ДЕДУЛЯ-СУХОФРУКТ
Вместе с прадедом живет
Пятилетний Мишенька.
Старичок его зовёт
Ягодкой и Вишенкой.
Дед подходит, не спеша,
Опершись на палочку,
Нежно гладит малыша:
«Что за щечка – яблочко!»
И ответил Миша вдруг,
Вспомнив полдник в садике:
«Ты, дедуля, Сухофрукт -
Сухонький и сладенький!»
ЛУНЁНОК
Из космических пелёнок
Выплыл щупленький Лунёнок,
Заспешил по небесам.
Покачнувшись с боку на бок,
Босиком, без звёздных тапок,
Вышел к Рыбам и Весам.
Звёзды-няньки загрустили:
«Мы ль малютку не кормили
Пенкой с Млечного Пути
И густой молочной кашей?
Ишь, теперь без ласки нашей
Стал и кушать, и расти!»
Звёзды! Плакать не годится!
Новый кроха народится
В колыбели из лучей!
Пусть растёт и куролесит
Серебристый юный Месяц,
Властелин земных ночей!
РЯДОВЫЕ ПЛАНЕТЫ
Мы - Берёзы и Клёны, Каштаны и Ели.
По весне наше войско выходит в поход.
Шелестят на ветру наши кроны-шинели,
Отдавая живительный газ кислород.
Гимнастёрки из листьев окрашены в "хаки",
И защитного цвета наш хвойный мундир.
День и ночь, каждый миг отражаем атаки
Чёрных трубных дымов и озоновых дыр.
Рядовые Планеты, мы служим покорно.
Наши копья - сучки, а броня - береста.
Увольнительных нет, и глубокие корни
Не позволят уйти с боевого поста.
Мы - Орешники, Кедры, Осины и Ёлки,
Сосны, Ясени, Пальмы, Дубы, Тополя,
Не уйдём, не уснём, не сбежим в самоволки
И не бросим тебя, дорогая Земля!
ПРО КУСТЫНЮ
Многих тянет к полюсу,
Кто-то бродит по лесу,
В тундре и пустыне.
А у нас за склонами
Волнами зелёными
Плещется кустыня.
Предзакатным вечером
К ней идём навстречу мы
По тропинке длинной.
Там не пни корявые,
Там кусты кудрявые
С ягодой-малиной.
Солнце покрасневшее,
За холмами севшее,
Потихоньку стынет.
И плодами сладкими
Делится с ребятками
Щедрая кустыня.
СЫРОЕЖКИ
Как-то вышла сыроежка
Из расщелины в полу,
Воровато, чуть помешкав,
Съела корочку в углу.
Осторожно посидела,
Как бедняжка-сирота,
Озираясь то и дело –
Нет ли хищного кота.
И смелее зашуршала
В человечий сытный мир.
Там нашла кусочек сала
И сухой дырявый сыр!
Знать, забыли люди в спешке
На тарелке полкило…
И голодной сыроежке
Несказанно повезло.
Ах, как пахнет, ах, как манит
Жёлтый лакомый десерт!
Хорошо, что котик занят,
У него ночной концерт.
Ночь тиха, не дрогнет шторка,
Льётся бледный лунный свет.
Осмелела сырожорка
И устроила банкет.
Пригласила всех подружек
Из соседних норок-дыр.
Получился званый ужин,
Настоящий сырный пир!
Не оставили ни корки –
Длиннохвосты, озорны,
Сыроежки-сырожорки –
Полевые грызуны.
МАМА МЫЛА ЛАМУ
"Мама мыла ламу!" -
Уверял мой брат.
Говорил упрямо,
Много раз подряд.
Верю - в куче хлама,
В тёмной кладовой
Затаилась лама
И хрустит травой!
Ходит утром ранним
Тихо, босиком.
С мамой в нашей ванне
Моется тайком!
Как-то за обедом
Нам поведал брат -
Даму-логопеда
Пригласили в сад.
"Мама мыра раму!" -
Брат открыл секрет.
Эх, спугнула ламу
Дама-логопед.
И в кладовке пусто,
И по всем углам.
Очень-очень грустно
Жить совсем без лам.
БОСИКОМЫЕ
Ветерком влекомые,
Мёрзнут босикомые –
Муха с пауком.
Ёжатся, сутулятся
И по пыльным улицам
Ходят босиком.
Пчёлы рядом с осами
Пролетают босыми,
Зябнут на заре.
И дрожат без тапочек
Стаи пёстрых бабочек
В позднем сентябре.
Первый снег над лужицей
Падает и кружится
За моим окном.
Мне тепло, и дома я…
Жалко, босикомые
Стынут босиком…
САМОКАТ
Вышел в рощу самокат,
Крепко запер норку.
Покатился наугад
С тёплого пригорка.
У него немало дел,
Посудите сами:
Подосиновик поддел –
Пригодится маме.
Приспособил, как седло,
Пёстрый лист осинки.
Покатал, пока светло,
Двух жучков на спинке.
Млеет розовый закат,
Согревает пятки.
И вернулся самокат
К маме-самокатке.
МИКРОМИР
В капле плавают, как в море,
Вереницы инфузорий.
Я загадочных особ
Наблюдаю в микроскоп.
Вдруг малютки встали скопом
Перед длинным телескопом.
И, достоинство храня,
Смотрят, прямо на меня!
ПЕРЕЛЁТНЫЕ ТЕТРАДИ
Три месяца каникулы!
Тетрадки встали в ряд,
Вспорхнули, закурлыкали,
В Австралию летят!
Каникулы в Сокольниках,
А там – наоборот:
У австралийских школьников
Сейчас учебный год.
И, шелестя страницами,
Летел тетрадный клин
Над странами, границами
И зеленью долин.
Летели дружно, стаями
Над поймой Иртыша,
Потом – над Гималаями,
Обложками шурша.
Над голубыми гладями
С разливами зари.
А следом за тетрадями
Летели буквари.
Под ливнями не хныкали
В клеёнчатых плащах.
Каникулы, каникулы!
Евразия, прощай!
Но вдруг тетрадь над Явою
Шепнула букварю:
«Вернёмся в Златоглавую,
Но только к сентябрю…»
ПРИЧАСТНЫЙ ОБОРМОТ
Был хорошистом я весь год,
В портфеле жил порядок.
Но вдруг Причастный Обормот
Завёлся средь тетрадок.
Принёс с собою кавардак
И надо мной хохочет.
А с запятыми он никак
Соседствовать не хочет.
Весь класс серьёзен и затих –
Контрольная работа.
Но где набрать мне запятых
Для этого проглота?
Лишь разживусь я запятой
(Ведь я их не ворую),
Как он уже бежит от той
И требует вторую.
Он издевается и рад,
Что я такой несчастный.
Ох, у него еще и брат,
Но тот – Деепричастный…
Я ЗАВЁЛ СЕБЕ ВЕСНУШКИ
Каждый день к лесной опушке
Я друзей своих несу.
Я ж завёл себе веснушки
На щеках и на носу.
Может, сто, а может, двести,
Их я мою по утрам.
А потом я с ними вместе
Убегаю по делам.
Солнце сыплет через сито
Золотистые лучи
И веснушки деловито
Выпекает, как в печи.
От большого перегрева
Их купаньем я спасу.
Брызги – справа, брызги – слева.
И не жарко на носу.
Вот и село солнце в дали,
Скоро луг накроет тьмой.
Мы с веснушками устали,
Возвращаемся домой.
ИТАЛЬЯНСКАЯ СОСНА
Я выросла сосною
На теплом побережье.
И твердою корою
Укрыта, как одеждой.
Вчера, в весенний дождик,
Качалась я под ветром.
И вдруг пришёл художник
С палитрой и мольбертом.
С зелёной хвойной шапки
Он рисовал картину.
А из моей прабабки
Точили Буратино.
Отец служил на судне,
Был мачтой, крытой лаком.
Он в праздники и в будни
Стоял под гордым флагом.
И маму, что скрипела
Ветвями на закате,
Пустили корабелы
На новый лёгкий катер.
Двух братьев нет в помине,
Они не зря сгорели.
Поленьями в камине
Охотников согрели.
А мне б стоять, качаться,
Дружить с соседним дубом,
И лучше б не встречаться
С весёлым лесорубом.
ТУПЫЕ УГЛЫ.
В одну тетрадь пришли, как в дом,
Два туповатых братца.
Сто сорок градусов в одном,
В другом – почти сто двадцать.
И смотрят два тупых Угла,
Очки приподнимая,
Как между клеточек легла
Изящная Прямая.
«Мы так тупы, ей не милы» -
Углы вздыхают шумно –
«Наверно, острые Углы
Бывают остроумны…»
МОКРЫЙ ГОСТЬ
По стеклу скользят пунктиром
Ледяные струйки слёз -
Дождик просится в квартиру,
Потому что он замёрз.
Он чихает и простужен.
Угловатый и хромой,
Зябко бегает по лужам.
Я возьму его домой.
Я открою гостю окна,
Побеседую с Дождём.
Ничего, что сам промокну -
Вместе маму подождём!
Дождь согрел босые ножки,
Как продрогший мальчуган,
И оставил на окошке
Перламутровый туман.
МАМА СЕЛА на ДИЕТУ
Покупаем мы к обеду
Три морковки, огурец.
"Мама сядет на диету" -
Объясняет мне отец.
Вот уже из магазина
Я шагаю, деловой.
И красивая витрина
У меня над головой.
Лампы, яркие от света,
Замелькали на стене.
Пишут вензелем - "Диета",
И тревожно стало мне.
Я смотрю теперь повыше -
Мамы нет на козырьке.
Ох, наверное, на крыше
Затаилась в уголке!
Мама, милая, ну где ты?
Что ж ты мокнешь под дождём?
Ты слезай скорей с диеты!
Мы надеемся и ждём!
МЕДВИЖИМОСТЬ
За соснами, за рыжими,
В преддверьи зимних дней,
Завёл медведь медвижимость -
Берлогу из ветвей.
Медвижимость под ёлкою,
Большую и с окном,
С уютною светёлкою,
Удобным топчаном.
Лисица рыжеватая
Бродила в том краю.
"Медведь! Меняй с доплатою
Медвижимость свою!
Тебе малину, жимолость
И мёду наберу.
А ты, отдав медвижимость,
Пойдёшь в мою нору".
Но с хитрыми лисицами
Медведь не вёл дела.
К тому же и лисицимость
Топтыгину мала.
"Не дам тебе медвижимость!
Ступай, плутовка, в лес!
Меняйся на волчижимость -
С доплатой, или без!"
Золотые кладовые
Драгоценности живые
Крутит ветер в октябре.
Золотые кладовые -
В парке, сквере, во дворе,
В поле, в роще, на болоте,
На иголках у ежат.
И в сусальной позолоте
Ветки трепетно дрожат.
Небо выцвело белёсо,
В перламутре облака.
Дождик бисерные слёзы
Проливает на луга.
Раздаёт берёзкам осень
Россыпь листиков-монет.
Лишь у ёлок и у сосен
Золотых запасов нет!
Осень заболела
Осень за ночь пожелтела,
Как ей холодно, босой!
А к утру она вспотела
Лихорадочной росой.
Слабый, сморщенный, в дремоте,
Замерзает жёлтый лист.
И по дереву колотит
Дятел - экстренный связист.
Звери сонные от стука
Просыпаются, ворча:
«Что же с Осенью? Желтуха!
Дятел требует врача!»
Тыквандо.
Познакомьтесь. Вот я, Тыква.
Я характером мягка
И под листьями привыкла
Прятать жёлтые бока.
Хоть я солнышком согрета,
Но покоя нет ни дня.
Нужно Золушке карету?
Фея дёргает меня!
А сеньору Помидору
Нужен домик для господ?
Этот домик без разбора
Он у Тыквы отберёт!
Норовят куснуть улитки,
Грызуны и червяки.
И приносят только пытки
Эти летние деньки.
Надоело быть кулёмой!
Отвяжитесь, а не то
Скоро выучу приёмы,
Овладею тыквандо!
«Планета Земля»!
Существа по космическим тропам
К нам летят из Созвездия Пса.
Рулевые глядят в телескопы,
Раздаются в ночи голоса.
– Посмотри, на пути указатель,
Вижу буквы – «Планета Земля»!
Ну-ка, в сторону двигай, приятель,
Чуть пониже и «лево руля»!
Мы устали кружить небосводом,
Поворачивай, братец, штурвал.
Познакомимся с местным народом,
На Земле обустроим привал.
Но немного внимательней в стёкла
Посмотрел рулевой-капитан.
– Вижу – почва от нефти промокла,
И в мазуте увяз океан.
Вижу – всюду разграблены недра,
Вижу чёрные – воздух и снег.
А в тайге вырубаются кедры,
И зверей не щадит человек
Из-за почестей, званий и славы,
Из-за доллара, евро, рубля.
Знаешь, друг, поверните-ка направо,
Не подходит планета Земля!
Хитрополитен
Из депо у пышной ели,
От платформы «Хитроград»
Побегут в лесу туннели,
Без заторов и преград.
Будет много остановок,
«Пень», «Болото», «Старый граб».
Потому что очень ловок
У строителей прораб.
Он командует артелью,
Он бывалый мудрый Крот.
И в таёжном подземелье
Знает каждый поворот.
С ним работают герои,
Не пугаясь темноты.
День и ночь подземку роют
Хитростроевцы-кроты.
Тянут рельсы из кореньев,
Глиной мажут своды стен.
И достроят к воскресенью
Длинный хитрополитен.
Амёбус
Как-то махонький амёбус
Взял пылинку-саквояж,
Сел с утра на Митькин глобус
И отправился в вояж.
Полз на запад и на север,
И на юг, и на восток.
Ел на завтрак свежий клевер,
Грел на ужин кипяток.
Он высокие вершины
Без страховки покорял –
Гималаи и Хибины,
Крым и северный Урал.
А когда прилив забулькал,
Стал амёбус моряком.
В Осло, Лондон, Акапулько
Он помчался с ветерком.
Но явился Митин папка,
Нацепил на нос пенсне,
Глобус вытер чистой тряпкой,
Вот и кончилось турне.
Где амёбус? Сел на фикус,
Он турист-пенсионер.
Вспоминает гору Пикос
И отроги Кордильер.
Никогда герой не плачет,
Не страдает от тоски.
Помнит тундру, Аппалачи
И сахарские пески.
Прости меня, берёза
В лихое время детства нет,
В войну взрослеют рано.
И я ушёл в двенадцать лет
В бригаду к партизанам.
Связным нередко я ходил,
И как-то в воскресенье
Меня отправил командир
С секретным донесеньем.
Я пересёк большой овраг
И вышел к роще белой.
А там укрылся хитрый враг
С недремлющим прицелом.
Он землю русскую топтал,
И нивы, и дубравы.
Он сыпал огненный металл
Налево и направо.
К берёзке хрупкой я приник,
Но враг был чуток, зорок.
Пальнул в берёзу напрямик,
Услышав тихий шорох.
Огонь из чёрного ствола
Ударил в белоснежный.
Берёзка пули приняла
Своей корою нежной.
От верной гибели спасла.
А после урагана
Стояла трепетна, бела,
И капал сок из раны.
Я ствол прохладный целовал,
Молился за спасенье.
Потом на дальний перевал
Доставил донесенье.
…Седой и сам, и все друзья.
Война в далёком прошлом.
Но я вернулся в те края,
К берёзоньке хорошей.
Увидел я – на склоне дня
Светлеет пень белёсо.
Ведь ты погибла за меня.
Прости меня, берёза…
Маленькая пианистка
(посвящаю маме)
Тайга вокруг бескрайняя,
А мне двенадцать лет.
Я в госпитале раненым
Даю большой концерт.
Мороз в сибирском городе
Безжалостен, суров.
И, как алмазы, дороги
Полешки звонких дров.
Из-под замёрзших пальчиков
Рождается Шопен.
А раненые мальчики
Толпятся возле стен.
Меня чуть старше, юные,
В повязках и бинтах.
Рояль рыдает струнами,
Звучит могучий Бах.
Грустит танкист контуженный.
На кителе медаль.
И через сад завьюженный
Бетховен рвётся вдаль.
Вдруг инструмент порывистый
Запел, как клавесин.
Стал подпевать заливисто
Молоденький грузин.
Он новую мелодию
Мгновенно подхватил.
Им пять сражений пройдено,
Теперь сибирский тыл.
А вот сидит в безмолвии
Солдатик без лица.
Он встретил пулю в голову
У города Донца.
И под бинтами мятыми
Не видно горьких слёз.
Рахманинов раскатами
Уносится в мороз.
Шумит тайга бескрайняя,
Конца сраженьям нет.
Я каждый день у раненых,
А мне двенадцать лет.
РАЗМЫШЛЕНИЯ СМЕНКИ
Мы в мешке висим сердито.
Метка накрепко пришита:
«Глеб Козлов, четвёртый «А»».
Мы забыты в школе снова,
И у этого Козлова,
Знать, пустая голова.
Мы протёртые сандали,
Много всякого видали,
Колотили ножки парт.
На «изо» бывали даже
Мы измазаны в гуаши
Под расцветку «леопард».
А вчера, на переменке,
Бился нами Глеб о стенки
(Это был спортивный зал).
А потом скакал галопом,
Очень громко нами топал
И подмётки оторвал.
Мы друг дружке дали слово,
Что уйдём мы от Козлова
К Верке Мышкиной. Пока!
Сменке лучше жить у дамы –
Гуталином смажут шрамы
И разбитые бока.
ТРИ КАРТИНКИ
За окошком дождь закапал,
Замолкает птичий свист.
Я сижу, рисую папу.
Вот в альбоме первый лист.
С удивленьем кошка Фроська
На рисунок смотрит мой –
Папа тащит две авоськи
И букет несёт домой.
Те цветы он дарит маме
На втором моём листке.
Сам – с весёлыми глазами
И в нарядном пиджаке.
Получился он с бородкой,
Как писатель Лев Толстой.
Улыбнулся маме кротко
На моей картинке той.
Вот и вовсе вышло счастье.
Ну-ка, Фроська, посмотри!
Собирает папа снасти
На картинке номер три.
Мы с ним рыбину большую
Будем дружно подсекать.
Ладно, завтра дорисую.
Мне пора ложиться спать.
Фрося нос мусолит лапкой.
Затихает гулкий дом.
...Напиши нам адрес, папка.
Я пришлю тебе альбом...
МАШИНА СНЕЖИНКА
Вьюга скачет белой кошкой,
Распушила хвост трубой.
И снежинки за окошком
Зашептали вразнобой:
– Я была дождинкой летом.
– Я журчала в ручейке.
– Я на пляже разогретом
Высыхала на песке.
– Я была хрустальной каплей.
– Я – росинкой. Благодать!
– Очень холодно, не так ли?
– Как бы льдинками не стать...
Та, что всех добрей и краше,
Отвечала не спеша:
"Я была слезинкой Маши
Со второго этажа.
Я вернулась к ней из тучки
И над городом парю.
Сяду к Машеньке на ручку
И улыбку подарю".
МОЙ ГЛОБУС
Глобус жалкий и помятый,
Был у Митьки три часа.
В пластилине весь экватор
И разбиты полюса.
Потерпи немного, ладно?
Я на помощь поспешу
И тебе компресс прохладный
На Сахару положу.
Отнесу тебя к дивану,
На подушке отдыхай.
Я протру меридианы
И заклею Парагвай.
Я тебе поглажу спинку.
Глобус, только попроси!
Зафиксирую косынкой
Перелом земной оси
И в Антарктике красиво
Завяжу на узелок.
Океаны и заливы,
Отдохните вечерок!
Реки, горы, не грустите!
Я вам песенку спою.
А тебе, братишка Митя,
Больше глобус не даю.
СТАНЦИЯ МОРОЗ
Я хочу в посёлок Лето,
Где медовый запах роз.
Только жаль, что нет билета
В кассе станции «Мороз».
Я спешу в деревню Осень,
Где из труб летит дымок,
Где вдали, на сенокосе
Золотится мягкий стог.
Там отрада для поэта,
Там хрусталь холодных рос.
Только снова нет билета
В кассе станции «Мороз».
Вот ещё одна дорога –
До платформы «Вешний свет».
Но сказали в кассе строго:
«На Весну билетов нет!»
Я поспорю с ветром шалым.
Сквозь сугробы и пургу
Я по рельсам и по шпалам
От Мороза убегу.
ТЁПЛЫЕ СЛОВА
Мама вечером вздыхает:
"Мир неласков и суров.
Ох, сыночек, не хватает
Мне простых и тёплых слов!"
Подбираю я скорее
Маме тёплые слова:
"Одеяло, батарея,
Шапка, варежки, дрова".
Замелькал весёлый лучик
В глубине любимых глаз.
Значит, маме стало лучше –
Я её от грусти спас!
ПИШУЩАЯ МАШИНКА
Ах, как пишущей машинке
Хочется к поэту!
Чтоб печатал по старинке
Сказки и сонеты.
И по клавишам погладил,
(Было так нередко).
Ленту новую приладил,
Починил каретку.
У неё дрожат слезинки,
Оставляют кляксы.
Гонят бабушку машинку
Принтеры и факсы.
А они ведь ей родные:
Правнуки и внуки.
Почему же выходные
Протекают в скуке?
И никто не понимает
Труженицы старой,
И никто не вынимает
Больше их футляра.
Ох, живёт она под крышкой,
Думает в печали:
«Хоть бы принтер вместе с мышкой
Дети разломали!
Дождалась бы от поэта
Я забытой ласки,
Вновь печатала сонеты,
И стихи, и сказки...»
УРОК ГЕОГРАФИИ
Весь класс застыл почтительно,
Склонился над тетрадками.
А я к столу учителя
Иду шагами шаткими.
Спросила Вера Власовна
С улыбкой обаятельной:
«Какое море названо
В честь братьев-открывателей?»
Мой друг обложен картами
И шлёт подсказку чёткую –
В пространстве между партами
Сигналит мне подмётками.
Шепчу с тревогой зябкою
И дрожью под коленками:
«Конечно, море Тапковых.
А может, море Сменкиных?
Похоже, море Кедовых,
Наверное, Кроссовкиных.
Его в волнах неведомых
Открыли братья ловкие.
За голубыми далями
Есть море Босоножкиных.
Нет, всё-таки Сандалевых.
Нет, кажется, Сапожкиных...»
В журнале двойка твёрдая
За Сменкиных, за Тапковых.
...А где-то плещет гордое,
Седое море Лаптевых.
БУРАТИНО
Я очень долго спал в сосне,
Под крепким тёплым лубом.
Но повстречался по весне
С плечистым лесорубом.
Ствол распилил на части он,
Потом поддал коленом.
И я почувствовал сквозь сон,
Как становлюсь поленом.
Я был в опилках и смоле,
Душистой и белёсой.
И стал однажды на заре
Мальчишкой длинноносым!
И на свободе, и в плену,
И в радости, и в горе
Я помнил матушку-сосну
На Средиземном море...
ВЕТРЁНОК
Любознательный Ветрёнок
Убежал от папки.
До рассвета прыгал в клёнах,
Согревая лапки.
Днём пожаловал в квартиру
К Соловьёвой Наде.
Повертелся там задира,
Полистал тетради.
А пока возился в шторе,
Наступил и вечер.
Ждёт Ветрёнка на просторе
Строгий папа Ветер.
Озорник усы у киски
Потрепал немножко,
Не прощаясь, по-английски,
Упорхнул в окошко.
СОЛНЫШКО ЗАБОЛЕЛО
Удивился мальчик Ветер,
Зашептал несмело:
«Почему-то на рассвете
Солнце покраснело.
У него, видать, краснуха.
Как же так случилось?
Ведь не холодно и сухо,
А на небе – вирус!
Я возьму за тонкий лучик
Солнышко над лесом.
Я ему из влажных тучек
Сделаю компрессы».
Вдруг от уха и до уха
Солнце улыбнулось:
«Это вовсе не краснуха,
Просто я проснулось!
Я приучено к порядку –
Утром, очень рано
В небе делаю зарядку,
И всегда румяно».
ПЛАСТИЛИНОВАЯ ДУША
Я живу в большой коробке,
Разноцветный пластилин.
По характеру я робкий
И совсем не властелин.
Я спокойный, я засоня.
Очень дружен с детворой.
Но берут меня в ладони
Ребятишки, брат с сестрой.
Я вчера в руках у брата
Был решительно размят.
Превратился в автоматы,
Пушки, танки и солдат.
Пулемётом был, конечно,
Был ракетницей большой.
И страдал своею нежной
Пластилиновой душой.
Я хочу к девчонке Таньке!
Я же мягкий и не злой.
Пусть сомнёт стволы и танки.
Всё оружие – долой!
Слепит пусть она овечку
И других смешных зверей,
А солдаты в человечков
Превратятся поскорей.
МЕЧТАТЕЛЬ
Я смотрю на Луну сквозь большое окно,
О далёких мирах я мечтаю.
А во сне я всегда, а во сне я давно
До Медведицы Малой взлетаю.
Я ей глажу пушистый космический бок,
И она мне кивает спросонок.
Где-то рядом сопит, завернувшись в клубок,
Галактический зверь – медвежонок.
Я потом улетаю к Созвездию Пса.
Нужен в космосе пёс для дозора.
И в кармане всегда у меня колбаса
Для большого седого Трезора.
А ещё говорю золотистому Льву:
«Ты не трогай Тельца с Козерогом.
Я привёз им с полянки земную траву
И бросаю по звёздным дорогам».
Вижу космос во сне, а потом, по утрам,
Просыпаюсь от маминой ласки.
Прокатиться мечтаю по дальним мирам
...На своей инвалидной коляске.
АНТИ-ЛОПА
Есть в Галактике планеты,
Все из антивещества.
Но скажу я по секрету –
Есть и антисущества.
Я, к примеру, анти-лопа,
И под ливнем, и в жару
Всё брожу, брожу по тропам –
Вот бы мне найти сестру!
Лопа! Лопа-невидимка –
Антирожки, антимех…
В антимире, словно в дымке,
Робко прячется от всех.
Если ты услышишь топот
Звонких маленьких копыт,
Может, это анти-лопа
К лопе радостно бежит?
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »