«Дорогой дневник!

Как тяжело жить на свете, когда тебе десять лет. Я не хочу сказать, что десять лет – плохой возраст (во всяком случае, лучше, чем восемь или тем более пять). Плохо то, что в мою историю никто не верит. Если бы я был взрослым, я бы написал о том, что случилось, в газету, меня бы сфотографировали для первой полосы и, может быть, даже взяли интервью. Но пока мама называет меня «маленьким фантазером», а папа пригрозил выпороть ремнем, если еще раз услышит об «этой чепухе». Один ты меня понимаешь, дорогой дневник. Только тебе я могу рассказать о сегодняшнем приключении...

Нет, так не годится. Папа говорит, что все мои беды от недостатка «аналитического мышления». Я точно не знаю, что это такое, но если бы оно у меня было, я бы тут же стал доктором или даже юристом. То есть, так считает папа, а папа очень умный, хотя и грозится меня выпороть. Он сказал, что нужно писать все по пунктам, а у меня мысли скачут, как мыши по дому, когда хозяева уехали на ярмарку. Исправляюсь.

1. Я живу в зеленом деревянном доме на опушке леса.

2. Тут много белок и красиво.

3. В доме два этажа. На первом – кухня, гостиная и моя комната, а на втором – спальня родителей и комната для гостей.

4. Только гостей у нас не бывает.

5. Не потому, что у нас нет друзей, а потому что мы живем далеко. Раньше мы жили в Стратфорде, и к нам часто приезжали миссис Спун (мамина тетя, швея) и мистер Харлоу (папин двоюродный брат, пьяница). Но потом папу назначили королевским лесничим, и нам пришлось переехать поближе к лесу, чтобы за ним присматривать.

6. Папу зовут Джон.

7. Я его очень люблю, хотя он и грозится меня выпороть.

8. Каждый день папа объезжает лес на Звездочке (это наша кобыла, она рыжая и веселая; еще у нее есть жеребенок Одуванчик, но он слишком маленький, чтобы выделять под него отдельный пункт). Лес должен быть в образцовом порядке, потому что к нам в любой день может приехать Королева со своими придворными, чтобы поохотиться на лис. Это ее любимое занятие.

9. Она уже несколько раз приезжала и даже пила чай в нашем доме, но я ее не видел, меня запирали в комнате. Это все потому, что меня считают маленьким. А я уже взрослый, я бы не стал им мешать. Я бы поклонился и сказал: «Добрый день, Ваше Величество. Сегодня чудесная погода, не правда ли?»

10. За пять месяцев Королева не подстрелила ни одной лисы, и ее придворные тоже. Я слышал, как папа говорил маме – это потому, что у них всех руки кривые. Но я-то знаю, что дело совсем не в этом...

Уфф. Извини, дорогой дневник, но по пунктам у меня писать не получается. Во всем виновато аналитическое мышление, которого у меня нету. Буду писать, как обычно.

Сегодня утром папа поехал в лес на Звездочке и взял с собой ружье. Иногда он подстреливает на обед зайца или куропатку. На них охотиться можно, а на лис нельзя. Лисы – только для Королевы.

Я очень люблю зайчатину, хотя мне и жалко зайцев. Маме тоже жалко. Она всегда плачет, когда их разделывает и натирает луком. А я не плачу, потому что я мужчина.

Вернулся папа очень хмурый. Они с мамой поднялись в спальню и долго о чем-то шептались. Потом папа пришел ко мне в комнату и сказал, что у него ко мне просьба. Я его никогда не видел таким расстроенным.

Оказывается, когда папа ехал по лесу, в кустах возле тропинки мелькнуло что-то светлое. Он подумал, что это заяц, и выстрелил. А потом слез со Звездочки и увидел в траве маленького лисенка. Он был весь рыжий, а кончик хвоста белый. Папа испугался, что Королева об этом узнает и рассердится. Никто не имеет права охотиться на лис, кроме Ее Величества. Я слышал, в прошлые века за такое даже казнили, сейчас уже не казнят, но могут лишить жалованья.

Тогда папа решил взять лисенка с собой, чтобы перевязать ему подстреленную лапу, а потом отвезти к ветеринару в город. Но когда он доехал до дома, лисенок больше не двигался. И папа попросил меня отнести его в лес и там похоронить в каком-нибудь красивом месте. Мама опять заплакала, а я не заплакал, потому что я мужчина.

Я взял кожаную сумку, в которой лежал лисенок, но не стал ее открывать, а просто повесил на плечо, положил в карман компас и пошел в лес. Мне было очень грустно.

Сначала я шел точно по тропинке. Потом засмотрелся на белку, которая катила шишку вдвое больше себя, и свернул на северо-северо-восток (у меня очень хороший компас, с кучей делений и на блестящей цепочке; мне его папа подарил на прошлый день рождения). Потом я увидел на ветке сороку, которая держала в клюве ржавую чайную ложку, и шел к ней на северо-запад, пока не уперся в ручей. Ручей был маленький, но прозрачный и быстрый. Он искрился на солнце и звонко журчал. Я подумал, что лисенку тут понравилось бы, и решил похоронить его под старым раскидистым дубом у ручья. Я снял сумку, засунул туда руку... и мне в палец будто впилась дюжина острых горячих иголок! Наверное, мужчины так себя не ведут, но я закричал и чуть не уронил сумку. Конечно, стоило бы сначала вымыть палец и обернуть его подорожником, но у меня не было времени на такие пустяки. Я положил сумку на траву, развязал ремень и увидел лисенка. Он и правда оказался рыжий и очень пушистый, с блестящими черными глазами и круглым носом. Он меня увидел и попытался убежать, но тут же упал на правую переднюю лапу (из нее текла красная струйка) и захныкал. Я сразу забыл, что должен на него сердиться, взял на руки и погладил по спине. Он больше не кусался, только морщил нос и скулил. Наверное, он утром потерял сознание от боли, а теперь ему стало лучше, но не намного.

Я совсем расстроился. А вдруг, пока я несу его обратно домой, он потеряет много крови и умрет по-настоящему? Лисенок все хныкал, и мне показалось, будто в меня снова всаживают иголки – только уже не в палец, а куда-то в грудь. Это было куда хуже. Я посмотрел на лисенка, который пытался лизнуть раненую лапу, но не дотягивался, – и решил найти Лисью ведьму.

Вот почему Королева и ее придворные так и не подстрелили ни одну лису. Их защищает Лисья ведьма. Мама и папа в нее не верят, а я точно знаю, что она есть. Если мы чего-то не видели, это же не значит, что его нет, правда? Я вот, например, никогда не видел Королеву, но это не мешает ей пить у нас чай и есть мамины вишневые кексы.

Конечно, легко сказать – найти Лисью ведьму. А как это сделать? Она ведь показывается не всем, а только тем, кому действительно нужна. Когда мы сюда переехали, папа подарил мне сборник местных легенд – в красной обложке, с шелковой закладкой и гравюрами почти на каждой странице. Там говорилось, что Лисья ведьма живет на севере, в самой чаще, но тот, у кого есть компас или оружие, никогда ее не найдет.

Оружия у меня не было, а компас был. Что же делать? Нельзя вот так бросить папин подарок! Но тут лисенок снова заскулил, и у меня не осталось выбора. Я в последний раз сверился с компасом и повесил его на ветку над ручьем. Он закачался над водой, как маленькая луна. Сорока тут же бросила ложку и перелетела на ветку прямо надо мной, так что она прогнулась и чуть не задела меня по макушке. Я подумал, что сорока сейчас схватит компас и улетит, но она решила подождать, пока я уйду. Наверное, это и называется «тактичностью». Я вздохнул, крепче обнял лисенка и побежал на север.

Не знаю, сколько времени прошло. Мне показалось, очень много. Деревья к северу стояли все чаще, а лисенок скулил все тише. Я один раз испугался, что уже опоздал, но у него подрагивал носик и усы. Просто он был очень измученный.

Я бежал изо всех сил, хотя тропа давно пропала, а на каждом шагу непонятно откуда вылезали коряги и острые сучья. Наконец я запнулся о какой-то корень, полетел носом в землю и больно ударился, потому что прижимал лисенка и не мог выставить руки. На лбу сразу начала надуваться шишка, я пощупал ее и заплакал. Конечно, настоящие мужчины не плачут, но я ведь не из-за шишки...

Лисенок совсем перестал скулить, закрыл глаза и только тихонько вздыхал. Я вытер нос рукавом и подумал, что лучше бы я оставил его у ручья. Но ведь надо было попробовать.

И тут я услышал женский голос – слабый, но очень красивый. Я прислушался и разобрал:

– И родила королева вскоре дочку, и была она бела, как снег, румяна, как кровь, с волосами черными, как вороново крыло, – и прозвали ее потому Белоснежкой...

За деревьями кто-то читал детям сказку! Но папа пару раз брал меня с собой объезжать угодья, и я точно знал, что в этой стороне никто не живет.

Я поднялся и побрел на голос, но очень медленно – правая коленка почему-то не гнулась. Чаща становилась все гуще, хотя казалось бы – куда дальше? Липы и клены стояли, тесно прижавшись боками, как на базаре в воскресный день, только здесь никто не ругался и не наступал на ноги. До вечера было еще далеко, но свет почти не добирался до земли. Я будто стоял под заколдованным куполом, где всегда зеленые сумерки.

– А Белоснежка тем временем подрастала и становилась все красивей. И когда ей исполнилось семь лет, была она прекрасна, как ясный день...

Я поднырнул под лапу темно-синей елки (она будто приподнялась, когда увидела, что я с лисенком) и оказался на краю круглой поляны. Кроны наверху сплетались так тесно, что получался настоящий потолок, правда, немножко дырявый. Посреди поляны стоял большой пень, а на пне сидела девушка в длинном оранжевом платье со шнуровкой и рукавами в виде фонариков – точно как на гравюре. Волосы у девушки были светлые и пушистые, а нос курносый и с веснушками. Я сразу понял, что это Лисья ведьма, хотя она была молодая и не очень серьезная. Правда, я раньше никогда не встречался с ведьмами. Может, они все такие.

На коленях у девушки лежала книжка с картинками (я видел такую же в магазине мистера Стюарда), и она громко читала по ней вслух. Ее слушала дюжина лис, которые кружком сидели вокруг пня. Лисы были разные: большие, средние и маленькие, одни – рыжие и бурые, другие – черные. Одна даже была совсем белая, наверное, она приехала погостить с дальнего севера.

Когда я вышел на поляну, девушка прервала чтение и удивленно на меня посмотрела, а все лисы обернулись и громко затяфкали. Я попятился и уперся в елку. На меня еще никогда не смотрело столько человек, то есть лис, одновременно. Отвечать в школе у доски и вполовину не так страшно.

– Что тебе нужно, мальчик? – ласково спросила Лисья ведьма. Я подумал, что прямо сейчас она меня кушать не будет, и принялся рассказывать – про папу, Королеву и Звездочку, а потом про лисенка, сороку и компас. Рассказывал я быстро и под конец начал сбиваться. Но Лисья ведьма слушала очень внимательно. Сперва она улыбалась, потом хмурилась, потом у нее начали дрожать губы, а когда я отдал ей лисенка, она снова повеселела. Мне захотелось ее попросить, чтобы она всегда улыбалась, потому что у нее это здорово получается. Но не попросил, конечно.

Потом я просто стоял и смотрел. Ведьма положила лисенка на пенек и склонилась над ним, а все лисы окружили их кольцом и распушили хвосты, будто живая ширма. Мне даже показалось, что это одна лиса с двенадцатью хвостами.

А когда они расступились, лисенок сидел на пеньке. У него была перевязанная лапа и очень довольный вид. Ведьма погладила его по ушам и он чуть не замурчал, как наш кот Чосер, если дать ему творога. Я даже пожалел, что у меня нет таких ушей.

Потом ведьма подошла ко мне и сказала очень странную вещь. Она сказала, чтобы я не расстраивался из-за компаса, потому что он мне все равно в будущем не пригодится. И чтобы я не становился ни лесничим, ни охотником, потому что это не моя дорога. И что я, когда вырасту, буду ранить людей, но не ножом или из ружья, а как-то по-другому. И люди будут приходить и благодарить меня за это. Я подумал, что она перегрелась на солнце, но потом вспомнил, что ведьмы всегда говорят загадками, поклонился и шаркнул ботинком. А ведьма опять улыбнулась, сказала, что подарит мне лучшее оружие на свете, и дала какой-то предмет в кленовом листе. Но велела развернуть его только дома.

Я спросил, как же я вернусь домой без компаса, а она ответила, что меня уже ждет проводник. Я обернулся и увидел под елкой большого черного лиса. Он тяфкнул и побежал в лес. Я даже не успел спросить Лисью ведьму, как ее зовут на самом деле: пришлось бежать следом.

До опушки мы добрались минут за двадцать, потому что лис вел меня какими-то странными тропами. Я их никогда раньше не видел, и папа, я думаю, тоже. Коленка у меня вдруг прошла, а шишка на лбу решила не вздуваться. Так что бежали мы быстро, и я ни разу не потерял лиса из виду. Очень удобно, когда у тебя хвост, как флаг.

На опушке лис снова тяфкнул и убежал обратно, а я пошел к маме и рассказал все, что видел. Мама сказала, что у меня шок, и назвала «маленьким фантазером». Тогда я пошел в конюшню к папе, который чистил Звездочку, и рассказал все ему. Но папа пообещал меня выпороть, если я «еще раз заикнусь об этой чепухе».

Но я не расстроился. У меня ведь есть подарок Лисьей ведьмы (я его решил никому не показывать, раз мне все равно не верят). В кленовом листе оказалось перо – только не настоящее, а из такого же металла, как мамино обручальное кольцо. Им я сейчас и пишу эти строки. Очень удобно...»

– Вилли, иди ужинать!

– Сейчас, мам!

«Мама зовет. Напишу только главное – я решил снова разыскать Лисью ведьму. Невежливо, что я ушел, не попрощавшись. А еще я должен спросить ее имя и обязательно рассказать, какая у нее хорошая улыбка. Лисы же ей не расскажут...»

– Вилл, ты там заснул?

– Секундочку!

«Конечно, компаса у меня теперь нет, но я примерно запомнил дорогу домой. От круглой поляны нужно идти все время на юг, у большой липы свернуть налево и перелезть через кусты малины, потом снова на юг, примерно через триста шагов направо, а потом налево сразу после трухлявого бревна с опятами. Через пять минут будет наш дом. Теперь надо зарисовать, как это будет в обратную сторону, и ничего не перепутать...»

– Вильям Шекспир! Тебе нужно приглашение на гербовой бумаге и с печатью?!

– Уже иду!

Мальчик выдвинул ящик стола и спрятал мерцающее теплым золотом перо между тетрадками и учебником по грамматике. Затем быстро окинул взглядом нехитрую обстановку комнаты – каменные стены, с любовью завешенные пестрыми лоскутными ковриками, узкая кровать с зеленым одеялом, платяной шкаф, кресло, дремлющий на нем черный кот...

– Чосер, никого не пускай!

Кот открыл один глаз и неопределенно мяукнул – но мальчик уже выскочил за дверь. Из кухни доносилось звяканье посуды и густой запах жареного картофеля.

Чосер спрыгнул с кресла, вальяжно прошелся по комнате, а затем вскочил на стол одним длинным и изогнутым, как рыболовный крючок, прыжком. Уходя, Вильям забыл закрыть дневник, а рядом с ним так некстати обнаружилась высокая чернильница с открытым горлышком... Чосер взмахнул хвостом, и весь последний абзац дневника скрылся под жирной кляксой.

Кот немного покатал чернильницу лапой, потом сбросил ее на пол и выскочил за окно, в лесные сумерки, откуда уже доносилось призывное и чуть насмешливое лисье тявканье.

---

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: