Медведь проснулся в ворохе сухих прошлогодних листьев и потянулся к небу всеми четырьмя лапами. На этом участке леса деревья росли не слишком густо, и было видно, что солнце еще не выпуталось из веток и не выкатилось из-за верхушек, чтобы двигаться свободно.

Медведь сдул с носа хвоинку. Он услышал, как урчит его собственный живот. Он представил себе миску овсяной каши, сваренной на молоке, ни жидко, ни густо, а как раз так, как нужно, и приправленной вареньем. Хотелось есть.

Кряхтя, медведь полез проверять свои запасы. На дне холщевого мешка, где хранилась овсянка, лежало несколько хлопьев – не накормишь и бельчонка. Он вытряхнул их на траву птицам. В банке со смородиновым вареньем не было ничего, что можно было бы положить в кашу – медведь задумчиво поскреб стенки когтем. Из бидона, где он держал молоко, выкатилась пара капель. Он поймал их языком и облизнулся. Хотелось есть.

Медведь еще раз хорошенько потянулся, а потом повесил на шею пустой холщевый мешок из-под овсянки, взял бидон из-под смородинового варенья и банку из-под молока и пошел в ту сторону, где между деревьями виднелся просвет. Когда он вышел к полю, то немного поморгал, чтобы глаза привыкли к яркому свету солнца сверху и ярко-желтому цвету созревшего овса внизу.

Медведь обошел поле по краю, и осторожно ступая, направился к пригорку, где, как он знал, была мышиная нора.

- Голубушка мышь, - сказал он, хорошенько прочистив горло, - у меня кончилась овсянка. Так хочется каши, сваренной на молоке, ни жидко, ни густо, а как раз так, как нужно, и приправленной вареньем.

- И хорошо бы еще ты убрал лапы с моего огорода, я только начала рыхлить землю, чтобы посеять озимый чеснок, - ворчливо отозвалась мышь, появляясь из-за пригорка.

Медведь сконфуженно попятился, чудом не наступив на малюсенькие грабли и лопату, воткнутые в землю.

-Придется тебе подождать, - сказала она, вытирая лапы о фартук.

Мышь позвала своих сестер, и они все вместе стали сновать возле пригорка, перегрызая колосья, добывая из них зерна и расплющивая их камнем так, чтобы они стали плоскими и годились для каши. Отойдя в сторонку, медведь смотрел, как работают мыши. Потом он соскучился и, отложив на пригорок малюсенькие грабли и лопату, стал когтями рыхлить землю под озимый чеснок. Пожалуй, он вспахал больше, чем нужно было, и даже глубже, чем нужно было. Но мыши остались довольны. Солнце выпуталось из веток, когда они ссыпали хлопья в холщевый мешок. Медведь надел его на шею, взял банку из-под варенья и бидон из-под молока и, обойдя поле по краю, пошел в глухую чащу, где, как он знал, жили лоси.

- Голубушка лосиха! – сказал медведь, переминаясь с лапы на лапу, - у меня кончилось молоко. А так хочется овсяной каши, сваренной на молоке, ни жидко, ни густо, а как раз так, как нужно, и приправленной вареньем.

- И хорошо бы ты пододвинулся в сторонку, - сварливо проговорила лосиха. – Ты едва не сел на моего лосенка.

Медведь сконфуженно попятился и едва не наступил на лосенка, который спал в ворохе сухой травы – такой же бурой, как и он сам.

- Придется тебе подождать, - сказала лосиха, - и принялась кормить лосенка.

Сначала он смотрел на них, а потом соскучился и стал собирать сухую траву, и складывать ее в кучу. Пожалуй, он натаскал ее слишком много, но лосиха была довольна. Солнце танцевало над верхушками деревьев, когда она налила ему полный бидон молока. Медведь взял его и банку из-под варенья и, с холщовым мешком на шее, пошел к ручью, где, как он знал, жили ежи.

- Голубушка ежиха, - сказал медведь, ставя на землю , - у меня кончилось варенье. А так хочется овсяной каши, сваренной на молоке, ни жидко, ни густо, а как раз так, как нужно, и приправленной вареньем.

- И хорошо бы ты убрал свою банку с наших ягод, - покачала головой ежиха.

Медведь сконфуженно оглядел свои пятки, подняв сначала одну лапу, потом другую – обе они были синими, оттого, что он передавил порядочно черники. Он попятился, не зная, куда ему деть себя – такого большого, но всюду под ногами была одна черника.

Ежиха замахала на него лапами и велела убираться к ручью, где росла сосна.

- Придется тебе подождать, - сказала она.

Она позвала своих братьев, и они стали собирать ягоды, и очищать их, и давить, и варить в большом котле под корягой.

Медведь сначала смотрел на них, а потом соскучился и стал очищать ручей от старых веток и поваленных деревьев. Дело это оказалось нелегкое, и он трудился до самого вечера, пока солнце снова не попалось в объятия веток, которые ухватили его и играли с ним, как с мячом, перекидывая туда-сюда. Покончив с работой, медведь присел под сосну, привалившись спиной к стволу и вытянув лапы.

Он проснулся оттого, что что-то маленькое и теплое прыгало по его носу.И еще что-то маленькое и теплое щекотало его бок. Медведь открыл глаза и как следует потянулся к небу всеми четырьмя лапами. Было раннее утро, и ежата копошились возле него, расставляя мисочки. В мисочках – таких же малюсеньких, как лопата или грабли, лежала овсяная каша, сваренная на молоке, ни жидко, ни густо, а как раз так, как нужно, и приправленная черничным соком.

Медведь сдул с носа хвоинку и пошевелил ушами. Было слышно, как журчит ручей – вода бежала свободно, перекатываясь по камням. Еще он услышал, как урчит его собственный живот. Хотелось есть.

Медведь стал осторожно брать одну мисочку за другой и вываливать кашу себе в пасть, и делал так, пока мисочки не кончились, и пока он не наелся. Тогда ежата собрали посудуи побежали мыть ее в ручье. Медведь похлопал себя по животу и еще раз потянулся как следует. А потом повесил на шею холщевый мешок с овсяными хлопьями, взял бидон с молоком и банку с черничным соком и пошел не спеша – сначала через чащу, потом по краю поля, пока не добрался до того участка леса, где деревья росли не слишком густо, и было видно, как по небу движется солнце. Он шел и вспоминал, какая вкусная была эта овсяная каша, сваренная на молоке, ни жидко, ни густо, а как раз так, как нужно, и приправленная вареньем.

Рисунок Юлии Мельничук

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: