Так вот, продолжим. Я подумал об этом ночью, а утром. Как всегда, забыл. Но вдруг вспомнил. Я думал, оказывается… ну, и так далее, об этом постоянно — о своей работе — в том смысле. Почему не исполняю, почему да отчего, заодно же и сочиняя всякие хитрые фразы. А потом вот о чём: о душе, о жизни, о мироустройстве души, судьбы, о вере и смысле. И во всём этом я ни бум-бум, а лет-то скоро сорок, стыдно ведь этак. И тогда вывел: Бог с ним, с Западом, со всеми его кнопками, лифтами, колыбельными в машине сиденьями, с его красотками, уютом, с подметёнными тротуарами, официантами в холодных пиджаках… Бог с ним, ну, чего мне там, умирать, что ли, легче будет, а жратва да бабы — всё надоест. Ещё противно, что все туда прутся. Ладно. А с другой стороны Восток, Алтай, Байкал, Гималаи, Шамбала. А там мне чего — созерцать, поститься, просветляться, углубляться, к Богу тянуться, ментальные уровни, Кама, Рерих, Блаватская… Нет, не могу идти туда искренне, целиком, не могу. Ну, ещё центр остаётся России, каво-чаво, иконки, водка, перебрех собак, старушки в окнах — и там чужой. Значит, что, думалось ночью, надо не дёргаться, не шататься, а укрепиться в чём есть. Прозаическая, доложу я, картинка. Ведь мало чего, на поверку-то, есть. А гадкого сколько, страх берёт: разве здесь моя Родина? Значит, здесь, здесь, именно здесь. В самих этих мыслях и снах, с моими домашними и огромным в Азии европейским городом, да, здесь, слетать пару раз в году туда к ним, туда, на Запад, очутиться вдруг средь каво и чаво, таких родных, близких, забытых, погружаться в откровения восточных мистиков, русских философов, искать среди них просветленье, срываться и возвращаться, и снова по кругу, имея мужество сознаться себе во всём, вот и Родина, вот и родня, вот и дом мой — посередине.
Об этом подумалось ночью пространней, глубже, смелее, а вспомнилось так вот, в схеме. Так ведь это давно известно, ночные мысли нам текут свыше.
(отрывок без названия)
… Я вдруг подумал: какое счастье, я стал старик. Теперь-то вот вы где у меня! (Восклицание предполагает сжатие сухонького кулачка и даже грозное им (кулачком) потрясание).
но вслед за мыслью и мысленным жестом пришло отрезвление: да о чём это я? о ком?
Не очень понятно, кто такие “вы” и зачем, на кой, скажем резче, хрен, быть этим самым загадочным “вы” в бессильном моём кулаке.
Поясню парой слов.
Доживая пятый десяток (плохие зубки диктуют более точный глагол: дожёвывая), я получил довольно редкую для нашего отечества возможность делать беспроигрышные тексты, в коих лирический герой, то есть я, вспоминая то-сё, пятое-десятое, имеет полное моральное право лирически вздыхать: “Мисюсь, где ты?” Причём без малейшей опасности сфальшивить, быть уличённым, разоблачённым. Любое морализированное враньё оправдывается подвигом прожитых лет. А ведь и впрямь, попробуйте сами этак вот проскочить на кондачок, протыриться. Именно протыриться, проскользнуть, просочиться к солидным нынешним летам сквозь войны, болезни, пьянство, самоубийства, случайно-неслучайные ножи, пожары, аварии, трясины и реки и Бог знает какие фортели судьбы-индейки, которая, как известно, мало кого щадит, тем более — балует.
Так вот, данная страна и данная профессия предполагают ранний уход из жизни, предполагают обрубленную перспективу, предполагают высокую жертвенность…
ГРАФОМАН
Непререкаемый порядок жизни сорокасемилетнего литератора Перестукова, положившего себе псевдоним Пересвет, состоял из каждодневного физического труда писания острозлободневных и лирических одновременно рассказов и повестей, ради которых он много думал, много говорил, не меньше и выпивая.
Перестуков видел жизнь объёмно и красочно, он был усидчив и недалёк. Он страшно уставал и временами тяготился своей работой, однако, полагая себя на службе прекрасного, исполнял её тщательно, обильно, регулируя плодовитость только краткими запоями, да ещё — в меньшей степени — способностью местного издательства переварить продукцию. В Москву не совался, убеждённый, лучше быть честным районным классиком, чем захудалым для столицы просителем.
Получал письма. На письма не отвечал. Чтоб не попасть под зависимость, частично от лени, а, в общем-то, что отвечать: и так оно всё написано, и тираж пропечатан. Однако хранил те немногие письма, не перечитывая, но, полнясь любовью к ним, хранил, а как же, чай, живой человек.
Перестуков наблюдал жизнь, как она есть, а жизнь наблюдала его, Перестукова, как он есть. Взаимно морщась, но и без попыток порвать отношения.
РАЗГОВОР О ПЕРЕСТРОЙКЕ
Разговаривали трое: поэт, прозаик, переводчик.
Мнение переводчика: надо создавать подпольную организацию (!). Зачем? Так, от полноты чувств… Ельцина съели, эфир запретили, Карабах. Что-то ещё, пустяковое.
Мнение поэта: как было, так и будет, через 10-15 лет всё придёт на круги своя. И вообще, зря ополчились на культуру, во времена застоя культура работала ого-го как! (следуют имена). Поэтому — то, что разорались — это плохо — надо глотки бы позатыкать. Или: понять, что есть страна наша, что такое социализм, кому он нужен, зачем и почему? Например: распустить армию. Что случится? Да ничего. Ну, разве китайцы придут, несколько грядок луку посадят, да нам же и продадут. Сталин развязал войну, 20 миллионов и положил, чтоб власть свою сохранить. И так было и будет.
Мнение прозаика: всё к лучшему, к лучшему, к лучшему.
Я ТОЧНО ЗНАЮ
— У циркачей так. Не поймёшь, кто что, кто с кем, дети цирка, короче. Обычное дело. Точно знаю.
— В балете так. Чёрти что творится. Извращаются прямо в открытую. Точно знаю. Прямо в театре, даже во время спектакля. Специфика искусства.
— У артистов так. Чтоб любовь сыграть, обязательно с партнёром переспать надо. Иначе контакта творческого не будет. Точно знаю. А на гастролях что делается. Содом и Гоморра.
— У писателей так. Книжку издал — жену меняет. Для полноты восприятия. Точно знаю. Ни одну юбку не пропустят, пройдохи.
— У художников так…
— У скульпторов так…
— У архитекторов…
— Учёных…
— Космонавтов…
— Спортсменов…
— Дипломатов…
Сам имел жену, ребёнка, школьную любовь. Покупал жене цветы на советские праздники, с ребёнком посещал зоопарк, где, не удержавшись, внушал: у крокодилов так, точно знаю.
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »