариновали в банке для огурцов – у мамы точно такие же получаются. А ещё Огурец ужас какой сердитый. Наверное, его не только мариновали, но и перчили. Когда он приезжает на своей машине с работы, он постоянно высовывается из окошка и беззвучно что-то нам говорит. Даже у его машины бампер трясётся, как будто губы дрожат. Мы раньше переспрашивали, но потом поняли: он же Огурец, а огурцы говорить не могут – наверное, он просто так губами двигает. И перестали обращать на него внимание.
Мы очень обрадовались, когда поняли, что диван не новый, а старый. И тут ещё наш дворник Золотой прошёл мимо и сказал, что мы можем играть на этом диване сколько угодно, потому что он специально для нас. Мы не поняли, почему специально для нас, потому что дворник хоть и Золотой – у него золотые зубы, но мама и папа говорят, что у него золотое сердце, – по-русски он говорит неочень. Но мы всё равно ещё больше обрадовались и стали спорить, как играть. Марсик, конечно, сказал, что надо отправиться на диване в космос, а Данька хотел стать капитаном корабля. Они уже успели поставить друг другу по щелбану, когда я поняла, что нам достался супердиван, на котором можно отправиться куда угодно. И в плаванье, и в космос – хоть куда. У этого дивана были сиденье и спинка, которые можно бухать из стороны в сторону. Грохот стоит! Мы на супердиване сразу попали в землетрясение, с трудом оторвались от земли и улетели в космос. Но и в космосе оказалось несладко. Мы попали в метеоритный дождь, а метеориты пострашнее землетрясения будут – я так визжала! А Марсик с Данькой немножко отбили пальцы, когда укрывались нашим супердиваном от метеоритов! Поэтому мы решили больше не бухать, а поплавать себе спокойненько. Мы поднапряглись и подтащили диван к ближайшей луже – шлёпать диваном по луже оказалось ещё лучше, чем бухать по земле! Поднимались такие волны – прямо шторм! Мы могли бы даже не спастись от них, если бы нас не позвали домой. Такие были классные волны, что даже Огурец позавидовал! Когда мы уходили, он приехал, остановился перед лужей, а лужа-то уже занята супердиваном – поздно!
Мы объедили целый свет и целый космос, так что я весь вечер думала, куда бы нам ещё отправиться. И когда засыпала – тоже думала. Но на следующее утро, когда мы вышли во двор – интересное дело! – диван куда-то исчез. Зато появилось старое кресло. Оно было очень похоже на диван – такое же потёртое, но меньше. И на колёсиках! Сначала мы огорчились, что больше никуда не поедем на супердиване. Но потом снова развеселились, потому что теперь мы вообще могли поехать хоть куда! Мы немного поспорили, кто поведёт кресло. Марсик вызвался первым, но Данька сказал, что Марсик планета, а планеты в креслах не ездят. И они чуть не подрались, потому что оба хотели усесться в это кресло. Но когда они оба уселись, то поняли, что так управлять креслом невозможно. Поэтому они запихнули в кресло меня, а сами стали рулить вдвоём. Сначала мы поехали к детскому саду за нашим домом. Мы покатили кресло вдоль ограды, и малыши сразу бросили все дела и на нас уставились. Воспитательница была довольна: она объяснила малышам, что кресло – это самый лучший транспорт, потому что не дымит и не загрязняет воздух. Тогда малыши захотели срочно покататься на самом лучшем транспорте и побежали за нами. И честное интересное – воспитательница в одну секунду из довольной превратилась в недовольную! Поэтому мы поскорее поехали обратно к дому.
У дома мы увидели дворника Золотого. Он подметал территорию. Мы предложили ему делать уборку из нашего кресла. Ведь сидя гораздо удобнее, чем стоя. Но Золотой испугался, что его за это уволят. И такой смешной – поскорее отошёл от нас. И тогда – так здорово! – моя мама вышла из дома за покупками. А моя мама разбирается в том, что удобно. Мы посадили её в кресло, довезли до магазина (он недалеко – через дом), а потом обратно – с пакетами. Жаль, что в наших домах нет лифта. Потому что из этого замечательного кресла мы могли бы ещё сделать усовершенствованный лифт, который будет перевозить людей сидя, а не стоя. Но наше кресло и так было просто чудесным. Мы катались на нём целый день. Только в заросли не ездили, чтобы не подавить фуфырчиков. В конце концов мы даже заняли креслом место на парковке. И когда уходили домой, то услышали, что приехал Огурец и стал издавать какие-то звуки. Так здорово! Он всё-таки начинает потихоньку говорить! Надо было остаться и послушать, вдруг у него такой же интересный был день, как у нас.
Прошла ночь, мы опять вышли на улицу – и надо же! – кресло тоже исчезло, как диван. Зато вместо них появилась маленькая тумбочка. Она вся шаталась и поехать на ней – никуда не уедешь! Зато её можно было катать. Мы сначала покатали её по двору, туда-сюда. Все вместе. Это было так классно – мы все пихались, мешали друг другу и очень веселились. Потом мы стали катать её по очереди – мы устроили забеги с тумбочкой. Один из нас засекал время, а другой мчался с тумбочкой от нашего подъезда до последнего. И – честное-интересное! – я эти забеги выиграла! Так что Данька и Марсик решили наградить меня за победу – устроить на тумбочке пикник! Мы вынесли из дома всякой всячины понемножку: бананы, печенье, огурцы, хлеб – много всего! Сначала мы прикатили тумбочку к Главному дереву во дворе и устроили пикник под ним. Потом мы закатили тумбочку в беседку и устроили пикник в беседке. Потом мы поехали к малышовской площадке. Но у нас остался только один банан. Пришлось отдать его маленькому мальчику, который громко заплакал, потому что тоже хотел с нами пикниковать, но был весь в песке и мама ему не позволила. Тогда эта мама сама скормила мальчику наш банан, и мы довольные пошли домой.
И вот представьте! Мы думали, что теперь так будет всегда – мы выходим на улицу, а там нас ждёт какая-нибудь мебель. Но сегодня нас ждало ничего! Ни дивана, ни кресла, ни тумбочки, одна скамейка у подъезда – совсем ничего, просто всё было так, как раньше. Мы ужасно удивились! Сели удивлённые на скамейку, и тут во двор въехала машина, оттуда вылезли грузчики, а из соседнего подъезда вышел Василь Семёныч. Мама говорит, что это известный учёный и просит не донимать его, но Василь Семёныч всегда с нами общается сам. Вот и сегодня он увидел нас и радостно позвал к себе. Мы подошли и выяснили, что ему привезли новую мебель. Грузчики выгрузили из машины диван, а потом огромное мягкое кресло. Ох, на таком кресле можно было бы сразу двух, а то и трёх людей отвезти куда нужно! Вот только… я смотрела и думала, почему так получается: Огурец такой хмурый, но с его старой мебелью нам играть было так здорово! А Василь Семёныч добрый, но с его новой мебелью ни за что не поиграешь. И так мне странно стало, как будто всё интересное закончилось.
Но пока я так думала, грузчики занесли мебель в дом и уехали. А Василь Семёныч остался и спросил у нас:
– А вы уже видели ежа?
– Не-е-ет, – сказали мы.
А Василь Семёныч сказал:
– И я не видел. Но всю ночь слышал, как он фыркал у меня под окном. Давайте-ка посмотрим…
И Василь Семёныч осторожно раздвинул кусты и мы действительно увидели там спящего ежа! И мне снова так интересно стало!
История четвёртая
Про дождь, приметы и новую девочку
Рассказывает Данька
А у нас во дворе новая девочка появилась. И всё благодаря мне! Вообще-то в нашем дворе много разных девочек – есть в колясках, есть на каблуках. Но вот такой как Уля, чтобы она с нами играла – такой больше нет. То есть раньше не было. В общем, дело было так...
Мы спокойно сидели с Улей и Марсиком на скамейке около подъезда. Обычно мы ведём себя как можно громче: в догонялки играем или на роликах катаемся. А то в жмурки – тогда Уля голосит просто будь здорова! Потому что хоть двор у нас маленький, за нами всегда кто-нибудь следит: мой папа, или Улина мама, или мама Марсика. А им следить удобнее всего ушами – если они слышат, как здорово мы кричим, значит с нами всё в порядке. Но в тот день присмотреть за нами оставили Васю. Это Улин брат. А он надел наушники и сказал, что кричи мы не кричи, он всё равно ничего не услышит! Поэтому мы должны быть около подъезда и точка. Чтобы он выглянул, когда захотел, и сразу нас увидел.
Мы сначала рассердились и хотели нарочно куда-нибудь убежать – соседний двор посмотреть или у киоска с мороженым поторчать. Но я вдруг вспомнил, как мама после обеда выглянула в окно и сказала:
– Ох, сильный дождь будет!
Я тоже высунулся:
– Правда?
И мама подтвердила:
– И к гадалке не ходи!
Я спросил:
– А зачем к ней ходить?
Но мама уже стала красить губы, чтобы пойти на работу, стала повторять, как мне себя вести, и скоро ушла. А я постучал по батарее, дождался ответа и отправился гулять. И вот я вспомнил про дождь и сказал ребятам, что бежать никуда не нужно, потому что пойдёт дождь, и пока мы вернёмся домой, то насквозь промокнем и нам за это попадёт.
Тогда Уля посмотрела на небо, – а оно было здорово синим, немножко запачканным, но всё равно красивого цвета, – и сказала:
– И откуда же это пойдёт дождь? Ни одной тучи не видно!
Я тоже посмотрел на небо. И Марсик. И правда – никаких туч. Очень странно! И Уля сказала:
– Я поняла: твоя мама, наверное, бросила монетку. На хорошую погоду.
– Какую ещё монетку? – удивился я.
– Обычную монетку, – ответила Уля. – Самую маленькую. Её кидают на хорошую погоду – примета такая. Вот твоя мама увидела, что будет дождь, и кинула. Поэтому тучи разошлись.
Я сказал:
– Ничего она не бросала.
Уля сказала:
– Но примета-то сработала! Просто ты не заметил.
Я сказал:
– Как бы я не заметил? Я на маму во все глаза смотрю! Ничего она не бросала!
Тогда Марсик сказал:
– Тогда это моя примета сработала, – и он ткнул пальцем в небо. – Самый правильный способ узнать, будет дождь или нет – посмотреть на небо над собой. Есть туча? Значит будет дождь. А нет – так нет. Сейчас тучи нет, так что это моя примета сбылась.
Я, конечно, совсем не поверил в его примету. Ведь он ещё маленький – как его приметы могут сбываться? Я сказал Марсику:
– А ты не умничай. У меня тоже свои приметы есть. Видишь, лужа к нам бежит? А если лужа, то дождь наверняка… где-то был и скоро будет у нас. Это уж поточнее приметка, чем твоя!
А лужа правда бежала к нам. Причём сначала она была малюсенькой, а потом всё больше и больше. А вместе с лужей появился наш дворник Золотой. Он улыбнулся нам золотыми зубами и сказал:
– Сегодня дорогу мою, ребята. Поднимайте ноги, ребята.
И Марсик сказал:
– А сам видишь? Всё не так! Если лужа на дороге – это примета, что скоро появится Золотой и будет мыть дорогу.
И они с Улей засмеялись. Тогда я рассердился и сказал:
– А ты вообще планета, поэтому не можешь знать!
Тогда Марсик сказал:
– На моей планете, как на Марсе, один песок и дождей не бывает. Пусть хоть всё вокруг будет в тучах – это просто примета, что планета замёрзла и тучи её греют.
И они с Улей ещё больше стали смеяться. Тогда я жутко разозлился, вскочил со скамейки и как закричу:
– Раз у вас все приметы, что дождя не будет… то я… я сейчас наступлю на паука – и дождь пойдёт как миленький! Вот какая у меня будет примета!
Уля рассердилась:
– Ты хочешь затоптать моих фуфырчиков! Ни за что!
А я уже нашёл глазами паука и в один момент – рррраз и очутился рядом с ним, чтобы доказать свою примету тоже! Чтобы они знали! Но Уля такая ловкая, как обезьянка, она сама в один момент прыгнула ко мне и наступила на мою ногу! Изо всех сил! Мне стало так больно, что я закричал:
– Ах так! А ты знаешь, что если другу наступить на ногу – то поссоришься? Быстро дай наступить тебе тоже!
Но Уля мне в ответ:
– Ты моих фуфырчиков хотел обидеть! Не дам!
И она стала прыгать в разные стороны. Очень классно прыгать! А я пытался хоть как-нибудь наступить ей на ногу, но у меня ничего не выходило. И асфальт уже от наших прыжков весь-весь был в мелких трещинках. У меня аж в глазах зарябило. У Марсика, видно, тоже, потому что он сидел и восторженно смотрел на нас, не мигая. Тогда я крикнул Уле:
– Не хочешь, чтоб я на ногу наступил? Ну и ладно! Подумаешь, поссоримся. Зато я знаю, как подружиться. Легко! Если НЕ наступать друг другу на ноги, то подружиться можно ещё быстрее, чем поссориться.
После таких слов Уля застыла на одной ноге, закачалась и задумалась, что же ей делать дальше со своими ногами? Подумала-подумала, потом встала ровненько и сказала:
– А зачем же нам снова дружиться? Мы и так дружим. Без всяких примет. Всё равно они у тебя не работают. Так что НЕ наступать тебе на ноги больше некому!
И тут мы услышали незнакомый голос. Голос сказал:
– Если надо, можно со мной подружиться.
Мы обернулись и увидели чужую девочку. Оказывается, пока мы спорили про приметы, то даже не заметили, откуда она взялась. Но она сама нам рассказала:
– Я к бабушке приехала на каникулы – во второй подъезд. Меня зовут Таня. Я вас давно уже заметила, но всё не выходила.
Мы стояли и смотрели на девочку. Она была ростом совсем как Уля. А в руках у неё был сотовый телефон.
– А вас как зовут? – спросила Таня.
И мы сказали: Данил, Ульяна и Марс.
– Марс? Как планету? – удивилась она.
– Я есть и планета, – гордо ответил Марсик.
И Таня кивнула:
– Между прочим, очень похож. Можно я тебя сфотаю на телефон?
Марсик этому предложению так обрадовался, что сфотографировался и так, и сяк. И сразу стал рассказывать Тане, как мы все сделали пропланетное открытие. А я подошёл к Тане и НЕ наступил ей на ногу! И рассказал про то, что когда я вырасту, я буду делать самые крутые крыши! Она слушала меня и улыбалась. И мы правда быстро подружились. И я был очень горд, что моя примета тоже сработала!
Мы долго болтали и смеялись. Пока не пошёл сильный дождь. Тогда Улин брат Вася выглянул из окошка и прямо поразился:
– Вас – что, ещё больше стало?!
И мы ему сказали:
– Ага!
А Вася сказал:
– И неважно. Всё равно быстро заходите все к нам домой.
История пятая
Про Цветаеву, щенков и стихи
Рассказывает Уля
Сегодня я вышла из дома самая последняя. Данька, Марсик и Таня уже стояли у нашего подъезда и думали, чего бы такого интересного сделать? Я тоже к ним присоединилась думать, потому что интересное – это самое главное на улице, я вам рассказывала. Вот вчера мы на месте качели, у которой давным-давно нет сиденья, только одна перекладина, попытались сделать свою – из стула и верёвок. Так интересно было! Мы привязывали стул верёвками к перекладине и пробовали качаться. Каждый хотел продемонстрировать свой способ, но каждый нет-нет, да падал. А я – держалась! Потому что папа ещё в детстве научил меня завязывать крепкие узлы, и мой стул-качеля получился надёжным. Правда, потом пришлось звать папу, чтобы узлы распутать. Потому что стул был Данькин и Данькина мама настаивала, чтобы он занёс его домой. Так что в итоге у нас получились не просто качели, а выносные – и это ещё интереснее, да ведь?
И вот после вчерашних качель обязательно, просто обязательно нужно было придумать что-нибудь такое-растакое! Мы стояли и думали, и вдруг Марсик, Данька и Таня стали меня нюхать! Я подумала, что интересное уже началось и тоже стала их нюхать. А потом поняла – они меня нюхали, потому что от меня пахло Цветаевой. Это такая женщина-цветок, которая писала стихи. У нас дома иногда наступает особенный день. У мамы накатывает настроение печь яблочный пирог по рецепту Марины Цветаевой и читать её стихи. Сегодня как раз был такой день. Так что от меня здорово вкусно пахло! Я рассказала друзьям, и Данька тут же сказал:
– Я понял! Нам тоже нужен Особенный день!
Марсик сразу согласился, потому что на его планете до сих пор никакого праздника нет. Я и Таня просто так согласились. Только мы задумались: а где его взять, этот Особенный день?
Данька сказал:
– Я снова понял. Когда я сделаю первую красивую крышу – вот будет Особенный день. Мы назовём его День крыши!
– И когда это будет? – спросила Таня.
– Когда я вырасту, – гордо сказал Данька.
И нахмурился: сам понял, что как-то долго ждать. Мы согласились: тогда этот день будет Слишком Особенным, а нам бы чего попроще, побыстрее.
– Ну так давайте тоже что-нибудь приготовим, – сказала Таня. – Самое простое!
Эх, Таня! Она-то недавно стала с нами дружить, недавно приехала в гости к бабушке из нашего дома. Поэтому не знала, что ещё недавнее мы уже готовили самое простое. Жареную картошку. Мы налили масла в сковородку и включили плиту. Я картошку чистила, Данька её резал на полоски, а Марсик размешивал лопаткой на сковородке. Но мы же не знали, что каждая картофелина будет готовиться по-своему! Когда я почистила третью картошку, а Данька порезал вторую, первая картошка уже успела приготовиться. Но мы-то не знали! Так что когда я почистила шестую картошку, Данька порезал пятую, а Марсик размешивал четвёртую, то третья уже приготовилась, а первая и вторая начали пригорать и у нас на кухне завёлся дым...
– Это уже и так был особенный день, больше нам такого не надо, – сказал Данька. И я изо всех сил закивала в поддержку.
А Марсик предложил:
– А может, отправимся в подвал?
– Точно! – обрадовался Данька. – Чур поведу вас я! Вы увидите, что…
Но я была против. Данька, может, и не боится этого подвала, но я – боячка! Мне там страшно! Примерно как хорошо с фуфырчиками в шалаше, только наоборот!
– Это будет не особенный, а Страшный день, – сказала я.
Таня сказала:
– Да ну, совсем не страшный!
А Марсик поёжился:
– Да, Очень Страшный!
Я спросила:
– Зачем же ты предложил, если сам боишься?
Марсик сказал:
– Знаешь, как это будет особенно – перестать бояться?
И я подумала: а если правда? И согласилась пойти. Лучше уж со всеми в подвале, на улице одной неинтересно.
В подвал попасть легко. Мой папа – главный по подъезду, и он знает, что я боюсь подвала. Так что я знаю, где лежит от подвала ключ. Мы спустились ниже первого этажа, тихонько открыли подвальную дверь и на цыпочках по очереди стали туда заходить, чтобы нас никто не видел. Мы с Марсиком на всякий случай за руки держались, а Данька бодро шёл впереди, и Таня за ним. Но вот они остановились – темнота была такая, что непонятно, то ли где-то капает, то ли сердце стучит. И тут Данька свистящим шёпотом сказал:
– Да тут и делать нечего. Ничего интересного. Кстати, я не боюсь подвала, а вы?
– И я не боюсь, – прошептала Таня.
– Не боюсь, – пискнули мы с Марсиком.
И после все развернулись и одновременно побежали к выходу. А на улице так было тепло, так хорошо! Потому что День особенный! Только… Только очень скоро мы почувствовали, что всё так же, как раньше.
– Что-то мы быстро Особенный день нашли, – сказал Данька.
– Так неинтересно, – сказала я.
– Надо искать по-настоящему Особенный, – сказала Таня.
Что ж! Неподалёку от нас работал дворник Золотой. Он – просто золото, Каждый день то метёт, то моет, то клумбы поливает, то что-нибудь таскает. А иногда мы видим, как он моет машину Огурца. И Таня сказала:
– А давайте устроим День Золотого? Чтоб Золотой отдыхал, а мы за него работали.
Звучало заманчиво! Мы побежали с этим предложением к Золотому, но он так испугался! И сказал:
– Спасибо, ребята! Не надо, ребята. А если кто увидит? Я работу потеряю, ребята.
Вцепился в метёлку и улыбнулся нам во все свои золотые зубы. Пришлось нам идти и искать дальше. Мы шли наобум и думали: может, Особенный день наступит сам? Может, он нам посигналит, когда наступит? Может, он будет другого цвета и мы сразу заметим? И вдруг в ящике у трансформаторной будки мы увидели собаку Дашу. Это наша дворовая собака. Очень умная. Она знает всех жителей нашего двора. Особенно тех, кто её подкармливает. Но сегодня Даша была не одна. А раз, два – с двумя щенками сразу! А мы и не знали, что у неё появились дети. И такие милые! Такие пахучие! Что мы сразу забыли, что мы ищем, и побежали по домам, чтобы принести Даше в честь дня рожденья щенков разные вкусности. Я кость из борща вытащила. Данька взял бутерброды с колбасой. Тане бабушка дала две сосиски. А Марсик принёс коробочку со сметаной – он сказал, что на его планете собак кормят исключительно так. И Даша правда вперёд слопала сметану. А потом и всё остальное. И благодарно лизнула каждого в руку.
И Данька сказал:
– Так вот же наш Особенный день – сегодня День собаки!
– Ура! Точно! – обрадовались мы. Причём очень сильно! Ведь щенки – они не на один день, они надолго. Значит у нас впереди ещё много особенных дней!
И я спросила:
– А какие же мы будем стихи читать? Ведь в Особенный день полагается читать стихи.
Мы стали вспоминать, какие стихи про собак знаем, но ничего не могли вспомнить. Только про кошек. Но когда мы стали читать стих про несчастную кошку с порезанной лапой, Даша стала гавкать. Ей совсем не понравилось, что в День собаки звучит такое! Тогда Таня сказала, что стихи надо придумать самим. И мы назначили её ответственной. Ведь она старше нас с Данькой на целый год, а Марсика аж на три. Поэтому Таня придумывала стихи, а мы гладили щенков по пузам. Они лежали и смешно урчали. И я радовалась, что они тоже фуфырчики!
Наконец, Таня сказала:
– Всё! Готово!
Мы встали, чтобы послушать стихи. А Таня подошла ко мне и неожиданно обняла меня! И сказала:
– Друга обнимаю –
Хвостиком виляю!
Я чуть не обалдела! Таня сочинила такой замечательный стих! Он мне сразу так понравился! Поэтому я тоже обняла Таню и сказала:
– Друга обнимаю –
Хвостиком виляю!
Тут и Данька с Марсиком подключились. Мы все стали обниматься и вилять хвостиками. И Дашу обняли. И она нас тоже. Мы все были очень рады, что нашли свой Особенный день!
История шестая
Про Солнце, деньги и лаваш
Рассказывает Данька
Однажды был суперсолнечный день. Такой солнечный, что даже если смотреть на Солнце с закрытыми глазами, то всё равно ярко. Мы сидели на лавке в теньке, болтали ногами и нам совсем-совсем ничего не хотелось делать. Мы смотрели, как Солнце пуляет свои лучи на землю. Только из-за того, что наши дома стоят как в лесу, асфальт был не весь выкрашен Солнцем, а пятнышками.
– Как будто кто-то разломал Солнце на тысячи кусков, – сказал Марсик.
– Как будто кто-то чипсы раскидал, – сказала Уля.
И вот зачем она это сказала?! Когда мы поняли, что все эти пятнышки на асфальте напоминают нам чипсы, нам так сильно их захотелось! Срочно! И я сказал:
– Как будто кто-то жёлтые монетки разбросал...
Но как нарочно, ни у кого из нас не было денег! Потому что вчера тоже было жарко. И мы бегали к киоску с мороженым и потратили все накопленные десятики и пятаки. А такая еда как чипсы во всём нашем доме не водится – как будто все родители сговорились её не покупать. А нам так хотелось! И чем больше мы болтали ногами и смотрели на эти пятнышки, тем больше нам хотелось чипсов.
И вдруг – бах! Мне в голову пришла гениальная идея! Я придумал, что раз денег нет, то нам нужно их найти! И всё! Это ведь несложно – просто ходи себе да внимательно под ноги смотри.
Все так обрадовались! А Марсик сказал:
– Ты такие хорошие идеи сочиняешь. Даже странно, что ты не сразу поверил, что я планета.
В общем мы выскочили из своего тенька, пошли и стали изо всех сил глядеть себе под ноги. Мы осмотрели детскую площадку, парковку, мусорку. Мы старались что надо, поэтому нашли три пуговицы, поржавленный ключ, ногу от трансформера, одну деталь от пазла и толстый гвоздь. А потом мы решили обойти дом и – что я говорил! Почему эта идея только раньше ко мне не пришла?! – на тропинке к детскому саду мы увидели бумажку в 50 рублей! Мы все сразу завопили и кинулись к этим деньгам, так что чуть не разорвали их от радости. Мы держались за эту бумажку и улыбались друг дружке. И так это было здорово, что мы искали-искали и наконец нашли! Просто чудо! И Марсик сказал:
– А на моей планете даже деньги не надо будет искать. Чипсы и так будут лежать под каждым кустом. Захотел…
Но мы снова завопили, потому что вспомнили, зачем нам эти 50 рублей нужны, и побежали в магазин. А деньги в кулаке держал я, ведь это была моя идея их найти!
Мы залетели в супермаркет и нашли полку с чипсами. Каких там только не было! Много-много разных чипсов было разложено на этой полке. Так что я успел подумать, что зря мы прибежали так быстро. Надо было ещё немножко поискать денег – глядишь, каждый успел бы найти себе по бумажке. Наверное, мы все об этом подумали, потому что мы стояли, молчали и не знали, какие чипсы выбрать. У нас прямо глаза разбегались.
– Берём с сыром, – наконец сказал Марсик и потянул руку к большой пачке с нарисованным сыром.
– Чего это с сыром? – возмутился я. Я не против сыра, но разве Марсик тут самый старший, чтобы решать?
Тогда сказала Уля:
– Ну пусть с грибами.
Но Таня скривилась:
– Только не грибы, я грибы терпеть не могу.
А Марсик добавил:
– Я слышал, от грибов отравиться можно. Вот мне мама не разрешает срывать грибы, которые растут во дворе.
Настал мой черед выбирать или Танин. И я пропустил Таню вперёд, чтобы она попытала своего счастья. Но она ткнула в пачку с луком и тут мы все запротестовали.
– Лук вкусно пахнет! – попыталась доказать нам Таня и сунула пачку каждому под нос. Но мы даже нюхать не хотели. Это же лук! Что есть, что нюхать – одно и то же! Без всяких доказательств.
И тогда, раз никто не мог нормально выбрать, взялся за чипсы я. Только схватил не пачку, а коробочку. Потому что чипсы в ней самые лучшие, а не какие-нибудь! Но мои друзья, на удивление, снова не согласились. Они закричали, что в этой коробочке чипсов очень мало, а мало – это не так вкусно, лучше взять побольше, а на побольше у нас денег не хватит! Из-за того, что они не согласились, у меня вдруг зачесались руки поставить кому-нибудь щелбан. И я закричал тоже:
– Вообще-то деньги у меня! Хотите вы или не хотите, должны же мы что-то купить или нет?
Видимо, я так громко кричал и размахивал чипсовой коробкой, а друзья в ответ кричали и размахивали своими пачками, что к нам подскочила одна из тёть, работающих в супермаркете, и заявила, что если мы сейчас же не вернём всё на место или не пройдём на кассу, то распугаем всех покупателей! И не пойти ли нам погреться на солнышке и вообще не есть эту отраву!
Так что мы сунули все чипсы обратно на полку, вышли на улицу и встали на углу супермаркета. Я злился, что никто меня не послушался. И совершенно непонятно было, что теперь делать с этими деньгами. Поэтому мы стояли и просто пинали пыль по земле. И Марсик вдруг сказал:
– Если сощурить глаза и посмотреть на пыль, то пыль превращается в звёзды.
Я попробовал – точно! И Уля с Таней попробовали. У нас у всех зазвездилось в глазах – так круто!
– Это настоящая звёздная пыль, – сказал я Марсику.
И ещё хотел объяснить ему, что это такое. Потому что я-то знаю, а он наверняка нет. Но тут из супермаркета вышел наш дворник Золотой. Он поравнялся с нами, откашлялся и сказал:
– Здравствуйте, ребята. Много пыли. У Золотого во дворе столько пыли нет. Идите во двор.
А мы ему ответили, что не можем идти, потому что у нас есть 50 рублей, а мы не знаем, какие чипсы купить.
И Марсик спросил:
– Вот ты какие чипсы любишь, Золотой?
А он ответил:
– Золотой чипсы не ест, Золотой любит лаваш. Специально в магазин пришёл, а 50 рублей где-то потерял. Пойду домой за деньгами.
И он пошёл. Прямо через нашу звёздную пыль. А мы стояли, смотрели ему вслед и вдруг – так странно! – мы все в один момент поняли, что делать с деньгами!
Мы снова забежали в супермаркет, на все 50 рублей купили лепёшек лаваша и бегом обратно. Мы догнали Золотого уже у нашего дома и протянули ему эти лепёшки. Он очень удивился, отмахнулся от нас и ушёл в свой подъезд. А мы сели на скамейку и стали думать, что же нам теперь с этим лавашом делать? Но думали мы недолго. Потому что Золотой снова вышел из дома. С громадными мокрыми помидорами в руках. Он раздал их нам, а один оставил себе. Потом уселся на скамейку и с аппетитом принялся есть. Тогда и мы очнулись, стали кусать свои помидоры и заедать лавашом. И это оказалось так вкусно! Помидоры бежали у нас по подбородкам, мы вытирали их локтями. А Солнце уже успело пробиться через деревья, и все пятна на асфальте превратились в одно большое пятно.
История седьмая
Про Главное дерево и дерево для каждого
Рассказывает Марсик
Недавно ночью такой ветрина был! Просто космос! Аж окошки от веток скулили! Мне так жалко было слушать этот скулёж, что я забрался в кровать к маме и папе. И зажался между ними, чтобы меня в космос не унесло. А то я ведь ещё маленькая планета и могу в тёмном космосе потеряться.
А утром мы вышли во двор и увидели, что Главное дерево упало. Это Главное дерево стояло ровно посередине двора. А теперь упало прямо лицом в песочницу. А там, где оно росло, появилась огромная лохматая яма. Я решил в неё не заглядывать, потому что – а вдруг я куда-нибудь в Австралию провалюсь? Нет уж! У меня своя орбита. И тут я подумал, что те орбиты, про которые как-то Данька рассказывал – они вокруг Главного дерева и пролегают. То есть пролегали. Потому что все раньше вокруг дерева крутились как планеты! А оно стояло – высокое, сосновое. Малыши вокруг Главного дерева бегали, а за ними мамы. Белки прыгали наперегонки, и мы за белками. Бабушки переходили с лавочки на лавочку – из старого тенька в новую тень. А сегодня все вышли – а Главное дерево лежит. Все только глаза переводят – то на землю, то в небо. А в небе вместо Главного дерева как будто свободный коридор образовался – можно ракеты запускать. И Уля вдруг сказала:
– Что-то мне не хочется сегодня гулять.
Но тут мы увидели, что из дома вышел Василь Семёныч. Он учёный, он знает, что я планета. И вот он направился к нам, но не поздоровался. Он прошёл мимо и встал рядом с Главным деревом. Он погладил его по коре и сказал:
– Нет, ну разве так можно? Оставлять друга одного? Не ожидал я от тебя, дружище.
И Уля тут же прошептала:
– Как интересно – дружище.
А Данька подбежал к Василь Семёнычу и говорит:
– Здрасьте, Василь Семёныч. Ночью такой ветер был, но я не испугался. А Главное дерево вот упало.
Василь Семёныч повернулся к нему:
– Главное, говоришь? А для меня оно просто было – моё.
Тут и мы с Улей подошли:
– Почему ваше? Оно же общее.
Василь Семёныч сказал:
– Общее, да. И моё. Понимаете, у каждого человека есть своё дерево. Меня, знаете, привезли в Городок, вот когда я был таким же, как вы. Папа приехал работать в институт. Академгородок тогда только придумали. И ничего тогда не было на месте Городка – лишь несколько институтов и несколько домов. И эти дома только-только построили. А строили, знаете, как? Чтобы сохранить как можно больше леса. И вот я помню, когда мы заехали, мама выглядывает в окошко и грустно говорит папе: “Как же мы тут жить будем? Тут же совсем ничего нет”. Тогда папа посмотрел тоже и сказал: “Как нет?! Вон какой магнит в самом центре двора! Он нас держит и всё остальное сюда притянет”... Оно и правда было как магнит – столько всего рядом с ним происходило…
Василь Семёныч задумался, а потом сказал:
– А теперь всё.
Тогда мы стали говорить, быстро-быстро:
– А, может, его ещё можно починить?
– У него ещё половина корней в земле!
– Может, позвать тягач? Пусть он поднимет дерево и поставит обратно!
Но Василь Семёныч ответил:
– Всё стареет, ребята. Иное дерево упадёт – а всё равно наполовину корнями из земли торчит. Лежачее, а всё же – цепляется за жизнь, живёт, выпускает из себя листья. Хоть в пример ставь некоторым... Но иногда деревья стареют, слабеют и падают. И как ни старайся – но помочь им нельзя, потому что дальше старости жизни нет, только молодое может жить. Так что скоро это дерево распилят, уберут... А я пошёл домой.
И он правда встал и пошёл домой. А Главное дерево осталось лежать. Уля тоже погладила кору и сказала:
– Дружище.
А я понюхал: дерево пахло ветром и старым дождём.
А через несколько дней приехали рабочие и стали Главным деревом заниматься. Распилили его на части, покидали ствол и ветки в кузов и увезли. А земля вся развороченная осталась – и в неё ещё больше смотреть не хотелось! Почему-то было страшнее, чем в тот раз, когда Главное дерево упало! Тогда мы решили заровнять эту землю кроссовками. У нас так хорошо получилось – как будто узор из следов! Только на земле ещё много опилок осталось. Уля смотрела-смотрела на них и сказала:
– Кто же теперь вместо Главного дерева будет сыпать сосновые иголки? На тротуарах, чтобы не было скользко, сыплют песок. А Главное дерево сыпало на дорожки свои иголки.
Данька сказал:
– Ну это же не единственное дерево в нашем дворе – другие будут сыпать.
У нас и правда все дома стоят среди деревьев. Так что многие птицы и белки, которые бывают на этих деревьях, могут наблюдать разных людей в их квартирах.
– Но Главное дерево было самым большим, – возразила Уля.
И это тоже правда. Как-то на Главное дерево залезла кошка, а обратно слезть не решилась – сильно высоко. Тогда во двор приехала машина с краном-лестницей, чтобы кошку достать, и машине приходилось ехать и пригибаться, чтобы деревья во дворе не задеть. Зато у Главного дерева машина-кран выпрямилась в полный рост, потому что Главное дерево было самым высоким.
И я сказал:
– И белки его больше всех любили.
– Точно! – подтвердила Таня. – Бабушка каждый раз, когда видит белку, начинает думать: это сколько же их надо уничтожить, чтобы получилась шуба? Ну её, эту шубу. Где теперь будут белки скакать?
Тут и Данька вспомнил, что на Главном дереве стучал самый громкий дятел. У обычного-то дятла просто стук, а у самого громкого настоящий стукот – как топот, только от стука!
Мы много чего вспомнили.
И Данька сказал:
– И что же – теперь этого всего не будет? Не будет нашего дерева? Несправедливо!
– Не нашего, а Василь Семёныча, – поправила его Уля. – Он же сказал, что у каждого человека должно быть своё дерево. А Главное дерево – оно Василь Семёныча.
– А у нас какое тогда? – спросил я.
И Уля растерялась:
– Никакого.
Тогда Данька сказал:
– Так давайте посадим дерево, чтобы оно было нашим!
Это он так здорово придумал! Наверное, также здорово, как я придумал про планеты.
– А где нам взять дерево, чтобы посадить? – спросила Таня.
– Ой, так я же у папы спрошу, – сказала Уля.
И правда! Улин папа в ботаническом саду работает, так что он всё-всё про деревья знает. Он пообещал нам настоящий саженец сосны. Мы ждали его целую неделю! А когда дождались, то все вместе побежали за Василь Семёнычем. И он нам помогал высаживать сосну. И Улин папа. Они выкопали яму, опустили в неё саженец, закопали обратно и воткнули колышки-помощники. А мы внимательно следили, чтобы всё было как надо. И когда мы закончили, Василь Семёныч сказал:
– У каждого человека есть своё дерево. Но и у каждого дерева должен быть свой человек.
И мы обрадовались: повезло же нашему дереву! Ведь у нашего-то дерева нас целых четверо!
История восьмая
Про радость, Волгу и фотографии
Рассказывает Уля
И как мы только сами до этого не додумались! Сегодня мы пускали во дворе травяные бомбочки. Так здорово визжали! Травяные бомбочки – это очень красивая штука! Нужно схватить пучок травы в земле, потянуть и резко выдернуть – тогда в руке окажется комок земли на травинках. Это и есть бомбочка. Если её раскрутить над головой и бросить, то можно увидеть, как она красиво летит и разбрызгивает в разные стороны землю. Это так классно, что хочется орать “ура” или “салют”! Хотя некоторые люди, у которых слабенькая радость, совсем этого не понимают! Думают, что мы всё загрязняем вокруг. А ведь мы – честное-интересное! – бросаем бомбочки только на полянках и только друг другу под ноги. Правда, один раз землинка попала в глаз Марсику, потому что он самый низкий из нас. Но мы заставили его поморгать, и эта землинка выпала сама.
Так вот. У Огурца, который живёт в нашем доме, радость не просто слабенькая, а её вообще нет! Я ни разу не видела, чтобы он улыбался. Вот и сегодня он так долго смотрел на нас, руки в боки, что потом позвал Золотого и стал ему что-то выговаривать. Золотой только молчал и кивал, а Огурец всё говорил, говорил и в нашу сторону поглядывал. Мне так интересно стало, что я засмотрелась и нечаянно пустила свою бомбочку прямо под ноги Огурцу. Тогда он тут же убрал руки с боков и замахал, чтобы мы немедленно всё бросили и подошли к нему.
Данька и Таня сказали:
– Сейчас он нас отругает.
Я сказала:
– Зато он всё-таки поговорит с нами!
Марсик сказал:
– А вдруг он тоже хочет швырять такие бомбочки?
И мы пошли к Огурцу.
А Огурец – вот ни капельки не обманываю! – всего лишь взял да спросил:
– Штаб нужен?
Мы так удивились!
– Какой ещё штаб?!
– Ну штаб, – сказал Огурец. И голос у него был такой хрусткий – тоже огуречный!
– Вот я в детстве играл с детьми, – продолжил Огурец, – у нас был штаб. Сидели мы в нём тихонько, своими делами занимались, никому не меша… В общем, всегда у нас было место, где мы могли ото всех спрятаться. Вам такое нужно?
– Может нужно. На моей планете ещё нет штаба, – сказал Марсик.
– На какой планете? – теперь удивился Огурец.
Тогда Данька объяснил:
– На Марсе – ясно же!
И добавил поскорее:
– Я не понял. А если нужен штаб, то где мы его возьмём?
Огурец сказал:
– А я вам для этого дела машину дам.
И оказалось вот что: та старая машина, которая зимой и летом стоит на одном месте в нашем дворе, – это машина Огурца. Она никуда не ездит, а место на парковке занимает. Вот Золотой и предложил Огурцу поставить эту машину между деревьями и отдать нам. Чтобы никто не возмущался, что машина теперь будет просто так стоять в нашем лесу.
– Естественно, это не для шуточек, – пояснил нам Огурец. – Это не какое-нибудь барахло, просто автомобиль не на ходу. Но все стёкла стоят и вообще он в очень хорошем у меня состоянии. Может ещё пригодиться… Но вы можете брать ключи у Золотого и аккуратно играть в нём.
Всё это было пре-пре-преинтересно! Но мы, конечно, не поверили и на всякий случай посмотрели на Золотого – что он скажет? Золотой кивнул нам, что это правда, и улыбнулся так, что мы увидели сразу все его золотые зубы.
Мы страшно обрадовались, хоть машина и принадлежит Огурцу. И почему мы сами не додумались раньше, что нам нужен штаб?! Конечно, у нас во дворе есть детская площадка. Но это нечестно, что она так называется. Ведь это больше малышовая площадка. Потому что в песочнице возятся только малыши. А на качелях мы целыми днями точно качаться не будем – скучно! А ещё штаб – это будет попрочнее шалашей. И хотя в нём не услышишь фуфырчиков, но наверняка и в штабе найдётся много всего интересного. Ведь он тоже будет на улице!
Мы поблагодарили Огурца и побежали скорее машину смотреть – что и как у неё внутри. Это была машина по имени Волга и Таня удивилась:
– А почему Волга, а не Обь? Волга течёт в моём городе, а не в вашем.
Тогда Данька – он всегда всё знает – сказал, что это просто такая марка. И ещё сказал: жаль, что машина несовременная, потому что в современной было бы круче. Но мне и так она очень нравилась. У неё были выпуклые фары – как глаза! И вздёрнутый носик между глазами – я больше ни у одной машины такой носик не видела. А внутри мы увидели два маленьких дивана – спереди и сзади, и руль – как обруч!
Но не успели мы размечтаться, что мы будем в штабе делать, как пришли Огурец, Золотой и все наши папы. Огурец прицепил к “Волге” и к другой своей машине трос. Затем сел в эту другую машину и попытался вытянуть “Волгу” на траву, а Золотой и наши папы стали ему помогать. Они сильно кряхтели, пыхтели и немножко ругались, а мы их пробовали подбадривать, но потом поняли, что лучше помолчать. И правда – стоило нам замолчать, как у них всё получилось! Мы с Данькой, Таней и Марсиком аж обнялись и запрыгали от радости. И наши папы, Золотой и Огурец тоже чуть не запрыгали, но сдержались и просто разулыбались. И Огурец тоже! Честное-интересное! Правда, он был очень красным и с улыбкой стал больше похожим на помидор. Но всё равно! Ведь раньше я бы ни за что не подумала, что тот, кто с виду хмурый, держит взаперти хорошее сердце.
Мы перестали прыгать и побежали домой. В машине было пыльновато, поэтому первым делом мы решили сделать генеральную уборку. Мы попросили у моей мамы ведро и тряпки. И скоро вовсю мыли машину и здорово плескались водой друг в друга, и даже сделали лужу. Кстати, это было полезно, ведь асфальт возле нашей чистой машины тоже должен быть чистым!
Наконец мы забрались внутрь, попрыгали немного попами на диванах и стали думать: а как же сделать так, чтобы сразу было видно, что это наш штаб, а не машина Огурца? Тогда Таня сказала, что она сейчас сбегает домой и кое-что принесёт. И она сбегала и принесла… наши фотографии! Оказывается, она всё это время, что играет с нами, делала на телефон фотографии! Они были очень-очень красивыми! Но мы не знали, как их в машине прилепить, потому что на слюнках на окне они держатся плохо, а когда открываешь двери – то их сдувает. Тогда Таня сбегала за советом к бабушке, и та дала ей верёвку и несколько прищепок. Мы закрепили верёвку по переднему стеклу от правого бокового окна до левого и прикрепили фотографии прищепками. Стало так уютно! Мы смотрели на фотографии и вспоминали, что и когда с нами произошло. Только вдруг я заметила, что Данька, Марсик и я на этих фотографиях есть, а Тани нет. Тогда я тоже быстренько сбегала домой за бумагой и карандашами и предложила всем Таню нарисовать. И самой Тане тоже, чтобы ей не скучно было. На улице да в машине – мы ещё ни разу не рисовали! Мы так увлеклись, что даже не заметили, как пошёл дождь. И вокруг стало тихо-тихо. Мы повесили Танины “фотографии” тоже и стали слушать дождиную песню. И я думала: как это здорово и сколько же всего интересного нас ждёт во дворе! Потому что у нас теперь есть не просто улица, но ещё и свой штаб!
Фотографии Тани:
– Данька и Марсик везут Улю на кресле.
– Марсик – "планета"
– Глаза собаки Даши, которая говорит “спасибо”. Такие добрые, что можно перепутать, человеческие они или собачьи.
– Данька нашёл большой толстый гвоздь!
– Золотой подметает, и пыль – звёздная от солнечных лучей. Золотой тоже знает, что такое настоящая звёздная пыль.
– Помидорный сок мчится с подбородка по шее Марсика.
– Новое Главное дерево во дворе.
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
Полина
04.06.2018 11:29:10
Супер!
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »