Р. Хайнлайн и Б. Олдисс ошибались.

Всё было немножко не так.

...Случилось так, что Малец сломал ключ.

Разумеется, он сделал это не нарочно. Просто у него не было иного выхода.

Утром Косматый Вован послал Мальца и Трясуна, как самых слабых и бесполезных людей Племени, в дальний коридор – за грибами. Собственно говоря, он мог этого и не делать – пищи в Племени пока хватало.

Накануне Одноглазый Толстяк сослепу шагнул на проржавевший, а может быть, коварно "подпиленный" чьими-то острыми зубами кусок пола, провалился в Механизм и был мгновенно разорван электрическими разрядами и стальными рычагами на десятки кровоточащих кусков. Эти куски всем Племенем вытягивали наверх при помощи липучих лиан и сразу же оттаскивали в Рефрежиратор. Мяса должно было хватить всему Племени на несколько дней.

Тем не менее, порядок есть порядок, и, продрав поутру мутные зенки, Косматый Вован хриплым рычаньем и могучими пинками принялся будить людей Племени. Приглушённо ворча, они поднимались с грязного пола, на котором провели всю ночь, и принимались за опостылевшую повседневную работу. Женщин Вован отправил в Заросли – обирать налипших за ночь на лианы тараканов. Мужчины, вооружившись пластиковыми и деревянными палками, разбрелись по Тёмным Залам, охотясь на стремительных и свирепых, но питательных крыс. Несколько воинов отправились к Центральным Лифтам, чтобы сменить продежуривших там всю ночь соплеменников. Приходилось постоянно стеречь бездонную шахту – вдруг сверху на лианах спустятся люди Директора или снизу по скобам вскарабкаются "меркурьевские".

Вскоре Большой Отсек почти опустел. Кроме самого Вована и сладко дремлющих на ворохе листвы вовановых жён, в нём остались только малорослый кривоногий Малец, ковырявший грязным пальцем в носу, да дряхлый Трясун, который, сгорбившись в дальнем углу, сосредоточенно разглядывал у себя на колене какую-то болячку.

Их-то, Мальца с Трясуном, и послал Косматый Вован презрительным жестом к чёрту на куличики – выискивать и собирать прозрачные грибы. А чтобы не пришлось им до вечера по лабиринтам плутать, отцепил от связки и швырнул на грязный пол глухо зазвеневшую пластину одного из своих ключей – берите, мол, и пользуйтесь, пока я сытый и добрый.

Скрюченный и весь покрытый лишаями, Трясун ходил медленно – мелкими шажками, тяжело опираясь на кривоватую палку и каждые несколько сотен шагов останавливаясь для отдыха. Наверное, в одиночку Малец доскакал бы на своих коротких кривых ножках до нужного коридора минут за десять... если бы знал правильную дорогу. А вместе с Трясуном они добирались долго-долго, и вышли в нужный район Яруса, несколько раз поменяв направление движения и отомкнув по пути множество дверей.

Коридор, посередине которого они оказались, был длинный и голый. Не устилали его ржавый пол мягкие лопухи, не взбирались по тёплым гудящим стенам цепкие вьюнки, не качались на свисающих с потолка лианах огромные пахучие цветы. И не было в этом коридоре привычного глазу уютного зеленоватого полумрака. Напротив, мертвенный ртутный свет потолочных плафонов резал слезящиеся с непривычки глаза, заставлял Мальца и Трясуна щуриться.

В таких коридорах прозрачные грибы обычно и встречались. Очень уж они яркий свет любили.

– Здесь, – прохрипел Трясун, прошаркал по коридору десяток шагов, опустился на пол, привалился к стене, свесил голову на грудь и задремал с открытым ртом.

Времени до вечера оставалось ещё немало, и проголодавшийся Малец занялся ловлей юрких тараканов. Он торчал на четвереньках посреди коридора и, зажмурив глаза, чутко вслушивался в еле уловимое монотонное гудение Механизма, доносившееся со всех сторон. Главное было – различить осторожное длинное шуршание откуда-нибудь сверху или сбоку, увидеть в щёлочку между веками торопливо скользящее по стене тёмное пятнышко и... ну, а дальше всё решали быстрота и точность движений.

Возможно, именно это их и спасло. Будь Малец увлечён поиском грибов, может быть, и не услышал бы слабого жужжания, доносившегося с дальнего конца коридора. Теперь же замер, прислушался, медленно поворачивая лопоухую голову, поднял взгляд повыше – к потолку...

...И увидел шагах в тридцати впереди под вогнутым потолком зыбко дрожащий сероватый клубок, собранный из огромного количества мельтешащих крохотных точек...

Комариный рой!

Налетят, облепят, полезут в ноздри и уши, вопьются тысячами раскалённых игл в кожу... Мальцу приходилось видеть человеческие останки, до сырого мяса обкусанные роем крохотных бестий.

Осторожно, стараясь не делать резких движений и не привлекать внимания кровожадных насекомых, Малец заскользил по коридору назад – туда, где, привалившись к стене, свистел и хрипел во сне Трясун. Надо было срочно будить старика и покидать коридор.

И вдруг Малец замер.

Напротив двери, из которой Малец с Трясуном вышли в коридор, клубился ещё один комариный рой – пожалуй, даже более крупный, чем первый.

Путь к отступлению был отрезан. Малец и Трясун оказались в ловушке.

– Э! Э-э! – заголосил Малец, тряся старика за плечо. Старик всхрапнул, дёрнулся, приоткрыл бессмысленные глаза и принялся шарить по полу, отыскивая ключ. Но тот был уже в руках у Мальца. Быстро перескакивая от одной двери к другой, Малец неловко прикладывал ключ к контактным пластинам замков, пытаясь отомкнуть электромагнитные запоры.

Но давно было известно, что двери на Ярусе открывались далеко не все и далеко не всегда. Перед Мальцом не распахнулась ни одна из них.

Ощутив движение воздуха, нёсшее тепло человеческих тел, комариные рои начали сближаться.

Мальцу и Трясуну оставалось жить всего несколько минут.

– Вон ту! – вдруг хрипло каркнул старик. – Квадратную!

Малец даже и подумать не мог, что небольшая прямоугольная "заплатка", расположенная на высоте человеческого пояса и слегка отличающаяся от стены цветом и фактурой, тоже открывается, словно дверь. Он сунулся к серому прямоугольнику, пытаясь ткнуть в него ключом, но воздух словно сгустился вокруг этого места и отбросил руку.

Испуганный Малец оглянулся на Трясуна.

Старик стоял на коленях, двумя руками опираясь на свою импровизированную клюку и пытаясь подняться на ноги.

– Гриб, – проскрежетал он. – Гриб убери!

Ну конечно же!

Малец нащупал невидимую упругую опухоль, ухватился за неё и изо всех сил дёрнул. Послышался влажный всхлип, и округлая "буханка", быстро темнея и наливаясь видимой плотью, упала к ногам Мальца.

Малец приложил к освободившейся крышке ключ... никакого результата. Изо всех сил пнул ногой... бесполезно.

– Ключом! Ключом подцепи!

Малец торопливо вставил в щель пластину ключа... нажал... ключ изогнулся, заскрипел... Малец надавил сильнее... вдруг послышался звук лопающегося стекла – квадратная крышка отскочила и с глухим стуком упала под ноги, и одновременно с этим погас зелёный огонёк на плоскости ключа.

Горевать было некогда. Малец стремительно нырнул в открывшееся отверстие и, больно ударившись коленками, упал на пыльный металл невидимого в темноте пола. Спустя минуту светлый квадрат люка заслонил силуэт старика, в отверстие просунулись его тощие ноги.

– Крышку! – зашипел Трясун. – Вернись за крышкой! Закрывай!

Долго, очень долго, прижавшись друг к другу плечами, Малец и Трясун дрожали в зябкой душной темноте какого-то тесного чулана, пережидая, пока комары покинут коридор. Временами под потолком что-то коротило, с сухим треском проскакивала голубоватая искра, и тогда становились видны близкие ржавые стены. Потом Трясун с кряхтением встал на колени, приоткрыл крышку на ширину ладони и внимательно осмотрел коридор.

– Можно вылезать, – просипел он.

Сидя на корточках над погнутым ключом, Малец раскачивался из стороны в сторону и тоненько подвывал:

– И! И-и-и!

По щекам Мальца текли слёзы.

Дверь, через которую Малец и Трясун попали в этот роковой коридор, без ключа открыть ни за что не получилось бы. Путь назад, в Большой Отсек, к людям родного Племени, оказался наглухо закрыт.

И где-то в соседних коридорах или в вентиляции роились голодные комары.

– Да не верещи ты, – досадливо пробурчал Трясун. Заведя руку за спину и шипя сквозь зубы, он пытался нащупать болезненно зудящие следы комариных укусов. – Да есть, есть дорога назад. Ползком через вентиляцию, потом по узкому карнизу вдоль стены, где пол над Механизмом провалился, – гудел старик. – Я-то не пройду, а ты – легко. Но Вован тебе не простит сломанного ключа – придушит и сожрёт. Так что – назад лучше не возвращаться. Пойдёшь со мной?

Малец перестал выть и поднял на Трясуна удивлённый взгляд.

– Я-то раньше, пока помоложе да поздоровей был, много путешествовал. Меня на всех Ярусах знают, везде я жил – по году, по два, по пять... А сейчас ноги уж не ходят, глаза не видят, руки клюку еле держат. В одиночку я больше так не смогу. А вдвоём с тобой – хоть на нулевой Ярус, хоть на сороковой. Хоть к Двигателям, хоть в Рубку. Клянусь Механизмом! Мальчик, ты хочешь побывать в Рубке?

Малец скорчил недоверчивую гримаску и пожал плечами.

Предложение Трясуна обещало путешествие по незнакомым коридорам, по чужим Ярусам, навстречу чудесам и загадкам Звездолёта.

Но можно было поступить и по иному. Пускай старик сдыхает от голода в запертом коридоре под светом режущих глаза ламп. А Малец вернётся в родное Племя. Ведь есть же дорога назад... как там? ползком через вентиляцию? Потом упасть к ногам Вована, повиниться. Может, и не сожрёт – разденет догола, запрёт на ночь в Рефрежираторе, как давеча одну из своих жён. Подумаешь, обмороженные конечности несколько дней поболят, да и от кашля ещё никто не умирал.

– У! – выкрикнул Малец, вскакивая на ноги и расправляя плечи.

И это означало, что он готов последовать за Трясуном – куда угодно.

Перед дорогой старик заставил Мальца обшарить стены коридора в поисках прозрачных грибов. Затем сложил добычу в котомку, повертел в руках сломанный ключ.

– Не универсальный. Горничные с такими по этажу ходили, – пробурчал он и сунул ключ сверху. Потом кивнул на квадратное отверстие в стене, которое они только что покинули:

– Лезь обратно. Там должен быть люк.

Действительно, в полу чулана обнаружилась слабо выступающая стальная скоба. Напрягая все силы, Малец сумел приподнять и сдвинуть в сторону ржаво заскрежетавший металлический диск. Открывшаяся щель красновато замерцала, из неё пахнуло тёплым ветерком, послышалось устрашающее пыхтение.

Малец в ужасе отшатнулся.

По доброй воле лезть в Механизм?

Да ни за что!

– Не бойся, – прокряхтел Трясун, ободряюще трогая Мальца за плечо. – Давай, я первым спущусь. А ты пристрой на место крышку и лезь за мной...

...Долго не решался Малец спуститься в пыхтящее и булькающее чрево Механизма.

– Ну что же ты? – крикнул снизу Трясун. – Смелей!

Закрыв глаза и стиснув зубы, Малец опустил ногу в люк, нащупал металлическую перекладину.

Тёплую и прочную.

Только тогда Малец, не открывая глаз и на ощупь перебирая перекладины, быстро полез вниз. Через несколько мгновений он стоял уже на слегка подрагивающей плоскости. Сквозь сомкнутые веки пробивался красноватый свет. Спиной и боками Малец ощущал вокруг себя движение.

– Глаза-то открой, – хрипло рассмеялся над ухом Трясун.

Малец послушался.

И ничего не понял.

Он обнаружил себя на небольшой поляне посреди густого леса разнокалиберных колонн, соединявших металлический пол с невысоким потолком. Толстые и тонкие, вертикальные и наклонные, круглые и квадратные, неподвижные и крутящиеся, матовые и блестящие – они обступали поляну со всех сторон. Кое-где по сложным траекториям вокруг колонн медленно проплывали кувыркающиеся шары, кубы, цилиндры и конусы. Всё это жужжало, кряхтело, шевелилось, дышало озоном.

А ещё откуда-то тянул сухой и горячий сквознячок, и повсюду – по вибрирующему полу и по колоннам – в разных направлениях текли тараканьи ручейки.

– А ты думал, тебя здесь будут на куски резать? – хихикнул Трясун.

Оказалось, что внутри Механизма можно ходить – в разные стороны между колоннами разбегались железные тропинки. Стуча клюкой по металлу, старик заковылял по одной из них. Опасливо озираясь на вертящиеся колонны, Малец последовал за ним. Взбудораженный и испуганный, он скакал на кривых ножках рядом со стариком, изредка опираясь на мозолистые кулачки. Через несколько сотен шагов путешественники пересекли полянку, очень похожую на предыдущую, только лесенки на ней не было, зато в центре темнело пятно закрытого люка. Ещё пять минут ходьбы – и колонны вновь расступились, огибая овальную площадку, с которой вели наверх, к багрово светящемуся потолку, целых две лесенки.

– Не радуйся, что выходов много, – погрозил крючковатым пальцем старик. – Большинство не открываются. А остальные выводят в такие места, куда нос совать не стоит.

В недрах Механизма ничего не изменилось, но Малец чувствовал, что наверху, в коридорах Яруса, уже голубеет свет потолочных ламп и листва сворачивается в трубочки – наступает ночь.

– Отдыхаем, – наконец прокряхтел Трясун, остановился, огляделся и улёгся прямо на тёплый, мелко подрагивающий металл площадки. Малец свернулся в клубочек рядом.

Не спалось.

Стонал Механизм.

Шуршали по металлу тропинок и площадок вездесущие тараканы.

Лёжа на спине и часто вздыхая, старик что-то бормотал.

Сколько Малец себя помнил, Трясун перед сном так делал всегда. Тлели фиолетовые угольки ночных ламп, в углах Большого Отсека возились и постанывали совокупляющиеся парочки, сопели и свистели носами засыпающие, а старик всё рассказывал и рассказывал свои бесконечные истории, словно надеясь, что его кто-то поймёт. Но люди Племени разговаривали мало и неохотно – для повседневного общения вполне хватало междометий и жестов. Ежевечерние рассказы старика были сродни звукам окружающей "природы" – гудению Механизма из-под пола, посвистыванию вентиляции под потолком, жужжанию роящихся над людской массой мух.

Вот и сейчас Трясун бурчал что-то непонятное, но привычное:

– Проклятая "Тьмутаракань"... Туристический лайнер... Дорогостоящий круиз... Шесть тысяч олигархов, бандитов и проституток... Ядро Галактики и шаровые скопления... Теракт и саботаж... Кома Центрального компьютера... Отключённые двигатели... Взорванные антенны... Вечная орбита вокруг погасшей звезды... Бунт и резня... Расстрел экипажа... Годы и десятилетия... Периферические системы управления... Синтезаторы пищи... Фауна зооуголков и флора оранжерей... Сменяющиеся поколения... Мутации и болезни... Одичание... Полигамия и каннибализм... Мрак и жуть... Ни малейшей надежды... Безысходность... Эх, проклятая "Тьмутаракань"...

На следующее утро, закусив кисловатой мякотью грибов, старик и мальчик отправились дальше. Трясун привёл Мальца на одну из полян в глубине гудящего леса и кивнул на люк в полу. Сдвинув крышку, Малец спустился в знакомый тёмный чуланчик. Только здесь было душно, очень душно. А когда, нажав плечом, Малец выдавил крышку, ведущую в коридор, светлее и свежее не стало. На Ярусе царила беспросветная тьма.

– Закрытый Ярус, – пояснил старик. – Люди здесь не живут.

Постепенно глаза Мальца привыкли к темноте. Он даже различил в стенах коридора проёмы настежь открытых дверей, какие-то бесформенные пятна на стенах.

– Ноктолопия – это у тебя полезная мутация, – прошептал старик. – Иди мальчик, вперёд, а я буду за тебя держаться.

Откуда-то из тьмы, издалека, доносилось гулкое бульканье.

– Кр-рх? – испуганно спросил Малец.

– Нет, гигантские крысы – это выдумка. Их не бывает, – ободрил его старик. – Однако, возьми мою клюку. Пригодится.

И Малец поскакал на трёх конечностях, сжимая в одной руке палку. Он часто замирал, напряжённо вслушиваясь в стоны и шелесты тёмного Яруса.

– Ты зверей и насекомых не бойся, – шёпотом наставлял его старик. – Люди – вот самые страшные монстры... Хотя, вы все почти уже и не люди... Тьфу!

Малец недоверчиво дёргал щекой. Как это – "не бойся"? Вот, месяц назад, на Лысого укусила в шею сороконожка, прыгнувшая с потолка. Голову поворачивать ему до сих пор трудно, и левое ухо не слышит.

И Малец скакал дальше, дрожа от страха, каждую секунду ожидая беззвучного взмаха во тьме какой-нибудь гигантской клешни... или свиста копья, нацеленного в горло... или волнообразного спазма проголодавшихся коридорных стен...

Удивительно, но почти все двери на Ярусе оказались открытыми. Малец и Трясун долго петляли по коридорам и отсекам, хрустя и чавкая по устилавшему полы мусору.

Несколько раз по дороге старик просил Мальца остановиться, прикладывал ухо к стене и долго слушал.

– Клянусь Механизмом! – бормотал он. – Я такого звука не слышал десятки лет. Неужели кто-то запустил двигатели? Центральный Компьютер пришёл в себя? Племя Пилотов существует? И знания у них передаются из поколения в поколение? Но не могли же они за всё это время ни разу не проявить себя... Мальчик, мы должны их найти! Нам нужно в Рубку!

Изредка на стенах коридоров Малец замечал знакомые квадратные крышки, но старик настойчиво требовал двигаться дальше – всё глубже и глубже в сплетения гигантского мрачного пищевода. Он ничего не видел в душной тьме, но каким-то образом знал – куда идти.

– Стой, – сказал он вдруг, когда путешественники приблизились к одному из перекрёстков. – Что видишь?

Малец пригляделся, пошуровал перед собой клюкой... и вздрогнул. Посреди перекрёстка пустым мешком распластался иссохший труп человека.

– Лежит, да? – захихикал старик. – Это хорошо, что он здесь до сих пор лежит. Ищи, мальчик, выход в Механизм. Здесь, где-то недалеко, должна быть в стене крышка...

В конце дня путешественники расположились на отдых посреди одной из железных полян Механизма.

– Смотри, – сказал Трясун, вытащив из котомки и разглядывая ключ. – Работает.

Действительно, когда он надавливал на ключ в определённом месте, в торце пластины загорался дрожащий зеленоватый огонёк. Трясун ослаблял нажим – и огонёк угасал.

– Это был обычный неконтакт, – пояснил старик. – Но пользоваться можно. Значит, возвращаемся?

Малец возмущённо помотал головой.

– Ну и правильно. Если у тебя появилась надежда, надо стремиться к ней, а не прятаться!

Малец не понял, о какой "надежде" идёт речь, но на всякий случай ухмыльнулся и согласно кивнул.

День за днём Трясун вёл Мальца всё дальше и дальше, всё вниз и вниз, через гудящие слои Механизма – с одного Яруса на другой. Удивительно, старик словно бы окреп и поздоровел, и передвигался теперь на изуродованных артритом ногах гораздо быстрее и увереннее, чем в начале путешествия. Большинство Ярусов были необитаемы, хотя пищи вокруг хватало – по стенам и полам бегали стада непуганых жирных тараканов. Путешественники бродили по лабиринтам коридоров, посещали маленькие отсеки и большие залы.

Везде царило запустение, и нигде не находилось ни малейшего следа просвещённых Пилотов, встречи с которыми так жаждал старик.

– Понятное дело, – бормотал Трясун. – Они все на нулевом Ярусе. Или на сороковом. Что им делать в этих пыльных гробницах и душных чащобах?

И, кряхтя и ругаясь, вёл Мальца дальше.

Вот опрокинутые, покрытые пылью столы, – когда-то люди сидели за ними и принимали пищу. Вот пустой бассейн, дно которого усыпано сухими трупиками насекомых, – здесь люди когда-то ныряли и плавали, упражняя мускулы. Вот странный зал, перегороженный на квадратные отсеки прозрачными стенками и заваленный ворохами каких-то белых листов, – здесь люди работали... или развлекались?

Все они, те люди, давным-давно умерли от старости, а немногочисленные их внуки и правнуки жили на других Ярусах, охотились на крыс и тараканов и даже не подозревали, что раньше жизнь была совсем иной. И только дряхлый, аномально долго живущий Трясун ещё помнил те стародавние времена...

– Странно,– пробормотал Трясун. Очередной Ярус, по которому двигались путешественники, был необычен. Стены его коридоров чернели закопчённым металлом, с потолка свисали омерзительные на вид, рассыпающиеся отмалейшего прикосновения лохмотья. Потолочные лампы мерцали тревожнымбагрянцем только на перекрёстках.

– Э? – испуганно поинтересовался Малец.

– Я и не знал, что Ярус проходим без скафандра, – проворчал старик. – Ещё десять лет назад тут был вакуум. А теперь – воздух, тараканье... Может быть и Пилоты где-то здесь обитают?

На этом Ярусе Малец и Трясун задержались на три дня. Ночевать вылезали в Механизм, а потом опять спускались в коридоры и – искали.

Искали необычные человеческие следы, покрытые квадратными рубчиками, но находили только свои – вчерашние. Искали металлические заплаты со следами сварки на стенах, но находили только странные грибообразные наросты, заполнявшие некоторые коридоры почти целиком. Искали действующее оборудование – "гудящие железные шкафы", как объяснил старик, – но находили в некоторых отсеках только клубки тонких золотистых нитей, подвешеные под чёрным потолком. Казалось, эти клубки дышат.

– Чёрт возьми, – ругался старик. – Как далеко зашли мутации. То ли паучьи коконы, то ли цветы какие-то. Ладно, парень, пора нам. Нет на этом Ярусе никого.

Они вернулись в Механизм и продолжили свой путь по Звездолету...

...В огромном зале пыльные кресла стояли ровными рядами, а ослепительный свет лился из подвешенных к потолку круглых стеклянистых водопадов.

– Театр! – сказал Трясун. – Здесь когда-то выступали актёры...

Но Мальца это не заинтересовало. Он перемахнул через первый ряд кресел, нагнулся и с восторженным воплем отодрал от пыльного сиденья мутный кругляк гриба...

Потом – нашёл ещё один. И ещё.

Старик, усевшись в кресло, с отсутствующим выражением лица наблюдал за поисками.

– У нас в котомке один гриб оставался, да ты ещё три нашёл. – Вдруг хмуро пробурчал Трясун, когда торжествующий Малец бросил к его ногам туго набитую котомку. – Покажи на пальцах – сколько всего?

Малец пожал плечами, отвернулся и засунул палец в нос.

...Была глубокая ночь, когда Малец и Трясун вылезли из чуланчика и, крадучись, двинулись по Ярусу, в котором обитало какое-то другое Племя. Кажется, это были "меркурьевские".

Лиловые фонари мерцали под потолками пустых коридоров. Следы присутствия людей попадались повсюду – то это была обглоданная и выброшенная крысиная косточка, то горка человеческого помёта, то свежие отпечатки чьей-то пятерни на стене. Самые обычные следы самых обычных людей. Малец и Трясун старались перемещаться беззвучно, прекрасно понимая, что одно неверное движение, один хрусткий шаг, один скрежет отворяемой двери – и выскочат из-за углов свирепые воины, вооружённые остро заточенными прутьями и железными дубинками... И жизнь двух путешественников закончится в чужих желудках.

Старик слегка отстал, а Малец добрался до пересечения двух коридоров и осторожно выглянул из-за угла.

Прямо перед ним посреди коридора, облитая сиянием лиловых ламп, стояла женщина.

Малец сразу понял, что она не из племени "меркурьевских".

Она была необыкновенно высокой и стройной. Обнажённая кожа её словно светилась изнутри. А густые белоснежные волосы рассыпались по плечам.

Несомненно, это была женщина из племени Пилотов.

Женщина улыбнулась Мальцу и прижала палец к губам. Малец замер. Стояла полная тишина, но ему казалось, что сердце гулко грохочет в грудной клетке на весь коридор.

Женщина повернулась и двинулась по коридору прочь. Малец явственно видел, как туго напрягаются её тяжёлые ягодицы, как ходят острые лопатки на мускулистой обнажённой спине, наполовину сокрытой водопадом белых волос.

Он хотел броситься за женщиной, но руки и ноги не слушались его. Лишь после того, как призрачная фигурка в последний раз мелькнула в мглистой глубине коридора и исчезла, Малец сорвался с места.

Куда она пропала?

Только след маленькой босой ноги на полу, только незнакомый горьковатый запах в коридоре и хрустальный звон в ушах.

Малец дёрнулся... и пробудился.

Всё это было ложью, всё это было сном. Гудел Механизм, шуршали тараканы, басовито храпел Трясун.

А Ярус "меркурьевских" путешественники пересекли ещё прошлой ночью. Без приключений.

– Паренёк, а ты почему не разговариваешь? – спросил Трясун однажды, когда путешественники расположились на обед посреди Механизма. – Всё понимаешь и молчишь, как собачка. Речь – один из признаков, отличающий человека от тех же тараканов. Я понимаю, что тупому Вовану, чтобы жрать, спать и трахать понравившихся самок, умение разговаривать не требуется. Ну, а ты? Неужели тебе не хочется побеседовать с кем-нибудь?

Малец перестал хрустеть хитином тараканьих спинок, выплюнул на пол жёсткие усики и пожал плечами. Тараканы не обладают речью? Полуглухой старик просто не в курсе. По ночам в лиловой мгле коридоров Звездолёта слышен тончайший вибрирующий звон – это маленькие вкусные насекомые о чём-то говорят друг с другом.

Всё чаще и чаще старик останавливался, прижимался всем телом к тёплым стенам и бессвязно шептал:

– Гудит... работает... Но кто починил коммуникации? Кто запустил генераторы? Где скрываются Пилоты? Почему они не отупели и не одичали? Вразуми меня, Механизм, и направь к ним...

Но Механизм никогда не отвечал на вопросы Трясуна. Видимо, несмотря на своё почти безграничное могущество, он, как и Малец, не умел разговаривать. Или не считал нужным общаться с людьми.

– Ну вот и всё, – с непонятной грустью пробормотал Трясун. – Нулевой Ярус.

Малец поднатужился, высадил плечом квадратную крышку и осторожно выглянул в коридор.

Ему показалось, что он попал на родной Ярус. Стены и пол широкого коридора были затянуты лиственным ковром, уютный зеленоватый полумрак напоён ароматом качающихся на лианах цветов. По стенам безостановочно текли тараканьи караваны – все в одном направлении.

Их было много, ненормально много.

А ещё в жарком и влажном воздухе ощущался какой-то странный полузнакомый запах, и тонко -тонко, на пределе слышимости, звенело со всех сторон.

– Будь внимателен и осторожен, – предупредил мальчика Трясун. – На этом Ярусе никто постоянно не живёт, но люди из разных Племён раньше захаживали. Да и Пилоты, если они всё-таки существуют, не обязательно должны быть дружелюбны. Шарахнут из бластера – и поминай, как звали.

Раздвигая заросли, Малец беззвучно двинулся вперёд.

Прямой как стрела, коридор постепенно расширялся. В разрывах зелени на стенах изредка поблёскивало тёмное стекло, виднелись какие-то светящиеся знаки.

Впереди всё явственней ощущалось пустое пространство.

Ещё полсотни шагов...

И вдруг, раздвинув перед собой широкие листья, Малец вывалился... в ничто!

Его окружала бархатистая тьма, из бездонных глубин которой сверкали тысячи тысяч острых огоньков. А чуть выше – влажно и выпукло блестел-переливался огромный голубой шар, испятнанный кое-где светлыми кляксами. И всё это звенело и подрагивало.

– Уау! – прошептал ошарашенный Малец. У него закружилась голова.

Откуда-то сверху падали тараканы, щекоча, бегали по голой спине, но Малец только рефлекторно вздрагивал.

– Механизм поглоти меня со всеми потрохами! – простонал сзади Трясун. – На экране Земля! Мы в Солнечной Системе!

Он выскочил из-за спины Мальца, бросил палку, вытянул вперёд дрожащие руки и прямо по "пустоте" заковылял к голубому шару.

– Оборудование включено, – бормотал он, остановившись через несколько десятков шагов и шаря вокруг безумным взглядом. – Но где люди? Где Пилоты? Кто всем этим управляет?

А люди в этом огромном зале с прозрачными стенами и полом всё же были. Когда глаза привыкли ко тьме, Малец увидел их.

Пустоглазые черепа и решётчатые грудные клетки.

Торчащие во все стороны берцовые и бедренные кости.

Истлевшие клочья светлой материи.

Десятки трупов, беспорядочной грудой сваленные посередине зала и еле-еле освещённые тусклым синеватым светом огромного выпуклого фонаря Земли.

И в глубине этой груды оранжевыми и зелёными огоньками сверкали... один... два... три... несколько исправных ключей!

– Лю-у-уди! – хрипел старик. – Где вы? Я стюард четырнадцатого гостиничного этажа… Табельный номер шестьсот восемь... Ну покажитесь же, кто-нибудь!

Но пустота вокруг старика только звенела всё громче и громче.

На четвереньках вперёд выскочил Малец и, разбрасывая кости, принялся вытаскивать из груды трупов металлические пластины ключей.

– Что ты делаешь? – стонал старик. – Людей ищи...

Одной рукой прижимая к груди драгоценную добычу, Малец повернул к старику своё ликующее обезьянье личико и сделал то, чего Трясун безуспешно добивался от него всю дорогу.

– Уходить! – звонко пролаял он. – Нет люди! Тараканы!

И действительно. Пространство вокруг звенело и дрожало всё сильнее и сильнее, и уже непонятно было, то ли мириады звёзд сияют в темноте космоса, то ли бессчётные полчища тараканов раздражённо взирают блестящими фасеточными глазками на двух смельчаков, осмелившихся проникнуть в их логово.

И тогда Трясун понял, кто включил двигатели и привёл Звездолёт к Земле.

Это было невероятно.

Но это было правдой.

Всё очень просто: если Экипаж корабля погибает, Капитан набирает себе другой. А электронному Капитану всё равно – это стремительно дичающие люди или...

... Или другое существо – многоглазое и многоногое, вездесущее и нечувствительное к гибели отдельных своих клеток, неразговорчивое и послушное...

Старик обессиленно опустился на пол, прямо в кашу суетящихся насекомых, и обхватил голову руками.

Малец теребил и дёргал его:

– Уходить! Быстро! Искать Пилотов! Домой!

– Оставь меня, мальчик, – шептал в ответ старик. – Иди один. Я уже встретил Пилотов.

Видимо, локаторы давно нащупали Звездолёт. Сейчас все радиостанции обитаемых планет Системы безуспешно пытаются установить с ним связь. Потом пришлют спасателей. Скоро здесь появятся люди, очень много людей.

Как их встретят местные Племена?

Как их встретят шестиногие Пилоты?

Как их встретит Центральный Компьютер?

И как люди Земли поступят со всеми ними?

– Ладно, – сказал старик. – Помоги мне встать. – Мы уходим отсюда, но обязательно вернёмся... Кстати, замечательно, что ты теперь умеешь разговаривать. Это умение тебе скоро пригодится – клянусь Механизмом!

Комментарии читателей: