Мы превращаемся в могильные холмы
не вдруг, а исподволь, и наши дети
могли б заметить это, если б мы
не находились на другой планете.
Но мы от них вполне схоронены;
им невдомек, на что, бок о бок лежа
под одеялами в разгар весны,
отец и мать уснувшие похожи.
Верхняя часть айсберга
Мою девчонку радует помада.
Она взрослеет, видимо, так надо.
Внутри себя взрослеет, а извне
она такой, помилуй Бог, ребенок!
Дефекты речи, прыгалки с разгонок.
Принцессы в стиле раннего Мане
(совсем начального) висят рядами
на холодильнике. Ее устами
глаголет истина, точней, пищит
про облака, которые лошадки.
Жестокий век приманчиво блестит
на кончике развинченной помадки.
Маленькие водолазы
В ясный морозный день
в детском саду на площадке
трудятся, не покладая рук,
маленькие водолазы.
Переступая тягуче
среди коралловых кущей,
в толстых округлых скафандрах,
передают друг другу шары
белых гигантских жемчужин,
складывают в пирамиды,
снова склоняются книзу,
ищут и снова находят…
Странно, что эта страна до сих пор
не превратилась в Эдем легендарный,
если здесь клады
валяются так, под ногами,
есть кому их собирать.
Только всё остается обидно на дне,
будто размытое воспоминанье.
соскребал с себя кожу на гноище.
Все человек потерял -
утешения нет!
Друзья (опасаясь приблизиться)
сыпали соль на открытые раны:
дескать, не прав ты,
не можешь роптать
на Всевышнего,
все, что ни послано свыше,
урок нам и польза,
а сами
думали: как хорошо, что не с нами.
Иов рыдал и метался,
не верил, роптал, возражал!
Без утешений и жалости
хуже врагов друзья подступали,
умничали, богословствовали,
подливали
масла в ревущее пламя
отчаянья.
Бог, наконец, отстранил их
рукой милосердной,
спас, излечил,
на укоры право признал.
Изумленно
друзья на такое чудо взирали
и радовались, что не с ними, не с ними, не с ними…
Прыжки через быка
«Чтобы попасть в Неизвестное, надо прыгнуть через быка»
Надпись на руинах дворца острова Крит.
Не хотел бы казаться лучше, чем есть,
не хотел бы казаться чем-то другим,
не хотел бы пить, не желал бы есть,
разомкнуть бы веки – и херувим!..
Возвращаться снова к тому же дню,
дряблым мыслям, жестам, земным делам,
берестяной кружкой скрести по дну,
голограммой мутной звонить друзьям.
Я бы прыгнул лучше через быка
и в один момент все перетряхнул!
В золоченые проскользнул рога -
за порог, в бессрочный пустясь загул!
Над хребтом пружинистым пронырнув,
необъятность выбора получил.
Здесь ни грана смысла, зато порыв,
здесь прорыв и дерзость, избыток сил!
От курчавой, влажной, как мох, спины
оттолкнувшись, я бы собою стал
или стал дороже себе. Струны,
крутанув в колках ее, не сорвал!
Города, континенты и страны!
Львиную долю мира,
шара земного изъездил, видал,
львиную гриву Фортуны
трепал и ерошил.
Гостиницы, аэропорты,
автостоянки, бары,
хайвэи, проселки,
мосты, галереи, банки,
аббатства, соборы, пагоды, кирхи.
Сонмы знакомств и бесед,
свидания, застолий, романов,
коротких и долгих объятий,
переведенных на чуждый язык впечатлений.
Желтые, черные, белые, краснокирпичные лица.
Очи большие, раскосые,
круглые, цепкие, преданные,
изголодавшие и слепые.
Меридианы и параллели.
Острова, водопады, реки, моря, океаны.
Суша и воды планеты.
Когда все успел?!
Недоумеваю.
Ибо не я был. Не я. Сознаюсь!
И довольно, довольно об этом…
***
Две маски - хохочущая и смурная…
Две древние маски мы носим подчас.
Две маски, как сестры, толкая, сменяя
друг дружку, сдают окружающим нас.
Поэтому предпочитаем гримасу
резиновых, тяжко раздвинутых губ.
Так скалятся не поделившие трассу
две мощные твари, круглящие круп.
Так щерятся лисы и серые волки,
так склабится моющий руки палач,
так сбагривший рухлядь жидок с барахолки
себя поздравляет с победой. Заплачь,
залейся же смехом навзрыд, моя лира,
назло им зайдись, как в припадке – живи!
Они осуждают, а ты будь транжира,
как юноша, тронувшийся от любви!
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »