из цикла «От ноля до десяти»

Carla Ster, перевод Маргарита Эсталрик.

«Спросите его беспокоится ли он о своей жене и детях в Мексике».

Глядя на пациента, я видела, как трясутся углы его рта. Испуганный взгляд остро выражал ужас того, что случилось с ним. Я отвела глаза, чтобы не ввергнуться в пучину его страданий.

Я повторила вопрос по-испански, наклонившись, чтобы услышать ответ.

Через дыхательную трубку он мог говорить только низким скрежетом, делая мою работу медицинского переводчика ненадежной. Ненавижу переспрашивать, особенно, когда пациент выдает каждое слово с такими неимоверными усилиями. А еще была проблема в самОм вопросе. Зачем спрашивать очевидное? Ведь медсестра знает, что мексиканское консульство отказало его жене во временной визе для приезда сюда. Он будет лежать один в отделении интенсивной терапии, пытаясь осмыслить причины своих несчастий, и семья не поддержит его. Еще хуже то, что  он не сможет больше посылать им деньги.

Иногда вопросы медсестер ввергают в мир иррреального. Однажды меня вызвали в  отделение неотложной помощи  к пациенту, который попал под трактор на ферме. Самолетом его доставили в больницу и немедленно направили в травмотологию. Когда он лежал, корчась в агонии на каталке, медсестра спросила его: «По шкале от 0 до 10 каков уровень вашей боли?». Я боролась с желанием, забыв про пациента, повернуться и крикнуть: «Десять! Это десять!». Однако я понимала, что медсестра следовала протоколу, поэтому просто перевела вопрос на испанский, лишь внутренне округлив глаза.

“¿Está preocupado por su esposa y sus hijos en México?”  Человек с изувеченным телом кивнул головой. Я посмотрела на сестру и рефлексивно качнула головой, хотя она и сама могла видеть ответ.

Потом пришел хирург с суровым выражением лица, постоял несколько секунд,  решая, видимо, как он будет говорить то, что нужно сказать. «Мы очень, очень  старались спасти вашу ногу. Мы провели множественные операции. К несчастью, мы вынуждены были ее ампутировать. Вы можете чувствовать боль в ноге, которой нет. Мы называем это «фантомной болью». Он замолчал и постоял немного молча перед тем, как сказать пациенту, что вернется утром проверить рану. После его ухода медсестра спросила: «Есть ли у вас вопросы?».

-Agua, -прохрипел пациент, - quiero agua.

-Вода, - повторила я, - хочу воды.

Предполагается, что переводчики должны использовать первое лицо, чтобы минимизировать собственное присутствие и сделать коммуникации более прямыми. Поначалу это казалось странным, но я быстро привыкла слушать голоса других в своем собственном голосе.

«Простите. Вам нельзя пить. У вас дыхательная трубка и вода пойдет прямо к  легким. Как только трубку уберут, мы дадим вам воды».

Я объяснила и постояла тихо, глядя в список других пациентов, которых мне нужно было увидеть в этот день.

«Мы знаем, что ваше пребывание здесь было тяжелым и знаем, что вам приходится нелегко в связи с вашим несчастным случаем. Мы приступаем к лечению антедепрессантом под названием Габапентин. Он начнет действовать через несколько недель».

Пациент перевел взгляд с меня на сестру, снова на меня, рот открыт в отчаянии. Своим внутренним взором  я увидела его на асфальтовом катке и затем внезапно на земле, расплющенным под ним. «По крайней мере, несчастный случай произошел на работе», - размышляла я. Это означало, что медицинские счета будут оплачены рабочей страховкой. Это могло бы дать ему хоть какой-то комфорт, но я сомневалась.

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: