Маргарита Соседова «Большое сердце бабушки Лиды»

 

Бабушка была очень доброй. И не только по субботам и воскресеньем или тогда когда накатит. Она была доброй всегда. Бабушка умерла, когда я училась в восьмом классе, но даже сейчас, спустя почти 30 лет, я помню номер ее домашнего телефона и совсем тихий, сиплый голос, напевавший нам с братом колыбельную: «Дяди спят и тети, все на свете спать должны, но не работе».

 

Она очень любила петь, ведь когда-то была артисткой. Бабушка, будучи в свои  годы молодой, статной женщиной с ясными глазами, пела в Доме офицеров, на летней эстраде в парке, перед городским ДК или на сцене местного театра.

С пожелтевших от времени любительских фотографий, на меня по-прежнему смотрит то неприступная Сильва, то ядреная украинка из «Свадьбы в Малиновке», то солистка женского хора в белоснежной блузке и черной юбке до пят. 

 

Обладательница завораживающего, как утверждали очевидцы, меццо-сопрано, бабушка упивалась тем, что дарила свой талант публике. Ее голос придавал  полноту и драматическую глубину ролям, которые она исполняла. Возможно, в какой-то момент молодая артистка начала идеализировать дарованное ей свыше, об этом сегодня я могу только догадываться…

 

Но на самой вершине певческой карьеры бабушке пришлось заплатить страшную цену за свой талант - она лишилась голоса. Ей сделали неудачную операцию на связках, «украсив» некогда нежную шею ужасным шрамом, после чего она не то чтобы петь, но и говорить могла с трудом и только шепотом.

Какая это была трагедия для бабушки, я понимаю сейчас, когда стала взрослой. В одночасье лишиться мечты, таланта, поклонников, любимых и еще несыгранных ролей, сцены, признания. Это означало только одно - смерть. И она умерла.

 

Но не в физическом плане, а в душе. Бабушка перестала за собой следить и за какие-то пару лет превратилась в старуху. Словно приведение она бродила по улицам города, никого не видя и не слыша. Жизнь потеряла смысл. Бабушка что-то ела, потому что надо было есть, что-то делала, потому что надо было что-то делать.

 

Но однажды на улице она встретила своего поклонника. Он узнал некогда красавицу-певицу и подошел. Как потом рассказывала сама бабушка, слова того мужчины сделали то, что не смогли сделать ни дети, ни любимый муж. В тот день она пришла домой, опустилась на пуф перед трюмо и решительно сказала своему отражению в зеркале: «Нужно жить дальше!»

 

Бабушка Лида родилась и выросла в деревне в окрестностях Бугульмы. Ее мама была неграмотной и очень набожной женщиной. Отец служил в церкви. Дочь по стопам родителей не пошла, ее тянуло на сцену, и когда она подросла, то стала выступать в школе и местном клубе. Однажды пение старшеклассницы Лиды услышал один военный (кстати, Герой Советского Союза!) и, покоренный талантом девушки,  подготовил ей литер для поступления на вокальное отделение в Москву. Но мать Лиду в столицу не пустила.

 

- Знаю я этих артисточек! – наступила она кирзовым сапогом на горло дочкиной мечте. – Они все распутницы и падшие женщины.  

 

Проплакав несколько ночей к ряду, Лида не решилась пойти супротив материнской воли и осталась в деревне. Здесь ее и заприметил дед Сергей.

В те годы он служил уполномоченным КГБ в Бугульме и иногда патрулировал соседние села и деревни. Однажды по долгу службы молодой лейтенант с кучерявым по-казацки чубом заехал в деревенский клуб прямо на белом коне. Хотя возможно это был и не белый конь вовсе, а какая-то пегая лошадь, но в бабушкином рассказе фигурировал именно белоснежный скакун, практически  Кумир терской породы, на котором Жуков принимал парад в 1945-м.

В тот день Лида выступала в клубе и бравый военный мгновенно покорил ее сердце. Девушка влюбилась без памяти.

 

Дед прошел всю войну пулеметчиком, принимал участие в битве под Сталинградом, служил в СМЕРШе, затем в КГБ. У него имелся офицерский наградной кортик, который спустя много лет мы с братом бережно рассматривали, спрятавшись от вечно пьяного деда в старых тряпках и пальто.

Пить дед Сергей начал еще на войне: стартом послужили фронтовые 100 граммов. Когда он выпивал, то становился веселым балагуром. Он всегда смешил бабушку, и по молодости ей было с ним весело и комфортно. Они  поженились, бабушка покинула родное село и отправилась за любимым в Бугульму. Там родился мой отец, а затем (уже в Чапаевке) и его сестра.

Через несколько лет они приехали жить в город. Красавица жена посвятила всю себя любимому мужчине и детям, а пела дома, стоя у плиты. Но творческая сторона натуры покоя не давала, она требовала своей реализации.

 

Когда дети немного подросли, бабушка снова ступила на дощатый помост сцены. Это были ее золотые годы: расцвет, триумф, овации. Лида расправила плечи и, окрыленная успехом, не заметила как начал медленно, но верно спиваться муж, как жили своей жизнью ее дети- подростки. Однажды какой-то знаменитый актер сравнил Мельпомену с дьяволом, мол, и там и там приходиться расплачиваться  душой. И Лида щедро платила по счетам. 

Она жила образами своих героинь, все дальше отдаляясь от реальности. Женщина запустила дом, перестала готовить и интересоваться жизнью родных. Жгучая Кармен, восхитительная Сильва, певица Нинон, графиня Марица -  вот кем была настоящая Лида.

Прошло несколько лет, и однажды у нее пропал голос. А после этого наступил кромешный ад: больница, хирург-костолом, операция, шрам на всю шею и как следствие страшный и скрипящий как несмазанная телега  шепот до конца дней. Мельпомена как настоящая муза трагедии особым образом раздала свои карты, поставив на кон певческий талант.  И Лида потерпела в той игре крутое фиаско.

 

К тому времени, когда бабушка, приняла решение жить дальше, у нее появились внуки: я и мой двоюродный брат Лешка. Все детство мы провели в огромной ведомственной квартире деда и бабы. Жилых комнат там было три, а «тещиных»… целых пять! Эти биндюги плачевно слабые хозяйственники -  бабушка с дедом до отказа забили различным хламом, что для нас – пяти- шестилетних малышей оказалось настоящим Клондайком. Вдобавок в квартире имелся огромный коридор, по которому мы с Лешкой носились на большой железной машине, крутя тугие педали.

 

Эти годы были насквозь пропитаны бабушкиной любовью и нежностью к нам. Никакими чисто вылизанными полами (а бабушка Лида была откровенной неряхой!), дорогими подарками и тем более деньгами это невозможно заменить. Любовь не продается.

 

Несколько раз меня оставляли у другой бабушки, и от того времени остались только гнетущие воспоминания. У бабы Томы ничего делать было нельзя. Помню, как однажды я заплела несколько косичек на дорогой бархатной скатерти, накрывавшей обеденный стол в гостиной. На той скатерти была такая богатая, лоснящаяся, как грива породистого скакуна, бахрома - ну как, скажите на милость, можно было обойтись без кос?!

Мне поставили на вид. Да так, что до сих противно.

А у бабы Лиды мы с братом бесились и ходили на головах. Нет, мы не рисовали на стенах, не плевали на пол и не писали по углам, просто в том доме была настоящая свобода. Бабушка пекла сладкие пироги с малиновыми от вытекших местами ягод боками, жарила самую вкусную на свете курицу и делала обалденное селедочное масло. Мы спали втроем на одной кровати, рассказывая друг другу страшные истории про черную ручечку и политические анекдоты «За Ленина, за Сталина выбросим татарина!» Когда мы ложились спать, то перед дверью бабушка ставила ведро с холодной водой. Это был, как говорили в горячо любимом «Осеннем марафоне», вытрезвыватель, предназначенный для веселого и пьяного деда. Когда ночью он начинал ломиться в комнату с целью пообщаться по душам и по старой памяти побалагурить, то бабушка выливала на него полный ушат. Водные процедуры бывшего пулеметчика всегда останавливали, и он сразу исчезал в ночи.

 

А потом дед заболел, у него обнаружили рак гортани. За несколько недель он высох и превратился в живой труп. Однажды бабушка привела меня к нему в комнату проститься, и я очень испугалась, потому что это был совсем другой и чужой человек. Оболочка. Через несколько дней дед умер. А через год угасла и баба Лида. Перед смертью она позвонила и рассказала о ссоре соседей, куда по своей доброте душевной вмешалась, за что получила по голове. Я выслушала рассказ бабули вполуха, ведь меня ждали на улице друзья. А потом ее ни стало.

 

Прошло много лет. Если сейчас мне страшно и неспокойно на душе я повторяю коротенькую молитву, которой меня научила бабушка. Если становится грустно, я вспоминаю бабушкины нежные руки, которыми она гладила меня когда-то по голове, напевая колыбельную. И сразу становится тепло и спокойно. Я помню ее добрые глаза, с немного опущенными вниз уголками, ее единственный нарядный костюм с цветастым шарфом и то, как на всех праздниках она пила из высокого хрустального бокала обыкновенное молоко. Бабушка водила нас с братом в кафе-мороженое, покупала нереально вкусные пирожные-эклеры, а дома тихо плакала под песни Анны Герман.

 

Больше никогда я не встречала человека с таким Большим сердцем и чистой душой. Бабушкина любовь и сегодня со мной, теперь я делюсь ею уже со своим внуком.

 

 



Комментарии читателей:

  • Ольга Н.

    10.12.2013 18:00:20

    Маргарита,приятно было читать Ваше произведение,очень искренне,а это-самое
    главное.Гены от бабушки достались видимо
    и Вам,талантливый,умный и добрый
    Вы человек!

Добавление комментария

Ваше имя:


Текст комментария:





Внимание!
Текст комментария будет добавлен
только после проверки модератором.