3. Из прошлой жизни

Джайни Страг была единственной женщиной, работающей на Экстерраплане, и единственной женщиной, чьё присутствие в мужском мире воспринималось как должное. Объяснялось это в первую очередь полным отсутствием у неё паранормальных способностей, из-за чего её – единственную – можно было не опасаться. «Игра», её проект, была не просто новостями: Джайни из мировых событий выбирала только самые сенсационные, ухитряясь невероятным образом добавлять света и позитива в повседневность – или же интриговать, предостерегать, заставлять думать. Конечно, недостатка в репортёрской жилке она не испытывала, так что экстрима, авантюризма и триллерных коллизий в её передачах хватало, но никогда её проекты не оставляли послевкусие страха или грязи, любые – любые – сообщения она неизменно представляла в духе жизнеутверждения, подчас даже просто подсознательно, но и это не меняло общего впечатления качественности и этичности её работы.

Операторы Джайни, Лайн и Крилл, часто рисковали больше, чем агенты безопасности. Для большей маневренности и лучшего доступа к самым удобным точкам съёмки они пользовались воздушными транспортными досками. Иногда кадры, сделанные ими в полёте, принимали за искусные спецэффекты. Но Джайни и её «команда» никогда не шли дальше монтажа, замедленных съёмок и подбора музыкального сопровождения, когда было время художественно обработать материал. Иногда «Игра» выходила в прямом эфире, а он часто оказывался даже более захватывающим, чем смонтированные сюжеты.

Через торсиовизорную стену открывалось иллюзорное окно в совершенно другой мир, где сейчас была ночь, зима и опасность. За спиной Джайни виднелись две лиловые машины, слева человек десять медленно наступали внутрь приёмного куба, светя яркими фонарями. Вдоль стен домов, на границе света и темноты скользили белёсые человекоподобные силуэты.

- В их присутствии отказывают источники энергии, - быстро говорила Джайни, - освещения нет ни на улицах, ни в домах. Ночные снова появились в Анатце. Лидер ОСН, Крийет Стикс, позволил нам выехать с ним на задание…

С рыжими волосами Джайни удачно сочетался тускло-золотистый нистен – помесь короткого пальто и длинного пиджака, только из лёгкой ткани и без застёжки; такую одежду одинакового фасона носили как мужчины, так и женщины.

Изображение переместилось влево: в оэсэновцев летели чёрные полосы, падая на снег, растапливали его и исчезали.

- …и вот вы можете видеть схватку между людьми Стикса и странными существами, четвёртый день держащими Анатцу в страхе.

Ночные целились в фонари. Оэсэновцы отступили к машинам, взявшись за пистолеты. Правда, против Ночных лазерные заряды почему-то оказывались менее эффективными, чем обычный свет.

- Джайни Страг, уходите! – крикнул один из полицейских. Фонарь остался только у него. На заднем плане силуэты стали приближаться, переговариваясь на непонятном языке пронзительными голосами.

- Кажется, здесь становится опасно, - заметила Джайни. – Крилл, сними что-нибудь с воздуха.

Сзади неё возникла фигура без лица, в складках бесцветной одежды мерцали бледные огоньки. Лиэн нервно вскочила с дивана.

Ночной оттаскивал Джайни в сторону.

- Вот за что я люблю свою работу! – успела она крикнуть в объектив. В силу специфики профессиональной деятельности она всегда носила в кармане электрошокер, но теперь, похоже, ей бы не удалось до него дотянуться.

Изображение дёрнулось, ушло вниз, Лиэн успела увидеть Лайна и Крилла, отбивающихся от Ночных, а потом – только истоптанный снег и шум борьбы.

Через несколько секунд кто-то поднял камеру. Сотрудник ОСН захватил Ночного, едва заметное движение рукой – и тот сполз на землю и исчез, растаял в воздухе. Вообще, вся схватка представляла собой довольно странное зрелище: Ночным можно было нанести удар, но тела людей и Ночных могли проходить друг в друга на несколько сантиметров, и когда Крийет перехватил руку нападающего, показалось, что он просто передавит её, разорвав пополам, как будто она состояла из тумана. Какой-то Ночной выхватил у какого-то полицейского фонарь, правда, бесполезный. Его пальцы буквально вошли в рукоятку.

- Они жители смежного пространства, - говорила Джайни – это она держала камеру. – Неизвестно, зачем им понадобилось похищать людей, равно как и почему граница между мирами стала такой тонкой.

Джайни оказалась в центре рукопашной. Криллу и Лайну пришлось действовать наравнес оэсэновцами. Изображение прыгало, превращая всё в хаос: сама Джайни время от времени употребляла камеру не по назначению, успевая, впрочем, прерывающимся голосом сообщать зрителям добытые ранее сведения:

- Когда они выходят в наш мир, примерно в радиусе километра энергоконы перестают работать. Сегодня сотрудники ОСН в качестве эксперимента взяли с собой фонари, работающие на электричестве, - план удался, этот вид энергии, как оказалось, не гасится присутствием Ночных. Эти существа боятся света, во время перестрелки многих из них удалось заставить исчезнуть. Но фонарь теперь только у Стикса –

Ночные упорно пытались добраться до Джайни, чтобы утащить в свой слой, и если бы не операторы, защищавшие её, возможно, «Игра» прекратила бы своё существование.

- Давай отсюда! Скорее! – Крилл отобрал у неё камеру. – Сам сниму!

- Сниму я, - камера снова перешла в руки Джайни, - а вы охраняйте меня, ясно?

Она навела объектив на Крийета. Он один стоил десятерых – его движения были точные, стремительные, пластичные, за ним невозможно было уследить.

- Кажется, для него не существует гравитации! – комментировала Джайни.

Ночных становилось всё меньше. Съёмочная группа отступила в сторону.

- А теперь повторите всё в замедленном режиме.

- Всё? – уточнил Лайн.

- Что сочтёте нужным.

Лайн разобрался с аппаратурой, перехватил передачу. Пошла замедленная съёмка.

Лиэн перевела дух и вернулась на диван.

Картинка опять изменилась: теперь на улице было спокойно и относительно светло: зажглись уличные фонари. Джайни и Крийет стояли перед камерой. Командир ОСН был среднего роста и астенического сложения, Лиэн дала бы ему лет пятьдесят по привычным ей таркгернским меркам.

- Это обычная работа Отделения специального назначения? Или же Ночные даже для вас явились чем-то экстраординарным? – спросила Джайни.

- Вообще-то, да. Обычно нам приходится иметь дело со вполне человеческим контингентом. Контакты с… мистической составляющей собственной планеты – это всё же нечто иное, чем балансирование на тонком льду межпланетных конфликтов, - Крийет иронично улыбнулся. С тех пор как космопорты Вэстры и других трёх планет звезды ужесточили контроль, стало на порядок меньше желающих использовать эту мирную систему как декорацию для своих забот, однако службы безопасности всё ж оставались при деле. Да и среди вэстрийцев, как ни поразительно это могло бы прозвучать, время от времени встречались те, кто выбирал уничтожение других - ради власти, острых ощущений, чувства новизны или собственной исключительности… ОСН одной только Анатцы в последнее время чуть ли не каждый год участвовал в расследовании дела с участием вэстрийца – в самом городе или в порядке содействия другим городам.

- Может ли это быть оттого, что врата между планетами нам открыты, в то время как врата в параллельные миры остаются закрытыми?

- Получается, я не одинок в своих размышлениях! Благодарю вас, Джайни Страг. – Он снова улыбнулся, в этот раз по-другому, заставив разгореться серебряные искорки в тёмно-серых глазах. – Но пока что - неизвестны причины, по которым граница между нашими измерениями стала такой тонкой. Неизвестно, что им надо от нас. А мы можем только заставлять их возвращаться к себе, каждую ночь.

- Но, может быть, есть выход?

- Выход есть всегда, и не мы его найдём, так другие. Что произошло с точки зрения физики? Пересечение двух плоскостей. Я не буду вдаваться в метафизические рассуждения о предначертании и тому подобном, просто иногда приходится принимать что-либо как данность – только при этом нельзя забывать, что и мы сами можем использовать те же законы физики, чтобы изменять многие данности. Пока не будет достоверно известно, лучше не делать предсказания об отсутствии какого-либо «выхода», - поймав себя на чтении лекции, он остановился и закончил: - Мы делаем свою работу, и это всё. Будущее всё равно не известно.

- Вы фаталист?

- Не знаю. Существует такая вещь, как судьба. Её можно изменить. Защищая людей, мы даём им шанс изменить будущее. Если бы я был фаталистом, то не начал бы карьеру в службе безопасности.

Перед Джайни стоял выбор: повернуть интервью в будни ОСН или судьбу.

- Как можно изменить судьбу, если где-то наверху уже всё предначертано?

- Изменением мыслей. В желаемую сторону. Почему-то люди забывают законы существования, хотя это так просто. Но только мыслями можно защищаться, а научиться этому – самая важная победа… Потому что самая трудная. – Сюжет, начавшийся с боевых действий, теперь превратился во что-то кармически-психологическое.

- Необычно слышать это от такого человека, как вы.

- Возможно, - Крийет усмехнулся. – Только о подобных тонкостях обычно задумываются именно те, кому в жизни приходится работать с опасностью и жёсткостью.

Джайни почувствовала, что забралась в тему, слишком личную и, может быть, слишком истинную, чтобы бросать её Экстеррапланом во все уголки мира.

- Да, кстати, - она повернулась к камере, - в женском районе Ночные не появляются. Этот феномен ещё предстоит выяснить. Мы будем следить за событиями. Пока можно только посоветовать начать производство электрических светильников. На данный момент свет – самое надёжное средство защиты.

Крилл выключил камеру; оэсэновские машины уже отъехали.

- Кажется, всё, - сказала Джайни. – У нас ещё несколько минут эфирного времени, но в штаб-квартире что-нибудь придумают.

Вёл Лайн. Джайни на заднем сидении просматривала запись.

- С технической точки зрения вроде бы нормально… И когда это всё кончится? Почему я чувствую свою вину за происходящее?

- Надо перенести эфирное время на день, - высказал мнение Крилл. – В связи с таким положением.

- Скоро зимнее солнцестояние, и дни станут длиннее.

Транспорта на дорогах не было, и машина журналистов ползла по присыпанным порошей улицам в гордом одиночестве. Фары золотили снежинки, кружащиеся в лучах света, и почему-то казалось, что снег не падает вниз, а беспорядочно мельтешит, как во время метели. В чёрном прямоугольнике лобового стекла возникали и мчались навстречу белые звёзды, будто в мировом пространстве.

- Вот бы сделать о нем целый сериал, - задумчиво сказала Джайни. – Только вряд ли он согласится.

- Я бы согласился, - заметил Лайн.

- Я бы тоже. А Стикс – нет. Я для него обычная репортёрша, типичная, нахальная, с железной хваткой. Он не хочет превращать свою жизнь в шоу. Знаете, я никак не могу понять: Крийет Стикс – не обычный человек, и чем больше я перестаю ощущать нашу встречу, тем необычнее он мне кажется, но, встретившись с ним лицом к лицу, я относилась к нему как-то потребительски. Почему? Слишком зарапортовалась? А чувствовала ли я фантастичность остальных событий и людей, с которыми мне приходилось работать? Так что же – в мире всё обыкновенно, а загадка и какой-то смысл существуют лишь в нашем воображении?

- Ты придаёшь этому слишком большое значение, - подумав, сделал вывод Крилл, явно подразумевая: «Тяжело всё-таки работать в одной команде с гениальной женщиной философского склада…»

- А всё-таки надо будет поговорить со Стиксом.

*

Досмотрев «Игру», Лиэн переключила на местный канал, где шли традиционные новости. Информация поступала на лэптоп ведущей, и она за один взгляд успевала прочитать и запомнить целый абзац текста.

- …науки, - закончила она фразу, начатую до того, как Лиэн переключила каналы. – Учёные из Центра машиностроения разработали модель вакуумного двигателя. По их заявлению, это прорыв в безызгибных технологиях. Лабораторные эксперименты прошли успешно, и первого числа третьей части сезона начнётся испытание в реальных условиях. Старт – станция Элькорна. Преодолев семнадцать единиц за час и тридцать минут, машина, оборудованная вакуумным двигателем, прибудет на Вэстру, в порт Анатцы…

«Что-то Вэстра сегодня в центре событий», - подумала Лиэн.

- …так как в этом городе лучшее покрытие дрома… - продолжала вещать ведущая.

На столе стояла фотография Кэннерета в прямоугольной серебряной рамке. Он стоял на крыше небоскрёба, и на фоне вдаль уходил металлический город, изрезанный бухтами. Море казалось ртутным.

Он смотрел прямо и серьёзно. «Как надо смотреть в лицо опасности, - однажды восхищённо заметила романтически настроенная Лиэн. – Он знает некую тайну. Он лучше и выше всех нас». «У него или неизлечимое презрение ко всему миру, или хронический пофигизм», - иронически высказалась как-то её однокурсница – за минуту до того, как Лиэн дала ей послушать лэнгро и навсегда обратила в свою веру.

Трагедия «Сферы» состояла в том, что лэнгро, записанное на доступные и распространённые атомные носители, теряло свою способность входить в контакт с душой человека и превращалось в простую музыку, восхитительно прекрасную для ценителей, непонятную для тех, кто предпочитает жить более поверхностно, но всего лишь в музыку. Мистический, телепатический язык символов превращался всего лишь в оперное пение, восхитительно прекрасное, рождающее смутные образы в душах ценителей, но лишённое сюжета. Лэнгро звучало по-настоящему или в живом исполнении, или с торсионных носителей, редких и дорогих. «Сфера» в абсолютный убыток себе распространяла такие торсионные записи, но силы четырёх человек, да к тому же и постоянно балансирующих между этичностью и коммерцией, часто не в пользу последней, всё же были каплей в море четырёх миллиардов таркгернцев. Да ещё и на Кэннерета, на гения, нечаянно владеющего душами, время от времени находили странные настроения, страх, что его творчество никому не нужно и ничего собой не представляет. Работать в команде с ним было истинным испытанием на терпение и стойкость…

У него были очень тёмные глаза, а из-за выступающих скул он казался старше своих тридцати лет.

Невидимое солнце ослепительно отражалось от его белой одежды, и даже на фотографию было больно смотреть.

- Когда, - не «если», а «когда», - тестирование закончится, эта разработка поступит в массовое производство.

Из дневника Лиэн

17. 5. 01. Итак, я приобщилась к миру искусства. Мне предложили сняться в клипе. Скоро он будет закончен. Подземелье, из которого я по роли должна была искать выход, снимали на одной из станций метро по тридцать шестой линии. Потом я играла на лассиоме, и мою игру действительно записали. Я смотрела запись, уже с компьютерной графикой: я играю в космосе, в пустоте, и вокруг звёзды. Интересно посмотреть изнутри на процесс создания вещей, которые для простых смертных будут казаться чем-то магическим. Только вот потом вся наша работа укладывается в четыре минуты клипа, хотя было затрачено столько усилий.

*

Плавно изгибающиеся пандусы улиц были бежевые, тёплые, с округлыми парапетами. Снизу вырастали высокие стройные дома и уходили в небо.

- Что такое регрессия? – вдруг спросила Лиэн.

- Воспоминания о прошлых жизнях, - ответил Кэннерет. – Почему ты спрашиваешь?

- А вот, гляди.

На двери, выходившей на песочно-желтоватый подвесной тротуар, висела табличка: «Диагностика кармы, регрессии. Иньи Кристалина».

- Может быть, зайдём? – предложила Лиэн. – Узнаем, кем мы были раньше.

- Если ты хочешь вспомнить предыдущие воплощения, лучше обратиться в научный центр, где работают профессионалы, - возразил Кэннерет.

- Можете потом проверить приборами, - вдруг раздался женский голос. – А я вам и так скажу, без науки.

На пороге стояла невысокая женщина с золотистыми волосами, заплетёнными в длинную косу.

- Иньи Кристалина? – спросила Лиэн.

- Именно. А ты – Лиэн диКиттир, до побега твоей матери, милингры Кет, из клана – Лиэн Раувери. В прошлой жизни ты была мужчиной… предводителем некоей анархистской группировки. Самое большое удовольствие ты находила в убийствах и поджогах. Ты с твоей бандой были неуловимы, - Кристалина закрыла глаза, - ездили на каких-то зелёных животных, двуногих, длинношеих и быстрых. Ты умела хорошо плавать и надолго задерживать дыхание и этим выделялась среди остальных мужчин. Вы все бросили свои дома и наделы, а у кого-то их и вовсе не было, и жили грабежами, кочуя по степям, скрываясь от отрядов самообороны. В некотором роде, Лиэн, у тебя была романтичная душа, и свою полную приключений жизнь ты считала единственно правильной, а насилие для тебя было способом самовыражения. Так… одна сцена… Твои люди схватили ринкстера, и ты отрезаешь ему крылья. Потом вы наблюдали, как он умирает, потому что не может подняться в верхние слои атмосферы, чтобы вдохнуть водород… Итак. Когда ты заметила, что стареешь и теряешь силы, ты совершила самоубийство, потому что старость была бы для тебя совершенно неприемлемой.

- Я не верю! Я не могла быть такой! Это неправда.

- Правда. Я рассказала только то, что увидела в твоём подсознании.

- Ты знаешь так много о тетрагинах, - заметил Кэннерет.

- Из памяти можно узнать больше, чем из торсиовизора. Да… У вас обоих прошлое слишком необычно… Идите сюда: не на улице же нам разговаривать.

Они оказались в небольшой светлой комнате с кремовыми стенами и оливково-зелёной мягкой мебелью. Кристалина села с ногами в глубокое кресло, взяла стеклянный шарик и стала перекатывать его в ладонях.

- Итак, Ангран нКэннерет, - начала она, - ты воплощался довольно давно, лет триста назад. Ты был гением. Гением-физиком. Ты что-то изобрёл… Плохо: твоя межжизненная память заблокирована так, что даже мне едва видно. Как вы знаете, тогда шла Территориальная война, и твоё изобретение могло быть использовано в качестве оружия. Тебя и твоё изобретение засекретили, твоим непосредственным начальником был глава Северного континента и командующий Объединёнными вооружёнными силами. Ты исследовал действие своего прибора на живую ткань, ставя опыты на военнопленных. Потом это оружие стало ещё и психологическим: ты добился, чтобы оно убивало дольше и эффектнее. Разрабатывал комбинации лучей переменной частоты, по-особому воздействующих на клетки и нервную систему; химические препараты, нарушающие деятельность мозга… Да-а… - больше всего на свете Кристалина сейчас желала убежать из памяти Кэннерета, но заставляла себя дальше пробираться сквозь откровенную мерзость виденного. – К счастью, твои модели и проекты таковыми и остались и не успели поступить на вооружение Объединённых Сил: противник признал себя побеждённым, а ты и глава континента в день подписания мирного договора погибли в авиакатастрофе... – Она подняла взгляд, ставший таким же застывшим, как стекло магического шара. – Не знаю, уничтожил ли следующий правитель твои «произведения»…

Да уж, представители правящей элиты, не в пример простым смертным, не преминули бы воспользоваться секретным оружием, возникни в этом надобность. Остаточный гуманизм в таких делах не в счёт. Правда, правителями становятся люди, люди из плоти и крови пятого эона, с человеческой психикой. А надобность каждым человеком определяется исходя из его личной черты.

Кэннерет и Кристалина смотрели друг на друга – со страхом.

- Да не может быть! – выкрикнула Лиэн, вскочив. – Кэнн, идём отсюда! Я не верю!

- Я всего лишь предупредила вас. Вы же знаете, что наше прошлое мы носим с собой, пока не освободимся. Вот и я хочу вас предупредить.

- Что нам делать? – спросил Кэннерет.

- А вот этого я не знаю…

- Зачем тогда предупреждать?

Кристалина смущённо пожала плечами.

- Вы не смотрите «Игру»? - безразлично спросила Лиэн.

Кристалина покачала головой.

Странно как-то всё получилось.

- В голове не укладывается, - сказала Лиэн, оказавшись на улице.

- Ты веришь? – спросил Кэннерет.

- Не хочу верить. Не хочу.

Они спустились в нижний парк

– Почему ты заговорила о каком-то шоу?

– Потому, что вся жизнь – «какое-то шоу»...

По листьям застучали крупные капли дождя, сначала редко, потом чаще и чаще.

Лиэн засмеялась, кружась под дождём и вдыхая сладковатую воду, стараясь забыть всё сказанное Кристалиной.

С севера надвигалась серая шелестящая стена. На дальнем конце парка деревья сгибались под потоками воды.

- Извини, Китти, но, кажется, мы попались. Надо где-то укрыться.

- Только бояться дождя не надо! Это вода, это моя стихия!

Они бежали по влажным потемневшим аллеям, а сзади догоняла стена ливня.

Параллельно парку шла улица частных домов. Кэннерет свернул к трёхэтажному серебристому коттеджу, который из-за плавных, устремлённых вверх очертаний и множества башенок напоминал ракету.

- Сюда!

Ливень нагнал их на низком пологом пандусе, ведущем к двери, захлестнул, оглушил, едва не сбив с ног.

Дверь открылась, они вбежали в холл, Лиэн убрала волосы с лица.

- Это твой дом?

За порогом грохотали металлически-перламутровые потоки дождя.

- Жизнь прекрасна, Китти! – вдруг крикнул Кэннерет. – Это самая прекрасная вещь, которая когда-либо существовала, ты это понимаешь, Китти? Ты знаешь, что такое быть частью одного целого? Быть и дождём, и солнцем, которое будет после него, и просто – чувствовать счастье?

- Ты… что это, Кэнн? – удивлённо-радостно спросила Лиэн.

- Ничего! Когда человек не чувствует, как прекрасна жизнь, тогда надо спрашивать, «что это он»!

- Я тебя не понимаю.

- А я расскажу тебе всё, и ты поймёшь, что такое мир.

- Это из-за Кристалины? Из-за твоей прошлой жизни?

- Да нет же, нет, - улыбнувшись, он заглянул в глаза Лиэн. - Никогда не заключай сделок со Вселенной: всё равно не выйдет.

- Но что ты думаешь?

- Думаю, что пока буду плыть по течению.

Может быть, он был неправ. Но кто сказал бы? Ни Стикс, ни Кристалина не смогли бы ответить. В конце концов, каждый выбирает по себе.

Из дневника Лиэн

21. 5. 01. …Он говорил такие вещи, что мне трудно было понять. Мне бы хотелось знать и понимать то, что знает и понимает он. Между нами огромная пропасть, он гораздо выше меня, и может быть, я никогда не стану такой же, как он. Я уже сто раз говорила: это не человек, а бог! Так и должно быть.

Его дом просто поразил меня. Я как будто бы попала в другой мир. Всё такое необычное, кажется, что это не жилище человека, а обитель вайола или существа с «вышней» планеты. Необычных форм мебель, не просто холл, а дворцовый зал, только не из-за роскоши или размеров (там вообще ни о какой вычурности и тому подобное не может идти речи), а благодаря особенной атмосфере, ауре, чувстве света – короче, я не знаю, как это описать, это невозможно описать. Светлые, мягкие цвета, плавные линии, удивительная гармония, тишина, спокойствие, и всё пронизано светом. Только обычными словами передаётся лишь внешнее, а вообще описать нельзя. Побыв в Его мире, становишься другим человеком. Может быть, простой смертный и устроит такой интерьер, но наполнить дом вот этим Светом, ощущением вечности, гармонией… Наверное, он и есть вайол из сказки. Само его присутствие переносит меня то ли на другую планету, то ли в фэнтези.

После дождя он отвёз меня домой. Я подумала о том, чтобы пригласить его, но почему-то не решилась. Должно быть, из-за родителей. Вдруг им не понравится, что я общаюсь с человеком, который настолько старше меня? Потом объяснять им, что я его люблю просто как друга… А он-то не знает, сколько мне лет, не знает, что я ещё учусь. От матери я, наверное, унаследовала короткую жизнь, и кто скажет, что мне недавно исполнилось семнадцать? Я всегда выглядела гораздо старше, да я и есть старше.

Только вот думаю до сих пор как подросток. Умственное развитие, видимо, у меня от отца!

Что за ерунду я пишу?!

Просто как друга?..

Иногда мне кажется, что я даже неправильно воспринимаю мир, будто сквозь некую призму. Отбросить это восприятие я не могу и не хочу, и только глядя со стороны, начинаю подозревать, что на самом деле всё проще, всё по-другому… Открыл бы мне кто-нибудь правду… Только если она меня не устроит, я ведь всё равно не поверю.

*

В окнах радужные полосы чередовались с обыкновенными, стеклянными, и сквозь них далеко внизу была видна автострада золотой переливающейся змеёй. Силуэты домов чёрно вырисовывались на фоне светящегося оранжево-розового неба, и пространство, принадлежащее земле, так же как тогда, много лет назад, было тёмное и казалось прохладным.

- Какое у тебя необычное кольцо, - заметила Лиэн.

Кэннерет посмотрел на него, будто в первый раз. Это было гладкое массивное кольцо из опала и обсидиана с фигуркой странного животного, похожего на сфинкса; оно лежало, свернувшись и подняв голову, подогнув под себя изящные передние лапки. Глубоко в огромных тёмных глазах мерцали хризолитовые огоньки, и казалось, что эти глаза живые, понимающие и изучающие, что в них спрятана какая-то тайна, а маленький пушистый зверёк на кольце давно уже всё знает и о людях, и о мире, в котором им приходится жить.

- Прелесть, - Лиэн провела пальцем по его спинке. – Интересно, кто это?

В это время заиграла новая мелодия. Под такую танцевали стрем.

Лиэн научилась за несколько минут, хотя не привыкла к классическим танцам.

- Жаль, что нет цветомузыки, правда?

- Ты гораздо красивее наших перламутровых леди, - смущённо улыбнувшись, сказал Кэннерет.

- Спасибо, - засмеялась Лиэн. – Ты серьёзно?

Лиэн скрывала своё тело, не вписывающееся в таркгернские стандарты, просторной одеждой с длинными рукавами и носила юбки только до щиколоток, причём способ был довольно действенный. Но по секрету: иногда возникает почти мазохистское желание поупиваться своими мнимыми недостатками.

- Кстати, лиКсаргенты устраивают светский раут. Можно тебя пригласить?

- Конечно.

*

Для Кэннерета она была каким-то сверхъестественным существом, как вспышка ворвавшимся в обыденный мир из непостижимых сфер. Она, такая необычная, непохожая на других, красивая своей иномирной экзотичностью, напомнила ему, пусть даже на уровне иллюзий, о других уровнях бытия, что живут глубоко внутри каждого из нас, каждого странника, что в потаённых снах видит давно забытый дом...

С её приходом в его жизнь мир преобразился, превратился в волшебную сказку, в нём больше не было места ни разочарованиям, ни недоверию, которые ранее, пусть всплывая изредка, когда побеждала усталость, пускали ростки в сознании, и ничего нельзя было с этим сделать. Лиэн перечеркнула весь страх, с её помощью Кэннерет обрёл второе зрение, став другим человеком. Этого никто не заметил: слишком незначительным может показаться этот недостаток – горечь несовершенства, который лишь иногда проявлялся в странных и немного пугающих словах. Но для самого Кэннерета это было как переход в другой эон.

Но о Лиэн он ничего не хотел знать, разумом понимая, что она точно такая же смертная, что она живёт в одной из квартир этого дома, у неё, возможно, есть семья, она где-то работает и теми же мысленными цепями прикована к земле, что и все. Сказка должна была остаться, вот почему он избегал разговоров, из которых мог что-то узнать. Вначале он подозревал, что ей не больше шестнадцати лет, по стилю одежды. Но потом ему стало казаться, что Лиэн гораздо старше: она была слишком не похожа на девчонок-тинов. Но всё равно оставалось неприятное чувство вины за общение с девушкой младше его самого, хотя, разумеется, он всегда держал дистанцию, даже на уровне эмоций, позволяя себе только восхищаться необыкновенным существом, относясь к ней как к сказочной вайоле. Ненормально, наверное. Всё, что случится с Лиэн, будет ненормальным. Правда, срок жизни тетрагинов короток, и её шестнадцать лет биологически равнялись двадцати, в Просторах она бы не училась на первом курсе, находясь под влиянием культуры другого поколения, а служила в армии. Одно было ясно: Лиэн не может быть одной из миллиардов, в ней всегда будет присутствовать эта нотка таинственности, заключающаяся в её взгляде на мир. Возможно, она сама не осознаёт, что мыслит особенно, что видит особенное, но разве её образ может снизиться от этого? Такой её сделало лэнгро. Причина была в ней самой.

Изменения происходили. И оставалось совсем немного, нужна была последняя капля, чтобы окончательно уничтожить ещё борющиеся за жизнь сомнения… какое-то событие… или чей-то пример. И тогда никакое знание не помешает просто любить эту вселенную, в которой ты живёшь, и не будет больше нужен тёмный ангел…

*

Что ж, рассказывать о вечеринке, в общем-то, не требуется: ничего особенного на ней не случилось. Разве что одно случайное наблюдение –

Братья Эньерикс и Ниллард лиКсаргенты жили на четырёхсотом этаже дома, построенного у края двухсотметровой скалы, и там, далеко внизу – так далеко, что, выглянув из окна, невозможно было поверить собственным глазам, - грызло берег серое, кипящее прибоем море. Оно уходило за горизонт, в головокружительные пространства стальным зеркалом, и, стоя на балконе, легко было представить, что ты летишь. Мир отсюда казался необъятно огромным, просто нереальным.

Попав на балкон, Лиэн ахнула и непроизвольно вцепилась в перила.

- Ничего себе! – воскликнула она. – Дух захватывает!

- Да, вид не из худших, - скромно согласился Ниллард.

- Здесь около километра, наверное? – Лиэн указала вниз.

- Больше. Где-то километр двести, - ответил Эньерикс. – Я, помнится, специально вычислял.

- Вот бы прыгнуть с такой высоты! В воду. Замечательный трамплин.

- Боюсь, такой прыжок может закончиться трагически.

- Только без натурализма, - вступился Ниллард. – Кое-какие приличия соблюдать надо.

Что-то заставило Лиэн обернуться. Через открытую дверь ей была видна почти вся гостиная. На диване у дальней стены сидел Кэннерет, странно застывший на фоне весело мельтешащих гостей. Странный взгляд. Как всегда, Ангран казался совершенно спокойным, но в его взгляде сквозили настороженность и страх.

- Что случилось? – спросила Лиэн, пробравшись между танцующими и подойдя к нему.

- Абсолютно ничего, - ответил Кэннерет.

- Ты не умеешь лгать. Я же вижу: что-то тебя беспокоит.

- Забудь. Просто иногда мне в голову приходят странные мысли.

- Какие?

- …Будто тебе придётся ещё раз там побывать.

- И что же в этом сверхъестественного? Балкон ведь не запретная зона. Или ты хочешь меня предупредить, чтобы я туда не ходила, потому что мне суждено упасть и разбиться?

- Нет, конечно. Всё это просто глупости.

Позже Лиэн попросила Нилларда сфотографировать её на перилах, спиной к сине-серой пропасти. Ничего страшного не произошло, хотя многие гости мысленно попрощались с ней.

Комментарии читателей: