ВОРКУТИНСКИЙ МАЙ
Прекрасен вид
из моего окна:
ГПТУ,
помойка
и луна.
И грязный снег –
чудовищною рыбой,
И высоты седая пелена,
и редкий мох,
как редкое «спасибо»
за то, что не сбежали
(а могли бы!)...
Скромна на Крайнем Севере весна!
***
Ходят по шару земному
Люди, которых нет.
То есть – они исчезнут
Всего через сотню лет!
Что там десять десятков
Для Вечности? Пустяки!
А люди воюют и плачут,
И вешаются, дураки…
БЕССОННИЦА
Дом напротив.
Тени людские.
Кубики лестниц гулких.
Тусклые фонари ночные
Щурятся в переулках.
Месяц похож на старую птицу,
Спящую на антенне…
А тебе, дружок, почему не спится?
Пугают чужие тени?
ВРЕМЯ
В детстве мне часто снилось,
Что я научился летать:
Всем телом чувствовал,
Как, отталкиваясь от стен,
Подымаюсь выше и выше –
Немного даже захватывало дух…
«Растешь, пацан!» -
Говорила мать утром, улыбаясь,
Когда я рассказывал ей свой сон.
…Я и теперь во сне
Часто нахожусь в воздухе,
Но только не лечу,
А падаю, падаю,
Наталкиваясь на стены…
«Стареешь, пацан!» -
Усмехается ночь.
ПРЕДВЫБОРНЫЙ ВАЛЬС
Пусть украдкой меня перекрестит
Петербургская старушка…
(А.Розенбаум)
Воркутинская старушка
В кухне грязной, темной, узкой
Под холодный крепкий кофе
Не спеша вдыхает дым…
Воркутинская старушка,
По сравненью с петербургской,
К сожалению, поэтом
Не воспета ни одним.
Джентльмены деловые
Делят город, как конфету,
От обиды и от боли
Горько плачет мерзлота…
А старушка – та привыкла:
Все мечты давно отпеты,
И, кого б народ ни выбрал, -
Ей не светит ни черта!
И опять полярной ночью
Ей пригрезится Полтава:
Вот на родину б вернуться,
Да в родную землю лечь!
Но старушке воркутинской
На билеты не хватает,
И границу без инфаркта
Не сумеет пересечь…
МАМА
Привидения –
на деревьях, под окнами больницы!
Огромными белыми пятнами
расселись, легки!
Приблизился с опаской…
Да это же простыни
вывесили просушиться!
Усмехаюсь устало:
у страха глаза велики…
Робкие звезды –
осколками детского рая…
О забери,
автобус слепящий, ночной!..
Кондуктор, послушайте:
мама моя умирает,
и простыни-призраки,
ветром гонимы,
бьются во тьме надо мной!
Кондуктор, послушайте:
Вроде – осень,
Но свищет вьюга
опять под вечер…
А ей в июле –
всего сорок восемь…
А мне за билет
заплатить Вам нечем…
ХОККУ
Роман сочинял:
длинный, унылый… Плюнул
и сжал до хокку.
Пахла ель духами карамельными.
Удалялся год шагами мерными.
Ждали шоколадок и гостей…
Вьюга, будто падчерица нервная,
Плача, пробирала до костей.
И опять мечталось в этой яме
С головой укрыться одеялом,
Строчками выстанывая боль…
Только счастье круглыми глазами
Одиноко издали сияло,
И рукою весело махало,
И кричало: «Папа, я – Король!
Видишь, мне какую дали роль!»
Грохотал салют в убогом парке,
Рвал на вспышки черный небосвод…
Милый мой владыка ждал подарков
И не спал
всю ночь
под Новый год.
***
Зябенько мне, печальненько.
Вянут, седеют космы.
Вышли друзья в начальники,
будто в открытый космос.
Грею внизу им чайники,
мажу на хлеб повидло…
Вышли друзья в начальники –
и не вернутся, видно.
***
Себя пытаюсь обмануть я,
А проку в этом – ни на грош...
Стою, как витязь на распутье:
Куда, дорога, приведёшь?
Судьбу предписывает камень,
А я – читаю и скулю...
Скачу неделями, веками,
И всё – по кругу, всё – к нулю.
Загнав коня, забывши Бога –
Правей, левее, по прямой...
А где-то ждет моя дорога,
Моя любовь, и камень – мой.
ВОРКУТА
(Памяти о. Сергия)
Здесь умирают молодыми,
О долгой жизни нас моля,
Но каждый день иное имя
Скрывает стылая земля.
А мы пищим под наши лютни
Про город «вечно молодой»!..
Но – всё на улицах безлюдней,
И всё теснее под землёй.
***
Боль моя – болючая-болючая…
Скорчилась от мук смешная рожица!
Выпью водки по такому случаю:
Боль сперва пройдет. Потом – умножится.
Разведет на пьяные рыдания,
А потом, сквозь страх и одиночество,
Понесет к вершинам созидания –
И расстаться с нею перехочется…
***
Былое выстрелило в спину…
Спина худа, душа тверда.
Я изловчусь – и пулю выну,
И – дальше.
Гордо.
В никуда.
СЕНТЯБРЬ
Выбросил гитару на помойку
(Вот что водка делает, скажи!).
Тренькают теперь на бедной бойко
Хриплые, опасные бомжи.
Что же ты наделал, пьяный дурень?!
Лучше б подарил или продал…
Старый двор загажен и прокурен.
Чай с лимоном.
Скоро холода.
Один – по городу седому.
Остыло сердце – грей, не грей.
Сугробы плавятся у дома
в кровавых лужах фонарей.
И ночь…
Достаточно об этом!
Отец, тебе ли невдомёк,
как вьюга мечется по свету,
хрипит в лицо и валит с ног,
а боль эпох в оглохший ставень
всё бьётся, плача о тепле…
Зачем, зачем меня оставил
на этой горестной земле?!
Она доводит до предела,
до сумасшествия почти…
Но надо жить. И делать дело.
И – раньше срока не уйти.
СЛУЧАЙ
К животным равнодушен я. Однако -
порой творятся странные дела...
Морозным днём бродячая собака,
хвостом виляя, рядышком пошла.
Дрожа, остановились у подъезда.
Прощай, дворняга, время истекло!
Я, ковыляя лестницей облезлой,
собачьих глаз не видел сквозь стекло.
***
В каких краях теперь отец
по милости Господней?
Всё жду: напишет наконец,
хоть в праздник новогодний…
А внук на дедушку похож –
две капли, просто чудо!
Жена вздыхает:
«Зря ты ждёшь»…
Я знаю сам. Но – буду.
ВОРКУТИНСКАЯ ВЕСНА
Вечно хмурая,
опасная продавщица,
которую старался не злить
даже боксёр из шестьдесят пятой,
вдруг улыбнулась золотозубо
и поделилась смущённо:
«Знаете, сегодня как-то
не обсчитывается,
ребята…»
***
Являлось чудо – ниоткуда!
Но, страшный мир в тоске кляня,
я, сам чудак, не верил в чудо…
А чудо – верило в меня.
ЛЕТО В ВОРКУТЕ
В Воркуте – неожиданно лето!
У бомжей под окном – туалет.
Утром вышел –
прямёхонько в это…
Хорошо, что я детский поэт.
Отдыхая от зимних запретов –
от укутанных месяцев, лет,
ходят девушки, полураздеты…
Хорошо, что я детский поэт.
Верю: трудно культуре в России.
Понимаю: нищает бюджет.
Но вчера получил отпускные…
Хорошо, что я детский поэт!
Это ж даже от станции Сейда
на обратный не хватит билет!
Им разумное, доброе, сей, да,
а они… Но – я детский поэт!
Бляха-муха!
А кстати, и муха
зажужжала под утро: «Привет!»
Точно – лето!
Плевать, что непруха.
Хорошо, что я детский поэт!
С недоуменьем часто слышу строчку:
«Я не поэт, но я скажу стихами…»
Что говорим – не понимаем сами:
мол – я не врач, но вырежу вам почку!
«ИЩУ ТЕБЯ…»
Прочёл объявленье
с утра на бегу:
«БАБА-ЯГА
ИЩЕТ ДЕДА-ЯГУ».
Вроде – смешно,
а на деле – не очень:
плохо старушке
одной, между прочим!
Хочется счастья
(под старость хотя бы!)
даже Яге:
хоть и злая,
да – баба…
ШЕФ
Эффекты театральные любя,
обматерив, в конце заметил хмуро:
«Но – падлой буду, сделаю тебя
Заслуженным работником культуры!!!»
Мой Ворон
«Ты не вейся,
чёрный ворон,
ишь какой сыскался гусь!
Я и сам довольно чёрен,
но, однако же, не вьюсь:
не к лицу мне
глупый танец,
голова моя седа…
Улетишь ли ты,
засранец?!»
Каркнул ворон:
«Никогда!
В холод, зной,
метель и слякоть,
чёрной завистью губя,
буду каркать,
буду какать
методично на тебя!»
«Зависть – веская причина,
только, ворон, это бред:
ты – мужчина, я – мужчина,
ты – поэт, и я – поэт,
ты – не барин, я – не барин…
В чём же разница тогда?
Я – талантлив,
ты – бездарен?»
Пискнул ворон:
«Так-то да…»
***
Не моститься бы к вам,
не моститься,
а стелиться под вами мостом.
В ваши гордые, умные лица
снизу вверх бы смотреть.
А потом,
через множество лет,
табуретом
проскрипеть, уходя на покой:
«Не поэт я.
И хватит об этом».
И – махнуть на прощанье ногой.
Дом
Щеняра лижет нос да губы,
а уворачиваться лень...
Зато тоска пошла на убыль.
Потом — прошла.
И кончен день.
Седой от старости и пара,
чихает чайник без свистка,
и вторит чайнику щеняра...
А утром — новая тоска.
Лирическое политическое
По снежной каше тротуара,
куда глаза глядят, иду…
Вдруг вижу (батюшки!) Жерара.
Бормочет что-то на ходу.
«Сам Депардьё! Да полно! Вы ли?»
С Парижу – в дикие места?!»
Крепчал мороз. Собаки выли.
Россия.
Коми.
Воркута.
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »