* * *

В наших джунглях за окном хлопочет снег,

пахнет жареным картофелем из кухни.

На тахте сидит бесцветный человек,

электричество в глазах вот-вот потухнет.

 

Не лихим чердачным снайпером прошит,

не зарезан алкоголиком дворовым,

а по воле им прирученной души

он убит неосторожным честным словом...

  

Если хочешь…

 

Если хочешь, забудь мою громкую ложь,

если хочешь, заплачу натёртой слезой,

сгину, ринусь, вцеплюсь в нарисованных сплошь,

плюну зеркалу прямо в лицо, как большой.

 

Растолкаю друзей, уступая врагам,

втиснусь в раму портрета "Поэт с колбасой".

Если хочешь, устану любить ураган,

если хочешь, на стёклах станцую босой.

 

Пожалеешь. Уткнись в эту гулкую брань,

пожелай мне удачных покупок добра.

Языком, ноготком не задень, не порань

зачехлённую ночь с тёплым светом от бра.

 

Веришь? Легче не будет, чем брагой взахлёб,

а потом репетировать старческий храп.

Глухо звякнет об колокол треснувший лоб,

и появится новый затюканный раб.

 

Запружинит, забьётся по шее приклад,

втиснет в раму портрета "Поэт с колбасой",

окунёт в спёртый воздух больничных палат.

В горле встанет слеза и застрянет "хлеб-соль".

 

Если хочешь узнать, что творится внутри,

на кусочки разрежь, а потом успокой.

Видишь? Сердце упрямо горит и горит.

Я не пьяный такой, я влюблённый такой.

 

 * * *

пока я расчёсывал жилистой "граблей"

волос твоих джунгли, и слепо

солнце стекало оранжевой каплей

по грязному стеклу неба

пока подбородок - доверчивый ёжик -

искал твои губы, и снова

пальцы терялись в системе застёжек

а я не находил слОва

пока ты дрожала осокой ресничек

и дрожь позволяла мне трогать

осенью трогать каждый твой листик

но я соображал плохо

пока костерок сочинял, так как вымок

надёжный твой свитер, и глупо

речка с яичницей жёлтых кувшинок

шептала, что уже утро

а мы согревая друг друга дыханьем

следили, как выпустив шАсси

грач приземлялся... тогда и не знал я

того не знал, что был счастлив

 

 

Набросок  на память

 

Тонкий рот да глаза печальные,

да волос неприбранный сад -

всё красивое так банально,

что не хочется продолжать.

 

Ты замри. Осторожно раздену.

Подбородок. Линия. Бред.

Я люблю и собой не владею,

но пытаюсь закончить портрет.

 

И рисую сухими губами,

но к тебе - обжигая, слепя -

ничего не могу добавить,

разумеется, кроме себя.

 

 

* * *

У неё, как у страха, глаза велики,

у неё, как у листика, жилки тонки,

и душа, как у облака, чистая...

Зарекался влюбляться. Не выстоял.

 

Без неё я хожу и не вижу ни зги,

мысли в голову лезут, но как пироги

с невесёлой капустной начинкою...

Был я целым, а стал половинкою.

 

Помутила она мне и разум, и свет,

я ей даже признался, что рядом с ней нет

ничего во вселенной похожего...

И её это сильно встревожило.

 

У неё, как у гордости, носик воздет,

у неё, как у дождика, слёзы везде,

и душа, как у бездны, глубокая...

Вот нырнул и пропал где-то сбоку я...

  

***

Я любовь свою убивал.

Бил об стену.

Колол ножом.

И на цепь сажал,

и в подвал...

"А с тобой,- кричит,- хорошо!"

 

И живёт себе,

и цветёт.

И не требует ничего.

Лишь бы только

порвал ей рот!

Лишь бы только -

ногой в живот!

 

"Ах ты, дура! - говорю,

- Дрянь!

Отпусти,

хватит песни петь..."

А она

распахнула ткань.

А она

подаёт мне плеть.

 

Сил уж нет. Погибаю сам.

А она...    

у л ы б а е т с я...

 

 

Добровольное признание

 

Ты горишь во мне, как фонарь под глазом,

имя в сердце гремит, как старуха тазом,

я тебя люблю, вопреки рассказам.

 

Целоваться страстно хочу с тобою,

как шофер со шлангом, трубач с трубою,

я тебя люблю и приму любою.

 

Для меня ты - словно замок с секретом,

земляника зимой и снежинка летом,

я тебя... ну сколько твердить об этом!

 

Не маньяк душою, не выпивоха...

не молчи, как об стенку мешок гороха,

как в лесу без птиц, без тебя мне плохо.

 

Будь со мной, во мне, как в патроне пуля,

как земля под солнцем среди июля,

разве можно так, как тебя люблю я?!

 

 

Март

 

Чего ты хочешь? Это март,

с его осевшими снегами

и окосевшими котами,

переходящими на мат.

 

Чего ты хочешь? Я пою!

Не потому, что день погожий,

а чтобы выразить прохожим

невыразительность свою.

 

Не дуйся, дуся... Хочешь, съем

иль откушу и брошу в сумку

вон ту красивую сосульку?

Не надо спрашивать зачем!

 

От бестолковщины есть толк,

она в дешёвеньких нарядах

таит не просто беспорядок,

а беспорядочный восторг!

 

Вот так мальчишка-виртуоз

качели пробует, как скрипку -

мир превращается в улыбку,

когда пыхтишь над ним всерьёз!

 

  

Культурная  невеста

 

Ей милее Мандельштам кружки самогона,

и "как будь-то" знает, как правильно писать...

А в посёлке света нет, а иногда закона,

туточки кончается разум и асфальт.

Ленин перекрашенный смотрит с укоризной.

Изредка на "кировце" ктой-то пропыхтит.

Иль сохатый пробредёт грустный, словно призрак,

иль промчится с топором явно не Бред Питт.

В телевизоре всего полтора канала.

Вдоль заборов лопухи, курицы и грязь.

Собралась бежать отсель да не рассчитала,

не пойми чего-зачем коготок увяз...

То ли солнышко всю ночь пряталось в осинах,

то ли кот бессовестный тёрся о бедро -

ей приснился тракторист в розовых лосинах,

он читал ей Бродского пополам с Барто...

 

 ***

Знаешь, чувство к тебе растёт...

Разрастается грозно в стороны!

Вот обходит меня народ.

 

Вот хирург замолчал. Взволнованный.

Чувство прёт. На глазах. Ветвясь...

Скоро гнёзда начнут вить вороны.

 

Я стал деревом. Просто вяз.

Просто дуб с тополиной чёлкою.

Шёл к тебе да в дверях увяз.

 

Папарацци крадутся, щёлкают:

"Клён в пальто атакует дом!"...

Обстриги! Или будь мне ёлкою!

 

Корни пустим с тобой вдвоём.

И срастёмся. И заживём.

  

* * *

Когда я вылезу из танка своего,

конечно, полюблю тебя, а как же...

Заплачешь - пригублю от капли каждой,

когда я вылезу из танка своего.

 

Война окончена, и это баловство -

остаться в бронированной махине

и громыхать проулками глухими,

на раз выдумывая бой из ничего.

 

Снаряды есть пока, хоть пушка набекрень,

и башню от воспоминаний клинит.

Сижу, как жерех запечённый в глине,

а мне бы выбраться из гари да в сирень.

 

Я приползу к тебе, набив цветами ствол,

осилю все замедленные танцы.

Нам будут сниться солнечные зайцы,

когда я вылезу из танка своего...

 

Жизнь остановилась

 

Оттого, что меня ты не ищешь,

космонавты спустились с небес,

не осталось вождей настоящих,

съела рыбу одна из невест...

 

Оттого, что меня ты не любишь,

отменили восстанье рабы,

разлепились пельмени - не слепишь,

Римский Папа пошёл по грибы...

 

Оттого, что меня ты забыла,

гол забила команда гостей,

оторвалась доска от забора,

и не стало совсем новостей...

 

 ***

Ой, не прыгай ты с восьмого этажа!

Никому ты не докажешь ни шиша.

 

Не бросайся под машину, ой, постой...

Не опишет это в книжке Лев Толстой.

 

И таблеточки горстями не глотай...

Не в одной тебе разруха и раздрай.

 

Миллионы нас, живущих на краю.

Загляни в любую душу. Хоть в мою.

 

Всё поломано, разбито и в крови...

Территория несдавшейся любви.

  

Спокойствие

 

я смотрю на неё ядовитым глазом

я спокоен, как рэмбо перед спецназом

не дрожи, говорю, вот мой парабеллум

и она берёт, но дрожит всем телом

 

осторожнее, вылетит - не поймаешь

не сжимай, говорю, а она сжимает

я спокоен, как штирлиц, завёрнут в знамя

начинён взрывчаткой, а не цветами

 

ей нельзя доверять, если дёрнет надурь

я спокойно расплавлюсь, как терминатор

я - железный герой, мне не надо счастья

ничего, научится обращаться

  

Не  пара

 

Всё понятно без Шерлока Холмса,

виноватых никто не найдёт.

Мы встречаемся и расстаёмся,

держим за руки дней хоровод.

 

Проявляемся и пропадаем,

рвём на тряпки любви паруса.

Тут бы точку... Ан нет! Запятая.

Снова ищем глазами глаза.

 

А желаньем прижаться нежнее

мы похожи на двух черепах...

Только лязг, только вата краснеет,

только странный песок на зубах.

 

* * *

Можно смело язвить

или хлопать в ладошки...

Убежал от любви,

как собака от кошки.

 

Помогают ловить -

кто не выдержал драмы...

Убежал от любви,

как ребёнок от мамы.

 

***

Как бой без правил, любовь играем.

Туда наотмашь - где боль и мука...

И раны старые раздираем,

под ними будто ещё кольчуга.

 

Слова пропитываем тем ядом,

что выжжет начисто перепонки,

вольётся в мозг и вернётся взглядом...

прицельно, звонко - туда, где тонко.

 

Стрела в стрелу - вошли, застревая.

В кровавый узел сплелись, как змеи.

Как жалим - любим, как убиваем,

а по-другому мы не умеем.

  

* * *

Разбился

страсти

самолёт,

ползу

от взрыва

по траве...

 

Любовь

ко мне ещё придёт

и дверью

даст по голове.

 

 * * *

Как любовь опасна!

А с тобой - вдвойне:

коротко и ясно

не бывает мне.

 

Как любовь свирепа!

А с тобой - вообще...

Я взглянул на небо:

конь летит в плаще.

 

Посмотрел пониже:

клён стоит в пальто...

От любви я вижу

непонятно что.

 

Волновые сдвиги

сделались в ушах:

то из книги - крики,

то с балкона - шах...

 

От любви зверею,

впопыхах кляну,

словно в лотерею

выиграл луну.

 

Безупречная  моя  Бесконечность

 

Бесконечность проснулась и встала восьмёркой.

Приготовила завтрак почти человечий.

А потом занялась бесконечной уборкой,

чтобы как-то потратить свой пыл бесконечный.

 

А потом, с бесконечной взгрустнув мелодрамой,

бесконечным шитьём с бесконечною глажкой

увлеклась... А потом с бесконечною мамой,

созвонясь, обсудила все маски с ромашкой...

 

А в итоге - до вечера цепко, как профи,

переделала дел бесконечных немало...

И не хочется ей бесконечной любови,

потому что она бесконечно устала...

 

---

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: