Ко дню рождения мамы папа, Андрей и я предприняли совместную операцию «Духи». То есть Андрей в ней участвовал номинально, в виде скромного вложения, а в магазин мы ходили вдвоем с папой, который заявил, что точно знает, какие духи нужны, ибо мама повторила их название несколько раз и даже записала на бумажке. Он, правда, потерял бумажку, но это абсолютно неважно, потому что он и так все прекрасно помнит. То есть он помнит, как духи выглядят снаружи. Это штучка вот такой формы… как бы объяснить… похожа на яйцо с винтообразной крышкой на боку, немного сплюснутая вот так, фиолетового цвета, и в нее налито немножко духов. По этим признакам, сказал папа, он моментально отыщет то, что ему надо. Он уверенно отправился в магазин за фиолетовой штучкой, а я увязалась за ним из интереса.

 Это его возмутило. По пути он произносил речь. Собственные дети, говорил он, дошли до того, что контролируют своего отца. Ему не доверяют. Его не считают способным найти штучку. Спасибо еще, что не подкладывают в портмоне записочки с телефонами психотерапевтов. Но что будет дальше? Тут мы пришли в отдел парфюмерии. Он сиял, благоухал и искрился. На белых полках стояли фиолетовые флаконы, а еще стояли зеленые, синие, желтые и разные другие флаконы. Духи ждали своего часа. Я не устояла и прошлась туда-сюда, нюхнув пару бутылей. Потом вспомнила про папу и обнаружила его на исходной точке. Он стоял у дверей и оторопело оглядывался, взгляд его хаотично скользил по полкам, и видно было, что такое количество духов приводит его в ужас.

Преодолев себя в конце концов, папа слабо сказал:

-  Ты знаешь, почему-то я не вижу здесь ту бутылочку.

-  Можно пройтись и поискать ее внимательно, – предложила я.

Папа подумал об этом и нервно затеребил кошелек.

- Ты знаешь, – сказал он, – по-моему, я не найду здесь ту самую бутылочку.

- Но можно ведь спросить у консультантов, – заметила я.

Папа вытер лоб платком.

- Нет! – сказал он. – Это бесполезно. Я чувствую, что ее здесь нет. Лучше выбрать что-нибудь наугад. Что-нибудь, как мама любит. Что-нибудь сладкое. Нет, наоборот,  горькое. Или лучше… Алена, ты ведь знаешь, какие духи обычно покупает мама?..

В общем, мы подарили маме духи. Она очень обрадовалась и сказала, что чего-то в этом самом роде и ожидала. Что она имела в виду, мы решили на всякий случай не уточнять. Но у нас с Андреем была и вторая часть презента, в которую мы папу не посвящали. В двенадцать часов мама с папой должны были пойти в кафе, а потом в кино. Для нас в холодильнике стоял вчерашний бульон, но что бульон! Мы собирались испечь шоколадный торт. Это было наше великое тайное решение. Мы задумали поразить воображение мамы, полагающей, что руки у нас растут из какого-то неправильного места. Доля истины в этом, конечно, была. Андрея ставила в тупик необходимость сварить сосиску, а я предпочитала вместо овощного салата есть овощи целиком, лишь бы не строгать их в соломку. И вот мы решили реабилитироваться. Шоколадному торту предстояло стать гвоздем вечера. Если с духами что-то и оказалось неладно, торт призван был это исправить.

Я заранее нашла в Интернете рецепт. Надо отдать мне должное, я не витала в облаках, трезво оценивала наши с Андреем способности и потому выбрала самый простой рецепт, состоящий из шести строк и девяти ингредиентов. К рецепту прилагалась фотография, изображающая вполне приемлемое изделие, украшенное шоколадными рюшками и цветочками. Конечно, невооруженным глазом было видно, что торт сооружен не кондитером мирового класса. Образно выражаясь, это был торт под названием «Кошмар Мишлена». Наша же версия заведомо была еще более убога, поскольку шоколадные рюшки и цветочки я делать не умела. Но на такие пустяки даже внимание не стоило обращать. Перед нами стояла задача получить, грубо говоря, корж. Желательно не совсем сырой. Дальше этого наши мечтания пока не простирались. Короче, вечером рецепт пришлось свернуть по-быстрому, так как маме что-то померещилось из другой комнаты и она явилась узнать, что это было, не интересуюсь же я, в самом деле, кулинарией! Андрей из угла испепелил меня взглядом, и, таким образом, подготовительные работы были временно приостановлены.

А на другое утро мы не могли дождаться, когда родители уйдут. Как назло, мы все встали очень рано. Соседи сверху, затеявшие ремонт, еще не проснулись и сверлить не начали, так что мама пребывала в отличном настроении и поэтому собиралась особенно медленно. Папе было, в принципе, все равно, он стоял в коридоре и читал книжку, упавшую на него со стеллажа, но Андрей не находил себе места. Он четыре раза спросил, на какое время у них заказан столик. В итоге папа даже оторвался от книжки и задумчиво посмотрел на него. Я же засела на кухне и взглядом тихо намечала предметы, которые мне следовало схватить после щелканья замка. И я действительно схватила – форму для выпечки, но тут же уронила ее, потому что Андрей влетел в кухню с криком:

- Рецепт! Неси скорее рецепт!

Я рванула к ноутбуку, тормозя на поворотах, и открыла рецепт. Его вид как-то сразу вдохновил меня. Я ощутила невероятный подъем. Шесть строчек – и торт готов! Настоящий! Смешать и засунуть в духовку! Да что там печь вообще?! Я представила изумление родителей, представила, как торт будет источать благоухание, день показался мне лучезарным, и я стала деловито приказывать в кухню:

- Доставай, что я скажу! Сода! Какао! Сахар! Яйца! Сметана! Масло!..

- Не тарахти! – взвыл Андрей, панически хлопающий дверцами. – Что после сахара?! Я не могу найти какао!

Тут взревело сверло у соседей сверху.

- Какао в зеленом шкафчике, на второй полке слева! – кричала я.

- Где какао?! – кричал Андрей, не слушая меня.

- Какао! На второй полке слева, в зеленом шкафчике!

- Каком зеленом шкафчике? – орал Андрей, запутавшийся в кухне.

Вдруг из коридора раздался звук. И сразу стало тихо. Сверло тоже замолкло.

Наступила напряженная пауза. Было слышно, как одинокий комар пилотирует по квартире. Я на цыпочках подошла к двери и высунулась в коридор. В коридоре стоял папа. Дальше по коридору из кухни с опаской выглядывал Андрей. Некоторое время мы все трое молча смотрели друг на друга. Потом Андрей спросил:

- А ты чего вернулся?

Папа подозрительно заглянул в комнату за моей спиной.

- А я зонтик забыл, – подумав, сказал он и в доказательство показал зонтик.

- Ты вроде с ним уходил, – настороженно сказала я. – А вы не опоздаете?

Комар промчал у меня перед носом.

- Мы?.. – рассеянно  сказал папа, прислушиваясь. – А вы чего тут так шумели? Вы, надеюсь, понимаете, что нехорошо портить маме отдых? Знаю я ваши штучки. То велосипед красите, то вещи расшвыриваете. Я уже не говорю про Федю, который постоянно что-нибудь у нас ломает. Сегодня чтобы никакой самодеятельности!

- Между прочим, я не расшвыривала, а шкаф проветривала! – угрюмо сказала я.

- Да ну вас! – сказал папа и ушел окончательно.

Щелкнул замок, и мы с Андреем уныло переглянулись. Грубая реальность в лице папы пошатнула радужную перспективу торта. Но ведь Андрей уже достал соду!  Было бы позорно останавливаться на полпути. Мы поменялись местами: я отправилась на кухню, чтобы подкидывать к соде оставшиеся компоненты, а Андрей, расположившись у ноутбука, стал покрикивать, что мне делать и в какой последовательности. Одновременно с этим соседи сверлили, и эти звукоизвлечения сливались в настоящую симфонию ужаса. Скоро они так задергали меня, что я не выдержала и предложила Андрею самому совершить что-то полезное. Он явился и стал помогать по мере умственных способностей. Первым делом он схватил форму для выпечки, только что высушенную мной, и сунул ее под кран, не успела я глазом моргнуть. Потом он задел и разлил заварочный чайник. Вода вообще оказалась слабым местом Андрея. Он взялся отмерять нужное количество ингредиентов с помощью стакана и начал не с чего-нибудь, а с воды. После этого к стенкам стакана прилипало все, что могло прилипать в принципе, и Андрей вытирал его носовым платком, потому что больше ничего просунуть внутрь не мог. Он немного перестарался, и у него застряла рука. Пока я доставала другую емкость для муки, в дверь позвонили, и Андрей пошел открывать свободной рукой, а на вторую был надет стакан.

На пороге стоял Федя. Он был мрачен и сообщил, что к ним приехали родственники с совсем маленьким ребенком, у которого в дороге сделалось расстройство желудка. Диверсанты извинялись, но все же планировали задержаться на день–другой. В квартире ощутимо запахло памперсами, и Федю как-то само собой, непроизвольно вынесло из дома. Он заверил, что не нанесет нам никакого ущерба, а просто тихо пошарится в ноутбуке или посмотрит телевизор. Тем временем я, краем уха прислушиваясь к его оправданиям, пыталась бить яйца в кастрюльку. Важно было сделать это до возвращения Андрея, который считал своим долгом постоянно нудить над ухом о том, как неправильно я все делаю. Естественно, Андрей (уже без стакана) моментально возник на пороге и начал ворчать, что я не разбиваю яйца, а наношу им колотые раны, и вся скорлупа скоро окажется в кастрюльке. Он заявил, что нормальные люди бьют яйца не ножом, а вручную о край миски, что он и сделал. Потом он скромно стоял в стороне и смотрел в окно, а я выбирала из миски скорлупу, залегшую на самое дно яичной массы, сквозь которую я продиралась с трудом, потому что она постоянно от меня убегала. Дождавшись, пока я выберу все обломки крушения, Андрей сказал:

- Я совсем забыл. Надо было сначала отделить белки от желтков.

Я убрала мокрые волосы со лба и заметила:

- Боюсь, это уже невозможно.

Андрей перевел дыхание и взорвался новой порцией упреков.

- Почему, – страдал он, – почему ты не отделила белки от желтков?!

- Обойдешься, – сказала я. – А если хочешь, бери и отделяй сам!

- Я не умею! – бубнил Андрей. – Их надо выдувать!

- Вот и выдувай, – отрезала я и сунула ему в руки пакет с мукой. – Просей лучше муку в кастрюлю. Нужно сыпать до консистенции густой сметаны.

Андрей заворчал, что свинство с моей стороны давать такие неточные указания, но в этот момент подозрительно затихший Федя дал о себе знать. Квартира внезапно наполнилась топотом, грохотом и душераздирающими криками. Федя кричал странное:

- Увасаса! Увасаса! УВАСАСА!

Мы даже перестали ругаться. Это звучало чудовищно. Собственно, я много чего могла ожидать от Феди, но он каждый раз находил способ удивить меня. Мне даже стало не по себе, когда я представила, что он может в таком состоянии вломиться на кухню.

- Андрей, – сказала я, а квартира тем временем сотрясалась от Фединых прыжков. – Какую каку ты дал ему съесть? Сейчас пол рухнет к черту!

Андрей бросил муку, хлопнул дверью и ринулся спасать квартиру. Но спустя секунду и Андрей заразился бешенством, только он орал немного по-другому:

- Унасаса! Унасаса! – и в комнате происходили какие-то несусветные пертурбации, я  не выдержала, открыла дверь и вышла поглядеть, что там делается, вся ли мебель уже лежит в руинах или только та, что подороже. Мне навстречу вылетела с грозным жужжанием огромная, длинная, мерзкая оса. Настоящая осища! Тут я все поняла. Применив военную хитрость, я резко забрала влево и ворвалась в комнату. Оса развернулась и устремилась за мной. Я вовремя нагнулась, она промчалась над головой и чуть не врезалась в Федю, но тот, как десантник, прыгнул на пол и закатился под диван. Андрей крикнул мне:

- Отвлеки ее! – и исчез. Он вернулся с полотенцем, развернул его и начал наступать на зверя, тесня его к балкону. Мы с Федей присоединились к нему и стали производить устрашающие манипуляции руками, но оса оставалась равнодушна к нашим угрозам. Она не собиралась улетать; она нагло приземлилась на штору и стала лениво ползать по ней. «Кишка тонка», – как будто говорила она. И правда, ее полоски нервировали нас, но Андрей взял себя в руки швырнул в осу полотенцем. Оса ничуть не пострадала, а полотенце упало на пол и осталось лежать под батареей. Возникла проблема, так как подставлять осе затылок Андрей не хотел. Он принес швабру и подтащил к себе орудие убийства, затем выждал, вдохнул глубже и придавил осу полотенцем прямо на шторе. Та глухо зарычала, задергалась, и Андрей уронил полотенце вместе с осой.

Мы спешно отступили. Но ничего не произошло. Рычание смолкло. Возможно, оса упала в обморок. Мы осторожно подкрались к полотенцу, взялись за него и стали тянуть, каждую секунду ожидая ответной атаки. Потеряв терпение, остаток полотенца мы рванули на себя и обомлели: под ним ничего не оказалось. Слабое жужжание раздалось внезапно из-под батареи. Там наша оса, немного помятая, разгуливала по полу, и было видно, что она устала от нас. Мы допекли ее. Она очухалась, встряхнулась и всем своим видом сказала: «Вот пристали. Ноги моей больше здесь не будет!», после чего взмыла к балкону и вылетела. 

Тут мы вспомнили, что кое-что осталось у нас недопеченным. Плохое предчувствие закралось в наши сердца, и мы помчались обратно на кухню. Увиденное чуть не доконало нас. У меня даже сердце защемило.

На табурете стоял наш кот и возил лапой в кастрюле.

Мы завопили не своим голосом. Кот перекувыркнулся в воздухе, лягнул Андрея задней лапой и улетел в неизвестном направлении.

Теперь руки дрожали и у Андрея. Мы вылили смесь и стали месить  заново.

Заскучавший Федя настойчиво помогал нам. Он очень старался помочь, держал ложку, подавал посуду, мыл стаканы, но все это не приносило ему той радости труда, которой он жаждал. Тогда Федя отобрал у Андрея муку и в решающий момент от души бухнул в кастрюлю столько, что я оторопела. Я успела сказать только «Не!..», – а дальше уже было поздно. Федя и сам задумался, бухнув. И Андрей тоже задумался. Мы все долго думали, стоя над кастрюлей с пустым пакетом из-под муки, а потом я кротко спросила:

- Федя, а разве ты ее просеял?

Федя покраснел и застенчиво сказал:

- Нет.

Вечером мы дегустировали торт. Не так уж он был и плох. Конечно, у него имелись определенные недостатки, но зато в неразрезанном состоянии он смотрелся очень эпично. Большую часть муки мы успели отгрести из кастрюли и тем самым спасли тесто от превращения в цемент. Но что нам действительно удалось, так это крем. Большую его часть съел Андрей, а остатками мы обмазали корж с боков. Еще в порыве вдохновения мы накрошили сверху шоколадку, и получился симпатичный термитник. Мама сказала, что даже не предполагала в нас таких способностей к кулинарии. Конечно, все хорошо в меру, заметила она, намекая на кое-кого, но Андрей отказывался понимать слово «мера». Он сказал, что ночью ему, вероятно, станет плохо, но он будет есть до изнеможения. Потому что этот торт он сделал своими собственными руками, без тени смущения заявил Андрей. И это нагляднее всего доказывало, что мы произвели фурор. Сомнительные достижения он никогда себе не присваивал.

 

 

 

---

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: