Большая вода

 

Есть земли, где реки текут молоком и мёдом,

а в наших краях в октябре - шоколад и мокко,

подходит большая вода, но сегодня - вёдро,

и осень на джонке вплывает в ночные окна.

 

Лишь только распустится в небе молочный сахар,

ночь звёздным пшеном наполняет латунный ковшик

и ставит к порогу для синих птенцов-цесарок,

и лунную цедру - отвадить бродячих кошек.

 

Не спится - гадаешь на рунах колец Сатурна,

подходит большая вода, открывают шлюзы,

ты, кажется, был в прошлой жизни Джордано Бруно,

а в этой - примеришь судьбу Робинзона Крузо.

 

Глубоководное

 

Погружаясь под воду, греби хвостовым плавником,

очень медленно впитывай кожей подводные сумерки,

растворённое солнце вскипает на дне родником,

и Нептун принимает оттенок железного сурика.

 

Погружаясь в себя, оставляй поплавок на виду,

родничок зарастёт и снаружи отметится рытвиной,

не привитое время съедает подводный редут,

вход - замочная скважина, вот из неё и выныривай.

 

Выходя на поверхность, ногами ощупывай твердь,

лёгким не избежать на земле процедуру гашения,

крепко взятым за жабры водой нелегко протрезветь,

утекающим дням посвящая свои погружения.

 

Пиши мне

 

Похоже, нашим зимам словари

нужны, как воздух; брось, не святотатствуй!

Ветра летят ко мне в поводыри,

а впереди - июльская цветастость.

живёшь необратимо, в никуда

твой ангел шестиструнным Серафимом

закоротил удачи провода,

и вечность приближается слипстримом.

На выходе (на выдохе) извне

проснёшься в сослагательном режиме.

Бессмертье вечно падает в цене

зимою, но ты всё-таки пиши мне.

 

Слова

 

Слова растут упрямо и нелепо,

ни для чего и вроде бы задаром,

выстреливают буквами до неба,

их не догнать с мигалкой и радаром.

 

Нет будущего, прошлого, есть логос -

извечная простая аксиома,

агностики подписывают глобус

на новую прошивку лексикона.

 

Морфем взрывоопасные колосья

проигрывают звукопись печали,

слова цветут и даже плодоносят

недолгим оглушительным молчаньем.

 

Дождливое

 

Дождило часто, чаще, чем везло,

унылый лес сутулился под ветром,

купалась в речке девушка с веслом,

в русалку обращённая Деметра.

 

Вводила в грех, смущала дурачьё,

в одном лице пловчиха и плотвица,

и берег был усеян чешуёй,

в воде светились пасмурные лица.

 

Размякли тени, мысли и слова,

и воздух пах отчаяньем и тиной,

саргассум рос, болела голова,

плечами пожимала медицина.

 

"Вся жизнь - икра! - воскликнул царь горы. -

Когда пасьянс наскучит мне и тетрис,

я повинюсь, и выйду из игры,

и уплыву с русалками на нерест".

 

Terra Incognita

 

Поросли кошачьей мятой смерти млечные поля,

сумрак варит опиаты, голос страха шепеляв,

циркулируя по венам, бродит в теле лунный свет,

спиртовой настой вербены ставит ночь на постамент,

В тонком мире сновидений ты - гарант своих владений

и вращающий момент.

Проникает лунный зиверт в клетки дерева сфирот,

ангажирует ресивер смерть на медленный фокстрот,

сны рождаются и гаснут под созвездьем Парусов,

скачут звёздные Пегасы по стране полярных сов,

с деревянной бороною прибывает паранойя

на упряжке Гончих Псов.

 

Помолчим

 

Помолчим, поостынем,

мир без слов совершенен,

будем бить холостыми

по картонным мишеням.

Время фуги с токкатой,

сход лавин на Эльбрусе,

вкус дразняще-пикантной

фиолетовой грусти.

Прошлых жизней голгофа -

развлеченье, фортунка,

вызрел в поле для гольфа

урожай кракатука.

В обжигающем свете

расплывается фокус

первообразной смерти -

растаможенный логос.

Дюны вечной пустыни -

бессловесное войско,

запах солнечной дыни,

капли звёздного воска.

Комментарии читателей: