Я – голубь Виктор Николаевич.

Виктор Николаевич работал на заводе легкой промышленности в отделе персонала.Он был голубем, сметанным из прозрачного тюля, с чудесной бахромой под мышками.

Виктор Николаевич был прозрачный, и все подозревали в нем кристально честного человека, называя просто Витей.Семьи у Вити не было, он жил один в маленькой пещере на берегу стылого озера. Весь рабочий день Витя беседовал с кандидатами на вакантные должности, тихо летал под потолком, нежно шевеля бахромой.

Иногда к нему приходили просто так, поговорить, чему он тайком радовался внутри себя. Говорил он редко, больше слушал. Водку не пил и старался избегать накуренных помещений.

- В каждом, - считал Витя. – Есть что-то, чего с первого взгляда не увидеть. Поэтому назначал повторные встречи.

Витя был скрупулезным и педантичным, любил стихи и аккуратно вел все дела.

- Витя, - говорил директор в курилке. – Берегись баб! В тебя окурком ткни и все – дыра, как в занавеске. А бабы, знаешь, они как бычки, вроде потухли, а внутри тлеют, опасной звездой внутри горят, Витя, опасной.

В обеденный перерыв Витя летал в магазин за хлебом, колбасой и сигаретами «Ява». Сам он почти ничего не ел, предпочитая чтение еде. Сидя у себя в пещерке, Витя часто читал стихи для собственного удовольствия. Зимой в озеро местные жители выкидывали непослушных детей. В этом году Витя выловил для себя одного. От ребенка пахло чесноком, он много спал, но постоянно хотел кушать, даже во сне. Это было удобно, можно было давать ему все подряд, даже несъедобное.

- Ты, Витя, не мужик совсем, - говорила пьяная бухгалтер Люда. – Ты, Витя, тряпка. Марли кусок. Ты посмотри на других, они же все в дом несут, на горбе, впряглись и тащат. А ты все порхаешь. А ты знаешь, что они тебя не любят. Они тебя и человеком-то не считают, отвернись – плюнут тебе в спину.

Люда потянулась за солью, опрокинув на Витю початую жестянку с килькой. Красные медузы расцвели на белоснежном оперении.

Ребенок оказался тяжелой обузой: распотрошил пещерку и вывалился в прорубь. Витя пытался найти его, но только вымазался, расспрашивая кочегаров, здороваясь с ними за руку.

Погиб Витя очень глупо. Полез на чердак погреть руки и попал в силок. Церемониться с ним не стали, просто свернули шею. Правда ни мяса ни пуха в нем не нашли, поэтому использовали как сетку, набив его луком.

- Эх, Витя, Витя, - горевал сердобольный директор. – Жить бы тебе да жить, чистый хлопок же, теплый, мягкий, с душой. Глупо так все произошло. Пропал, душа неприкаянная, голова отчаянная. Был бы как все, жил бы долго. А то…

Комментарии читателей: