лирический календарь
Январь
Счастливый год мне помнить,
вспоминать
с начала самого,
с кристально чистых дней...
Еще невеста -
не жена, не мать, -
и грешен ум
в невинности своей.
Еще не пройден путь обид и бед
от разочарований до побед,
ем легкий хлеб, посеянный не мной,
и так понятен добрый мир земной.
* * *
... А в твоем январе
отсверкала метель,
откачалась...
Был заснеженный лес,
было поле, как скатерть, бело.
И сводило с ума,
и, казалось, вдали не кончалось,
и тебя за собой
это ясное поле звало.
Ах,чужая зима...
У крыльца ни тропинки, ни следа.
Шесть ступенек крутых,
и перила, и ключ из замка...
Никогда я сама
ниоткуда
сюда не приеду.
Та Большая Зима,
как Большая Земля
далека.
Там, в окошке твоем,
куст герани горячий-горячий.
Вымыт чисто порог
и готовится к свадьбе родня.
И печется пирог...
Но над ним кто-то, кажется, плачет.
Это Наша Любовь
не сумела дождаться меня.
* * *
А в январе
и звезды не горят...
Они о чем-то много узнают,
они о чем-то много говорят
и к осени обычно устают.
В тяжелые и медленные дни,
как листья,
осыпаются они...
А мне-то что!
Я – празднично горю.
У елки вдруг стихами говорю,
картонных птиц и ватную метель
повесив
на безжизненную ель.
Нет у меня
ни горя, ни проблем,
а след лыжни -
сплошная параллель.
На белом свете – только белый цвет -
полутонов пока на свете нет.
Обидна правда.
Безобидна ложь.
Безобидна ложь.
Беспечна ночь, а не страшна, как нож.
Есть медных пятачков нехитрый клад,
и не настало время для расплат.
Март
Весна-веснянка – половодье марта.
Бессонны ночи и бездонны сны.
И голуби рассыпаны,
как марки,
по площадям и улицам весны.
Веселый город
с птичьего полета
краснеет свежей наготою крыш.
Илужи,
будто патокой политы,
и снег,
как сахар отсыревший, рыж.
Весной
дорог веселая орбита
ведет меня
куда-то не туда.
Пространство, время
и дела забыты,
и властвует заносчиво и сыто
вода шальная, полая вода!
Апрель
Большая Весна
за окном сиротливо светлела;
был оттаявший лес,
было поле пестро, как ковер;
и качалась без сна,
и уже обессиленно тлела,
как зажженный давно
и давно беспризорный костер.
Aх,чужая весна!
Там расходятся гости со свадьбы,
отгуляв, откричав
и разрезав на части пирог...
Там какая-то женщина
в белом и сказочном платье
желтым веником
вымела сор за порог.
Ты привыкнешь потом
к этой женщине в будничном платье
и, не слишком печалясь,
утешишь себя через год.
А Любви за молчанье
предложишь немалую плату,
Но Большая Весна,
как Большая Вина не уйдет.
Будет чья-то печаль
через годы к тебе доноситься.
Словно где-то сквозь ночь
запоет, затоскует свирель.
И однажды Любовь
не захочит молчать, постучится...
Но не скоро еще,
за окошком всего-лишь апрель.
Июль
Зазвенело, пришло
беспокойное лето,
за спиною шепталось,
Бог знает о чем.
Улыбалось в глаза,
подавало советы,
было вроде со мною, -
а все ж ни при чем.
Под вечерние сказки меня уводило
на крыльцо, -
да не тот
был высокий порог.
На замок запирало,
за парту садило
и вело нескончаемо
долгий урок.
Я не помню, чему
те уроки меня научили, -
пусть мою невнимательность
лето
поймет и простит.
Мне казалось, что я
на июльских высоких качелях...
Нонавстречу,
желтея,
лист первый ,
осенний
летит...
* * *
...Большое Лето,
мягкое,
льняное,-
окно открыто и цветет герань -
как лодка, проплывало стороною –
и мальчик-с пальчик
брызгами играл.
Кидал тебе малиновые капли
закатной и обманчивой воды...
Как слезы счастья...
Так ли это?
Так ли
смотрю на вас,
в предчувствии беды...
Чужое счастье и беда чужая -
сто ревностей, сто жалостей в душе.
Большое Лето
молча провожаю,
Большая Осень
близится уже.
Чужое лето
об одном просила -
(я столько дней
все рядышком хожу)-
чужого сына,
дорогого сына,
дай, хоть поближе сына разгляжу.
Я не обижу,
зла не пожелаю.
А сам ко мне навстречу
не беги.
Твоя ль вина,
что слишком долго шла я...
Ты лучше в сердце лето сбереги.
Август
Долгий август стоял,
неприступно богатый,
золотились плоды и туманился лес.
И повел меня август легко и крылато
до своих теремов,
заколдованных мест.
– Ну, довольно! – твердил. –
Подурила и хватит.
Видишь, речка
свои берега обрела.
Видишь, сколько долгов
ветка каждая платит...
Ты бы яблок корзину себе набрала.
Испекла бы пирог,
заварила бы чаю,
собрала бы друзей
во едину семью...
И запела бы тихую песню,
с печалью, -
про Любовь и Надежду,
и Веру свою.
* * *
...Эти россыпи синих цветов.
Этот шопот отчаянных трав.
Все, что было, то было не то.
В чем был прав, оказался не прав.
Выйдешь в поле – становишься пьян.
Возвращаешься, - будто бы сыт.
Вечерами зеленый бурьян
колыбельную прошелестит.
Никому не кружишь головы
и беды к себе в гости не ждешь.
И пучок богородской травы
под подушку ночами кладешь.
И живешь, как хотелось давно.
Будто дерево в спелых хлебах.
Неожиданно,
честно,
умно,
с мятным привкусом на губах.
Сентябрь
Большая Осень.
Тихая, как шопот.
И словно сладкий, добровольный плен.
Без легковесных взглядов,
мелких шуток,
обманов, недомолвок
и измен.
Сентябрь,
ты далек от мыслей праздных.
Твой век короток,
честен
и упрям.
И листья
в напрвленьях самых разных
упорно отлетают к декабрям.
Не скрыться от тебя и не сфальшивить.
За обнаженной чистотой твоей
как будто сердце наискось прошили
сибирские дыханья декабрей.
Я не могу сегодня ошибиться.
У сенября – спокойное лицо.
Я, как домой вернувшаяся птица,
вошла по праву на твое крыльцо.
Настало время,
и без колебаний,
я начинаю год от сентября.
Цветов корзины,
короба с грибами
и ворохи лесного янтаря...
Большая Осень,
я взмахну рукою!
Доброт,
щедрот твоих не перечесть...
Любовь свою я песней успокою.
У осени такая песня – есть.
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »