Дашка воспылала внезапной любовью к дамским журналам. Она прямо-таки открыла на них сезон охоты. Две недели из ее сумки выпирали самодовольные глянцевые корешки. Развороты, взрывающиеся красками и оптимизмом, бодро щелкали на переменах у меня перед носом, свивая и развивая свои холеные страницы, как тропические бабочки – крылья. Но читала она все это странно, какими-то судорожными набегами: открывала, яростно листала и вдруг впивалась взглядом в заголовок, словесно захлебывающийся счастьем. Снова листала и притормаживала на рекламе духов, где слов вообще не было. Потом чуть ли не с лупой начинала изучать банальный пейзаж из серии «Отдых в Анталии ближе, чем вы думаете!» Все это проделывалось с сосредоточенным и озабоченным видом и выглядело так, словно она собирала зашифрованное руководство по сказочному обогащению, раскиданное кусками по всей городской прессе. Энергично прогалопировав по журналу, Дашка либо отбрасывала его, либо с торжественным и сияющим лицом совала в сумку. Никаких пояснений она не давала и всеми силами создавала впечатление, что обладает феноменальной тайной, в которую не всем дано быть посвященными. Это слегка раздражало. Гм. Ну ладно, не слегка.

Я даже решила, что она задумала стать моделью. Или, чего доброго, актрисой. Или дизайнером. Окунуться в богемную жизнь, короче говоря. И не сказать нам ничего. Возмутительно!

Но как-то на перемене я застала ее за разделыванием только что купленного журнала. Глаза ее маниакально блестели, ножницы хищно сверкали. Рядом лежала свежая кучка фотографий с небезызвестными молодыми людьми, к которым (я это точно знала) Дашка никакого отношения иметь не могла. Даже если бы стала моделью. Я вгляделась в семь загорелых лиц, утомленных овациями и светом софитов, и тут меня осенило. Дело было в визуализации – модном увлечении нашего времени. Дашка собиралась склеить стенгазету со своими желаниями, повесить ее на стену и медитировать перед сном, ожидая, когда обручальные кольца и банкноты посыплются на нее, как манна небесная.

Такие нечеловеческие усилия не могли не вызывать уважение. Но я всегда отличалась скептицизмом и вредностью. Я сказала:

- Тебе все семеро нужны? Не объешься?

Дашка выстрелила в меня гневным взглядом и нехотя процедила:

- Я не могу выбрать. Я об этом потом подумаю.

Я взяла фотографии и тоже не смогла выбрать. Все были одинаково слащавы и в меру упитанны. Все блестели и сияли довольством. Голливудский лоск прочно въелся в их кожу. Но Дашка деловито отняла у меня своих будущих поклонников и засунула их в конспект.

- Не хочешь тоже сделать карту желаний? – независимо поинтересовалась она. – Очень полезная вещь. Помогает понять, чего ты хочешь добиться в жизни.

Естественно, я презрительно фыркнула и сказала:

- Спасибо, я представляю, чего хочу добиться в жизни!

Но оказалось, что у Дашки сложилось другое мнение обо мне. Голосом потомственного психоаналитика она начала доказывать обратное, я стала возражать, и мы немножко поругались. В отместку я стащила у нее журнал и нарисовала корявого бегемота поверх видов Швейцарии, на которую у Дашки, видимо, были большие планы, потому что она просто рассвирепела. Постепенно ее ярость улеглась, и она ледяным тоном сообщила, что вдохновленный ею Федя тоже клеит карту визуализации. Я порекомендовала приобщить к их секте также Андрея, так как это обещало мне немало веселых минут в будущем, но Дашка наотрез отказалась.

- Вы грубые и приземленные натуры, – сказала она со снисходительной жалостью. – Тонкие материи не для вас. В такие вещи нужно верить.

Это меня задело и оскорбило. Кто уполномочил ее делать такие заявления о нас? Я отлично понимала, что визуализация – полная чушь, но после ее слов образ карты так и засел в моей голове. Я знала, что Андрей лопнет со смеху, если нечто подобное появится у меня на стене. Смастерив карту, я обрекла бы себя на недели издевательств со стороны своей остроумной семьи. Мои заветные чаяния были бы осмеяны и поруганы. Кот Босс тоже не остался бы в стороне и постарался бы внести в мой труд свои коррективы. Он мог, например, отъесть угол карты. Или обмусолить стратегически важные объекты на ней до неузнаваемости. Из-за набегов кота карту пришлось бы регулярно реставрировать. Мой мысленный взор помутился, когда я вообразила груды глянцевого сырья, истраченного на эту забаву. Все обстоятельства моей жизни противоречили созданию карты.

А ведь от меня не требовали каких-то сверхъестественных усилий. Нужно было элементарно склеить коллаж, и даже это приводило меня в состояние ступора. Я не могла заставить себя покупать журналы, не хотела вырезать из них картинки. Мне не хватало ни решимости, ни терпения для этого. Мне было стыдно заниматься такой ерундой, потому что я в нее ни на грамм не верила. Выходило, что Дашка знает меня лучше, чем я себя.

Это было ужасно. Масштабы моей лени и равнодушия не поддавались описанию. Я не желала признавать Дашку правой. Я тут же решила склеить проклятую карту любой ценой. Весь остаток дня я прикидывала цены и подсчитывала убытки, и гигантская жаба душила меня. В итоге мне стало совсем плохо. С мрачным и угрюмым видом я пошла в магазин и накупила глянцевых журналов на все случаи жизни. Цена и впрямь вышла кругленькая. Я свалила свежий глянец на пол в комнате, выдворила кота и стала подбирать картинки.

И постепенно втянулась. Я, как говорится, отпустила фантазию на волю, и очень скоро она унесла меня в заоблачные дали. Я решила ни в чем себе не отказывать и запечатлеть все свои маленькие капризы. Все равно это ни на что не влияло. Моя карта обзавелась: загородным домиком с садом (1 шт.), перспективным женихом, подозрительно напоминающим красавчика Бена Барнса (1 шт.), фотографиями Италии, Греции и Швеции (я надеялась, провидению будет понятно, что я имею в виду), ирландским сеттером (1 шт.), букетом невесты рядом с Беном Барнсом (1 шт.), обручальными кольцами там же (2 шт.) и салатовым Шевроле (1 шт.). Я вошла во вкус и украсила карту сердечками, флаконами духов, модными туфлями, сумками и бриллиантами, чтобы создать общее представление о надлежащем уровне моего материального достатка. Но отдельной поэмой стали надписи. Они радовали глаз своей яркостью. Они излучали бодрость и внушали уверенность. Надписи торжественно возглашали:

«Наша большая и дружная семья!»

А также:

«Сказочное везение!»

А также:

«Пора в путешествие!»

И еще:

 «Жизнь прекрасна!»

И, кроме того:

 «Уникальный стиль!»

И, наконец:

 «Я – знаменитость!»

Последнее изречение казалось мне достойным заключительным аккордом. Оно прямо-таки возносило меня на новый уровень. Словом, я осталась довольна собой. Я и не ожидала, что получится так здорово. Не прошло и трех часов, а карта была готова к употреблению. Я, недолго думая, повесила ее на стену, села на кровать и стала любоваться.

И чем дольше я любовалась, тем более она порабощала мой мозг. Я не могла отвести от нее взгляд. Она меня гипнотизировала. Весь вечер я расхаживала в  состоянии эйфории. Я восхищалась своим трудолюбием. Утром разум ненадолго посетил меня, я отлепила карту от стены, свернула в рулон и положила в нижний ящик стола, ибо тролли моего дома не должны были встретиться с ней. В конце концов, не имело значения, где именно карте предстояло храниться. Главное, что она существовала в материальной форме и была создана мною лично. Мое энергетическое послание уже передавалось через нее высшему космическому разуму.

Я ничего не сказала Дашке, но карта нравилась мне необычайно. Я прониклась к ней самой бескорыстной нежностью. Я вынимала ее перед сном и с упоением рассматривала. Я не требовала от карты незамедлительного исполнения всех до одного мечтаний. Нет, я вовсе не хотела быть бесцеремонной, месяца два-три я вполне могла подождать. Возможно, поэтому мои желания стали сбываться со скоростью света.

В субботу за ужином мама кашлянула и сказала:

- Кирилл с детьми приедет на несколько дней. Он спрашивал, можно ли ему у нас остановиться. Мы могли бы уложить Петра и Витю в гостиной, а Сашу – в комнате Алены. А Кирилл согласен спать на раскладушке в коридоре.

Не то чтобы это было радостной новостью. Мы восприняли ее сдержанно, без излишнего энтузиазма. Кирилл был маминым двоюродным братом, он жил в Томске, а в Новосибирске жили мы, что было очень удобно для всех. Кирилл взял полторы недели отпуска и решил прокатить детей по близлежащим городам и весям. Мы, само собой, входили в их программу. Папа оторвался от книги, которую читал, и сказал со скрытым протестом:

- Естественно. Наша большая и дружная семья в любое время года готова принять родственников, знакомых, родственников родственников, знакомых знакомых, родственников знакомых…

Мне послышалось что-то, и я задергала ухом. Папа озвучил мою карту визуализации. Он слово в слово повторил надпись на ней. Я внимательно посмотрела на него, но папа вовсе не смеялся надо мной. Он сказал спонтанно. Я сочла это остроумным совпадением, потому что назвать нашу семью дружной и особенно большой мы могли бы лишь с существенными оговорками. Да и грустно было думать, что одно из моих базовых желаний исполнилось еще при моем рождении. В этом отсутствовал элемент новизны. Не было никакой интриги.

Но следующий день подкинул и интригу. В почтовом ящике папа обнаружил пухлый конверт с пропечатанным адресом и своим имяотчеством. Вскрытие конверта дало нам рулон красочных бумаг, верхняя из которых провозглашала:

«Сказочное везение!»

А ниже извещала о выигрыше папой главного приза в лотерее неизвестной нам фирмы. Призом оказалось семейное путешествие в Италию, Грецию или Швецию на выбор. Я прочла это и как-то забылась, а папа с Андреем тем временем ворошили бумаги, разыскивая что-нибудь о способе получения приза. Однако на всех слоях послания им предлагалось заполнить анкеты, заказать журналы и товары для дома, а на самом последнем листе, отбросив всякие реверансы, нам прямо говорили, что получить приз мы сможем, оформив годовую подписку на три печатных издания некоего издательства или приобретя коллекционную куклу из каталога. Тут же прилагались каталоги с расценками. Мы ознакомились с ними, оценили юмор и выкинули письмо счастья в мусорку.

Через два дня у нас отменили три пары по теории литературы, на двух из которых должен был состояться коллоквиум. Это побудило Дашу сообщить мне, что жизнь прекрасна, и в тот момент возразить ей было сложно. Еще через день было одобрено мое социальное эссе в дискуссионном клубе. При нешуточном скоплении народа (одиннадцать человек) было сказано, что у меня выработался собственный уникальный стиль. Мое эссе экстренно передали в студенческую газету, которая вышла в начале следующей недели и спровоцировала массу обсуждений на институтском форуме. Таким образом, я стала знаменитостью. В узких кругах, безусловно. Но придраться было не к чему.

Мои желания продолжали усиленно воплощаться в реальность. В назначенный день Кирилл прибыл к нам вместе с семейством, и первым, что бросилось мне в глаза в их жизнерадостной группе, оказалась игрушечная модель Шевроле в руках девятилетнего Петра. Чтобы подсластить пилюлю своего визита, Кирилл тут же отправился по магазинам и накупил нам целую сумку подарков, в том числе календарь с заморскими видами. Он вручил этот календарь мне, я открыла его и обнаружила на странице июня свой загородный домик – ну просто один в один. Следовательно, моя жажда домика должна была утолиться совсем скоро, уже в июне. И целый месяц я могла с радостью и удовольствием на него смотреть.

Через два дня Кирилл с детьми поехал в зоопарк. Они вернулись в обществе юного ирландского сеттера, с которым познакомились у подъезда. Это нанесло нашему коту душевную травму. Но ему не пришлось долго страдать, ибо вскоре заявилась хозяйка щенка, живущая в соседнем доме. Она провела расследование, и соседи нас тут же сдали. Хозяйка окинула нашу шайку недобрым взглядом и забрала пса домой. Так сеттер покинул нас, но ведь он был! Он провел в нашей квартире тридцать шесть минут и двенадцать секунд. Значит, мое желание исполнилось. Кто поспорил бы с этим? Я зашла в свою комнату и достала карту, которая выглядела необыкновенно добродетельно. Либо она предпочла скорость качеству, либо в ней таился изъян. Может, дело было в том, что я не позволила висеть ей на стене, как всем приличным картам? Или этот журнально-газетный Франкенштейн просто издевался надо мной, склеенный моими руками, на мои же деньги?!

На другой день мне случилось прогуливаться мимо кинотеатра в центре. Я прогуливалась себе и дышала воздухом, не помню точно, что я там забыла, но вдруг мои глаза уловили нечто, и я застыла. С афиши на меня смотрел Бен Барнс в смокинге, в окружении невесты и кучи незнакомых людей. Ноги их попирали надпись: «Большая свадьба». А ниже мелкими буквами значилось: «В кинотеатрах с тридцать первого марта».

Вот так. Кирилл с детьми уехал в пятницу утром, и половину игрушек они, естественно, забыли в комнате Андрея. Так Шевроле перешел в наше временное владение до востребования. При желании в свободное время я могла даже покатать машинку по полу.

Была весна. Я сидела на кровати, меланхолично уставившись в стену.

Все мои желания осуществились. Жизнь перестала быть интересной. Достигнув всего, я чувствовала себя странно опустошенной. У меня не стало цели. Мое воображение отказывалось рисовать новые горизонты. Вероятно, те же чувства вместе со мной испытывали миллионеры всего мира, глуша тоску аперитивами. Та же мука терзала топ-моделей, на досуге делающих маски из розового варенья. Та же печаль снедала кинозвезд, дефилирующих по красным дорожкам.

Поистине, нет счастья на земле.

---

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: