Коллаж

Земля тряслась, как наши груди

 

Не пытайся меня изменить. Принимай такой, какая есть.

Надпись на водочной этикетке

 

Два часа, как пошло пятое января 2001 года. Часы, конечно, малость спешат, но все равно пора дрыхнуть. Тем более что персонажи фильма буквально спят на ходу, хотя и продолжают вяло убивать, брать в заложники и насиловать друг друга. Их диалоги по-прежнему лаконичны, не в пример нашим, отечественным, совсем хемингуэевские, но, поскольку заполночь, тянутся, как жевательная резинка, а реклама вклинивается все чаще, вызывая приступы мигрени.

Эх, ночные мысли! Что принес ты, новый век? Гнусин будто задохнулся от негодования и, мстительно выключив пультиком телевизор, показал ему язык, перевалился на левый бок: искривленная носовая перегородка выгнулась в другую сторону, как своеобразный клапан, воздух устремился к заликовавшему сердцу, оно застучало, словно паровоз, но это не беда, надо немного переждать.

А все-таки хорошо, что новое тысячелетие встретил, не прикладываясь к рюмке. Этим можно тихо гордиться. Хоть какое-то разнообразие, в трезвости-то. Да и подспорье в старости. Пятнадцать лет на Крайнем Севере прожил – ветераном считаешься, а он дважды по пятнадцать отдубасил. Через год северная пенсия. Мысли вдруг вытянулись, вместе с позвонками и лицевыми мышцами, боль отпустила.

Осталось дождаться, когда маленькие, будто видишь их с вертолета, магаданские домики станут превращаться в изделия из папье-маше, а через секунду пространство затвердеет, словно раствор гипса. Неплох и другой сценарий засыпания: красишь бесконечный деревянный забор в яркие чистые цвета, и вдруг душа, словно стал небожителем, захлебнется в ликовании. Или занимаешься бытовой конверсией: из затворов винтовок мастеришь шпингалеты для окон, противопехотные гранаты приспосабливаешь под толкушки для изготовления картофельного пюре, а из ружейных прикладов сами собой выкладываются модерновые кресла.

Впрочем, возможно, сон уже сморил Гнусина, потому что ему показалось, что все люди планеты в час икс разом бросили курить, пить и нюхать клей. С одной стороны, это хорошо, но не является ли отказ от алкоголя экспансией ислама? Вдруг представился флаг с зелено-черными полосками, отдаленно напоминающий арбуз. Их привозят узбеки и конкурируют с китайцами на рыночке «Ириян» который, лелея, держат кавказцы возле книжного магазина «Луч». Тут один предприниматель готовит документы для обращения в Гадский трибунал. Хочет пожаловаться на чиновничий беспредел главы отдаленного поселка, который вошел в черту Большого Магадана в связи с созданием особой экономической зоны. Этот администратор устроил так, что все мужское население оказалось закодировано на воздержание от алкоголя и сигарет. Аборигены по инерции перестали и мухоморы варить, пристрастились разгадывать кроссворды: по вертикали каллы, по горизонтали талия, а по диагонали, по косой, ты давно косой, дальше больше, приловчились играть в шахматы с оленями, а по ночам выть на луну и петь под бубен. Ты послушай, Боря, Гену, да втолкуй аборигену, так и до актов вандализма недалеко. Чувствуется, трясет мужика от негодования и упущенной выгоды.

Ну, это он проявляет отсутствие гибкости мышления. А вот в областном городе иная картина: дом творчества получил 170 тысяч рублей премии – грант от Минкульта за сохранение традиций эвенов, в частности праздника Нового года Хэпденека, отмечаемого 22 июня. Поразительно, что он совпадает с датой нападения Гитлера на СССР. Возможно, сказалось увлечение фюрера всяким оккультизмом. Может, немчура шамана из тундры выкрала.

А тут еще движение пошло: широко отметить 500-летие русской водки. Немало у нас в столице затейников. Они и 300-летие русского самовара планировали отпраздновать с размахом, равным трети национального дохода. С водкой, скорее всего, пошире будет размах. Зураб Церетели наверняка, как на 500-летие открытия Америки Колумбом, зарубу затеет: какого-нибудь умопомрачительного колосса из бронзы, пьющего из горлышка на брудершафт с допинг-контролем. В этот благостный момент с ревом пробежал по комнате, освещаемой заоконным фонарем, кот, прыгнул на шкаф, и хрустальные плошки, поставленные в нем одна на другую стопкой, мелко затряслись, разнося трогательную музыку праздничного тоста.

Кошачий басок раздался из другой комнаты, а хрусталь все звенел и звенел. Чтоб тебе, беззлобно выругался Гнусин и пожалел, что не дал Максу валерьянки: одну таблетку ему, две себе. Вставать, идти на кухню, где на микроволновке домашний аптечный склад, было не с руки, поскольку мотор опять пойдет вразнос и его не так-то просто успокоить. Придется терпеть, как в очереди за водкой, времен Меченого.

Ему и в голову не пришло, что хрусталь раскачивал не кот. Как выяснилось назавтра, произошло землетрясение в районе острова Завьялова, толчок силой в 6 – 6,5 баллов. А в городе до пяти. В Яме, то есть, в микрорайоне Строитель, сказала сослуживица, ощущение такое, будто мужик взял тебя за плечи и грубо потряс. У другой вода колыхалась в кастрюле, у ее подруги кровать от батареи отъехала, а муж, это сразу выяснилось, не ночевал дома. Жители Нагаева слышали пугающий подземный гул из глубины моря. На тридцать первом квартале, как в тридесятом царстве, гудели провода высоковольтной линии, совсем как в глубоком загуле. Ну, там у них тектонический разлом проходит, так что нечему удивляться. А одна думала, что это верхние соседи опять ударились в брейк-данс. Чуть было не позвонила в милицию, но вдруг решила: не надо солдат правопорядка по пустякам дергать, пусть себе сахар-гексаген ищут, террористов ловят. Вот это мудро. Иной раз кто-то по крыше пробежит строем, так Гнусин и приговаривает: «По рубероиду РУБОП».

 

В Рождество в шесть вечера с помощью хрусталя Гнусин вновь зафиксировал серию толчков, как выяснилось позже, мощностью 5,5 балла, а еще 28 мельчайших толчков не ощутил. В Армани, на берегу, шарахнуло на 7 баллов, но пятиэтажки выдержали. Больше не будет, сказал полковник МЧС, ожидается смещение сейсмоактивности к югу. Жди новостей из Хабаровска.

Офицер знает, что говорит. С ним в компании не заскучаешь: ходячий фильм ужасов. Перед тем, как в лед замерзнуть морю, 18 человек на плашкоуте без разрешения портового начальства при ветре 30 метров в секунду и шестибалльной волне вышли в море. Буксир зарыскал, перетерло трос. Судно стремительно обрастало льдом, напоминая огромный леденец. Людей спас МЧС. Лишь один рыбак, который вышел на палубу освежиться после выпитого пива, был смыт штормовой волной в соленую пучину.

Вскоре самолет потерпел катастрофу, люди сгорели и пахли, прости Господи, шашлыком, а еще там были найдены огромные суммы денег, чудом сохранившиеся в адском пламени. Видимо, оплата за незаконно добытую икру. Ее браконьеры приладились отправлять в Краснодар в гробах. В Магадане бытует обычай не расставаться с любимыми людьми и после смерти. Но набитые икрой гробы оказались гораздо тяжелее покойников, поэтому и вскрылось.

Опасных точек в самом городе немного. Холодильник в районе Речной аммиака содержит 2,5 тонны. По розе ветров (самый распространенный цветок в городе), если произойдет поломка, ядовитое облако может добить до автовокзала и Пролетарской, пара километров, а после обеда, со сменой ветра, до Пионерного и до Инвалидки. Специальных противогазов в городе 2,5 тысячи. Фреон вообще-то не ядовит.

 

Неделя без происшествий. Люди не совались в пасть стихии. А у тех, погибших, была незаконная рыба припрятана с лета, они ее подвозили в мороженом виде под шумок шторма к рынку сбыта.

Гнусин ждал толчков из земных глубин. Как и некоторые другие магаданцы. Потаенный ажиотаж чувствовался в нервических разговорах, легком истерическом женском смехе. 16 января, прогуливаясь перед сном, услышал от сослуживца Иванцова, что предстоящей ночью может основательно тряхнуть, до семи баллов. Будто бы даже по радио объявляли, правда, сослуживец сам не слышал. Верить, конечно, никому нельзя, а не верить – себе дороже. Иванцов, как и Гнусин, тоже пил луковый настой для снижения сахара в крови, но в сердечной боли продвинулся гораздо дальше, нитроглицерин держал наготове днем и ночью, боль у него взрывалась в сердце, кровь останавливалась, как у ловца жемчуга, и перед глазами вставала недавно умершая жена и пятеро его детей: «Сбереги!» Досталось мужику. Теперь еще это предчувствие реального всеобщего конца света. Что ни день, телевидение истерику нагоняет. Катастрофы континентального уровня следуют чередой, как вагоны скорого поезда. Восприятие слегка притупляется, но привыкнуть к ожиданию беды невозможно. Может, и вправду подкрался всеобщий аут? Не должно, поспешно убеждает себя Гнусин, чтобы не накаркать, но непослушный разум вибрирует и рисует драматические картины.

Кстати, этот сослуживец, Иванцов, умница, как бы предвосхищая появление массового психоза из-за ожидания беды, поделился с Гнусиным технологией работы с психопатами, осаждающими как редакции, так и органы власти, особенно в период весеннего обострения болезни. Надо набраться терпения, выслушать и мягко предложить излить жалобы в виде письменного заявления. Псих мнется, ерзает и меняется в лице, просит время подумать и составить бумагу дома, в привычных условиях. Исчезает на несколько дней, у него возникает комплекс вины по поводу неисполненного обещания.

Этот же псих регистрирует жалобы в канцелярии городского главы. Ответственность, которую он внезапно на себя взваливает, плющит его. Он заикается, мямлит. И вдруг оговаривается. Позвольте, мол, я поправку внесу, там данные не из того паспорта. У вас два паспорта? А почему? Не находит, что ответить. Сам себя выдал! Каменеет. Хотя каждому ежу ясно: жил на Украине, и теперь не хочет потерять тамошнюю квартиру и здешнюю работу, которая хоть и не очень сытно, но кормит.

Раньше, между прочим, всех психопатов в редакциях выявляли, а теперь они самолеты захватывают, как некто Тодиков из колымского райцентра Усть-Омчуг. А взять современных магаданских детей, которые звонят в спецслужбы о якобы заложенных в школах взрывных устройствах? Мы еще все вздрогнем, когда эти детки вырастут. Перевернемся в могиле. Тут уж невольно думаешь о конце света как о необходимом профилактическом мероприятии.

Предчувствие землетрясения похоже на пережитое восемь лет назад предчувствие увольнения по сокращению штатов. Так же тебя знобит и колотит. А тогда безработицы еще и в  помине не было, Гнусин вспоминал детский страх, когда могут вызвать к доске с невыученным уроком.

Семь баллов по шкале Рихтера – это круто. Подать сюда этого Рихтера! Новые дома вроде бы с сейсмозащитой на восемь. А старые, построенные пленными японцами? Кстати, в одном из них Гнусин и проживает. Что с того, что знают толк в землетрясениях, в плену же работали, небось, был среди них свой засланный казачок-разведчик, Константин Заслонов-сан. Полковник МЧС сказал, что деревянные перекрытия послевоенных построек выдержат толчок, спружинят, только штукатурка осыплется. Останутся прибитые крест-накрест дранки. Хорошего мало – оказаться в кучах старой глины, пахнущей кошками. Или погибнуть. И не как-то в бою, а в грязи, мусоре. Нет, нет, не должно, вяло убеждает себя Гнусин, явно перегибая палку. А мысль не остановишь, она продолжает вертеться, как щенок вокруг собственного хвоста. Может быть, спать одетым? Разве заснешь. Вот бы попроситься в ночное дежурство с двойным тарифом! И звонить с пульта озабоченным голосом по частным квартирам: а вы приготовились к землетрясению?

Стоп! Наверное, кот должен проявлять беспокойство? У него же сверхчутье на землетрясенье. Однажды запрыгнул на постель за секунду, как тряхануло. Надо к нему приглядываться. Вообще-то он и так проявляет беспокойство, редкая ночь пройдет, чтобы не запросил есть. Смотри, мол, как я умею чавкать, набивая желудочек оттаянным под струей кипятка минтаем. Погладь меня хорошенько, да не забудь отмыть чистюле туалетное корытце импортным средством два-три раза.

Проворочался до пяти утра. Прибредилась жена сослуживца Иванцова, как она идет и падает на ходу, не живая, а из папье-маше, затем он сам, Иванцов, милый и веселый человек, сумевший спасти от разграбления имущество города. Иванцов ездил в Находку, чтобы передать новому владельцу морское судно, проданное на торгах.

В Приморье его пасли четыре мафии, а он против всех, безо всякой крыши, отягощенный стенокардией. Корабль заняли какие-то субчики, а он победил, наподобие Ильи Муромца. В тихой грозной истерике заявил: мол, если вы сейчас же не слиняете, вызываю спецслужбы, и вас, как миленьких, по статье «захват судна», синоним «терроризм», упекут так, что надоест. Он человек не жестокий, но кодекс чести обязывает. Больно уж убедителен оказался этот человек, обросший огненной бородой, вылитый Иоанн Грозный. Артист врожденный, хоть никогда не играл, даже в драмкружке. Его улица, магаданские дворы воспитали. Слова о возможном землетрясении произвели у Гнусина впечатление. Но к утру весь белый свет превратился в папье-маше.

 

 

Я на рее фонарею

Наводнение в Каракумах – кара куме.

Минин-Гит

На работу шел с непривычным чувством, похожим на облегчение ведерной клизмой. Почему-то контора давала ощущение большей, чем дом, защищенности. Через несколько дней ажиотаж улегся, не может человек день за днем быть на взводе. А там землетрясение грянуло в Индии. Вот оно как на юг ушло. Гораздо дальше Хабаровска. Число погибших от 30 до 100 тысяч. Прогноз полковника МЧС подтвердился с огромным переизбытком. Сам он поблизости живет, в таком же японском доме, а сын полковника, сам полковник, на территории воинской части. Вроде как безопаснее, поскольку дом под вооруженной охраной и на линзе льда. Тряхнет, так спружинит. Впрочем, эта линза легко может оказаться контактной для его глаз.

Вот бы где Гнусин не хотел работать, в чрезвычайке. Как и в морге, «скорой помощи».

 

На Аляске в марте 60-го было землетрясение 9,2 балла. Земля проваливалась, съехала береговая полоса, даже башня аэропорта упала. Некоторые участки суши поднялись с домами на 10 метров. Правда, по другому источнику, катастрофа была и в 64-м, более половины города превратились в руины, оползни разрушили 300 километров железной дороги.

В Америке мало каменных домов. Особнячки построены из фанеры, каратисты и ушисты пробивают такие стены ударом ноги. А у нас под фанеру разве что поют. Так что нельзя проводить прямых аналогий.

 

Кстати, 3 октября 2001 года у Гнусина сорвалась трехрожковая люстра, мягко упала на пол с высокого потолка и не разбилась. Даже лампочки целы, не говоря о плафонах. Ну, у одной волосок стресся. От слова стресс, подсказывает замыленное сознание. Что к чему, не понять. И крючок на потолке цел, и петелька на люстре. Кот бы не допрыгнул. Осталось одно – отнести к последствиям январских землетрясений. По длинной шее дошло.

Дня два провозился, вернул люстру на место. И все вспоминал случай с приятелем в курортном поселке Талая, в 270 километрах севернее Магадана. Глухой зимней ночью почудился тому подземный толчок. Такой сильный, что чуть с кровати не свалился. Более грубый по душевному наполнению человек, не артист, может быть, перевернулся бы на другой бок и продолжил обниматься с Морфеем, а этот – нежная душа, музыкант и поэт, автор «Тальского вальса» сполз с кровати, сумев не разбудить свою милую жену и двух дочурок, разве что собаку потревожил, она занимала собой всю прихожую, особенно когда лежала на спине, лапы врозь. Колли. Радостно бросилась на хозяина, предчувствуя прогулку.

Музыкант оделся в темноте, обулся, взял лыжи, подбитые мехом, скатился с пятого этажа. Куда направил стопы? Да на озеро Галитур, конечно же. Километров семь-восемь, всякий раз по-разному получается. Взял лопату, фонарь, батарейки и еще один – фирменный, таежный: консервная банка со щелью, а в ней свечка. Добрался до озера, снег раскопал полутораметровый, присел на лед. Вот оно, озеро заветное, глубоководное, до дна никто не доныривал, даже с аквалангом.

 

Седьмого ноября того же года начала тысячелетия, в день согласия и примирения пострадал гипсовый Ленин, установленный в давние времена в Магаданском парке культуры и отдыха имени Генриха Ягоды. Неизвестные вандалы проломили ему башку. Потом-то служители парка закрыли статую деревянным футляром. Вид памятника с черепно-мозговой травмой деморализовал Гнусина. Весь день он гулял, с горяча выпив глоток сухого молдавского вина. Что творилось с непривычки! Кулаки сами собой сжимались, и хотелось кому-то заехать в морду. Еле загасился. Надо больше гулять, не пялиться в телевизор, живым людям улыбаться. И тут же противомысль: как надоели эти гнусные рожи!

А четвероногому Рихтеру от хозяина попало. Ночью, когда Гнусин засыпал, заключив пакт о мире и дружбе с внутренними органами, тот как прыгнет в ноги! Будто не кот, а сенбернар. Построжился Гнусин, пригляделся, а кота нет в помине. Опять землетрясение!

На каждом шагу конец света поджидает. Дня через три комментарий прочитал в газете. Оказывается, под Магаданом сходятся не две, а три плиты земной коры. И это вроде как лучше, чем две. Гасят друг друга, не дают подземной стихии разгуляться. Поэтому от эпицентра в море до города колебания доходят в ослабленном виде. Гнусину эта ситуация с плитами представилось в виде коммунальной кухни с тремя хозяйками: две повздорят, третья встрянет, разнимет.

 

Приписка марта 2002 года. Американские термобарические бомбы особой мощности, примененные для разрушения пещер, где якобы скрывались террористы, спровоцировали землетрясения. Особо длительные возмущения земной коры 3 марта 2002 года привели к сильным подземным толчкам в Южной и Центральной Азии. Вследствие шестибального землетрясения только в Кабуле погибло более 100 человек. Одно только не совсем понятно: как называть этот народ террористами? Американцы – мастера приклеивать несимпатичные ярлыки. А ведь существует же точнейшее определение с девятнадцатого века – башибузуки.

Приписка сентября 2002 года. Ленина в парке починили, но, как показывает фейсконтроль, больно уж он стал походить на президента Путина. А в конце ноября на Аляске шарахнуло с силой 9 баллов, но в ненаселенных районах.

Приписка марта 2006 года. Сколько страха нагнали в конце прошлого года! Все стали готовиться к землетрясению. И МЧС, и магаданские вертолетчики выразили готовность в случае чего по первому зову устремиться на Камчатку. Врачи магаданские – и те зажглись. Ну, а население, надо полагать, изнывало в предстартовом менингите. Надо же – если зимой жахнет, так никакие спасатели не понадобятся – мороз дожмет. Под эту марку и Корякию к Камчатской области обратно присоединили, и топливо им вроде завезли.

Телевидение трындит – вылитые вурдалаки, нагнетают истерию. Гнусин перестал смотреть телевизор. С таким же успехом может и в Магадане шарахнуть. Лучше об этом не думать. Но даже если не думаешь, ожидание на уровне подкорки гложет и разъедает, словно кислота.

Дни за днями. Уже медики рапортуют, сколько смогут раненых принять в Магадане. Областная больница ремонтируется по европейским стандартам. В Магадане не пользуются прежним спросом квартиры в домах старой постройки – якобы нестойкие к толчкам. Паники нет, но телевидение зовет выступить в прямом эфире специалиста-сейсмолога. С нескрываемым сладострастием тот повествует о большом землетрясении в районе Нагаевской бухты, можно видеть следы разломов. Случилось это миллионы лет назад, когда сюда еще не ступала нога человека. Конечно, слабое утешение. А вот в марте было заявлено, что прогноз не сбылся. И отличненько!

21 апреля 06 г. землетрясения в Корякии – 9 баллов. Погибших нет. Разрушено три поселка. Там живут в чумах – вот сейсмика и по барабану.

12 мая на Камчатке взорвался вулкан, случилось и землетрясение. А в Магадане несколько человек с ума посходило. Совпало или что?

10 июля. Холодное лето.13 градусов тепла. Красная рыба не заходит в реки на нерест. Землетрясение сбило с курса стаи камчатской нерки, они зашли в Олу. Тут-то их и поймали, закоптили. Чемпион по копчению неба – лосось.

 

 

Не сыграть бы в черный ящик

Ударит в ливер пуля

Из Ливерпуля.

Некто пожелавший

5 июля 2001 года в стране был объявлен очередной траур, на сей раз по поводу гибели экипажа и пассажиров самолета при посадке в аэропорту Иркутска – 145 человек. Но, к счастью, добавило телевидение, черные ящики целы. Лучше бы наоборот, – подумал Гнусин. Он пребывал в привычно подавленном настроении, не в силах не сопереживать несчастным, пострадавшим в авиационных, железнодорожных, автомобильных катастрофах, наводнениях и пожарах, землетрясениях и эпидемиях, боевых действиях, да и передрягах из-за личной глупости. О, эти наши новости: похороны, катастрофы, ликвидация последствий войны, взрывы складов с боеприпасами, наводнения, пожары. (Скоро он внесет еще одну графу: жертвы гипертонии и диабета.)

Как при этом не спятить – проблема многолетняя и многослойная, требующая мобилизации души и тела. Желательно не иметь сомнительного удовольствия становиться героем событий. И стараться не унывать. Он заставил себя улыбнуться, поскольку кто-то шел навстречу с видеокамерой и снимал на ходу. А в Штатах приняли, между прочим, закон не снимать на видео без согласия того, кого снимаешь. Штраф 500 баксов. Вот бы этими денежками завладеть!

Боже мой! Да это не видеокамера: какой-то незнакомец, одетый по-летнему – в рубашку, тащит пиджак на плече, зацепив пальцем за петельку. Второй раз, кстати, ошибся. Недавно возле «Адмирала» кто-то «снимал» большой пластиковой бутылкой зеленоватого пойла. Ведущая телевизионного канала для женщин, рассказывая о том, как отчистить чайник от накипи, упомянула, между прочим, что можно наряду с уксусом применять это импортное питье. А зимой было: вроде идет человек, по мобильнику разговаривает, а он всего-навсего лишь ладонью греет замерзшее ухо.

Или вот как-то почувствовал муть перед глазами, испугался, не обещанная ли офтальмологом катаракта настигла. Пригляделся, а это стая голубей.

Жена велела купить чесноку. Походил по торговым рядам, увидел требуемое, устремился к старушке. Та в недоумении. Глянул еще раз, а это не чеснок, а зефир. С квашеной капустой тоже конфуз. На поверку она оказалась «мясом краба». Или вот думал, рыбья чешуя к пачке печенья пристала, а это голографическая наклейка.

Как-то вечером по темну возвращался домой, и вдруг тревога шаркнула по сердцу наждаком. Показалось, что впереди кого-то бьют. И этот, кого бьют в темноте, встает и опять падает под ударом. Оказывается, женщина вытягивает руку на уровень плеча, на этот уровень прыгает овчарка, взвизгивает совсем по-человечьи, ведь звуки восторга и боли так похожи! Рядом стоит мужчина и подбадривает эти спортивные занятия энергичными командами.

От тюрьмы и сумы не зарекайся, а уж тем более от милицейского госпиталя, неуклюже отметился он в очередной своей усмешке, направляясь в особое медицинское учреждение, куда его устроили домашние. Надоел всем своей одышкой, бессонницей и надсадным кашлем. Пусть посмотрит хороший кардиолог, назначит какое-нибудь другое лекарство, чем то, что уже принимает 17 лет, усмиряя сердечный колокольный звон. Мама миа, ишемия!

Больница и должна слегка походить на тюрьму, чтобы задумался о вине за нанесенный своему здоровью моральный и физический вред. За халатность надеваешь больничный халат.

Абсурд? Похоже, именно он и оказывает лечебное действие: пробивает на хи-хи, прочищает кровь. Однажды купил в аптеке на первом этаже таблетки, поднялся на второй, а кассовый аппарат все работал и работал, выбивал 12 рублей. Жизнь – это круги по воде.

А вообще-то обидно: с декабря взял на себя обузу самолечения молочным тибетским грибом и к середине года должен был немалого достичь. Тем более что параллельно пил лечебный китайский чай. Лечение кислым молоком – отходами жизнедеятельности грибка – предполагало воздержание от алкоголя, он послушно отказался не только от водки, но и от пива. А это же вам не баран чихал, серьезные лишения. И все-таки чуда не случилось. Что и угнетало.

Правда, раза три или четыре он отступал от сухого закона, но это все-таки гораздо меньше, чем рекомендованный глоток водки из горлышка три раза в день перед едой, по американскому рецепту. Наша водка, плюс их аспирин – для разжижения крови и разбития тромбов. Таблеток 400 аспирина в семье осталось от контактов с Аляской, но срок хранения истек. А что делать? Добровольно отказался почти от всех нарушений больничного режима, а где же результат, где великолепное настроение и повышенная работоспособность, где эйфория, подобная той, что была в 84-м году, когда бросал курить? Вот уж полмесяца отпуска пролетело, а не то чтобы шло восстановление сил, а сплошное недомогание, смешанное с тревогой, страхом и болью.

Да, проблема есть, отмахиваться от нее уже невозможно. Обычно, стоило отоспаться недельку-другую, приподнималось настроение, а тут и засыпается плохо, и эта несуразная боль в челюсти, должно быть, застудил на даче. Выпили в первый теплый день июня, прилегли на одеяле, вот и просвистало ветерком с заснеженных сопок.

Когда болячка застает на работе, стискиваешь зубы и терпишь, а в праздную, отпускную пору сам Бог велит расслабиться, расправить внутренние подкрылки, вот и цепляется всякая бяка в обход иммунитета.

Возвращаясь с дачи, въехал левой стойкой в камень, наверняка погнул. Причина, думалось ему, в нездоровье. То рука дрогнет, кофе на клавиатуру плеснется, то шею клинит, когда при переходе улицы повернешь голову налево и направо. А лихачи на «японках» запросто гонят на красный свет, и чудом не задевают за фалды на пешеходном переходе.

 

 

Лох в холле

А у них-то, 120 тонн помидоров завезли,

и кидают друг в друга, праздник такой. Итальяно ферро.

Из TV

Несколькими неделями ранее родственники поручили зайти в детский сад, забрать девочку и погулять по весеннему парку. Малышка скорректировала график их движения, заманив в «Белочку». Пока клевала мороженое из мельхиоровой вазочки, Гнусин отпустил вожжи воспоминаний, представил, как в прежние времена в помещении кафушки был кассовый зал кинотеатра и две очереди – на текущий сеанс и предварительная, народу толпилось сотни две, сквозь завесу времени будто бы слышались нечленораздельные звуки, ощущались запахи пельменей и тройного одеколона наружного и нутряного употребления.

Скажи сегодняшней молодежи, и не поверят, что кинотеатр вызывал больший интерес, чем теперешнее видео. Не было видеомагнитофонов, даже студийных, красавушка жена выступала всякий раз в прямом эфире, и ее биоэнергетики хватало на большие многофигурные композиции, человек по тридцать в одной передаче, каждого представь, обласкай и подстрахуй. Вот и в этом кинотеатре она что-то делала, как бы не конференцию проводила, сейчас уже не припомнишь.

Кто-то прошел мимо со спины и резко толкнул. Загорелые изнутри ребята, через табак и алкоголь. Вот ведь, живы традиции вселенского хамства, отметил Гнусин с мрачным удовлетворением узнавания. На самом деле этот некто с неприятным биополем и непонятным лицом залез ему в карман куртки, вытащив бумажник с неполной сотней рублей. Обнаружилось это спустя минут пятнадцать, когда малышка, покачавшись на качелях, покружившись на карусели без мотора, стала искать новых развлечений, требовать их со всей яростью молодого растущего ума. Они пошли на другую площадку, с горкой и деревянными изображениями медведей, на них можно было забираться с обезьяньей цепкостью. Он нашел в кармане старый чек, решил, чтобы не мусорить, положить в бумажник, а того нет как нет.

Порылся в карманах, все понял. И еще раз порылся. Огорчение вскипело и достигло такой силы, что к вечеру он слег с температурой и бредом. Хотя и пытался прощать воришку. Утешал себя: мол, черт с ним, с бумажником, не такая уж большая потеря. Но дорога память. Лет двадцать, как получил его в подарок. И замочек-молния там: желтая на черном фоне свиной кожи, вшивал сам.

Быть обкраденным означает огромное унижение, будто взяли и раздели перед всем миром. Вспомнилась публикация в местной газете. Какая-то женщина изливала гнев на молодых парней, которые обчистили ее в магазине «А». Заметила их до того и возмущалась их нелепым нарядом, чутье не обмануло, ребята и впрямь плохие, кошелька-то нет. Возможно, та же самая тройка действовала в «Белочке».

На городском совещании в мэрии он поймал заместителя начальника городской милиции и посетовал на судьбу. Моя милиция меня бережет. Милиция просит не помогать!

К вечеру его нашли по телефону девушки из кафе: заберите свой бумажник. Он помчался в «Белочку», рассыпался в благодарностях. Обычно, отправляясь в отпуск «на материк», Гнусин предпринимал суровые меры против воров, даже наживал себе невроз. Здесь же, когда долгая дорога не светила, продолжал носить бумажник, уже наполненный отпускными пятисотками, в том же кармане той же куртки. Будто и впрямь дважды снаряд в одну воронку не попадает. Нравилось делать покупки на базаре, где многие знали его в лицо, учитывая потрясающую наблюдательность продавцов, доставать деньги из полного кошеля. Магазины он тоже посещал, оттягивая сладостный момент удовлетворения отложенного спроса.

Года три назад загадал купить импортную лучковую пилу, какую видел у товарища в Питере, однако не захотел везти через всю страну лишний килограмм веса, решил дождаться, когда хороший товар докатится до провинции. Дождался. Больно уж хорошая пила для дачи: дрова для печурки готовить, – ликовал он, когда зашел в магазин «Мама Карла», не на улице Карла Маркса, а на Коммуны. Увидел долгожданную вещь, полюбовался, прикинул цену. Недорого. Но отложил покупку: надо заглянуть на базар и накупить всяких овощных штуковин, а с пилой не с руки. Давно не держал денег в руках, накопилось нужд. Местных огурцов взял, они самые дорогие, дороже краснодарских. Что вы хотите, это же со Стекольного, говорили ему торговки таким тоном, будто это и впрямь дар Божий. Натирали каждый овощ бархотками, как ботинки. Придавали экологическую чистоту, что ли?

С этими торгующими дамами он понял, что такое психотехника и цыганский гипноз. Однажды, например, подошел, глянул на кусок говядины, килограмма на полтора. Ни слова не говоря, ему взвесили и назвали цену. Бийская говядина, не пожалеете! В юности бывал он в этом алтайском городе, в теплую золотую осень, тогда и теперь сердце сладко таяло, как кусок масла на солнце, девушку в тот год любил, с такими же солнечными глазами. Так вспомнилось, что прослезился внутренними слезами. Купил говядину, куда деваться. Жена долго ругала, ведь половину куска занимала кость. До седых волос дожил, а мясо не научился покупать! Это же не социализм, ты покупатель, кум королю, у тебя деньги, и никто их не отнимет, если сам не выложишь.

Набрав всякой всячины, остановился у контейнера с бытовой химией. Дезодорант кончился, надо обновить. Когда назойливые рекламщики вновь начнут капать на мозги, он проворчит: не разоряйтесь, мерзавцы, я уже купил!

Достал из бумажника пятисотку, подал продавщице. Та наклонилась в глубь контейнера, достала товар, отсчитала сдачу, он попытался положить ее в бумажник. А бумажника-то и нет. Неужто не видела, как ему в карман лезли? Или одна шайка?

Отнес покупки домой, какая-то сила вытолкнула побродить. Возле магазина встретил мужика, кажется, его звали Анатолием. Да, точно. Познакомились шестнадцать лет назад на юге, в Лоо. Трассовик, водитель автопоезда, обеспеченный человек, поджарый, дерзкий, нравящийся себе и женщинам, он принимал красивые позы на пирсе, ходил на руках и нырял без брызг, помногу раз подтягивался на импровизированной перекладине, слегка презирая окружающих за неумение владеть телом.

Гнусин заплывал вдоль берега так, что терялся из виду за береговыми строениями, и этим будто бы компенсировал отсутствие видимой мускулатуры в глазах собственной жены и жены этого атлета, которая строила из себя интеллектуалку и в той же степени прижучивала мужа, в какой Гнусина гнобила его супружница. Плавал по часу, отчего однажды хрустнул шейный позвонок, и горячая приятная боль пробежала по позвоночнику, остеохондроз отступил на несколько лет.

Договорились встречаться в Магадане, выходить на рыбалку и в баню, но это так и осталось намерениями. Через несколько лет Анатолий попал в аварию и лишился ноги. Гнусину было неловко сознавать, что новость не вызвала должного сострадания. И одно дело слышать, а другое – увидеть инвалида на углу магазина, где обычно новые нищие просят милостыню. Нет-нет, до этого не дошло, сердился на себя Гнусин, но через секунду всеобъемлющая беда накрыла их двоих одним черным крылом, будто потерянная нога одного и исчезнувший бумажник каким-то косым интегралом уравнивали и того, и другого перед лицом судьбы-индейки.

Он лихорадочно, как в бреду, вспоминал, как возле «Центрального» гастронома кто-то, на заре новой эры, прося подаяние, кажется, инвалид афганской войны в коляске, выплеснул в лицо сноп желтых искр, тотчас заломило в глазах, будто смотрел на электросварку. Возможно, ему довелось увидеть ауру? В последние годы такие происходят перемены, какие не намеком указывают на конец света, и тут, как говорится, к бабке не ходи. Надо только уметь видеть – и вовсе не глазами, слышать не ушами.

Один коллега всю жизнь «уродовался», сравнивал работу репортера с работой шахтера, когда писал. Потом перешел в издательство, – подбирать и компоновать чужие идеи. Что вы хотите, компиляция – это тяжкий труд в забое. Когда случился в стране обвал, его как причастного к партократии нигде не брали, устроился вахтером. И спустя полгода убежденно проговаривал: мол, вахтером трудиться – это вам не хоп хны, всегда в напряжении, а платит, хоть курить бросай. Шахтерский труд. Жена с ним рассталась, он ей в отцы годился. Как-то на пробу вышел милостыню просить. Понял, где шахтерский труд. Правда, с подаяния хоть налоги не вычитают.

А в Сочи, где Гнусин был в прошлом году, женщина, горянка в черном, издает такой вздох и горловой клекот, что МХАТ отдыхает. А радио – с собой брал карманный приемник – вещает на турецком. Страсти, каких у нас нет. Узнать бы, о чем разговор, тем более что одно знакомое слово повторялось особенно часто: «башка».

Помогите! Помог мешок донести до дому. Думал, белье какое-нибудь, что там может быть у такой ветхой старушки. Оказалось, деньги.

Часа полтора выслушивал, как спасали и лечили Анатолия, гоняли ежегодно на перекомиссию и дали смешную третью группу инвалидности, а он не сдался, смог продать приобретенный по аграрной лотерее автомобиль и купить квартиру на материке. У Гнусина не пропали деньги ни в 92-м, ни в 98-м, во время дефолта. Просто их никогда не было. Поймав себя на том, что завидует инвалиду, он смутился.

 

 

Сладкая жизнь

 

Водку пить? Ни в коем случае! В ней же сахар!

Ленька Голиков, истребитель алкоголиков

Ну вот теперь-то поваляюсь в госпитале, залижу раны. Хорошо бы хоть частично вернуть здоровье, изредка радоваться жизни и не совершать мелких, выматывающих душу ошибок, не ронять чашку, не травмироваться древесным осколком при рубке дров. Вернуть здоровье не получится, конечно, так хоть бы задержаться на достигнутом уровне паденья!

Разговор с доктором (на ушах стетоскоп, будто наушники от плеера) Надеждой Ивановной, (надежда умирает последней) озадачивал непредсказуемостью. Как и диагноз. Повышенное артериальное давление. Гипертония, как неправильно называют в быту. Неважно, что давление относительно невысокое, выше ста пятидесяти не поднимается. У жены сто восемьдесят – нормальное, а высокое 250!

Сразу вспомнились два любимых киноартиста, один так вообще ровесник, обоих свела в гроб гипертония. Сердце заныло от жалости к ним, и к себе за компанию. Теперь необходимо день за днем, до самой смерти, пить. Ну ладно, с этим можно смириться. А как же сердце, ишемия, которое почти двадцать лет достает? А никак! Не настолько поражено, чтобы бить особую тревогу.

Надо обследоваться. Возможно, есть еще одна болячка – сахарный диабет. Болезнь неизлечимая, но с ней можно жить.

Все это было настолько неожиданно, что вызвало неадекватную реакцию. Он не мог сдержать улыбку, когда расположился на больничной койке и ему поставили капельницу. Редко какой американский боевик обходится без кадра, когда несколько человек бегом катят каталку с тяжело раненным стражем порядка, и один держит над головой пластмассовую баклажку, от которой тянется к вене тонкая трубочка.

Подобно весенней капели, долбящей толстый сугроб, лекарственная струйка должна пробиться сквозь накипь жизнеобмена в мельчайших сосудах безмозглого мозга. Ты мне на мозги не капай! Все забито, наверное, холестерином. Признаки налицо. То есть, на ногах. Какую уже по счету зиму мерзнет, немеют ступни, и лишь горячая ванна помогает согреться и успокоиться.

С год назад умер симпатичный парень, бывший военный, списанный в запас по диабету. Тогда это слово было Гнусину пустым звуком, а теперь зарделся: «свой». У того кожа на ногах лопалась, на теле незаживающие язвы. Отмечали его сороковой день рождения, именинник поднял рюмку, выпил и упал в беспамятстве. Вызвали «Скорую помощь». Пока ехала, молодой ветеран пришел в сознание. Медиков пытались угостить, чтобы компенсировать неудобство, извинились и отпустили. Через несколько минут последовал новый обморок, на сей раз летально.

Пока самого не коснется, воспринимаешь медицинские истории как анекдоты. Вон одной диабетчице предстояло ноги ампутировать из-за начинающейся гангрены. В свои 87 лет она бы не вынесла таких нагрузок. Хорошо, что умерла. Медицинская сестра жестко трогает пальцами позвоночник Гнусина, отчего ему и больно, и смешно. А смешно потому, что один давний знакомый партократ притащил с курсов повышения квалификации забавную фразу «пробежаться по хребту проблем». Впрочем, Гнусин тут же обрывает свою улыбку и просит прощения. У него лопается кожа на пятках. Теперь-то понятно, почему. От мысли, что может лишиться конечностей и передвигаться в инвалидной коляске, грустнеет.

Встреча с безногим Анатолием уже не кажется случайной. Надо его посетить. Благо, в центре живет. Дверь открыл мальчик, пришедший никак не мог объяснить, чего хочет. Опять забыл слова русского языка, а другого не знал. Потребовалось несколько секунд, чтобы стряхнуть оцепенение. Мальчик вызвал из глубины квартиры отца, совершенно незнакомого человека. Обменялись с ним жестами недоумения.

Может быть, вам Анатолия Михайловича? Гнусин все еще не вспомнил ни одного слова, лишь мотнул головой, помогая руками. Приглашенный в проходную хрущебную комнату, увидел спящего на диване мужчину, стоящий у дивана протез и, потрясенный, повернул восвояси. Боль сопереживания пронзила ногу Гнусина. Этот человек лежал в пятидесятиградусный мороз, придавленный тоннами железа и поливаемый бензином. Вода замерзла бы и при нуле, а незамерзающая горючка жгла и жгла холодом живую плоть! Гнусин вышел во двор, привычно пахнущий помойкой и голой землей. В такую когда-то и зароют.

Да черт с ними, уворованными пятисотками.

Е-нет!

Будучи буддистом, не убивал комаров, не ловил рыбу.

По этой же причине не собирал ягоды и грибы.

Емоеси

 

Пройдя всевозможные обследования с помощью аппаратуры, сдав сахарную кривую, Гнусин попал к эндокринологу. Эта кривая до диабета доведет! Докторша не скрывала радости, приобщая пациента к сладкому ордену. А что, у этого ордена, куда ни глянь, все солидно, даже праздник есть, наподобие Дня танкиста – Всемирный день борьбы против диабета 14 ноября. Голова у вас болит? Восторженная интонация вопросов по нарастающей. Ноги-руки мерзнут? Вес избыточный? Сухость во рту, жажда, дыхание ацетоном пахнет? Ну и вот! Вы наш! Ставлю на пожизненный учет.

Он воспринял новость весьма спокойно и даже обрадовался, поскольку, оказывается, на его стадии болезни нет нужды ежедневно ширяться инсулином. Лишь соблюдать диету, отказаться от сахара, меда, сдобы, жирного, соленого, копченого, жареного. Список есть. Хлеба четыре кусочка, одно яблоко. Чай с сахарином. Снижать вес до нормального. Жизнь – не сахар, а отсутствие сахара. Теперь е-да, скорее е-нет. Главное, – сказала докторша,– привести в норму размер желудка. До четверти литра. Он сдуется, как резиновый шарик. Растяжение стенок дает такой стресс, что все силы организм бросает на ликвидацию его последствий. Чашка еды, чайная. Не больше, чем ест кот.

Ему предоставлялся шанс, как семнадцать лет назад курение, бросить пить и есть. Надо не есть, чтобы жить. Впервые прямым текстом был назван недуг – ожирение второй степени. Это правильно, а то деликатные наименования типа «излишний вес» не мобилизуют. Килограмм тридцать лишних. Пора избавляться. Не разговоры говорить, а действовать. Точнее, бездействовать, не употреблять. Китайская диета, тибетская, потом гербалайф, потом контрольный выстрел в затылок.

Пить горькую в диабетном смысле – горький перец, кайенский и паприку, чилли, черный, горошком. Пьешь цикорий с сахарином, чувствуя себя кретином. Вспомнилась антиалкогольная компания, когда приучали к безалкогольным вечерам, на одном он побывал и поразился, сколько на столе еды, без спиртного-то неподъемно. Хорошо хоть, кто-то пронес под полой. Нагулять килограммы просто, а сбросить – легче выброситься из окна. Вот в Уптаре мужик пьяный сиганул с пятого этажа и жив остался, только в психбольнице немного подержали. Трезвый бы явно разбился.

Пожалуй, теперь созрел для безалкогольного пива… Теплынь в городе, впервые по телу струится пот. Липкий, как сахарный сироп. Может, сахар выходит?

Гнусина не заставляли просиживать в госпитале круглые сутки, после обеда он уходил, бродил по городу, озирая окрестности всполошенными глазами смертельно больного. А на воскресенье вообще отпускали, будто между болезнью и пациентом объявлялось перемирие. Но это мало радовало. Мысль о том, что, возможно, весь белый свет вскоре накроется одной большой простыней, не утешала. Пусть бы жили эти улицы и закоулки, скверы, окружающие сопки, полыхающие особой, предсмертной красотой, продолжались бы для других поколений. И среди них, возможно, были бы и глупцы, и гении, и чудаки, украшающие мир.

Он зашел на бывший колхозный рынок, единственный, где торговали свежей, не мороженой свининой. У симпатичной полноватой торговки, явно не страдающей сахарным диабетом, спросил, как выглядят тридцать килограммов сала.

– А вот, полный лоток, – с готовностью ответила та. Симпатичные полноватые руки дрогнули, выдав намерение немедленно отвесить названное количество, и она их смирила, засунув в карманы.

– Сколько со свиньи снимаете?

– Вы не ошиблись, примерно столько.

Запретили есть сало, надо же! Уж не хотят ли в восточную веру перекрестить? Может, какое-нибудь обезжиренное придумали страдальцы здорового образа жизни? Или соевое сало? (Кстати, спустя всего несколько дней он попробовал жареные кабачки. Их твердые корочки напомнили шкварки. Да со свежей картошечкой!)

Глядя на сальное богатство, он истекал желудочным соком. Не раз слыхал выражение «мышечная радость». Когда хорошенько пробежишься, покувыркаешься, поплаваешь, все в тебе поет и смеется. Давно этого не было. Вместо того, чтобы петь мышцам, при любом усилии стонет от боли напряженное сердце. Наверное, и подкожное сало тоже имеет свой неповторимый голос, как у Лучано Паваротти. Кстати, кости ноют. Бывает, будто собаки грызут. А вот, кстати, в продаже «кость пищевая». А есть игральные кости. И это новое словечко «кастинг», явно не по теме. Виноградную косточку в землю зарою.

Эх, здоровье, куда ты девалось! Началось с зубов. Бросьте курение, спасайте зубы. Не спас. Бросил курить, набрал вес, через несколько лет залетел в диабет. Начал сбрасывать вес, сместился центр тяжести, распрямился, через неделю сорвал спину, ничего не поднимал, просто неловко повернулся. Боль неописуемая.

А тут знаменитая, любимая народом киноактриса бросила курить и резко похудела и загремела в больницу с инфарктом мозга. Что еще за болезнь такая? Некоторые и в недуге не в дуге.

На улице Маркса, возле офиса Либерально-демократической партии был когда-то магазин «Колбасы». Зимой заходил, удивился ассортименту и ценам, ничего не приобрел, отложив до возможной премии, а лучше бы такие колбасы разыгрывать в лотерею. Теперь нет нужды туда заглядывать. Одной проблемой меньше! Разве что поиграть в вегетарианца, озирать полки с чувством удовлетворения: вот, я отказался, стойкий йога.

На всякий случай все-таки совершил небольшую экскурсию по городу. Колбасную лавку отыскал на другой улице. Фирменная, с местной фабрики. Мясом там не пахло, разве что чесноком. Вот оно, ключевое слово. Надо сухарики превратить в колбасный фантом. Кстати, в помещении колбасного магазина открылся салон «Белошвейка».

Когда случилось посвящение в сахарники, у Гнусина расстроилась ассоциативная система. Слышит про самолеты Сухого, или упоминается фамилия Сухова из фильма, или ненароком, героя монгольского народа Сухе-Батора, любителя конской колбасы – захлебывается слюной. Пробует думать о чем-нибудь мокром, о проливных тропических дождях, сводках спецслужб, заказных убийствах, других мокрых делах, типа «до востребования» или «доплатное», а упрямый организм все о том и о том же. Так и Сухуми – столица Абхазии, столица дождей. Но там сухое вино хорошее. И японское рыбное блюдо суши вспоминается, аж за ушами больно. Когда-то наша страна занимала шестую часть суши.

Ну, и жиры везде проступают, хотя бы из пассажиров, из алжирцев. Противопоставь лобо с чесноком. Поел и лоббируй!

Веселись, не веселись, а возле гостиницы УВД трое суток стоял рафик, покуда не поинтересовались и не обнаружили в нем мертвого парня, судя по документам, приехавшего из Якутии. При нем инсулин со шприцами. И деньги. Сладок был сон его последний.

 

 

Знахаря харя

Продаются мясные, простите, масляные радиаторы.

Объявление по радио

Теперь куда не зайди, дорогие двери с золочеными ручками. Позолота быстро протирается, проступает пластмасса. Дверные петли, казалось бы, вечные, через пять лет напрягаются, готовые лопнуть. Пластмассовое покрытие стен от прикосновений жирных рук напоминает засаленное белье начинающего бича. Зачем такие стены, не дышат ведь. Потом удивляемся, почему беспричинно болеем и отчего у начальника нрав изменился в сторону повышенной жестокости? На мягком импортном кресле восседает, через заднее место чуждая идеология впитывается. Перерожденцы, они имеют бледный вид. А бледный вид имеет их.

Шагал Гнусин тяжело, как шагающий экскаватор, мечтал обрести журавлиную походку, как в юности. Синица в руке, журавль в ноге. Пошел искать знакомого знахаря в гостиницу, где большинство номеров превращено в офисы с факсами и интернетом. Знахарь сам здоровье подорвал из-за большого начальника. Поспешил из своей машины выйти, чтобы дверцу «Волги» со спецномерами открыть, подвернул ногу. Благо бы из какого-нибудь джипа, а то из «Блюберда», на торпеде четыре иконки.

Нога сначала вроде нагноилась, затем посторонними костями стала обрастать. И ослабло зрение. Семь напастей сразу. Но знахарь – мужик стойкий, его сколько раз жизнь в бараний рог гнула, а с него – как с моржового бивня морская вода. Еще в молодости дар в себе обнаружил, когда воспитателем в детском садике работал, довольно необычная профессия для мужчины, да чего не бывает на Кавказе! У него детишки в группе меньше других болели. Доброта, сила рук, что ли.

Знахарь был теплым, располагающим, вызывающим эйфорию человеком, особенно если с ним глотнуть пару пузырей водки под шашлыки, лично им жаренные. Он за время православного поста на 16 кг худел, а потом набирал вес, обновлялся, можно сказать.

У него несколько бизнесов: крытая автостоянка из бывшего танцевального зала и пункт приема посуды. Бутылки моет бывший главный инженер, на кассе кандидат психологических наук – работает и одновременно учится на бухгалтерских курсах. Город наводнен молодыми переводчиками и юристами, а скоро появятся безработные бухгалтеры с курсов и артисты, поскольку открылся в городе театральный факультет. С другой стороны, творческое учебное заведение надо всем окончить, если заглядывать в будущее. Сейчас дальновидные молодые люди потянулись в армию служить. Потому что запросто могут в закон о государственной службе ввести проходной ценз: солдатской каши не ел, и не фиг тебе в госслужбу стремиться. Так и в театральном: имеешь навык сценической речи или хотя бы справку логопеда, значит, получаешь шанс. А если режиссер тебе говорит по методу Станиславского: «Не верю», – как тогда поверят избиратели?

Знахарь – артист врожденный, его бы его в кино, заткнул бы Габена в Бельмондо. Но ему это по Гибсону. Другие приоритеты. Гордится, что все зубы здоровые. Заговоренная верба помогает. Зубы белые, хотя особо не чистит. И бросил курить. Обломок веточки с вербного воскресения во рту держит. (Гнусин потом проверил по книге: точно, американские индейцы вербой зубы лечат, как и воспаление десен. Да и наши чукчи и эвены тоже.)

– Дам объявление, пусть обращаются, буду молитвами врачевать.

Ну, и пошли косяком. У одного черви лезли из ног. Пошептал знахарь, полечил, мужик здоров, но лишился выплат по инвалидности.

Тут к нему газета прицепилась, молодая корреспондентка, въедливая, считающая себя специалистом в медицине, поскольку окончила медягу. Якобы поймала на несоответствии в документах и отсутствии лицензии. А лицензия была, и не какая-нибудь, а именно разрешающая врачевание народными методами. От порчи, сглаза, слезоточивого газа. Как он ее получил? Наверное, благодаря личному обаянию и животворному магнетизму, как Вольф Мессинг.

Лет двадцать назад Гнусин на щеке выдавил прыщик, и на этом месте выросла черная бархатная штуковина размером с копейку. Минувшим летом попытался свести ее чистотелом, купил на курорте крохотную ампулку, не терпелось испытать на себе. Обычный его бзик. С носа аналогичная блямба сошла сразу, сгорела. А на щеке вроде как опала, да выросла вторично, свекольного света. Опасности практически никакой, но морально тяжело посторонних людей травмировать своим видом. Да и особая примета в случае чего.

– А я вам это с Божьей помощью запросто вылечу, – сказал знахарь, макнул пальцем в лампаду и помазал болячку. Гнусин пробежал глазами гостиничный номер: иконостас, специфическая церковная литература, где закладочками помечены молитвы. Запах ладана. На офис это мало походило. Знахарь там и жить обосновался, поссорившись с женой.

Он работал начальником автобазы, когда первый храм в городе начали строить, внушал шоферам: ну, у тебя остался блок-другой, что ты не сбросил на стройку, так завези к храму, там сгодится. Так и выстроилось, будто из воздуха, на безбожной многострадальной лагерной земле. А про жену мусульманского племени он уже рассказывал. Как бы жаловался беззлобно, как это бывает у мужиков.

Побывала в храме, что-то наговорила батюшке. Придя причащаться, знахарь встретил неприятие. В некоторых случаях священник может и отказать в причастии. Но кто за себя стоит, тому Господь помогает. Если это по нарушению заповедей Господних, то я безропотно приемлю и готов понести за это кару, сказал знахарь. Давайте позовем владыку, чтобы разрешить сомнения, если они возникнут. Но нельзя верить каждой ведьме, которая проникнет в храм. Она ведь даже не крещеная, хоть и моя жена. Дочь Кавказа.

Батюшка от этих слов покраснел, и даже вспотел. Она пожелала вдруг креститься, и муж стал крестным отцом жены, это у него семнадцатая крестная. Теперь будет за мужа молиться. Это очень важно. Почему мужики неважно ощущают себя после смерти матери? Нет молитвы матушки. Гнусин просиял от этих слов: как похоронил мать, над головой будто озоновый слой прохудился.

Жена должна молиться за мужа, перенять эстафету от свекрови. Муж тоже отвечает перед Господом за жену, так что серьезнее надо к жизни относиться.

Это было года два назад, а теперь знахарь развелся со своей горянкой. А Гнусин и не подумал. Говорят, самая стабильная семья в городе. Но никто не молится за него, это уж точно, иначе почему сахарный диабет и гипертония прицепились? Хорошо, хоть не рак мозга.

Зазвенел телефон знахаря, очередная страждущая просилась на прием, и Гнусин поспешил ретироваться, обещая в случае чего сбросить на пейджер: его дал знахарю попользоваться моряк, пока сам в плаванье. Небось, сглазили морского волка, глаз тайфуна.

– А я с пейджером выношу мусорное ведро. Очень удобно, – соврал Гнусин. – А когда собаку выгуливаю, мобильник беру.

Недели четыре Гнусин ожидал эффекта знахарского врачевания, потом забыл. И вдруг больное место набухло, появилась жидкость, а дней через десять корочка зачесалась и отпала, под ней розовая кожа. Было приятно и радостно избавиться от черной отметины, каждый раз, глядясь в зеркало при бритье, он с восхищением вспоминал своего лекаря. Вот и теперь, ведя госпитальный образ жизни, дай, думает, загляну, поблагодарю мужика. Может, и против диабета есть заветное слово.

Поднялся на второй этаж гостиницы, прошел по коридору, а таблички знахаря нет. Или уехал человек, или опять бизнес поменял. Какой уж по счету! Шашлычное дело держал. Собачьи бои затевал, да не разрешили власти, пришлось большие деньги за билеты вернуть. Словно без вести пропал. Или конкуренты навалились, или опять на Кавказе свирепствует.

Почему-то подумалось, что гипертония с диабетом ладана боятся, чистых помыслов, самопожертвования. Если кого-то отогреть и осчастливить, оно и тебе вернется здоровьем. Гнусин шел тяжело, как шагающий экскаватор, и спина сгибалась под тяжестью забот.

Пронзительное, тягучее, матово вспыхивающее, зернистое ощущение ожидания, унизительное и одновременно возвышающее, чувство, что тебя наконец-то покормят, что некто возникнет рядом, подползет на брюхе с подносом, полным яств. И вдруг, будто нарыв лопнул в сердце и растекся по грудной клетке теплый гной – солнце помаслило глаза.

Как лечили его в коммунистические времена: кровь брали из вены и тут же вливали внутримышечно, мобилизуя иммунитет. И двадцать, и тридцать лет назад были болячки. Неприятно об этом вспоминать, но для справедливости ради надо. Было так, что дурака валяли, врача посещали ради больничного листа. Давай, мол, отдохни с недельку, оно и полегчает. На диабет тоже замахивались, вроде не подтвердилось. А уж сколько лет он похож на автомобиль, который вместо 93-го бензина ходит на 72-м – ни в гору тебе как следует не разогнаться, ни сманеврировать. Качество жизни, называется.

 

 

Пищевой оргазм

 

Посадил дед репку,

вырос кабачок большой-пребольшой.

Пришли из банка: гони, дед, капусту!

К. Баюн

В центре города отремонтировали, заменив стершуюся пластмассу и позолоту, левое крыло магазина «Адмирал». Один отдел забит спиртным, которое Гнусину теперь никак, табаком, который тоже не в коня овес, мороженым, и его нельзя. С чувством нарастающей тошноты обозрел мясную витрину. Все эти окорочка, бедрышки, голяшки, прощайте! Глазные мышцы коровы. Худощавая тетка спросила, нет ли в продаже другого сердца. Гнусин глянул на коровье сердце из США, покрытое слоем сала. Неужели и у меня такое же? Оттого, видно, болит и плачет оно по ночам. Салом покрыты и другие внутренние органы, и сосуды, и мозги заплыли жиром, даже язык, делая речь медлительной, не в пример футбольным комментаторам.

О, эти заплывшие свиные глазки в зеркале! Глазное сало из пор каплями проступает, наслаиваясь зеленью на проволочных дужках очков! Удалять его нужно, вынимая стекла.

В Англии клонированы поросята. Внутренние органы свиньи по биохимии почти идентичны человечьим. Есть, правда, иммунный барьер, но он преодолен в процессе клонирования, скоро пересадят свиное сердце двуногому хряку. Если он, конечно, не мусульманин. Клонированные хрюшки, разобранные на запчасти, помогут также лечить сахарный диабет. Гнусин, по восточному гороскопу кабан, воспринял эту информацию со слезами шутливого умиления. Пытливый ум не остановился на достигнутом, сделал шаг вперед, два назад, и вот – картинка, достойная Босха: а ведь со временем можно и человеческое сердце пересадить свинье! Вполне вероятно, хрюшки болеют и ожирением, и гипертонией, и сахарным диабетом. Только сжился с этими образами, новая сенсация: самая близкая родня человека по генам – мышь, вроде даже создана химера, мешанина человеческих и мышиных генов. Так ведь мыши единомышленники – само слово что стоит. Кроты кроткие. Бобры добры, а крысы необычайной красы. Стало быть, недаром американцы носятся со своим Микки Маусом и Бэтменом.

Есть на базаре в продаже мясная пыль, килограммами. У них алмазная пила, мелко режут замороженные туши, трусятся опилки. Собирают, вроде как для животных. Взбалмошная породистая дамочка перебирает брикеты: мол, у нас афган, албан. Муж чеченом зовет. Балованный. Наверное, не будет мясную пыль кушать. Ага, не будет! Фальшивыми авизо питается. Небось, себе котлетки лепите. А торговка подтвердила эту мысль бесхитростным восклицанием: да эта пыль лучше фарша! Покупательница глянула так, что он ахнул: «Глаза – зеркало желудка». Пусть выведут нас на чистую воду. И пусть она будет по колено. Жизнь сказочная, с Винни Пуха облетает пух, а с Шарля Перро – шерсть.

Ладно сало, а масло? Масло мягкое. Ранее в нем было немало сливочного, процент холестерина снижали, дошли до нуля и не остановились на достигнутом. Вот «маслице» появилось, «настоящее», «приторно сливочное». На фоне «легкого» (эвфемизм маргарина) будто бы настоящее, от настоящей коровы, недоверчиво трогаешь языком, притираешь к нёбу, не встречая ликования вкусовых сосочков. А вот кот с его феноменальным чутьем лижет «раму» с животным урчанием. А сливочное масло его не впечатляет.

(Из нечаянно подслушанного разговора двух кумушек. Мой сын в иностранной фирме работает. Маслом легким торгуют. Да, масло легкое, да больно в нем тяжелых металлов много.)

Ах, постсоветское постное масло! Все больше походит на воду. Логично сделать следующий шаг – заменить его в салате уксусом. Все это один к одному отражается на его постной и теперь еще кислой физиономии! Так что масло масляное теперь не тавтология, а технология. Хоть раз покажите подлинник, с которого штампуете свои фальшивки: фальшмясо, эрзацмасло, вынутое из холодильника, оно три дня не тает, сметану, раньше ее разбавляли кефиром, а теперь сам кефир из краски, колбаса из сои, а то и из бумаги, которая все стерпит.

Ах, какая Атлантида еды для диабетика уходит в небытие! Копченая рыба, например. Невозможно подойти к рыбному прилавку ближе пяти метров, если нет ветра, чтобы запах дыма, счастливо сочетаясь с запахом рыбьей плоти, не наполнил ноздри, выдавливая слюнные струи! Все оттенки янтаря, золота, меди переливаются на солнце, взывают к кружке запретного теперь пива! Балыки, теша, брюшки, разная мелочь, уже нарезанная на аппетитные кусочки. Мечта пивососа.

Глядь, появился в продаже «жидкий дым», такой соус для имитации копченостей. Хоть стой, хоть падай! Так и его при диабетной диете нельзя! Стоп! А что, если рекомендовать курильщикам использовать жидкий дым в качестве заменителя табака, чтобы не было пассивного курения! Кстати, какие-то жидкие гвозди появились. Выпил, и внутреннее распятие обеспечено.

А что уж говорить о шашлыках! «Приезжайте к нам на 14-й километр. Покупайте свиной шашлык под названием 7-40!» – надрывается местный радиоканал, как бы с юморком националистического оттенка. Дым магаданских мангалов, ранее тешивший душу, приходится сравнивать с дымом крематория, чтобы отбить у себя охоту от этой увлекательнейшей еды. Кстати, антиреклама. Оказывается, жир, вспыхивающий от жара углей на шашлычке, канцерогенный. Так вам и надо, гурманы! Да что уж там, напрямую правду-матку: обжоры! И вино, которым запиваете шашлык, по новейшим данным, вовсе не продляет жизнь. Пьют его состоятельные люди, они обеспечивают качество и количество жизни другими путями: отдыхом, лечением, приятным времяпровождением, ну и дорогим вином. Можно с таким же успехом утверждать, что хорошие духи продляют жизнь. А ведь было время, когда сухое вино было доступно и работнику умственного труда!

Насчет балыков не без черта. Знаменитого магаданского рыбного деятеля, кому пришло в голову много лет назад выдавать лицензии на добычу лосося любителям, помянем добрым словом. Его именем названо быстроходное судно на воздушной подушке: спи спокойно, дорогой товарищ! Злые языки утверждали, что из-за постоянного обильного поедания икры у него на всем протяжении истончились и кровоточили кишки. Заштопать их было невозможно.

Когда начиналась вся горбачевская перестройка, американцы сморозили, что у русских обжорство превалирует над сексом. Гнусин сильно над этим потешался и из озорства придумал лабораторию пищевого секса, которая якобы открылась в институте биопроблем.

Пищевой секс. Рабочие записи.

Потреблял селедочку с картошечкой под водочку. Пищевой оргазм длился 0,5 часа.

Потреблял икру черную, красную, баклажанную, вино белое, красное, розовое и марганцовокислое. Пищевой оргазм длился 1 час и перешел в рвотный оргазм и поносный оргазм.

На самом деле в здании биологического института открылось Интернет-кафе. Название пищевое: «Арбуз». Как говорится, арбуз растет, а хвостик сохнет. На соседнем доме во всю торцевую стену надпись: «Мы знаем дорогу. Доверяйте Лимонову. НБП». Кто-то дописал к фамилии писателя-бунтаря две буквы. Получилось: Филимонову. Был такой депутат. Очень солидной комплекции. Возможно, с ожирением высшей степени. Недавно он стал невесомым и вознесся.

Среди прохожих встречаются толстяки просто гигантские. Так и хочется воскликнуть, худей мужик, а то сдохнешь! Американцы тоже страдают от излишнего веса. У нас судьба-индейка, а у них индейку на день благодарения подают. Эх! Нестерпимо захотелось отведать рагу из печени, селезенки и потовых желез утки по-пекински. Адские муки.

В Магадане внедряется еда быстрого приготовления и потребления. Типа бефстроганова, естественно, из ляжки быстроногого оленя. Есть же медленная альтернативная еда – суп из черепах и маринованные улитки!

Гнусин шел по улице, разговаривая сам с собой. Повышал настроение. Если бы кто-то прислушался, то узнал бы такую историю. Накупила бабулька в талонные времена целый ящик водки. Хранит себе на поминки. Только в бутылках с нетронутыми пробками до трети и больше пустота. Родня одну бутылку раскупорила, а там водичка, ни единого градуса крепости. Место такой водке в канализации. А старушка и слышать не хочет: мол, пусть тогда будут безалкогольные поминки!

Интересно вот так бродить по городу и улыбаться своим фантазиям и воспоминаниям. Даже под дождем. В начале июля, сказало телевидение, за раз выпало 40 миллиметров. Тропический по интенсивности, ледяной северный дождь. И это не рекорд. В 1973 году аж 100 миллиметров выпадало. Гнусин помнит тот поразивший воображение ливень, длящийся четверо суток без перерыва. В год его приезда. Вода текла по дорожному полотну вровень с поребриком, а плащ промокал за две минуты, не спасал и зонтик.

Теперь он гуляет без плаща, в китайской курточке, которая даже не пытается сопротивляться холодным струям. Пошел таблетки купить сосудистые. Когда впервые узнал от доктора их цену, все внутри свернулось ежом. Столько денег отваливать фармацевтом, и ведь до конца жизни. А когда он, этот конец? Конечно, не захотел обдумывать эту тему, но через несколько дней смирился: если экономить на еде, можно выкрутиться. В таких случаях защитная система мысли срабатывает. Короче говоря, ситуация как с нынешними нерентабельными предприятиями, которые, как открыли гайдаровцы, дешевле позакрывать и перейти на импорт. Чем платить? Золотом. Кстати, колымское золото добывать накладно. Если нужен драгметалл, мы его на Лондонской бирже купим. Нефть продадим, купим золото. Золото продадим, купим мазут. Не замерзнем.

А нерентабельной оказалась добыча из-за перенаселенности Севера, из-за таких вот старых людей, которым пять минут до пенсии. Всю жизнь они отдали Северу, и теперь хоть в топку. Диабет, ишемия, нарушения опорно-двигательного аппарата. Вначале гайдаровцы хотели стариков переселять в теплые края, а потом поняли: сами переселятся в райские кущи. Там тоже тепло. Население уменьшилось более чем вдвое, но не сдается старичье. Тому, кто войну прошел, лагеря, безденежье – это семечки. Лишь бы молодежь себя прокормила. Вон ведь первые солнцееды появились, вообще ничего не едят и не пьют. Вот бы научиться!

Шел Гнусин под дождем, включил приемник. Новости: где что взорвали, кого взяли в заложники. Хоп: Жоржи Амаду умер, который написал «Генералы песчаных карьеров». Гнусин видел фильм по этому роману в год своего приезда в Магадан и до сих пор помнит со щемящим сердцем, особенно потому, что песню из фильма часто крутят. Сиротская интонация, печаль нелюбимого молодого человека. Сам всю жизнь пытался смириться с отсутствием взаимности, и теперь, когда старость накатила с неизлечимой болезнью, хочется любви. Но это не смертельно. Солнце ласкает, дождь – как праздник.

Кстати, умер писатель от сахарного диабета, что-то в этом есть роднящее. И утешение: в возрасте 89 лет. То есть не так страшен черт, как его малюют. Можно еще приготовиться к личному концу света, чтобы встретить его достойно.

Магаданские мальчишки, так похожие на героев далекого новопреставленного латиноамериканца, моют богатеньким дорогие машины. А воду как берут – умора: маленькое детское ведерко ставят к водосточной трубе! С крыши девятиэтажки столько льет, что наполняет посудину за минуту. Изобретательные ребята! Дай Бог не знать вам нужды и болезней!

Поход в аптеку оказался удачным: оказывается, есть лекарство в три раза дешевле, но называется по-другому! Волшебное слово – синонимы.

А в начале 2003 года двое диабетиков, отец и сын, покорят Южный полюс в своей номинации. У них оборудование, как у космонавтов, чтобы не замерзал инсулин. В конце концов, складывается впечатление, что все хорошие люди – диабетики, хоть и жизнь у них – не сахар. Так что делай вывод, не позорь гордое звание рыцаря сладкой крови!

 

 

Приметы конца

 

Сядет ли эта рубашка? Сядет, если ее владелец преступит закон!

Юр-диво

Погода во всем мире в этом году – и смех, и грех. Говорят, все мировые потрясения – от недомогания королевы-матери Великобритании, пережившей столетний рубеж, до инфарктов у кошек и собак – предопределены пыльной бурей на Марсе. Вот он, стало быть, какой, конец света – как пыльным мешком из-за угла.

Да и в прошлом году было не лучше. 16 июля 2000-го в Магадане после холодного июня и первой декады июля настало тепло, растения очнулись от оцепенения, пошли в рост. Это относится и к комнатной розе Гнусина, с ее тремя бутончиками. В Бразилии между тем – 80. Кофейные деревья в снегу. Замерз водопад. В Греции пожары, а в Индии земля по колено в воде. Индийский чай на корню со льдом.

Стоял в очереди за помидорами по 28 рублей, когда они везде того же качества по 60. Очередники, осколки социализма, с негодованием обсуждали прошлогоднюю выходку авиаторов: те привезли краснодарскую клубнику и возле самолета толкали ее за 70 рублей. В центре города она уже шла за 250.

– А потом удивляемся, что самолеты бьются, – заключила рассказчица.

– А разве уже кто-то удивляется? – возразили ей.

 

Молодой, лет 30-40 человек с набыченным лицом, возможно, у него травма глаза, этапирует… тьфу, эпатирует покупателей хлебного магазина. Воевал в Афгане, награжден орденом Красной Звезды. Тогда тебе надо собраться с духом, подумал Гнусин. С духами. И чем-то задел внимание этого явно контуженного человека: «Папаша!» – «Какой я тебе папаша?» – «Знаю, вы бывший тяжелоатлет. Я сам видел по телевизору, как вы штангу 270 килограммов толкали».

Такую ложь вряд ли кто кинется опровергать. Надо быть тупым зубробизоном, чтобы не понимать шутки. Молодец мужик, не сдается, подумал Гнусин, когда увидел его на другой день с повязкой на глазу. И трезвым: ни в одном глазу.

В универмаге «Восход» Гнусин спросил девушку, где купить бумажные салфетки: жена велела. Ответ: на первом и втором этаже. Вдруг она поворачивает голову и вопросительно смотрит прямо в глаза. «А ведь вы ведь спрашивали, который час?»

Сколько здесь манекенов, однако! Девушки и манекены с годами становятся похожими друг на друга, как муж и жена. Как Ленин и партия.

Подошел к киоску, посмотреть на газеты, покупать не решался, захватил отрывок разговора. Одна бабулька другой вполголоса сладко говорила, что назвали внука Эван, потому что эти проклятые американцы все равно переиначат, если назову Иван. Ейный мэн работает. Паркует вечерами машины богатым. А мои Филом назвали малыша, сказала другая, хотя не собираются ни в какую в Америку.

 

Возвращался Гнусин с базарчика с овощами, навстречу дети, лет девяти, возле барака, где писатель Леша с красавицей актрисой Лидией проживал. Возможно, такие ребятишки нашли на помойке во Владивостоке ампулы с вакциной оспы, раздавили и брызгали заразой друг на друга, а потом сковыривали с кожи бляшки. А ведь двадцать лет назад говорили, что оспа на земле побеждена бесповоротно, настал для заразы конец света. Гнусин с другом как раз смаковал с друзьями «Фетяску». Выпили за упокой оспы, чумы и холеры, а про СПИД тогда еще не слыхали.

– Что, дядя, червей копал, что ли?

Вопрос мальчика нагнал паники. Промолчал. Спасовал перед молодым поколением.

Потом не раз к этой теме возвращался задним умом, так и не смог придумать достойный ответ. Что ж, отпела пташка! Видно, и впрямь умственная недостаточность подкатывает. Как поется, тренируйся, бабка. А женскому полу полегче. У них два центра речи. Один вышел из строя, второй включается.

Как говорится, от напастей и недугов избавит Мавлади Удугов.

И все-таки ловил себя на мысли, а иначе пришлось бы на слове: как хорошо, что не заговорил, не сморозил глупость, от которой потом бы сгорел со стыда. Не вступил в контакт с красивой телкой, ибо она могла оказаться стельной в стельку. Необычайно приятное чувство огромного облегчения. Не полез с советом, не стал шутить и сыпать комплименты.

Через несколько месяцев проходил по скверу. На скамейке дети. Тинэйджеры. Девочки явно его задирают. А у нас фиеста! Сухое вино! Посмотрел на них, а рот онемел, будто наркозом заморожен. Сами за него ответили: наверное, с кладбища. И это не издевка, а по делу, как раз родительский день был. Наверное, не сами придумали такую реплику, откуда-то взяли.

Он захотел присесть к подросткам, сказать, что ни вина, ни газировки, в стакане которой четыре ложки сахара, уже не пьет. Им тоже не стоит пить. Но это все-таки лучше, чем наркотики. Было время, тоже девочек клеили, но не так, как теперешние парни. А эти, кстати, клей нюхают, до слипания кишок. Осталось сильное искушение сказать, чтобы девушки не курили. Но он проходит молча, испытывая смущение, похожее на то, что было полвека назад. Теперь его дети смущают, как тогда взрослые.

 

 

Юмор в сексе

 

Обожаю трудотерапию в гомеопатических дозах!

И танец живота ниже пояса.

Магаданский плейбой

Медсестра госпиталя так заласкала своим массажем, что у Гнусина отнялись ноги, прилег на больничную койку и до четырех дня. В режиме дневного стационара. Что называется, – лечь костьми и хрящми. Не то, чтобы на грани нервного срыва, а за гранью костного слома.

Как раз в эти дни два юнца убили женщину, занимавшуюся частным извозом. Зарезали на Горняке, возле моря. Люди к тому месту отвозили цветы. А эта медтетя, что рвет кожу на его спине, не дала бы себя убить, скрутила бы пацанов в бараний рог. Были уже случаи, могучие магаданки давали отпор хулиганью, вечерами, когда нападали на их киоски.

Год назад в Сочи юноша, медбрат, высказался о спине Гнусина: мол, массажистка умерла бы на вас. Кожа как у слона. Не видел, бедолага, магаданских женщин. Алка-мануалка делает ремонт квартиры, наклеивает обои, а клей такой въедливый, что ладони приобрели шершавость наждачной шкурки для грубой обдирки. Он кота вычесывает похожей резиновой щеткой-рукавицей, как эта кожа. Через минуту такого чеса кот впивается в руку всеми своими когтями. А ты терпи.

Видя муки пациента, медсестра пребывала в игривом настроении: один бывший милиционер, полковник, собирается издать книгу о юморе в сексе. Видимо, крепко нажала ему на творческий кобчик. Гнусину припомнилась ставшая легендарной история о редакторе газеты, стороннике невмешательства в частную жизнь, погибшем от кровоизлияния в мозг во время акта. Будто бы он перед смертью придрался к возлюбленной: мол, простыни надо иногда менять. Зачем, выплеснула она из глубины синих глаз. Зачем, ведь столько было на них счастья!

Какая неожиданная встреча в коридоре госпиталя – сослуживец Иванцов собственной персоной. Тоже на обследовании. Появился как в пьесе – очень кстати, продолжил тему юмора в сексе. Его отец изобрел датчик для бензоколонки. Было это в начале шестидесятых, тогда никто понятия не имел о компаундах, такой пластмассе, которой заливают электронный монтаж во всяких военных изделиях. На вид этот материал будто человеческое тело, по цвету, фактуре поверхности. Поэтому тот, кто видел отлитую из компаунда кисть руки, легко обманывался – все морщинки, волоски отпечатались с пугающей достоверностью. Человек тянулся пожать пластмассовую руку, торчащую из рукава. При этом пластмассовая кисть сминалась, к тому же не давала ощущения живого тепла. Искусственная рука, как бы оторванная, падала из рукава, с воплем ужаса. Поразительный эффект пропал, стоило написать на пальцах чернильным карандашом, наподобие тюремной татуировки: «Вася». Рука – это только начало. Есть другие части тела.

Это сейчас всякие шопы, по почте заказать всякие интимности не труднее, чем пилочки для лобзика. Развлекайся: изделием ВГ-8 в изделие В-001 тыкай. Тогда ничего этого не было в помине, как и «Плейбоя», «Пентхауса», видео, а фраза в книге «он посмотрел на ее фигуру» отчеркивалась красным карандашом. Мужчины, не в пример нынешним, любили балет и фигурное катание.

Выбрали самого-самого могучего мужика в смысле отлить да и отлили с натуры. Палку с одним концом. Компаундный мужской фантом появлялся на груди в разрезе рубашки, показывался из штанины, когда охальник чесал лодыжку. Тот, кто это видел, получал шок на грани инфаркта. Хорошим это кончиться не могло. За меньшее упекали за решетку. Конечно, не 37 год, но статьи за злостное хулиганство, растление малолетних и измену матери-родине никто не отменял.

Сердечник Иванцов не падал духом, хотя стенокардия достает его на пару с диабетом, но дети, любовь к ним мобилизуют.

На обед в госпитальной столовой соленая вода с размоченными, как сухофрукты, сухо-овощами, сдобренными кубиками говяжьих почек. Как хорошо, что не нужно бороться с недомоганием, просто отдайся ему и получи часа через два удовольствие, пусть и ничтожное. Конечно, неловко видеть в глазах молодого персонала собственную наступающую старость, а что поделаешь?

Прежняя тема экстремального, солено-сального юмора вдруг всплыла с легкой тоской. В прошлом году в сочинском санатории запустили среди отдыхающих анкету, в ней вопрос, хорошо ли обслуживают официантки. Он написал тогда, что не очень. Заведующая залом стала выяснять подробности. В огромном обеденном зале, мест на 400, потолок решетчатый, светильники – прозрачные шары, лепнина, цветы в напольных вазах и прохлада от кондиционера, чистота. Что еще можно желать?

Ну, вы посмотрите: специи. Перец, соль. А где соевый соус, аджика, хрен? Собеседница вздрогнула всем телом, как лошадь, и покрылась яркой краской. Лицо, шея и плечи в разрезе летнего платья багровые. Что вы себе позволяете!? А-а, вы про этот хрен? Гнусин почувствовал, что и сам краснеет. Хотел принести баночку с надписью «Хрен – хит природы». Да зачем травмировать хорошего человека?

Больничная палата с неистребимым запахом линолеума, от которого оставленный в чашке несладкий компот на другой день приобретал вкус масляной краски.

Люди по жизни разные бывают. Один рыцарь, другой оруженосец, а он пациент госпиталя. Нигде так не ощущает себя комфортно, как в больнице. Уютное местечко для передышки от роли героя. Медсестры особые люди, они видят тебя в наготе. В вену ширяют. Капельница – метафора весенней капели. В сосуды, разъеденные сахаром крови, льют глюкозу: глюк, глюк! Пустые ампулы падают в ведро, как отстреленные патроны. Одноразовые шприцы – примета спидовой эпохи – туда же. И вовсе я не опытный, размышлял Гнусин, а многоподопытный, добившийся в деле подопытности заметных успехов, например, сдаче анализов в 8 склянок или сахарной кривой. Как я, оказывается, тонко ощущаю время! Если мне нужна моча через три часа, она будет. Организм послушен мозговому командному пункту. Так что надо заставить его работать для собственного блага.

Лечение не даст эйфории, но качество жизни вырастет, сказала Надежда Ивановна. Нельзя допускать повышение артериального давления, иначе может случиться кровоизлияние в мозг. Вещество мозга при этом погибает. Человек становится площе, примитивнее. В некоторых случаях этот процесс стирания личности может проходить и без кровоизлияний. Без видимых причин человек теряет веселость, блеск и живость ума. Вы улавливаете, о чем я говорю? (Потом он узнал, что пониженное давление, обескровление мозга не менее губительно.)

Еще бы не улавливать. Поэтому и шутит изо всех сил. Есть такие знакомцы мрачные: бросили пить. А ведь нельзя бросать. Это и старший друг говорил, О'кейчик. У вынужденных трезвенников в душе образуется пустота, и ее надо заполнять, обязательно. Высоким, духовным. Не кодирование, не гипноз! Недавно приезжали православные врачеватели из Москвы, вразумляли. Певец, местная знаменитость, выдувал в день бутылку водки для поддержания приемлемого самочувствия. Да разве он один! Редкий непьющий в Магадане – белая ворона белой ночью в гостях у белой мыши. Не пьет, мучится, его жаба давит, грудная. С этой жизнью нужна повседневная анестезия. Не питье, так еда, нервическое поглощение пищи.

Реклама мыла «Силуэт-40» на телевидении. За одну помывку на два сантиметра уменьшается объем бедер. Данные зафиксированы у нотариуса. Что ж, буду мыться чаще, вот что. С мочалкой. В присутствии нотариуса. Как только к этому отнесется жена?

Как от излишеств отказаться? Да и надо ли? А почему бы нет! Забавно, что в течение дня практически никогда не бывает аппетита. Но невозможно заснуть на голодный желудок. Стало своеобразным ритуалом под выстрелы с телеэкрана, в сопереживании бегущему от погони, в стрессе поглощать конфеты, изюм, вафли, мороженое и несколько чашек чая с сахаром и медом. Теперь этому обжорству надо поставить заслон. Горчицу надо есть, тогда эндорфины, или как их там, вырабатываются, засыпаешь счастливый, и сон у тебя сладкий. А от сахарозы, глюкозы и фруктозы остается горечь.

Нормальный чай вызывает сердцебиения, поэтому нужен цветочный. И таблетка сахарина. С привкусом чернил. Правда, в больнице процесс отъема от пищи протекает естественнее, дома больше соблазнов. От курения тоже помогла избавиться больничная среда.

Без сигарет минуло 17 лет, без сахара только начал. Надежда Ивановна рассказывала о пациенте, который периодически покупал бисквитный торт и съедал тайком, а потом страдал угрызениями совести. Мучения от воздержания могут нейтрализовать эффект диеты. Стресс хуже, чем грешок. Диета должна доставлять приятные ощущения. Это надо учесть.

Экспериментировать на себе – поголовное хобби северян, а многие занимаются этим профессионально. Врачебное внимание и ответная реакция организма пациента не замедлили сказаться: уже в первую неделю в послеобеденное время перестало колотиться колоколом сердце, рассеялась пелена перед глазами, а реклама пива, прежде вызывавшая ответный рефлекс, была заблокирована. Пятки поджили, перестали лопаться. И не мерзнут руки-ноги. Правда, на дворе стоит лето, хоть и колымское.

Он был готов поклясться, что многие предыдущие события, в том числе двойная кража бумажника, являлись своеобразным намеком судьбы по моделированию правильного образа жизни. Вполне мог бы вместо того, чтобы отдавать ворам, пожертвовать нищим или на строительство храма. Фамилии дарителей будут выбиты на стене. Когда окончится строительство. А оно еще не начиналось.

Вначале разберут на блоки административное здание без стен, которое уже более десяти лет мозолит глаза на берегу речки Магаданки. Возвращаясь из госпиталя, он проходил мимо, вспоминал митинги демократов, протестующих против завершения строительства многоэтажного дома, символизирующего административно-командную систему. Те же самые социально активные живчики протестовали затем против сноса шедевра инженерной мысли, достойного книги рекордов Гиннеса. Строили-то на серьезе, спецсталь, спецбетон из Хабаровска, теперь куда все это пойдет, на какую супердачу…

Вскоре упал подъемный кран, к счастью, обошлось без жертв. Уж не знамение ли! Сердце устало скорбеть по погибшим магаданцам. Немало их за четверть века, пока длилось строительство высотки, свело счеты с жизнью, отправилось в последний полет. Скоро будет здесь Кафедральный собор. Светлое, излучающее тепло здание, с куполами, звоном, от которого блаженная дрожь проходит по всему телу. Строят – значит, думают о жизни, о душевной чистоте.

Один магаданский богослов, узнав о врачебных рекомендациях Гнусина, выразился в том смысле, что ему предстоит самый большой пост. А он вспомнил свою набожную мать, в последние годы сидевшую на хлебе и воде.

Владельцы переименовали расположенный в центре города «Рэдбар», прибежище заезжих американцев, в «Купола». А площадь Ленина была молвой переименована в Соборную площадь имени Ленина.

 

 

А це тон – ацетон

 

От боли лез на стенку своих сосудов.

Сурово Д. Болен

Весь Магадан пропах больницей, многие из тех, что попадаются навстречу, тоже на дневном стационаре. Жуют мятную резинку, сосут конфетку с ароматом эвкалипта, но все-таки ясно: им нужно лечить горло, трахею. Там нарывы величиной с горошину. Или из желудка выхлоп, как из неисправной канализации. Один все норовил поближе придвинуться, поинтимнее, а как дохнет – смерть. Умер от рака желудка, весь бомонд ахнул: безвременно. Кроме Гнусина.

Да он и за собой замечал: с дыханием неладно. Заглянул как-то в бывший шестой магазин, а в овощном отделе запах прелых яблок. Девушка отрезает гниль, бросает остатки в тазик. Наверное, девичьи руки пропахли яблоками. Лучше бы абрикосами. Теперь самые модные духи воспроизводят ароматы фруктов.

Вышел на улицу, а яблочный дух по пятам. И это, он понял с тоской, диабет. И на даче, теперь это понятно, когда топором намахаешься, выхлоп как с похмелья, сын упрекал в подпитии. Частенько Гнусин чеснок с молоком смешивал на ужин, куда добавлял картофельного порошку. Стало быть, не в этом причина? Не чеснок?

– А помнишь, у Михалыча, водилы нашего, всегда квартира была пропахшей перегаром, и мы еще думали, как умудряется поддавать и баранку крутить? – сказал для поддержания разговора давний сослуживец Гнусина, когда узнал об его недуге. – Это дочка болела диабетом. Ей и ногу отрезали, гангрена начиналась. Он квартиру в Геленжике ей купил, но не помогло. Вторую ногу ампутировали, не выдержала, умерла. Кстати, анашу тоже на ацетон выгоняют, знаешь?

– Ну да. Курение конопли вылечивает рак мозга. Споры сибирской язвы помогают от СПИДа, – отчеканил Гнусин для поддержания разговора, поскольку мало что помнил из редакционных лет, а милый черноморский курортный городок, который вряд ли увидишь еще раз в жизни, теплил сердце.

Тут врач умер от диабета. Старушка приходит в регистратуру: мол, хочу к своему специалисту попасть, карточку отложите. Умер? Бросьте! Разве доктор может умереть?

Гнусина эта новость тоже огорошила. До этого не раз обращал внимание на медицинских начальников. Как правило, полнокровные свежие лица, будто пришли с мороза и тяпнули стопочку рябиновки. Он, грешным делом, подозревал, что медики употребляют какие-то особые препараты, либо проделывают процедуры, недоступные простым смертным. Правда, его теперешняя докторша Надежда Ивановна без наводящих вопросов созналась, что занимается бегом, и у нее хорошая наследственность: папа сохранил до глубокой старости ясность ума, физическую активность, живя на Севере. И сама она коренная магаданка. Глаза серые, волевые, характер стойкий. Так ведь военный медик, звание накладывает отпечаток.

Он стал выделять людей с печатью сахарного диабета на лице. Видел в магазине одну удрученную горем тетку, подкатившую с претензиями к продавщице. Мол, отдайте мои 500 рублей. Та открыла кассу, нет ни одной купюры такого номинала. Пересчитала наличность, сверила с показаниями компьютера. Все сошлось. Излишков нет. А тетка успокоиться не может, талдычит свое в истерике. Я, мол, плохо соображаю из-за сахарного диабета. Реакция медленная, пониженная, тямы нету. И вдруг взорвалась: пусть вам поперек горла мои деньги станут.

От этих слов сердце Гнусина сжалось. Он живо представил себя на месте продавщицы, покупательницы, и вдруг почувствовал в себе благотворную перемену. Беспричинная тоска, мучившая с утра, уцепилась за эту пятисотку и как бы припустила вприпрыжку. Он переживал потерю женщины как свою. Любовь к парадоксам получила свежую пищу, и ему попутно припомнились люди, которые когда-то обижали его, а теперь лежат в земле сырой. Как жаль, что их нет на свете. А то, что обижали, это ничего, пережить можно. Пусть бы вернулось то время, ведь не только обиды, не только боль, там и хорошее было. Во всяком случае, отсутствовала болезненная неуверенность, когда каждый шаг как по тонкому льду.

В том же магазине один бесформенный пожилой мужик спросил, есть ли в продаже свиные ребрышки и сколько они стоят, хотя смотрел на них, и ценник находился в поле зрения. Вы извините, что надоедаю, я после инсульта, не врубаюсь. Повторите, если не трудно. Я имею в виду ребрышки, бес им в ребро! Это магазин такой, тут продукты немного дешевле из-за подходящего к концу срока хранения, вот и толпятся безденежные ущербные люди.

Может, в ответ на терпение продавца купил старик четыре килограмма этих ребрышек. Гнусин был готов поклясться, что ему столько мясного не нужно. И вообще можно ли после инсульта свинину есть? Сплошной холестерин. А была ли та пятисотка? Может, приснилась?

Вон один в газете утверждал, что его милиция заставляла печатать пятисотки на лазерном принтере. Шутки ради сделал несколько купюр, так они не поняли юмора, арестовали вместе с компьютером. «Купюру спер и сфальшивил, потом поседел и завшивел», – сами собой стали слагаться строки танго. Гнусин одернул себя и с грустью отметил, что с чувством юмора – кот наплакал. И это касается почти всех смертельно больных.

 

 

И Мойдодыру к лицу мундир

 

На лугу паслись свинья и корова.

А это что за зверь – ни уха, ни рыла?

Не узнали? Соевое мясо.

Хрестоматия вегетарианца

Его не оставляло ощущение присутствия на важном историческом событии. Ну как же, третье тысячелетие пришло на планету. С одной стороны гордость, с другой – вселенская неловкость, будто весь мир подглядывает за каждым твоим шагом, поощряюще улыбаясь и снисходительно подергивая бровью.

Надежда Ивановна отметила в истории болезни его более старый, чем по паспорту, биологический возраст. Да, диабетики быстро стареют и долго не живут, хотя и бывают исключения. Когда настало третье тысячелетье, встреченное без капли алкоголя, он будто бы постарел сразу на тысячу лет.

Со времени прошлой поездки на самый северный курорт Талую Гнусин полгода не брил бороду, хотя она сильно старила. Коллега, тоже бородач, спросил: ты на десять лет моложе меня, но у меня черная, а у тебя седая. А вот вскрытие и показывает, кто на самом деле старше! Пошутил, но голос дрогнул. Наверное, мужика молодило то, что он стихи писал детские. А сейчас, когда сахарная подоплека обнаружилась, вдогонку тому разговору стоило бы добавить, что еще надо и печень сличить, поджелудочную железу, сердце. У кого старше. Вот было бы – вскрытие при жизни.

Где ваше пенсионное удостоверение? Собственно говоря, уже лет семь, как слышит этот вопрос. Недавно пришел склеивать зубной протез, который сломал, поедая в лечебных целях проращенную пшеницу. И очень удивил медсестру: не дорос до льгот, плачу по полной. А на 55-летие Победы юные патриоты выспрашивали, на каких фронтах воевал, не могли ухватить детским умишком, что родился Гнусин после войны.

Диабет – явление наследственное. Грустно вспомнил ушедших родителей. Да, отец был склонен к полноте, но диагноз у него другой. Возможно, из-за алкоголя. Правда, в конце жизни бросил и курить, и пить. А мама сохранила стройность до 75 лет. Будучи набожным человеком, соблюдала все положенные посты с превышением, год за годом сознательно голодала и ездила по святым местам. Лишь перед кончиной попросила прислать но-шпы и икры. Полетел к ней, взял отпуск. Самолет заходил на посадку, когда она скончалась.

Мамочка родная, Царство тебе Небесное, зачем же ты меня заставляла в детстве есть и есть, поила солянкой и полынью для поднятия аппетита, кормила смесью сливочного масла от нашей коровы, нутряного сала домашней свиньи, меда с соседской пасеки и порошка какао, чтобы набирал вес? Витамины, мол, а то рахит и бронхит с чахоткой. Теперь все аукнулось. Ра-хит-парад!

Трава, привольно растущая на магаданских газонах, из такой мама вязала веники для летней уборки дома, пахла горечью и навеяла воспоминания о послевоенном детстве.

Зато сын все понял про наследственность, года три, как отказался от сахара, бегает на стадионе по вечерам и все приглашает отца присоединяться. Странно, что он не любил конфет лет до четырех. И мяса. Мог запрятать кусочек куриной котлетки за щеку и ходить так весь день.

 

 

Что пишем и что в уме, когда его нет

Продается оригинальное свадебное платье 62 размера.

Газета «Правда в ногах»

Где-то на третий-четвертый госпитальный день Гнусин все-таки узнал милицейского начальника, который являлся в ту же палату по утрам, проходил одного-двух специалистов, сколько уж получится, и удалялся в офис руководить своей хлопотной службой. Требовалось обежать всех врачей, чтобы понять, сможет ли заключить новый контракт, дожив до 45 лет, или пора перейти в разряд молодых пенсионеров.

Похищенный бумажник так и стоял перед глазами черным квадратом. Вместе с тем, он чувствовал незначительность своего случая перед валом всеобщей преступности. Милиция занята операциями «Вихрь», чеченским следом, тротилом с гексагеном, а карманники в общем-то не представляют особого вреда для национальной безопасности. Ну, лишился денег, зато не получил ни одной царапины, огнестрельных ран и тебя не разнесло в клочья. Живи и радуйся, дева Мария!

Тут одна магаданка в газете писала: мол, напали на нее с мужем в самом центре хулиганы, пришлось отбиваться на крыльце магазина с французским названием. А милиция из стоящей рядом будки не вмешалась. Явный поклеп, решил Гнусин. На самом деле это письмо очень даже может быть скрытой рекламой данной офранцуженной фирмы. Посильнее, чем ее прежние акции. Пристрастились зазывать покупателей подарками: купи товару на 360 рублей, и мы тебе безвозмездно выдадим в подарок кошелек. А зачем? Когда купишь их товар, денег не останется, нечем будет тот кошелек наполнить.

Перед Новым годом, когда аромафирмачи еще не имели своего помещения, их агенты, молодые симпатичные люди подбегали выборочно к прохожим и навязывали свои рекламные проспекты. Гнусин не удостоился их внимания и мрачно пошутил, что рожей не вышел, а название фирмы имело отдаленное созвучие с рожей.

Но это не впервой. В Питере он тоже не удостоился внимания девушки, предлагавшей малюсенькие тюбики с кремом для бритья. Сам виноват: не брился весь отпуск. Напугал перепелку беспорядочной бородой. Вообще когда молодые симпатичные что-то предлагают, жди подвоха. Как-то раз дегустировал сухие вина в «Адмирале». Из семи бутылок по глотку. Уловил какие-то нюансы, но голова разболелась на весь день.

Прошло две-три недели, и сотрудница на службе рассказала, что покупала какой-то парфюм у этой Рожи. Весьма невысокого качества, будто бы польско-цыганского производства. Ее нос помнит те времена, когда духи этой марки было черта с два купить. Есть, с чем сравнивать. Вместе с чеком ей дали приглашение на лотерею. Послала дочь. У той чек отобрали и велели еще что-то прикупить: может, вы чек нашли на тротуаре. Девочка-подросток стояла, как оплеванная. Подходили другие люди и получали такие же сюрпризы. Столпотворение вместо лотереи. Очередная обманка. Наверняка прикарманили чеки и все поделили меж собой, – предположила сотрудница.

А соседний магазин, продовольственный, несколько раз передал по радио, что найден кошелек с деньгами, пусть потерявший обратится. Вот это блестящий рекламный ход! Только злоупотреблять им не надо, подумал Гнусин и сразу вспомнил собственный уворованный бумажник. Грустно. А вдруг надо было и ему обратиться?

Несколько лет назад приятель привез из Америки брелок для забывчивых людей. Не можешь найти ключи, с ног сбился, свистни, и отзовется. Вот такой бы бумажник! Свистнул бы, и он бы отозвался в кармане вора! Да передал бы мэссидж на пейджер прокурора!

 

 

Память боли

 

Пришел в налоговую, декларацию сдавать. Никого. Только овчарка,

темная, с подпалинами, рычит на крыльце.

Наверное, это казначейство, – закралось в душу сомнение.

Додя, член-корр.

Спустя день-другой пришло убеждение, что похитители мучаются угрызениями совести. Узнав по визиткам в бумажнике, что он не человек с улицы, а представитель достойного учреждения, мучительно соображают, как вернуть бумажник. Тут важно не поднимать шума. А то ведь как бывает: обязательно перепутают – его обокрали, или он слямзил. Был один коллега, клептоман. Не раз его изобличали, в том числе с участием милиции. Подложили меченые деньги в стол одной сотрудницы. Ну и попался, рыльце пухом покрылось. Точнее – физиономия в краске, несмываемой.

Да не думал я красть, говорит, просто заглянул, нет ли сигарет, курить хотелось. Понимаете? И народ взрыдал, собралась инициативная группа по взятию коллеги на поруки. А тому, кто меченые деньги придумал подбросить, объявили бойкот. В конце концов, украл немного, не убил же никого, не покалечил, свой человек. У нашей братии и денег-то никогда нормальных не бывает. Какая уж тут кража!

В прошлом году Гнусин достал лазерный диск с дворовыми и блатными песнями, около ста пятидесяти файлов. Вставишь в компьютер, крути с утра до вечера. Вроде и не слышишь про урок, девочек фартовых, про выстрелы, финки, маленькие холодные нарсуды, а на мозги капает и капает. Немало талантливых вещиц, и ведь по-русски поют, а по радио, с его круглосуточным чревовещанием, сплошь американщина, будто не в чужой стране живешь. А попса тоже надоела – своей голубизной, хоть застрелись. А в блатных песняках вроде и герои мужественные, и какая-то правда чувств, романтика. Отвязанность.

А когда кража произошла, сгоряча зарекся слушать блатняк. Раньше-то ассоциировал себя с лихими ребятами, а на поверку оказался лохом. Но вскоре пересмотрел свое решение. Если тебя обокрали, не обязательно обкрадывать еще раз, в смысле вокала-кала! Правда, вторично остынув, он присмотрел в магазине, который рекламирует себя по сто раз в сутки, диск «Музыка для избавления от камней в почках и импотенции». Дай, думает, двух зайцев одним выстрелом! Потерзался с выбором и купил. Теперь бы против диабета отыскать диск!

Навязчиво вспомнилось, как Склерозов рассказывал. Лежал в больнице, камни выгонял. Какие там камни, и жидкость-то не шла. Медсестра соседу вставила катетер и отсасывала. Нет, такое ему не надо. Стыдно. Пошел в ванную, включил все краны, вода побежала, зашумела, да так оглушительно и заразительно, что организм не мог не отозваться, освободил почки. (Несколько месяцев спустя Гнусин купил лазерный диск с записью Ниагарского водопада. Держит наготове. Тут и мертвые почки сработают.)

Человек не может довольствоваться малым. Всегда тянет на большее. Стоит отойти в кусты – и подавай территорию Бельгии и Люксембурга, вместе взятую. Кстати, неутомимый Жак Ив Кусто насчитал в озере Титикака миллиард жаб. А сколько каки?

Пока Склерозов сидел на горшке, услышал вкрадчивый голос:

– Ты меня совсем напугал. Сердце не бьется, руки-ноги похолодели. Не ел три дня, не удивительно, что и я заумирал. Ты уж береги себя, пожалуйста. Помни, не один на свете и несешь ответственность за того, кто тебя прижучил. Вот я, к примеру, живу одним тобою. Смотри, не выходи из себя. А то я выйду из тебя, – сказал солитер и многозначительно шевельнул хвостом.

Давай, Склерозов. Веселый ты человек, жаль переехал в Питер. Да что: трави, чистая правда. Привезли в больницу одного из зоны. На лбу короткое слово. Знаменитый Харламов взял скальпель и даже не стал его дезинфицировать, без наркоза, охранников попросил подержать зекашку, вырезал лоскут кожи с этим словом и выбросил. А другой бы цацкался. Жестокая профессия. Да. Давно уж нет доктора, погиб как-то досадно и нелепо. Поехал с милицейскими из города. На девятом километре всегда туман от горящей свалки. И лед. Машину закрутило так, что доктор выпал из открывшейся дверцы уазика. И другая машина, вертясь, несколько раз его переехала. Гнусин дважды за него перестрадал. Сначала-то хоккеист-однофамилец умер.

Как говорится, были ли у вас в жизни переломные моменты? Были. Открыто-переломные и закрыто-переломные моменты. Всего – более семи моментов и один затяжной прыжок с нераскрывшимся парашютом.

Порой по телевизору показывали задержанных милицией по подозрению в тех или иных преступлениях, и сердце Гнусина екало: уж не мой ли? Запрут в тесном помещении, в антисанитарных условиях, туберкулез в каждом углу, растлят. Жестоко. Ну ладно, от суда уйдет, теперь под залог модно, а Божий суд! На всякий случай простил похитителя, если это на что-то влияло. Но украденный бумажник так и не возвратили.

Осенью одного старожила обчистили. Перед этим он показал свою истинную физиономию. Перебрал с градусами и напустился на собравшихся: мол, вы, быдло, революцию устроили, меня, дворянина, да и всю Рассею по ветру рассеяли. А сам всю жизнь кормился с руки партократов и одно время был чуть ли не единственным, кто имел две машины. Девушки (тургеневские, но бальзаковского возраста) шарж нарисовали, не со зла, а он жалобу на них накатал, и одна из авторш поссорилась с шефом и заявление об увольнении кинула сгоряча, и так же сгоряча оно было удовлетворено).

Бывший граф на час-другой отлучился с женой, купить к столу продукты, свой день рождения собирался отмечать. Злоумышленники открыли железную дверь подъезда, взломали железную дверь квартиры и простую дверь. Украли четыре коллекционных кинжала, хозяин хранил их не в сейфе, как положено, а на виду, любовался каждый день, золотые украшения да так, по мелочам.

Гнусин для поддержания разговора чуть было не обнародовал свою потерю, да где там, перехватили инициативу. Другой участник разговора тут же, перебивая всех, сказал, что его квартиру чистили дважды, а у его знакомого депутата вроде бы 88 тысяч баксов из квартиры увели.

 

 

Последнее сумо-балето

 

Катя, дай мне шанс. Выходи за меня замуж.

Надпись на заборе старого кладбища

О человеке можно судить по тому, какой у него дом и автомобиль, часы, какая модель пейджера, какой масти жена. Ясно, что блондинка, но крашеная или натуральная? Однако автомобиль может сломаться, а жена перекраситься и уйти к другому, с более мощным пейджером. Точнее всего говорит о человеке то, как он ест, размышлял Гнусин, прогуливаясь по городу от роддома до кладбища. И как пьет. Воспоминания о прошлых возлияниях и излишествах обступали со всех сторон, вызывая приступы горькой самоиронии. Можно взять себя в руки, переключиться, однако плотина вновь прорвана, память либо подкладывает свинью, либо оказывает медвежью услугу.

После месяца воздержания рассматривать витрины становится навязчивой мазохической идеей. Покупая для жены мороженое, зацепляется взглядом за пельмешки равиоли, вздрагивает, будто кто-то печальный сыграл на виоле. Привычка набивать желудок – самая прочная. Стоит ребенку родиться, он тянется к маминой груди, а вскоре и к бутылочке. И так до самой смерти.

В юные годы нравилось после получки шикануть в пельменной в центре большого города Новосибирска, налить под столом вина, называемого «Фетяска», букет которого пронес сквозь годы, не говоря уже о вкусе столового уксуса. Однажды после такого ужина пельменную закрыли, через несколько дней сломали, оградили забором, а лет через десять построили кинотеатр имени Маяковского.

Последний день пельменной, как последний день Помпеи, ненавязчиво вспомнился спустя 36 лет, по поводу, быть может, последней вечеринки в жизни. Почему последней? Так ведь больше нельзя потреблять. Помимо зарока, данного перед началом нового века, есть запрет врача.

Директор отеля (у него на фронтоне горит XXI – в смысле век, а не порядковый номер съезда КПСС) позвал его присоединиться к гостям из Японии. В знак особого расположения одно блюдо директор-сан приготовит сам. Острым длинным ножом разрезает ананас, ложкой вынимает мякоть, шинкует, смешивает с майонезом и свежими креветками, нашими, из Охотского моря, вкладывает начинку в ананасные «лодочки».

Этот рецепт привезен из Бали. (У кошки боли, у собаки боли, а у Дитера Болена «Модерн токин» не боли!) Путешествия заменяют бизнесмену, как и некоторым магаданцам среднего класса, чтение книг. В Японии директор бывал трижды, но Гнусин готов поклясться, что не завидует путешественникам, предел его мечтаний – Талая. Возможно, через месяц-другой удастся вновь там побывать, попробовать осмыслить, лежа в грязевой ванне, свои проблемы, придя к выводу, что надо в корне все менять, но не пошевелит и мизинцем. И без того само все меняется, слишком даже быстро, катится по наклонной плоскости к концу света.

Обменялись визитками с японцем. Сейчас подымутся в караоке-бар, будто и сам Гнусин прибыл из Страны восходящего солнца. (Чья бы караоке мычала, а твоя бы помолчала.) Иноземный профессор улыбается так приветливо, что заподозрить его в неискренности непросто, надо быть большим извергом. Наверное, принимает Гнусина за большую шишку. Или он просто радуется, что оказался таким стойким путешественником. Из Владивостока в Магадан гости летели через Москву, а дома им даже двухчасовое путешествие кажется утомительным. Если бы Гнусин попадал в магаданский бар через Москву, тоже бы завибрировал, обрадовался бы палочкам для еды, припасенным предусмотрительным директором, хризантемам на обеденном общем столе и свежей икре.

Нынешний год японцы назвали Годом хризантем. А вообще-то этот цветок – символ императора! Романс об отцветших хризантемах в японском исполнении есть у него на кассете! Всякий раз вертится в голове проникающая до печенки мелодия, когда видит эти милые цветы, как лет пятнадцать назад в кабинете судьи, когда был народным заседателем и почерпнул для себя немало нового, в смысле общей эрудиции. Ему дали полистать уголовное дело о том, как женщина, сама того не желая, зарезала мужа, приставив ему нож к животу: тот дернулся от щекотки и сердцем поймал лезвие.

Заключенные с Уптара, рассказывал судья, достали бутылку водки и ввели, каждый по шприцу, в вену, повысив тем самым опьяняющий КПД алкоголя до абсолютных значений. А еще в уголовных делах фигурировала значительная кража со склада индивидуальных медицинских аптечек, приготовленных на случай ядерного удара. Бандюги брали обезболивающее, дабы словить кайф. Таким дико далеким тогда казалось наркоманство, а сегодня разве ж кого удивишь дурью! Кстати, судья тоже хорош, – взяточником оказался. А Гнусин, ничего не подозревая, принял его две хризантемы и понес жене, укрывая от холода под курткой.

Нет, нет, надо остановиться, куда же я погнал, неужели комплексую? Мандраж есть, но гораздо меньше, чем в 90-м, когда впервые в жизни встречался с американцами, и один из них жил в семье: народная дипломатия называется. Гость наотрез отказался пить водку, даже чай и кофе, привез с собой воду в бутылке, тогда это воспринималось просто комедией. Потом распробовал и питье магаданское, и еду, и оладушки, и пельмешки, и пирог с капустой, называя его пиццей. А также влюбился в русскую гёрлу, искательницу приключений на свою букву ж, отсутствующую в английском алфавите. Играл словами незнакомого языка. Женья, жена – он ее жениться звал, Женю, Евгению, у них там, в Анкоридже, мода пошла на русских вумен жениться. Больно вумны, как вуточки. Как не согласиться, сам на русской женат.

Жены дяди Джона дядю Вилли раздавили. Дядю Билли раздолбили. Дядю Беню в нота беню. Дядю Васю утопили в квасе. Дядя Вильям: выльем, выльем!

Нет, не из-за встречи с иностранцем Гнусин испытывал предстартовую лихорадку, а из-за свидания с алкоголем и нарушением самозапрета. Трезвое тысячелетие, ха!

Японский профессор, оказывается, провел семинарские занятия с магаданскими предпринимателями, власти организовали ему на посошок культурную программу. Показали детей из школы, где изучают японский язык, и те прочли самодельные трехстишья хайку. Об этом он заявил, подняв стопочку с магаданской водкой под директорский закусон из продуктов разных широт. (Как-то Запад и Восток уживутся в желудке? Не придется ли прибегать к услугам аптечной системы «Восток-Запад Медбратснабсервис»? Впрочем, вариться в собственном саке не гоже).

Гнусин знал ту учительницу японского, одалживал ей микрофон для озвучивания видеофильма и еле сдерживался, чтобы не сказать об этом во всеуслышание. Как и о том, что здание гостиницы и соседний дом, в котором живет сам, построили пленные японцы. Возможно, это покоробило бы профессора. Но что уж имеем. Зато мы на них атомные бомбы не бросали. А что это мы все об иностранных пленниках, наших собственных подконвойных было ой-ой сколько, врагов народа!

Дети, подражающие поэтам восточной страны – это не хило. А как вам сочинение юного историка, напечатанное в газете! Вот бы что обсудить с профессором. К 1914 году в Охотско-Камчатском районе было 11 консервных заводов, 9 из них японские. В 1900 году на Камчатке было 1450 японских рабочих, в 1910-м 7 тысяч, а русских 1624.  Гнусин чуть-чуть не застал блаженные времена, когда в Магадане продавали красную икру бочками, в нагрузку к спирту! А зарплату носили в чемоданчиках. Это Хрущев урезал северные льготы…

Спустя несколько мгновений гость сказал, что, наверное, в силу малого возраста дети не способны понять всю философскую глубину хайку. Гнусин держал в памяти, что в этой школе училась олимпийская лыжница, но не удержал, забыл.

А еще профессор сказал, что неосторожными вопросами о харакири можно легко ранить японское национальное чувство. Стало быть, кто-то уже задел, подумал Гнусин с грустью. Может, недостаточно политкорректно выразился: мол, пошел ты на хутор бабочек ловить, Киря, а ему и послышалось харакири. Мы животы не режем, а набиваем их водовкой. Киряем. А им негоже вариться в собственном саке, лучше пусть осваивают русскую кухню. Путь к сердцу через желудок, и к инфаркту через язву желудка. Пройди курс молодого борца с алкоголем и почувствуешь себя немного русским.

Ладно, с харакирями ясно, а как быть с камикадзями? Явно слышится в этом слове грузинская фамилия. И в Страну, что ли, восходящего солнца добрались лица кавказской национальности? Так и томагочи их в явном созвучии с тамадой и томагавком!

Кстати, в фамилии типа Георгадзе проступает явный дзен. Недавно Гнусин читал о буддизме, мало что понял, но решил, что бутылка нашей водки в мировой цивилизации значит не меньше, чем дзен-буддизм, раздельно и вместе взятый. Тоже освобождает от пут формальной логики и устремляет в прозрачную пустоту, и почти всегда просветляет. Дао тоже сплошной прикол. Надо улыбнуться сердцу, печени. Почкам, они орган печали. Энергия чи, нас научи. Сорока, сорока-сан, этому дао, этому дао, а этому дзен! О, русский дзен, бессмысленный и беспощадный!

Внешне японец походил на Володю Кима, который в семидесятых работал в редакции областной газеты. Герой корейской войны, тот ставил колесом простреленные ноги, первым из журналистов купил «Запорожец» и пристроил гараж к магазину «Полярный». Теперь он совсем старик, переехал в Среднюю Азию, где их диаспора гораздо мощнее, ослеп и пишет романы. Одна дамка-магаданка мечтает достать его и вчинить иск за оскорбление чести и достоинства в фельетоне. (А слышится, что он ее девичьей чести лишил.) Володя с семьей уехал, а в редакцию продолжают поступать труды Ким Ир Сена, журналы, пропагандирующие идеи чучхе.

Кстати, Гнусину доводилось беседовать с сеульскими журналистами, которые хотели познакомить своих читателей с оленем, золотом, углем, водкой и детьми. Потом приезжали корефаниться корейцы по линии общества инвалидов из какой-то секты. Мы, мол, пересмотрели свое мнение по поводу отдаленности Магадана от Кореи, у вас много земли, и мы бы хотели у вас устроить небольшую сельскохозяйственную революцию в производстве овощей. И корейских кафе в городе маловато, хотя культура поедания собак органично укоренилась в поселках, где полюс холода -600 совместился с полюсом голода.

Ким по-корейски совсем не то, что Ким по-русски, не Коммунистический интернационал молодежи, а золото. Володя великолепно исполнял русские песни, обладал певческим голосом и помнил тексты, как никто другой. Иногда напоминал иностранного разведчика глубокими познаниями русских реалий. В начале магаданской биографии вел рубрику, посвященную правилам хорошего тона, доказывал, что чокаться рюмками – страшный пережиток бескультурья и дикости. Правда, быстро понял, что над ним потешаются, сдался. Водку он пил виртуозно и учил этому деликатному делу таких молодых специалистов, как Гнусин. В туалете редакции стоял книжный шкаф, набитый бутылками, в ту пору уважительно называемыми посудой, ее уборщицы сдавали в магазин, и это рабочее место было конкурсным.

Неделей позже Гнусин расскажет о встрече с японцами своему знакомцу Эвальду, работающему в новосибирском академическом журнале, на что мудрец отреагирует глубоко утробными комментариями, постепенно переходящими в отчетливую членораздельную речь. Мол, некоторые жители Страны восходящего солнца довольно рослые, едят мясо и пьют водку, их интеллект подготовлен к пониманию ценностей европейцев, вернее европойцев. Сказав А, Эвальд уже не мог остановиться, прочел небольшую лекцию.

Американцы настойчиво приучают весь мир к своей еде, умалчивая, что в связке с ней пребывают их болезни, и тогда они помогут своими лекарствами, докторами, цивилизованными гробами. Назвался груздем, полезай соответственно.

Люди Запада ленивы, их можно заставить работать лишь большими деньгами. А наши за так вкалывают, по нескольку лет не получая ни шиша. Поэтому мы непобедимы. Если бы все, что наши выделывают, в книгу рекордов Гиннеса заносить, та бы лопнула. А почему, думаешь, птицы на Север летят? За талой водой, иначе не вывели бы потомства. Мы живем в мерзлоте, и дети у нас гениальные. Эвальд встал, потоптался, чуть не сшиб со стола принтер. А я завидую людям, у которых есть балласт, – сказал мыслитель. Такие дохлые, как я, должны утром, чтобы согреться, делать пробежку. А тебе не надо. Большой живот – депо для ядов. На ночь надо обязательно есть, кровь к желудку приливает. Утром к мозгу, поскольку не завтракаешь. Так ведь! Твори, думай. Завидую я тебе, брат!

Спутница профессора походила на девушку из школьной юности Гнусина, родом из Горной Шории. Такая же трогательная и хрупкая, с раскосыми оленьими глазами, она училась в физматшколе новосибирского Академгородка, как проявившая особые таланты в математике, и писала трогательные девчачьи стихи, наполненные трагизмом переломного возраста. Сходство японочки переводчицы со школьницей подчеркивала манера гостьи нетерпеливо поднимать руку, будто ее могли вызвать к доске отвечать урок. Так у них в стране принято: женщина говорит лишь тогда, когда ей дают слово. И это не означает, что женский пол в приниженном состоянии. Просто их берегут от перегрева, не дают пойти вразнос. Наверняка у них повременная оплата за телефон уже давно введена, а мы ж разоримся. А некоторые только по телефону и могут говорить спокойно, не скандаля.

Переводчица рассказала, что работала в Академгородке, преподавала русским студентам язык, и у нее остался там муж. Гнусин просиял от таких совпадений и подумал, что муж, должно быть, русский парень, но не стал перебарщивать с расспросами: профессор и так неоднократно напомнил спутнице, что она представляет здесь Японию. Первый раз Гнусин пропустил это мимо ушей, а потом поразился, как они комплексуют, и даже попытался обратить предупреждение в шутку: мол, она достойно представляет, не надо прискребаться. А принимают ли они шутки в нашем понимании? Не то, не дай Бог, оскорбится, схватит нож и поскользнется на апельсиновой корке!

Вдруг на Гнусина накатило: поднялся с рюмкой, как с ручной гранатой, зафиксировал на себе внимание и выдал, что в юности очень любил хайку, а когда приехал в Магадан, воспринимал его окрестности так, будто на гравюрах древних японских художников была воспроизведена здешняя натура. Потом почему-то принялся докладывать об открытой школьниками в районе Уптара 4000-летней стоянке человека, самой древней на мировом Дальнем Востоке, об эвенах, которые здесь жили испокон веков. Наверное, они больше похоже на нас, чем на русских? Конечно, ответил он, догадываясь, что здесь не без подвоха.

(Год за годом посещает Магадан филолог из Токийского университета Синджиро Казама. В Японии вышла его книга об эвенском фольклоре и грамматике эвенского языка. «Эвенский язык очень похож на японский, поэтому мне было легче его учить, чем русский. В Токио моя книга интересна как ученым, так и всем, кто интересуется северными народами».)

Гость попросил разрешения снять галстук, затем и пиджак, горя лицом от собственной отваги, и добавил, что еще чуть-чуть, и они начнут понимать друг друга без переводчика. (Встреча без галстуков как возможность безразмерно заложить за галстук. Первая колом, вторая соколом, остальные мелкими пташечками, – хотелось ему научить гостя нашей, русской хайке. А в поселке Сокол, где аэропорт, и первая, и последующие – исключительно соколом!)

Далее пили водку с криками «банзай!» Потом Гнусин с удивлением узнал, что в городе есть «самый продуктовый» магазин «Банзай». Так ведь, глядишь, и магазин инструмента назовут «Харакири».

Примерно через час, застольное время бежит по своему хотению, профессор обошел столующихся, пронзительно вглядываясь в лица, будто бы составляя их словесные портреты, сел возле Гнусина, помолчал, приблизил лицо вплотную к его лицу, потрогал по мощной груди, животу и заулыбался раскосыми глазами.

Сумо, сказал Гнусин. От тюрьмо и сумо не зарекайся. Занимаетесь сумо? – переспросил тот. Шутка! (Кстати, есть в матушке России город Сумы, была у него оттуда одна балеринка пленительная, в Ялте познакомились.) В ответ японец витиевато сказал, что среди присутствующих лишь два достойных человека, показал ладонью: ты да я.

И тотчас резануло по сердцу, будто все окружающие, в том числе иностранцы – сироты. Такое же ощущение было и при знакомстве с американцем. Вроде бы все у человека есть: благополучие, автомобиль, частная контора – да русскую интуицию, заменяющую перечисленные компоненты, не обманешь. Вспыхнуло нестерпимое желание приласкать, погладить по головке, как ребенка, этого сэнсейчика, возможно из-за незначительного роста иноземца. Еле сдержался.

Дня через два на даче поймал на себе овода, зажал пальцами, а тот лобиком толкается, совсем как кот, который просит ласки. Давай, лети, – сказал Гнусин, на миг почувствовав себя буддистом.

А магаданские бабульки никогда буддистками не были, а как жалели американца, вынужденного искать жену в чужой стране. Явно неладно в этой Америке, нет там нормальной любви и ласки, если борща не варят и блинов не пекут. Не говоря о шмате засоленного с чесноком и перцем сала и свежего самогона!

(Директор отеля застрелен в Краснодарском крае конкурентами в 2007 году. В бассейне.)

 

 

Тайфун изюму

Доставка пиццы. И напиться.

Объявление

Теперь от них приветы передает погода. Два тайфуна за лето. На далеком юге есть жертвы и разрушения, русское Приморье терпит огромные убытки. В Магадане дожди, тропически густые, но по-северному холодные, близкие к точке замерзания, поэтому всегда ощущаешь себя в какой-то мере креветкой в ананасе. Как чай со льдом – придумка американцев. И еще одно происшествие напомнило тот необычный вечер. Летели в Магадан с Хоккайдо японцы и американец. Потерпели катастрофу, спасены, отправлены в Южно-Сахалинск.

У одного магаданского фермера дочь в аспирантуре, в японской столице. Ремнем ее драл. Сила воспитывается силой. Личность – личностью. Там аспиранты со всего света. Самый бедный – сын испанского посла. Да вот фермерская дочка. Хохлушка. А он что-то никак не наладится зарабатывать деньги в Магадане. Вырастил несколько тонн моркови, не смог продать. Укроп запахивает. Магаданцы зомбированы на китайское, а местного производителя в грош не ставят. Найми китайцев, предложил Гнусин. А кормить их тараканами будешь, очень даже любят. Вот и вылезешь в конкурентоспособные.

Зимой, бродя по магазинам, Гнусин услышал странный, непонятный разговор, будто беседовали лилипуты. Или как ручей журчит на Талой. Оказалось, куклы японские, покемоны, яйцевидной формы, но больше страусиных, и мальчик играет.

– А ты с ними разговариваешь? – спросил Гнусин и прибавил: – По-японски?

Мальчик промолчал, а его мама, миловидная продавщица, видимо, из учительниц, тихо, с еле заметной ехидцей возразила: по-английски.

– Тем более, – как бы невозмутимо произнес Гнусин. Волна смущения достала его на улице. Правда, было темно, и заметить пробежавшую по лицу тень невозможно, да и кому он нужен со своими переживаниями невпопад? Хотя, услужливая память тут же выбросила эпизод десятилетней давности. В одну из первых появившихся в городе автояпонок его затащил сосед, захотел похвастаться. Гнусин сел в кресло и погрузился в нирвану блаженства. А из машины вдруг раздался человеческий голос, вежливый, но настойчивый.

– Чего-то еще лопочет! – удивился Гнусин.

– Она говорит, что вы не закрыли дверь, и двигатель заводиться не будет.

– Да? И вы так здорово понимаете по-японски?

– Нет, она по-русски говорит.

Вскоре после отъезда японского профессора, в начале июня, когда только открыли дачный сезон, он спросил сына, все ли семена засеяли на грядке.

– Ой! Папа! А я думал, ты заговорил на итальянском языке.

Но нет, не так надо завершить эту главку. Почти год спустя после встречи в ресторане включает Гнусин телевизор и видит сюжет о бывшем японском военнопленном, который спустя много лет перебрался на постоянное житье в Хабаровск. Устроил маленький японский уголок со всеми икебанами, любит петь русские песни, усиливая их до цыганского градуса. Очень нравится образ степи-родины и человека: я твой тонкий колосок. Воспринимая это пение, лучше понимаешь в себе русское, которое на поверку оказывается и японским.

Почти одновременно Гнусин купил компьютерный диск с японскими супергитарами. Слушаешь, и сердце заходится в счастье, будто вживили новые клапаны. А то от этих многотонных барабанов продыху нет, будто в кузнечно-прессовом цехе. Дал товарищу переписать. Тот говорит: порадовал ты, брат, у меня в юности похожая кассета была, да куда-то запропастилась. Только те гитары нежней звучали. И каждый аккорд заканчивался легкими нежными колокольчиками. Эх, где ж ты, юность, где вы, колокольчики!

(Приписка 2003 года. Зимой один японский путешественник проехал по всему северу России на велосипеде. Побывал и в Магадане. За это время полюбил есть свиное сало, так что уж и не мыслил, как будет без него обходиться на родине.)

А вот информация майская. В автопробеге Владивосток – Москва и обратно участвует один японец, на уазике. Я, говорит, еще в Японии присмотрелся к этой машине, она мне понравилась, куплю ее. Правда, поломалась еще до старта, но это не беда, ее починят. Русские сильны в ремонте.

 

 

Город, который в тумане

Горько, – крикнули нам, и начали мы есть свой пуд соли.

Мемуары его жены

Что ни говори, Магадан – город особый. Кто только не топтал шестиграннички его тротуаров, не месил жидкий асфальт! Идешь по улице, гордость под ложечкой сосет. Здесь известный на весь свет тенор жил, здесь академик-долгожитель, здесь историк, который всю Чукотку пешком обошел, здесь диссидент, он в Италии погиб при невыясненных обстоятельствах, здесь поэт-китобой, в Нью-Йорке в редакции заработал американскую пенсию и вернулся в Ригу, работает и очень скучает по Магадану. В этой школе учился министр, космонавт и два писателя с мировым именем, преподавала мама одного из них – книгу написала про лагеря, в этой училась чемпионка по лыжам, в книгу Гиннеса занесена, а в этой молодой человек, во время путча погибший под танком. Последний герой, если по-настоящему, не тот, кто на тропическом острове выпендривается, – это магаданский мальчишка, выросший в зимнем краю, приехавший в Москву делать карьеру, а угодивший в историю – последний Герой Советского Союза. Или первый Герой России? Уж не припомнишь. История начинает забываться, порастать легендами, и это замечательно.

Питер – почти как Магадан. Путешествие из одного города в другой напоминает прыжок в ширину, вернее, в широту, географическую. Кстати, на той же примерно параллели находится и город Хельсинки, там бы побывать! А по меридиану на юге – знаменитые Соломоновы острова, знатоки прогнозировали там извержение вулкана, последствия которого – смещение земной оси и конец человечества.

Принято считать, что Магадан ближе всего по духу к Санкт-Петербургу. Вот и во время квартирного обмена дома с эркерами с чьей-то легкой руки называют «ленинградской планировкой», наряду со «сталинской» и «хрущевской».

В Магадане есть где учиться: музыкальные школы, училище искусств, в котором появилось недавно и актерское отделение. Дети магаданские – особо одаренные от природы, каждый шестой – гений, если бы мы их по настоящему холили и лелеяли, то давно бы перегнали не только Америку, но и Англию, Германию, Францию, Италию, вместе взятые, по интеллектуальному продукту.

Американцы повадились в Магадан с Аляски, усыновлять наших детишек с ослабленным развитием, калек, кому не нашлось в стране приемных родителей. И воспитывают нормальных жизнеспособных граждан. Какой-то парадокс. А у нас талантливые дети – вырастут и куда потом? В детских спортивных школах воспитанники устанавливают рекорды, получают звания мастеров спорта. А повзрослев, – куда деваются спортивные батальоны? Ну ладно, в охранники и рэкетиры. А гимнастки куда? Живут себе в городе – королевы красоты, герцогини ума, заслуженные и народные учительницы, артистки, врачи, геологи, старшие экономисты.

Говорят, если нашу колымскую картошку привезти на материк и высадить, она вырастает величиной с тыкву. Дети, конечно, не картошка, но принцип тот же! Что-то есть такое на Севере, мало изученное, что существенно меняет живой организм.

Каждый магаданец одержим манией взаимопонимания, особенно в белые ночи. У нас корюшка, как в Питере, огурцом пахнет, а море – йодом и арбузом. Есть и туманы, и морская волна, несколько красивых чугунных решеток каслинского литья, и погода такая же: семь пятниц на неделе, не заскучаешь.

Когда ночью в зимнем Магадане служивые ГЭЛУДа чистят грейдером снег, а он у нас тверже гранита, раздается такой галопирующий скрежет, словно сам Петр Великий скачет на медном коне «по потрясенной мостовой».

В других местностях при стихийных бедствиях давно уже вошло в традицию привлекать воинские части. (Все еще недопонимаю это словосочетание. Если есть часть, то где же целое?) У нас дворников не хватает, а людей в погонах в сотни раз больше. Кроме того, существует же программа физической подготовки служилого люда. Может, у них руки рвутся к лопате? Да у них и есть, кажется, такие, саперные. Назвать эту операцию «Циклон»: после низкого атмосферного давления, как правило, улицы становятся непроезжими из-за снега. Зачистка местности от террористов и атмосферных осадков производится силами ОМОНа, тогда и преступность падает. На гололеде. А уж убирать мусор с помощью милиции, да еще силами осужденных мелких хулиганов – способ испытанный. А учреждения в гололед перевести на скользящий график.

 

По лезвию криминала

Пристрелю карниз, полочку, собачку

из материала заказчика.

Сниму сглаз и порчу,

квартиру под офис.

Уложу асфальт, кафель с первого выстрела.

Из газеты «Изо рта в рот»

На стенах домов столицы криминала, куда Гнусину подвезло уехать в отпуск, встречались любопытные надписи. Например, «Я не??вижу Гейтса». Редактирование всегда было нашим национальным видом спорта. Гейтса у нас любят, прощая огромные миллиарды личного состояния, не в пример отечественным миллионерам.

На стене дома в начале Тихорецкого проспекта красивая надпись, выполненная в металле: «Черкизовские колбасы» и эмблема предприятия. А под ней «Свободу Лимонову. НБП.» и партийный значок с серпом и молотом. Гнусин переходит в этом месте рельсы, смотрит, чтобы трамвай не задавил, видит компанию молодых людей. Не совсем школьников, но и далеко не пенсионного возраста. Один из них недавно побрил голову, она такая белая, словно в китайских белилах. Компания замечает стриженого Гнусина. К скинхедам его трудно причислить, а в сочувствующие занести – запросто. Бритые это замечают и тихо обсуждают, но у Гнусина слух обостренный, все разбирает: «Что-то уж больно легкая походка. Да он, наверное, на отдыхе».

И тут его озаряет, что скинхеды и моджахеды являются двумя сторонами одного хедендшолдерса. Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

Живя неделя за неделей в Питере, Гнусин помнил о славе криминальной столицы города, глядел в оба, работал частным охранником у самого себя, чтобы без отпускных не остаться.

Возле магазина «Обувь Белоруссии», где одновременно продается разнообразная алкогольная продукция, спит на земле могучий молодой мужик. Один ботинок валяется рядом, виден заскорузлый грязный носок. Настолько все нарочито, что кажется выполненным в рекламных целях. Может, конкуренты белорусов наняли? У них много недоброжелателей за кордоном. Кстати, кошелек на месте? Ух! Слава Богу!

Чуть дальше, возле сгоревшей дачи художника Бенуа, на траве лежит другой человек. И так сладко растянулся, что больше всего на свете хочется последовать его примеру. Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

Долго ждал транспорта у метро Черная речка, пытался отогреть ладонью грудь и шею. Совсем как в Магадане: теплынь, а в тень зайди – холодрыга. И вдруг нащупал на шее что-то непонятное. Клещ, что ли? Телевизионщики застращали этими клещами. Потянул, оторвал. Божья коровка. Посадил на ладонь. Ветер не ослабевает. И хочет божья тварь, да не может улететь. Посадил на палец, как перстень – тот же эффект. Отошел к дереву, подставил руку к листу ольхи. Переползла козявочка, и так стало хорошо на душе! Кстати, кошелек на месте? Слава Богу! Летит насекомое, и душа вместе, дрожащей точкой над i.

На Светлановском проспекте, рядом с Северным рынком, на проезжей части мертвая машина. Разграбленная вконец. Стекол нет, руля, колеса сняты, на шлакоблоках. Не похоже, чтобы сгорела, не видно следов и столкновения. Но вот какой-то незнакомец шарится в салоне. Берет металлическую пластину, проходит десяток метров к японскому микроавтобусу, садится за руль и вперед. Кстати, японских машин здесь, в отличие от Магадана, почти нет. И руль у них слева, будто вывернут наизнанку. Воровство сидит в человеке наподобие муравьиного инстинкта: видишь, тяни! Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

Однажды на Невском его чуть не сбил «Мерседес». Серебристый, как фольга в пачке сигарет. Толпа плюет на светофоры, валит валом, и Гнусин телепает со всеми. Навстречу мартышка и качки: должно быть, депутат с охраной. Те вообще на все плюют. А у него в глазах робость знающего, что нарушает, идя на красный. Те, что за рулем, психологи высшего класса. Им надо ученую степень присуждать без защиты диссертации. Да и вообще не дураки, коль на таких дорогих машинах ездят.

Автомобили будто танцуют: рванут на полметра, тормозят. Вновь рывок. Один толпу пропустил, понял робость Гнусина, рванул, но нервы не выдержали, встал, как вкопанный. И хорошо, а то бы оттоптал магаданцу ногу. И тогда уж Гнусин с видом победителя (пешеход всегда прав), обошел спереди сверкающее патологической краской чудо. Начавшийся стресс вызвал из памяти Акакия Акакиевича, утратившего на этом проспекте вследствие разбойного нападения шинель. Такую шинель, ему, Гнусину, пожалуй, не справить, несколько лет не обновлял гардероб. И с жизнью чуть не расстался, точнее, со здоровьем, целостностью конечности. Куда только смотрит Гоголь! Хорошо, что лето. Если что и снимут грабители, так рубашку. Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

Из теории рекламы: сильнее всего на сознание человека действует война, катастрофа, затем спорт, секс. Поэтому из каждой продажи норовят сделать «катастрофу». Правда, никто еще не додумался вместе с сообщениями о терактах рекламировать прокладки и жвачку. Но дойдет и до этого. Заходит Гнусин в вагон метро, и тут же юркий молодой человек-чемодан с ходу заявляет: «Если сейчас же не купите карту Санкт-Петербурга за 25 рублей, то в киосках придется платить 40». Смущенные такой наглостью пассажиры тянутся за кошельками. Мужик так выложился, так старался, прям Смоктуновский, надо вознаградить импровизатора. Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

Поднимается Гнусин на поверхность и попадает на новый микроспектакль. Перекрыв ему на мгновение путь, девушка, тонкая, как тростинка, пахнущая ландышем, кричит в лицо: «Помогите!» У него заходится сердце. Но в следующее мгновение: «Купите карту города!» Ему даже отмахиваться не пришлось. Прошел молча. Усвоил местную привычку не отвечать. Да с собой, можно сказать, привез. Псевдозаика. А это юное создание, не воровка ли? Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

Отчетливо вспомнил, как стращали в Магадане: мол, сильно крадут. Одна женщина ехала в метро, ей на сумку газету уронили. Пока подымали с извинениями, из сумки, со дна, исчезла сумочка с деньгами.

А где же Невский проспект? Это Лиговский. Достал карту, привезенную из дома, долго вертел перед глазами, ничего не понял. Хотел подойти к милиционерам, они втроем проверяли документы у одного лица негритянской национальности, и что-то остановило. Вдруг солдатам правопорядка не понравится, например, место жительства – Магадан. Чтобы задать вопрос, выбрал тоненькую женщину с дочкой, своей уменьшенной копией, особенно поразительна была короткая шестимесячная завивка, должно быть, передавшаяся в генах.

Женщина махнула рукой и прищурила глаза, закатив их. Гнусин поспешил в указанном направлении, и еще несколько минут ныло сердце: как честный человек, он должен был бы жениться на этой женщине, удочерить девочку, а то, что есть жена, не смягчает, а усугубляет вину. Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

Когда гулял на Мориса Тореза, возле домов, сложенных из красивых, будто в детской игре, шлифованных кирпичиков, первым делом подумал: наши или турки строили? Жизнь заставит – станешь турком-аккуратистом.

Вывеска на Невском. На весь фронтон аршинные буквы, объявление академика нетрадиционной медицины. Если бы все шлаки, которые изгнал из своих пациентов этот профессор белой, черной и цветной магии, использовать в мирных целях, можно было бы наготовить шлакоблоков, достаточных для строительства психлечебницы улучшенно-курортного типа на 666 мест. Кстати, кошелек на месте? Слава Богу! Чтобы вывести стероиды, пейте толченые астероиды!

Как-то ехал Гнусин в трамвае. А впереди два мальчика, лет по десять, слушали плеер через две пары наушников. Какая-то группа, «Ногу свело» или «Руки вверх». Заходит старушка, вся трясется, как на шарнирчиках, с угрозой рассыпаться на детали становится возле мальцов. Люди принимаются стыдить и усовествлять ребят: мол, уступите место пожилой женщине. Не слышите, что ли? Выньте наушники. Не слышим, кивают, а один лезет в карман и достает «Удостоверение глухонемого». Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

На аллее у Политехнического, на стволе березы приклеено скотчем объявление: нашедшего талисман-нейтрализатор (белая пластина на цепочке) просят вернуть за вознаграждение. Телефон указан.

Гнусин прошел мимо, но никак не мог забыть тетрадный лист с текстом, не отпечатанным на принтере, а начертанном шариковой авторучкой. Если этот талисман позволяет себя потерять, значит, он никого не защитит. Стало быть, нормально, что он потерялся, и следует выбросить из головы мысль о нем. Такие вещи до добра не доведут. Не ищите защиту у сомнительных сил. Идите в церковь и молитесь.

Ничего себе, придумал текст. Такой ни за что не осилить без актерской подготовки. Да и не имеет он таких полномочий. Пророк нашелся! Тут бы за самого себя ответить. Не до других.

И вдруг похолодел. Не исключено, что это какая-нибудь вполне сформировавшаяся ведьма. Начни разговаривать, а она тебя по телефонному проводу в свое логово втянет. Так защекотит, что остатков мозгов лишишься. Из рук в руки, изо рта в рот. Всю мужскую силу высосет.

Или это номер секса по телефону. Позвонишь, будешь трепаться, и такой придет счет, что за год не рассчитаешься. Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

– Можно к вам обратиться?

Какой воспитанный тон, подумал Гнусин и приостановился в тамбуре универсама. Двое молодых людей, это уже к чему-то обязывает, начали издалека, но и так ясно, просят денег. Создали благотворительный фонд для насаждения нравственности. Не дослушав, он сделал шаг вперед.

– Ах, извините, – соблюдали они свою роль.

Надо было что-нибудь им сказать, например, «30 лет Колымы – разве это недостаточный вклад в дело возрождения нравственности?» и продемонстрировать съемные челюсти. Мол, иду менять, а эти могу отдать в музей, если он предполагается. А ведь правда, ни один музей не выставлял челюсти знаменитостей, не говоря об обычном, рядовом человеке. Пробитую пулей одежду – да, бинокль, компас, удостоверение. А челюсти, которыми жевал свой тяжелый хлеб, голодая?

Пожалуй, надо предложить эту ноу-хау магаданскому музею. Нужно было этим молодым нахалам сказать так: «Если хотите, могу доказать, что являюсь старым маразматиком». А они бы сразу дуэтом, как Станиславский и Немирович-Данченко: «Верим, блин».

Прошло несколько минут, и вдруг накатил прилив радости, уши огнем зажгло. Как хорошо, что не нахамил этим ребятам! Если они, конечно, не аферисты и не хотели его облапошить, пока бы махал крыльями. Кстати, кошелек на месте? Слава Богу!

Возвращаясь обычным путем с Северного рынка, он не мог не остановиться у лотка с овощами, чтобы сравнить цены. В этот момент некто спросил его в самое ухо:

– Отец, не надо цепочку?

– Не-а.

Через секунду этот человек предложил то же самое продавцу овощей. Шепотом, но Гнусин слышал отчетливо, как по громкой корабельной связи. Смятение пробежало по жилам. Что же это я отказался? Ведь он мне первому предложил. Сумму расслышал: 70 рублей. Это, конечно, не цена. Теперь такие цацки раз в десять дороже. Ой, ворованная же, точно. Черт с ней.

– Надо посмотреть, – сказал продавец овощей. Тот, с цепочкой, ждал. Видимо, когда уйдут тетки с сетками картошки и свеклы. Тогда и покажет. Вполне вероятно, она вовсе не золотая, а серебряная, правда, подорожавшее серебро нынче тоже в моде, может быть, подделка, распознать в столь полевых условиях невозможно. Теперь вон монеты и то к магниту прилипают. А серебряные цепочки и подавно.

А может быть, это новая, пока не известная, технология обмана? Допустим, я остаюсь, тогда этот, с цепочкой, скажет, что предлагал папаше, пусть тоже позыркает. А там кто больше даст денег. Или как с «потерянным» кошельком. Милиционер какой-нибудь, их, бандитский, ряженый, появится, заставит откупиться.

Тревога разлилась в воздухе, в голове уже звенят внутренние сирены. Плюнул, отошел, преодолевая сопротивление любопытства. Наваждение прошло. На всякий случай проверил, на месте ли кошелек. Вот оно, оказывается, как бывает. Как в воронку затягивает. Не хочешь, а сыграешь роль лоха.

На Северном рынке Гнусин все облазил, возможно, его приметили. Однажды зашел в павильон, купил бананов, а тут женщина заглянула:

– Никто не разменяет тысячу рублей? – Счас! Хоть бы кто ухом повел! Тогда она поближе на шаг подступила: – А вы не разменяете тысячу?

Гнусин был в хорошем настроении и не просто буркнул в ответ, а предъявил отказ в развернутом виде:

– Ну, вы посмотрите на меня и угадайте с трех раз, способен ли я разменять тысячу.

– А я посмотрела и решила: можете.

Он не побоялся показаться невежливым. Если ты физиономистка, читай: «Тебе надо, ты и меняй. А мне это зачем? Меня мои пятисотки, полученные в банке, устраивают. А твоя бумажка – она законнорожденная?» Взял свои бананы и быстро, быстро, благо походка стала совсем молодеческая, обезжиренная, ушел. Кстати, кошелек на месте?

Успокоился и еще раз проиграл ситуацию. Зоркие они, женщины, насквозь видят. Может, познакомиться хотела? Бедняжка! Но я же не знакомлюсь с незнакомыми женщинами. Ой, совсем зарапортовался!

Валентина Константиновна, у которой Гнусин снимал комнату на время отпуска, ничего о мошенничестве с цепочкой не слыхала, а с подброшенным кошельком сталкивалась. Участвовала в двух эпизодах, причем обманщики попадались какие-то тупые, да и народ, благодаря разоблачениям в прессе, стал опытный. Не ждет милости от милиции, а сам шевелит извилинами. Во всяком случае, она внутренне была готова посмотреть маленький спектакль, полагая, что он будет сыгран по правилам, домушник не может быть громилой, а карманник – щипаном. Ну не смогла, запнувшись о кошелек, побороть искушение поднять его. А дело было зимой. Вечером возвращалась с пакетом в руках, а в нем кошелек с пенсией.

Тут и появился запыхавшийся «артист» номер один:

– Вы ничего не находили? Кошелек, да? Давайте разделим.

– Я ничего делить не буду. Чужие деньги. Надо вернуть владельцу. Хотите, берите себе.

– Ну, вы уж так уж. Никто же не видит. Разделим, и дело с концом.

Она развернулась и сделала шаг, чтобы уйти, и в этот момент появился второй. Действие развивалось так, как писали в газетах. Только она не вписывалась в сценарий. На вопрос второго «артиста» заявила, что кошелек у молодого человека, с ним и разговаривайте, а она его даже не открыла.

– Что ж, давайте пересчитаем, чтобы убедиться, что все на месте. Вы считайте, а я подержу ваш пакет, чтобы было удобнее. Но и пересчитывать она отказалась. Тогда второй вырвал пакет с пенсией и убежал, превратившись, таким образом, из мошенника в грабителя. Как говорили в свое время, журналист меняет профессию.

Что делать, надо в милицию. Идти далеко, придется ехать на трамвае. А вечером его ждать замаешься. Когда добралась до отделения и описала происшедшее, ей еще и вчитали. Не надо было поднимать кошелек. То есть и милиционеры были уверены, что бандиты действуют строго по понятиям. По приметам определили, что орудовали их старые знакомые, только что выпущенные на волю.

Второй случай у Валентины Константиновны был возле ее дома. Какой-то тип подступил, заикаясь, с невнятным предложением разделить содержимого найденного им кошелька. Хорошо еще, что в окно за происходящим следила соседка, мисс Марпл местного масштаба. Это придавало отваги. В любую секунду могла позвонить в милицию. Подняться к себе Валентина Константиновна не хотела, чтобы не узнали, где живет. Вскоре появился второй деятель и что-то наплел насчет кошелька. Ну, совсем как пацан-троечник, не умеющий выучить даже несколько строк текста.

– Убирайтесь подобру-поздорову, иначе вызову милицейский наряд!

Подействовало. Ретировались.

– Я три раза лишалась паспорта из-за воров, писала заявление, платила штраф, и всякий раз мне паспорт подбрасывали в почтовый ящик.

– А тех нашли?

– Да что они могут? Разве что со старухами воевать!

Оказывается, история взаимоотношений с милицейским ведомством у нее давняя. Всю ночь стояла в «Гермес», чтобы забрать свой вклад, когда рухнула финансовая пирамида. А утром подошли бритоголовые с ментом. Надо, мол, дверь открыть, подвиньтесь, руку уберите. Не убрала. Ну и дубинкой по руке получила. От боли чуть сознание не потеряла, однако огрела ментяру стеклянной банкой. Она была надета на кулак левой, здоровой руки, словно боксерская перчатка. Еще и плюнула в физиономию: «Не отмоешься, у меня слюна заразная».

Потом замполит вызывал гражданку по повестке. Показал указ: мол, милиции даются особые полномочия. Могут и застрелить, в крайнем случае. Что ты эти страшилки суешь? Имел твой герой-подчиненный хоть малейшее право ударить семидесятилетнюю старуху? Специально с вечера сюда пришла, чтобы быть первой, кровные денежки у иродов забрать. А вы людоеды!

Отпустили в три ночи, пришлось домой пешком топать. Молодость вспоминала, как, шла со «Светланы» после ночной смены. Руку разбарабанило, в травмпункт сразу же сходила. Похоже, дубинкой вас? Акт составили. И свидетели были, не отказывались подтвердить, если потребуется. Милиционера того вроде сняли с должности. Или повысили за бдительность. Кто их теперь разберет. Может, и орденом наградили.

Вообще-то они меня знают. Я им часто звоню. Вот женщина валяется у подъезда, силится подняться. Пыталась ей помочь, да мне самой-то оторваться от постели поутру – проблема, хотя за всю жизнь ни грамма не выпила. А эта восемнадцать лет подряд глушит. Звоню в милицию: помогите женщине взобраться на пятый этаж. Попадаю на какую-то молоденькую. Разве мы это должны делать? А я должна? У меня астма! Выросли дети, заласканные родителями, сами ничего не делающие по дому. Приходят в милицию по протекции, на конторскую работу, возиться с пьянью и ворами им не с руки.

– Да что в милиции, везде, – подхватил Гнусин. – Сегодня зашел в магазин, а продавщица, девочка крашеная, спиной к покупателям повернулась и стоит. Стресс у нее.

– Жаль эту женщину, соседку. Она же не конченный человек. Любит животных. Но пьет беспробудно. Сын совершеннолетний. Недавно муж, сам водитель и в рот не берет, ушел от нее. Восемнадцать лет крест нес.

Или вот у нас на площадке капитан первого ранга в отставке живет. Ему 87 лет. Вчера прямо у дверей квартиры избили и отобрали его военную пенсию. Думаете, бандитов найдут?

 

 

В ожидании тайфуна

Вам отказали в ласке? Наставили рога?

Обращайтесь к нам, в центр бытовых катастроф.

Объявление по FM

Встречаться со знаменитыми людьми: академиками, героями и эстрадными звездами Гнусину не светило, да он бы и не хотел. Гораздо интереснее наблюдать за незнакомцами, убеждаясь, что они мало отличаются от тебя самого, и ты не чужой среди них, хотя бы и в большом, великом городе! Любой гражданин России ощущает Питер своим городом, и его никогда не принимает за чужака. Больше всего впечатлений, естественно, от торгового люда.

Вот юноша, сиделец овощной лавки, плотный брезент закрывает его с трех сторон, легко одет, в шортах. Жара, и он пытается охладиться: берет полуторалитровый баллон воды, льет себе под ноги. И не в первый раз, поскольку под сандалиями у него грязь, и он размазывает ее пошире.

При слове «палатка» на мгновение вспоминается районный центр в составе Магадана, где в разные годы жили шесть писателей. Там, быть может, тоже жара, но спасаться от нее гораздо проще.

В другой палатке девушка торгует ножами. Десятка три разнообразной формы и конфигурации, призывно сверкают, даже слепят. Клейма на них германские. Небось, не подделка. Здесь нет поголовного доминирования китайской халтуры. Но лучше все-таки поискать финские ножики. Вдруг какой-то чертик толкает под бок. С сурово невозмутимым видом Гнусин обращается к вчерашней школьнице:

– А если попадется маньяк, схватит нож подлиннее и вонзит в вас? Ваши действия.

– Нет, нет, – протяжно запричитала, заверещала девица. – Этого не может быть!

По тому, как она это сделала, по неестественному тону, Гнусин понял, что она, наверное, и в существование вечной мерзлоты не поверит!

– Почему же не может быть? У нас, в Магадане, было!

По просветленной улыбке малолетки понял: все сказанное девушка приняла за шутку, и ей приятно, что столь солидный человек с ней балагурит.

Когда воздух прогрелся до расслабляющих температур, ему самому уже не верилось в существование Магадана с его +100, в движение к Питеру тайфуна с Атлантики, о котором предупредило Российское телевидение. В европейских странах ураган наделал разрушений, шкандыбает сюда, сегодня нагрянет. Не верится. Правда, когда шел к рынку, у метро Пионерская тучи наползали, закрывая солнышко, как стая крыс. Теперь оно терзает людей, в первую очередь продавцов, вынужденных сохранять неподвижность. Первым делом Гнусин дал ценный совет молодой женщине с покрасневшим до помидорной кондиции лицом: лучше лить из бутылки не на ноги, а на голову, где теплоотдача наивысшая.

Куклообразная особа вылила на затылок с полстакана, вспомнила, что у нее парик.

– Я профессор медицины, – соврал Гнусин. – Парик в эту жару вас погубит. У вас же гипертония?

Попал в точку: выдала себя мимикой. Надо уходить, если хочешь, чтобы последнее слово осталось за тобой. Медленно дрейфуя по общему ходу биомассы, он оказался рядом с женщиной, торгующей «с земли». То есть с картонных ящиков. Товар один – сгущенка без сахара. Может быть, купить банку, чтобы наливать по ложке в цикорий, побаловать себя?

– Как вы думаете, сколько такая банка простоит, если без холодильника?

– Кто его знает, – ответила торговка в наступательно-жлобской манере, от которой он уже успел отвыкнуть. Лучше с такими продавцами не связываться. – Мне на два дня хватает, потом выбрасываю пустую.

Гнусин не отошел, спросил у разбитной тетки, нет ли у нее заменителя сахара, она со смешком возразила, что есть сахар. Без соли, сладкий. Подошедшая покупательница ахнула: разве бывает с солью?

– А как же! – вяло подхватил Гнусин. – Вы разве не знали?

Ему стало грустно, что и сахар-то он не может есть, да и соль полагается особая, без натрия. Здоровым людям смешно. Будто ударенный в лоб, он отошел и, чтобы погасить нервное возбуждение, купил за 15 рублей мочалку, какие в прежние времена были на каждом углу у каждого кавказца, а теперь в Магадане их нет, а вещь хорошая, своевременная, скоро на Светлановском дадут горячую воду. Тем более на другом рынке эта же ретро-мочалка люфа в два раза дороже.

Впрочем, однажды он уже помылся в холодной воде. Главное – правильная тактика. Умываешься до пояса. Потом вторую часть. Не холодней, чем купаться в Охотском море. Удивительно, что пока кантовался в столице, очистились подошвы и закрылись трещины на пятках. Неужто диабет повернул вспять?

Многое он делал машинально. Уставился на витрину зоопалатки. Все для домашних любимцев. Вспомнил родного кота. Надо побаловать. Только чем? Возможность выбора в этом городе превышает фантазию.

– Что-нибудь подсказать?

Ой, не нравятся эти молодые всезнайки. Будто под локоть толкают, выбирая неподходящий момент. Хочется что-нибудь сказануть, чтобы стала понятна их неделикатность, но не ломая неокрепшую душу.

– У вас есть витамины для старых кошек?

Боже мой, куда девалась невозмутимость молодого продавца? Приблизился к собственной витрине вплотную, стараясь прочесть мелкий шрифт на коробках, с его губ срывались слова, наполнившие Гнусина радостью исполнения маленькой мести:

– Мы недавно открылись. Еще не освоились…

– Ладно, зайду в другой раз.

Торговля с давних времен у нас конфликтна. А нужно партнерство. Ты покажи, что покупатель главнее тебя, уважь, так он в порыве благодарности у тебя быка с рогами приобретет! Вот в Магадане зимой чебака покупал, рыбу своего детства. Задал какой-то вопрос продавцу, а тот, равнодушная скотина, нет, чтобы поинтересоваться у покупателя, чем ему чебак дорог, показал свое невнимание, переходящее в презрение. Чебака Гнусин ловил на удочку, капроновая леска только что появилась в природе. Ветер свистел в ней. Вода пахла пронзительно, глаза слезились от напряжения. Они и теперь слезятся. Сварил на плите уху, а отведать ее компании не нашлось, даже кот не проявил энтузиазма.

Второй самодовольный телок попался в музыкальной палатке, где покупателем Гнусин был один. Цены высокие, прямо магаданские.

– Что вас интересует? – высокомерно произнес молодой хмырек, оскорбляя лучшие чувства Гнусина. Ладно, сейчас я тебя полосну!

– У вас есть танго, на одном диске часов десять записи? Может, уже кто-то догадался собрать?

Торговец вздрогнул и стал оправдываться, будто его поймали на мелкой краже, Гнусин уже начал раскаиваться в собственном коварстве. Желая смягчить допущенную грубость, он принялся осматривать стеллаж и набрел глазами на «Испанские гитары». Вынул диск, прочел мало что говорящие названия. Народные мелодии. Наверное, Гарсия Лорка слушал в свое время эти гитарные переборы и писал под них свои прекрасные стихи? Ой, а вот «Хиты 60-х годов», а еще цыганские мелодии с портретом Сличенко.

– Наверное, в исполнении Сличенко, – бросил реплику Гнусин, как тогда торговцу чебаками. Молодой человек не принял подачу.

– Вряд ли.

Да он не знает, кто такой Сличенко, – понял Гнусин. Из другой эпохи, не удивительно.

– Хотите послушать? – Это предложение продавца понравилось покупателю. Молодец, парнишка, делает успехи. Собственно, не важно, знаешь ли ты свой предмет досконально, свою сферу, где зарабатываешь деньги, покажи, что уважаешь того, кто к тебе обратился, и я в ответ уважу тебя.

– Давайте вот эту, – Гнусин показал на «Гитары».

Продавец поставил диск в магнитолу, или как это теперь называется, в бомбокс, нажал кнопку.

– Я не с начала поставил. Сейчас перемотается.

Что там может перематываться, ведь не пленка же, диск, сразу должен играть.

– А у меня звучит сразу, любая мелодия. Наверное, другая конструкция.

Скажи чувак хоть слово, все было бы нормально, но у парня не нашлось этого словечка. Гнусин подождал минуты две, все еще «перематывалось», отшагнул от палатки и был таков.

Надо же что-то купить, иначе получится, что зря ходил, а это будет мучить. Остановился у витрины «кофейной» палатки. Банка индийского «Нескафе» 89 рублей и такая же из Бразилии – 105.

– Это индийский? – спросил, полагая, что продавщица следит за ним глазами и читает по лицу.

– Индийский, – ответила та машинально.

– А мне бразильский, – и протянул требуемую сумму без сдачи.

Продавщица подала удлиненную банку. Бразильский был в приземистой. Или это опять оптический обман?

– Вы мне дали индийский, а я заплатил за бразильский, – сказал он, как бы размышляя вслух.

– Извините. Вот бразильский, – дала другую банку. – Здесь в квадратике написано.

Конечно, она не хотела обмануть. Но бдительность еще никому не навредила.

Чтобы покончить с темой, предварительно придав ей глубину, следует упомянуть об универмагах, так и тянет назвать их манермагами – за манерность служащих. Гнусин посетил один из них и убедился по какой-то мелочи, что цены здесь задраны вдвое.

Продавцы читают книжки, кладя под прилавок, совсем как в школьные годы – из-под парты. Прошел метров пятьсот зала, насчитал с пяток посетителей. Местная фирма модной одежды снизила цены вдвое, и все бесполезно. Как же такие предприятия не прогорают? Странная какая-то политика: специальные торговые залы пустуют, а ледовые дворцы приспособлены под барахолку.

В 14 часов облачная ситуация усугубилась, а через час ветерок пробежал по кронам. Гнусин решил ожидать приближения объявленного смерча дома. Вместе с тем, он был уверен, что все обойдется малой кровью.

К 17 часам, устав от жары, он дремлет, пьет молоко с цикорием и таблеткой сахарозаменителя. Нет, не будет сегодня вихря. Нет смысла отсиживаться под крышей.

К вечеру в лесопарке много народу. В основном владельцы собак с питомцами. За одной такой владелицей с двумя шавками неизвестной породы он увязался по дорожке и понял, что тропа извивается, проходя по всей парковой территории. Некоторых собак он опасался, уступал дорогу. Вот женщина с бультерьером. Похож ли он на хозяйку? Только так подумал, молодая миловидная особа резко рванула на себя поводок, на мгновение ее лицо обезобразила стальная маска. В хит-параде бизнесвумен она бы заняла не последнее место. А то носятся с этой Шерон Стоун, будто она и впрямь главная в мире стерва. Не знают американцы, какие сокровища этой номинации таятся в России!

Бедный пес, мечтавший сделать шаг вправо с тропы, взвизгнул, будто тот мужик, у которого жена взяла да вылила в раковину рюмку водки, оставленную на опохмелку, вздохнул и продолжил путь в правильном направлении, а морда у него стала поросячья.

Пробежали, один за другим, два толстяка, сгоняющие жир, за каждым запах пота, недоперебитый дезодорантом, висит в неподвижном воздухе, как трехэтажный мат.

Гнусин перешел на другую тропинку, а там, на пеньке, молодой человек, на коленях которого верхняя часть туловища девушки, нижняя на траве. Он чешет ногу. Очень эротично. Ах, нет, не ей, себе чешет, комарье доняло. А девушка терпит укусы, боится вспугнуть зарождающееся нежное чувство.

Отошел подальше, заметил белочку, перескочившую тропинку. Им здесь раздолье, деревья высокие, легче спрятаться от посторонних глаз, чем в низкорослом магаданском лесу.

Заросли малины, приятный аромат листвы, к осени здесь будут ягоды, но не будет его самого. Вспомнилось: «малиновый звон». Наверное, над этими кустами во время цветения стоял звон пчел и шмелей. Теперь комары вьются. Кстати, один напал сзади. Пора поворачивать оглобли!

Сколько все-таки здесь бегунов! Один, в спортивной форме, сжимает ключи от машины. Наверное, приехал из другого района города, побегает, уедет, будет самоуважаться: мол, поддерживаю форму. Фитнес на вольном лесном воздухе.

Пробежал молодой гигант. Сам образина, а фигура нормальная. В кулаке зажат мобильник. Похоже, весь город переживает бум мобильной связи. На базаре девушка кричит в трубку: «Мы здесь, в трикотажном ряду. Двигай к нам. Найди для начала красный флаг и резиновую горку для детворы. Как дойдешь, позвони».

В восемь вечера Гнусин продолжил наблюдения за обещанным смерчем. Ветер посвежел, тополя над домом напротив перешли на громкий шепот, затем березы и могучий клен лениво шевельнули ветвями, как человек кончиками пальцев. Наиболее выразителен клен утром, в 10, когда солнце освещает контровым светом его резную красоту.

В девять вечера комары начинают залетать в жилище, надо не пропустить этот момент, закрыть окно, оставив завешенную сеткой форточку. Разрекламированный фумитокс Гнусин не решается применять из-за возможных побочных действий.

В половине одиннадцатого температура воздуха понижается на два градуса, в форточку устремляется свежесть. В полночь загорается ярко-желтый фонарь за окном, ощущается дефицит темноты. Если спуститься в метро и поездить с часок, это освежает глаза. Питерцы не избалованы солнцем. Белы, как бумага. Начинают загорать с июня, а ведь магаданцы, благодаря Снежной долине, прокопчены уже в мае, а то и в апреле. Раздевайся до плавок, становись на лыжи и лови кайф на живца.

Фонарь гаснет в три. Можно открыть окно, уснуть без задних ног. К этому времени куда-то деваются комары. Возможно, это связано с влажностью воздуха. Утренняя свежесть щекотит гортань. Ночная влага скашливается в несколько приемов.

Начинаются птичьи разговоры. К ним не привыкнуть. В Магадане такого нет. Шаги по асфальту, напоминающие рыгания кота, наевшегося до отвала сухих цветов из вазы, в порядке гомеопатического самолечения.

Гнусин идет на кухню сделать кипяток для кофе. В раковине маленький паучок забивается в угол.

– Ну, где тайфун? – спрашивает его Гнусин.

В открытую форточку доносятся звуки метлы. Рабочий день дворника длится минут пятнадцать.

В парке Политехнического института своеобразные урны, под них приспособлены высоковольтные изоляторы. Мусор лежит вокруг, а внутри пусто. Возможно, прохожие пытаются попадать мусором с расстояния, превышающего возможности прицельной «стрельбы».

Прошли сутки со времени прогноза. Вихря, смерча нет как нет. И спустя несколько дней сохранялась обычная погода. Скорее всего, предсказывали вихрь, который прошел по городу двумя днями ранее, наделав разрушений.

Бродя по городу, заметил рекламный щит диско-бара «Ураган». Может, и по телевизору его рекламу передавали?

 

 

Если друг оказался Круг

– Улицу Воровского знаете?

– Да все они теперь воровские.

Гидом буду!

30 июня 2002 года, в день города, в Твери, в своем особняке застрелен Михаил Круг, известный автор и исполнитель блатных песен. Постигал тюремную тематику, как сам говорил, по песням Владимира Высоцкого и книгам. Тема притягивает молодых (ему было 40 лет), способных людей, дает имя, звездность. Поэт имел российскую известность, его любил весь город. Поэтому в первый же день сделан вывод, что убийцы не свои, приезжие. Время покажет. Ясно, что это его занятие – как игра с сатаной, где не может быть выигрыша, притягивает беду, в какие бы одежды она не рядилась, в частности, под месть конкурентов.

Примерно такое же притяжение имеет оружие. Люди с профессионально крепкой психикой, даже они не гарантированы от странностей с тяжелым исходом. Один отставной офицер милиции, живший на четвертом этаже панельного дома, устроил в квартире арсенал изъятого из преступного оборота оружия: противопехотные мины, пистолеты Токарева, винтовки Мосина, автоматы Калашникова, обрезы охотничьего ружья и патроны, патроны. Все было сложено под матрас. История умалчивает, любил ли офицер курить в постели. Так или иначе, в летнюю пору арсенал стал сам собой стрелять. Пуля ранила хозяина в ногу. Соседи услышали подозрительный шум, забарабанили в дверь. Он поднялся, преодолевая боль и презрение к гражданским сволочам, которым только дай, живо растащат опасное имущество, а стоит им в руки попасть, так это знамо дело, к чему приведет и чем кончится: сами в живых не останутся и других положат, он подошел к двери и сказал, что о них думает.

Соседи не успокоились, поскольку выстрелы не прекратились, вызвали милицейский наряд. Арсеналец остался верен себе и не открыл молодым прощелыгам, которые живого бандита видели разве что в кино, да и то в американском, а руки у них загребущие, почище, чем у гаишников.

И тут соседям пришлось звонить в пожарную инспекцию, поскольку в той же квартире все стало воспламеняться, взрываться и гореть. Скоро пламя достигло такой адской силы, что стало струиться из окон квартиры, как из гигантского огнемета и достигало соседнего дома.

Пожарные заливали его столь интенсивно, что выгорело лишь две соседние квартиры, а залито было пять. Когда погасло, они вытащили черный обугленный труп и положили на зеленую июльскую траву. Он пролежал двое суток. И его охранял часовой, сказала Валентина Константиновна, видевшая все своими глазами.

 

 

Пожар в Сосновке

Прежде, чем зарезать мышку на мясо,

ей делают маникюр.

Инструкция по обструкции.

Где-то в глубине души, либо на самом донышке, как угодно, Гнусин представлял питерца, пусть и обывателя, лишенным тех отвратительных черт, которые заставляли содрогаться в магаданцах. Увы! Те же хмыри – плюющие, харкающие, бросающие оземь пробки, бутылки, стаканчики, тарелочки, фантики, пакеты, пакетики и окурки. В лесопарке Сосновка к деревьям привязаны мешки: мол, кидайте мусор. Хорошо, но за две недели никто так и не опорожнил эти накопители, бросали мимо!

Прекрасные молодые сосны, метров тридцать ростом, ровные, стройные березы, клены, ольха. Своей высотой они будто ставят человека на место, защищают его, врачуют. Это не карликовая березка, сама нуждающаяся в опеке, как беспризорный ребенок. Конечно, тому, кто видит это великолепие природы ежедневно, невдомек, что их край – благодатный, что вишни, груши, яблоки, каштаны, жасмин – роскошь природы. Далеко не лесотундра. Впрочем, у местных иначе устроен логический аппарат, они бы на смех подняли магаданца, посмевшего заикнуться о знакомом с детства. А что «бы»? – так оно и было.

Он все выхаживал не по древним улицам города-музея, а по современным, на северо-западе. Один из проспектов так и назван – Северный, на пересечении с Тихорецким выстроена красивая многоэтажка, кирпичик к кирпичику. Хороший ориентир. От нее глаз тянется к башне на углу Тихорецкого и Светлановского. На первом этаже магазин, который якобы купила знаменитая актриса. А через дорогу нежилая башня, в псевдоготическом стиле, там институт телевидения. От нее и шел, до Культуры, в книжный заглянул. Рядом магазин «Нетто», без накруток продукты, по низким ценам. Это он любит. Набрал молока, кефира, сухой лапши, ее научились делать вкусней импортной, хлеба ржаного. Пачку чаю зеленого. И пошел обратно, радуясь солнышку.

Основная часть пути по парку. Можно надышаться ароматом деревьев и трав, наслушаться птиц. Даже если это вороны, и вокал у них – не бельканто. Пусть их пенье похоже на техногенное, как сигнал тревоги. Все равно живые. Вот почему-то не слышно, как в Магадане, стрекота кузнечиков. Может, плохо прислушивался? Да и шмель не гудит, сел на медовый зонтик, кейфует. А уж Римский-Корсаков вспоминается с «Полетом шмеля» и улицей имени композитора в Новосибирске, где живет сестра, большая любительница леса. Шума листвы, который совсем забываешь на севере, нет. Но это из-за штиля. Гораздо слышнее децибелы с проспекта. Граница между лесом и улицей – та же техногенка. Переходишь канаву по мостику, а внизу бутылок центнеры, на дне ряска. Вода болотная, но отсвечивает бензиновой радугой.

Крапива, осока, лютик, зонтичные с медовым ароматом. Полынь. Трава череда объединяет череду лет, уводит в детство. К ним прибавить запах древесных углей, ила из озерца, где обретались гуси, и полная иллюзия деревенской бани из далекой детской поры.

Почему-то нет хвойного аромата. На магаданских сопках и то его больше, от стланика. И еще какая-то микрорастительность на пнях и стволах, по цвету натуральная зеленка, которой мажут ссадины у шалунов. Если заглубишься в лесной массив, нападешь на чернику. Дети с мамами уже собирают по ягодке. Какой-то старик ломает ветки березы для веника с тщательностью составителя икебаны. Времена такие, что не отпускают ребенка одного. Заблудиться невозможно в треугольнике проспектов, но злые люди – они есть и здесь. Хозяйка предупреждала: не ходите поздно. Однажды видела повешенного на двух березах мужчину. Не росли ли на нем грибы вешенки – подмывало обратить сказанное в черный юмор, и он сердился на себя за это.

Два дня назад какая-то собака из крутых, ротвейлер, что ли, набросилась на тропинке. Правда, окончилось взаимной перебранкой. Молодой хозяин не раскрыл рта. Защитив хозяина, собака вдруг угасла, будто Гнусин напустил на нее энергию чи. Кстати, по всему парку расклеены объявления о найденном ротвейлере, могут за вознаграждение отдать пса в чужие руки, а чужак – приобрести животное за относительно невысокую цену. Не рой твейлер другому, сам ему в сосен обнажены и чем-то напоминают старческие вены. И кто-то прямо на этих корнях, на торфяной подстилке, разводит костры. Свежие. Потому и пахнет дымом. Не хочется думать об пасть попадешься.

Много в соснах бродит людей без должной осторожности, сбивают почву, поэтому корни этом, чтобы не накликать беду.

А вот и огонь! Не почудилось ли? Нет! Дым и жар, прямо от корней. Торф. Надо тушить. Гнусин потоптался со своим пакетом, неожиданно потяжелевшим. Сколько все-таки мы в своей жизни жрем!

Надо сказать местным, ведь почти у каждого мобильник. Это была вторая мысль. А первая: дойду побыстрее до дома, позвоню в пожарку, а уж они – куда следует, теперь все на МЧС завязано.

Пошел к дорожке, вскарабкался на нее: все дорожки в этом парке отсыпанные, высотой метра три, ведь болото. Напоминает остатки древней крепости. И дело даже не в удобстве населения, здесь же ЛЭП. Можно подъехать к каждой опоре на машине. В том числе пожарной.

Первая же встреча оказалась результативной. Невзрачный мужичок с блеклой женой и дочерью раскрыл свою мотороллу. Сказал, приедут.

– Спасибо. Я буду ждать, – заверил Гнусин этого хмыря, не сдерживая восхищения высокими морально-боевыми качествами жителя северной столицы. Почему-то подумал, что этот, с мобильником, останется и поможет потушить возгорание. Однако тройка ушла, за ней и навстречу другие тройки и одиночки, молодые и старые, пешие и на велосипедах, в колясочках, школьники и явные ветераны. В войну, в блокаду здесь располагался военный аэродром, даже памятник есть, а старики, наверное, и так не забыли.

Гнусин спустился с тропы в сторону Тихорецкого, нашел сплющенную до неузнаваемости двухлитровую пластиковую бутылку и срезанную верхнюю часть канистры от тосола. Зачем я беру в руки эту гадость? Разве не понятно? Хочу найти воду, чтобы залить огонь. Она где-то поблизости, сам видел. Только где? Не запомнил. Склероз, диабет его забери. В поисках источника развил неплохую скорость, но ничего подходящего не попадалось. Добрался до мостика, который недавно пересек, входя в лес, попытался спуститься к воде. На самом деле это была зловонная пересыхающая жижа, зачерпнуть ее даже сплющенной бутылкой оказалось невозможно. К тому же одно неверное движение едва не стоило ему кроссовок. Вполне мог и сесть в болотно-нефтяную жуть, и тогда не отстираешься до конца отпуска.

Не солоно хлебавши вернулся к пожару. Вот-вот должна подъехать пожарная машина. Покажет огонь, и домой пора. А то диабет дает о себе знать: в глотке пересохло, будто наелся черемухи, в висках ломит.

Все так же тлели корни, жар поднимался из земли, как из маленькой преисподней. Он повесил канистру на ветку сосны – опознавательный знак будет, бутылку на ветку горлышком напялил, выбрался на тропу, сломал, сколько было не жалко, веток полыни и выложил на дорожке стрелу. Люди проходили мимо, не выказывая интереса к его занятиям. Какая-то молодая мамаша с коляской показалась заслуживающей доверия. Спросил, где есть вода, а то в парке пожар, вон там, за деревьями.

– Надо идти к дороге, там ларьки и палатки, – сказала она. – Там и вода.

Похоже, мадонна не поняла, о чем речь. Должно быть, ей показалось, что он просит отдать питьевую воду, предназначенную малышу. Гнусин двинулся в другую сторону по дорожке, дошел до опоры ЛЭП, прочел ее номер – 15, хороший ориентир для пожарной машины. Надо запомнить. Почти сразу же от опоры, сойдя с тропы, увидел в канаве маслянисто поблескивающую воду. Такую же мерзкую зловонную жижу, что и раньше. Обрадовался не меньше, чем если бы это был нарзан. Впервые одобрил обилие пустых выброшенных пластиковых бутылок, взял три из них, наполнил, придавливая к самому дну «водоема» и двинул обратно. От опоры сто пятьдесят шагов. Обгоняя древнюю супружескую парочку, он проскандировал на ходу:

– Пожар. Надо тушить лес.

– Ой, да нам за вами не угнаться, молодой человек!

Черт побери, как это приятно слышать молодому пенсионеру! В словах ветерана улавливалась шутливая интонация, но, если разобраться, горькой правды было больше. Допустим, он бы не смог представить квартирную хозяйку гасящей костер. Я не могу ничего делать быстро, признавалась она. Иначе кружится голова и пропадает дыханье, а это значит, давай ингаляцию. Один флакон стоит 400 рублей, а их на месяц требуется три. Астма – дорогая болезнь. Поэтому за день пожарила себе кабачок и вам сварила кашки, покормила кошек, собак. И все, сил нет. Поговорила по телефону. Убила две мухи. Они умные, сразу разбегаются, когда увидят мухобойку. А не расправишься с мухами, они тебе сядут на голову. И на бутерброд. Много времени уходит на поиски ключей, очков, телефонной трубки, собачьего корма, принесенного из магазина. Как песок сквозь пальцы, все куда-то утекает и тщательно маскируется.

Эх, – вздохнул Гнусин, продолжая «разбор полетов». Валентина Константиновна слишком близко к сердцу принимает телевизионные новости, при диабете этого делать нельзя. Ее возмущает Чубайс и все правительство, депутаты. Попытался сдерживать ее, чтобы не комментировала каждое слово диктора. Добился лишь одного: комета 2019 года вовсе ее не волнует. И вдруг она подарила ему арабское мыло, которое не раздражает кожу. Комплимент!

Дворовые собаки, над которыми она шефствует, отнимают у женщины все силы. Принесла корму с ведро, а они не пришли на обычное место. Не клерки же, которые сидят в конторе безвылазно, протирая штаны. Пришлось отдать жратву соседке, которая тоже держит собаку. Тем временем дважды звонил по ее объявлению какой-то дрессировщик, хочет забрать подопечных. Причем всех – и породистых, и беспородных, пусть проявят способности к дрессуре. У каждой будет отдельная клетка, сбалансированное питание. Но чем они будут заниматься в жизни? Наверняка искать наркотики, думается женщине. Или того страшнее, взрывчатку, обезвреживать, бомбы. Одно движение, и собака покойник. Может, они бы и пожары обнаруживали, костры?

Гнусин сделал две-три новые попытки обратиться за помощью. Его встретили презрительной непроницаемостью, смутив и унизив. Это у питерцев правило хорошего тона: не слышать чужака, малоимущего, плебея. Наверное, видок у меня не цивильный: лицо залито потом, сажа от пожарища налипла.

Прошли школьники в сопровождении старших. Из пионерского детства вспомнилась поучительная история, как ребятки спасли рыбок в пересыхающем пруду. Нет, здесь другие дети. Они его не слышат, будто призрака в одном из этих американских фильмах, которые давно зарекся смотреть.

– Это же ваш лес. А мой далеко, я из Магадана!

Дойдя до огня, увидел, как тление перешло в открытое пламя, которое побежало низом и схватило за веточку маленькую сосенку. Вылил половину бутылки на язычки, и шипение было наградой. Целую бутылку вылил в центр возгорания. Нет, проблема не решена. Надо заливать торф. Мешает пакет с провизией, но как оставишь? Взял четвертую бутылку и понесся к воде. Несколько раз повторил, поравнявшись с людьми: «Лес горит!» Как в пустоту. Сделал еще два рейса, залил, как мог, огонь. Все. Устал. Сердце колотится, как курьерский поезд, жжение в груди. Где-то в общей сложности два ведра вылил. Удовлетворения сделанным не наступило. Конечно, если по-хорошему, в торф не два ведра нужно, а два кубометра. Надо будет позвонить пожарным из дома.

Через сотню метров дорожка вывела к знакомому озерцу с темной торфяной водой и плавающей у берега трухой. Дети купались там, раздвигая мусор, видимо, без присмотра старших. И собаки, те с присмотром. Это собачье лебединое озеро. На траве расположились растелешенные женщины. Боковым зрением засек дым из-за кустов. Ну, здесь-то из озера будет полегче тушить! И тотчас сообразил: да ведь это жарят шашлыки возле павильона с правильным продвинутым пивом.

Незнакомая женщина мягко, с превосходной, радующей чуткое ухо дикцией отчитывала мужа: мол, прекрасно нарядился, а вот носки не в тон. Или это не жена?

Вот ведь, никому нет дела до того, что битых два часа спасал их лес. Грустно. Хорошо бы собрался дождь, как он умеет собираться за час в этом великом городе, да пролил сквозь торф до самого основания, до самых его печенок, сто миллиметров за раз, с мольбой подумал Гнусин.

Когда добрался до водопроводного крана, минут десять смывал соль с лица. Роговица глаз покраснела, сердце билось, будто икая. Но ацетонового дыхания не было. Примолк его сахарный диабет, годовая диета давала о себе знать. На доброе дело сил дается. Вот она, похожая на тихое помешательство, радость.

Хозяйка была не одна, познакомила его с закадычной подругой Ириной, которая садилась на диету, но нажила болезнь обмена веществ и была вынуждена вернуться на исходную. Та уже собиралась уходить домой, но задержалась, чтобы перекинуться словом с молодым человеком из другого мира. Тем временем собирался заказанный Гнусиным дождь, и непонятно было, кто соберется раньше. Женщина успела к самому грому. Налетевший вихрь выдавил у нее на кухне стекла, опрокинул две трехлитровые банки: с крахмалом и малиновым вареньем.

Дождь пошел, Гнусин принял его с восторгом, как заказанное в ресторане порционное блюдо, затем дождь остановился, будто перезаряжая диски с патронами, и принялся поливать землю градом величиной с фасоль. Вихрь прошел по городу полосой, поломал деревья у Северного рынка, разметал торговые ряды, а на Просвещения ни капли. Досталось ивам у спаленной дачи Бенуа. Сломало две мощные ветки, а мелких веточек была настрижена вся поляна. Да и на Просвещения Гнусин видел потом три сломанных тополя, в обхват ребенка, сломанные, как спички. Судя по всему, очаг пожара был потушен дождем. Хорошо, что шаровой молнии не было. При чем тут молния? А хозяйка их боится.

Пресса сообщила, что в одном из районов молоденькая девушка и старушка убиты деревом, упавшим от порыва ветра на автобусную остановку. Весь древесный материал работники зеленхоза стали собирать и жечь, сырой дым пахнул зеленью и будоражил сознание Гнусина. Порыв ветра выдерживали одиноко стоящие деревья. Повалились пивные ларьки на Тихорецком, возле жилого дома военной академии. Спилили, в порядке профилактики, полутораметровый вяз, и комель его напоминал торс женщины. Рядом стенд оппозиционной газеты повержен на землю, штыри, которым он крепился, согнуты под прямым углом. А театральному стенду рядом ничего не сделалось. Такова сила искусства.

По странному стечению обстоятельств, в день пожара, в лесу, у Гнусина сломались электронные часы, как раз когда начал тушение, высвечивались лишь половинки цифр. Он решил заменить батарейку, зашел в магазин. Женщины говорили о предыдущей грозе. Одна подумала, что оборудование упало, а это грянул гром. Домой Гнусин вернулся с первыми потоками, перед ужином куснул печенье и сломал зуб.

А две недели спустя, проходя по парку возле своей полынной стрелы, увидел пожарную машину. Шланг от нее тянулся как раз в то место, где он пытался тушить из бутылок лесное возгорание.

 

 

Слепой ливень

Поскольку имею диагноз слоновости,

прошу купить у меня скелет

по цене слоновой кости, с предоплатой.

Из заявления

Зачем нужен отпуск с отъездом в другие, далекие места – нагнетать скуку? Чем скорее она появится, зеленая, тем лучше. Пусть сердце, забывшее о боли, надсаживается и рвется в стремлении обратно, в Магадан. Пусть не радуют прекрасные пейзажи, наслаждения глаз, радость желудка, избежавшего соблазнов. Все существо стремится домой, в холод и сырость, беспредел бесприюта, оно уже готово смириться с необходимостью каждодневной борьбы, непременным компонентом жизни, как соль в морской воде. Главное – смирение тела при твердости духа. Всплывает забавный вопрос: зачем было ехать по географической широте, если понимаешь, что твое место у ледяной параши?

Вот затем и нужно, чтобы вновь прийти к этому выводу, чтобы и тело к нему пришло, как бы независимо от разума. Если не иметь такой возможности, появляется ощущение и убеждение, что живешь в тюрьме, и у тебя развиваются тюремный синдром. От безысходности. Этот вывод пронзил Гнусина уже после двух недель пребывания в великом городе.

Надо иметь возможность и способность хоть ненадолго уходить от себя, в крайнем случае из себя, рассеянно думал он, бродя по широким бесконечным улицам, мимо вновь выстроенных домов, открывая новые черты городских пейзажей. Почему-то, когда рассказываешь о магаданском бытии другим людям, не имеющим о нем представления, все вдруг преображается для тебя самого, флуоресцирует и слепит, отсвечивает романтическим ореолом. Магаданцу немного нужно: только иметь возможность кротко перевести дух, чтобы вернуться затем в зону рискованного бытия. Но для человека немолодого требуются дополнительные усилия, чтобы вправить вывихнутые внутренние органы.

Вынырнуть, как водолазу, вдохнуть атмосферного воздуха, удивиться: а вы все так же живете, строите особняки, научились, как турки или югославы, кирпичик к кирпичику, лес не вырубили, и не надо фонтанов и скульптур, пусть будет просто растительность: березы, сосны, ровненькие, рослые, рябины с атласной кожей, а на опушке замечательные ивы – светлые шары на ножке. Остальной лес стоит темной стеной, а эти солируют, как Иваны, помнящие родство. Здравствуйте, ваша светлость, я ведь тоже ваш, по календарю друидов я – ива. Строго говоря, мне не мешало бы иметь второе имя, как Ив Монтан или Жак-Ив Кусто, хотя фамилия последнего напоминает по звучанию рояль в кустах.

Гнусин не знал, что существуют такие красивые и могучие ивы, думал, бывают лишь плакучие, сам был плакучим Ивом. Здесь есть, над чем пролить слезы – озера с темной, цвета кофейной гущи, водой. Хочется погадать на этой гуще, заглянуть не на год, а хотя бы на десять минут вперед. Вороны копошатся на берегу, голуби подходят к самой ноге. Вот вам крошки печенья. Что, убежали? В озере островок, поэтому оно напоминает кольцо. Сразу вспоминается книга «Властелин колец» Толкиена. Подтолкни падающего. Как нас нафаршировали псевдокультурой! Где наш кот Баюн, где Кощей? Правда, видел недавно конфеты «Баба Яга».

Скоро будет дождь, надо поспешить. Даждь. Ворона искупалась, махнула на себя крыльями. Вышла на дорожку. Увидела приближающегося человека с собакой, спустилась к воде. Затем снова поднялась на метр к дорожке, взмахнула крыльями, испустила серую стрелку помета и поднялась. Над темной водой осталась крохотная синяя стрекоза.

Ивы на пространстве, с двух сторон огороженные домами-стенами, свежескошенная трава, пахнущая арбузом. Башня института телевидения в готическом стиле – здесь особая красота. Жаль, пожарище посреди.

– Пепелище? Так это и есть дача Бенуа, – оживилась Валентина Константиновна.

– Да? Бен Уа? Простите. Ах, Бенуа!

– Знатно горело, – сказала хозяйка.

Возле этого дома, через дорогу от парка, во дворе, рядом растут вишня, груша, березы, дубы, тополя и неожиданно две лиственницы, такие родные. Полнокровные, их зелень чистая, не смешанная с чернотой, как в Магадане. А вчера у базара стоял фургон с магаданским номером.

Слепой густоты ливень, не прикрывшись тучей, пляшет на тополях, дубах, липах, и листья тополей становятся зеркальцами, а цветы деревца, принимаемого за яблоню, раскрываются. Возможно, это жасмин, нужно сбегать и понюхать. Если это так, то будет еще одно совпадение, позволяющее разблокировать очередной узелок памяти. Жасмин как комнатное растение выращивала жена тальского таежника, писавшего рифмованной строчкой сказки для детей.

– Мы его в чай кладем, попробуй, – сказал тогда таежник Илларион (от слова ил?) Гнусину. Тот бросил два цветка в чашку и один в книжку Иллариона с автографом, приговаривая, что когда-то подарит ее внуку.

Этой весной ему предложили пачку китайского чая с жасмином, но он не стал покупать из-за приторного аромата, присущего белому нежному цветку. Стало быть, это вторая попытка, вторая подсказка, как наполнить смыслом, ну псевдосмыслом, неважно, твое бытие, а значит, и радостью, пусть псевдорадостью. С огромным удовольствием он убеждался, что ассоциативная память, важные участки мозга, продолжают работать. Никакой диабет их не стер, пока что. Не дать ему разгуляться!

На другой день он учуял аромат жасмина, открыв окно. В Магадане садовые цветы не пахнут, клевер, багульник и пижма не в счет, и благоухание из палисадника доставило северянину истинное блаженство. Он призакрыл глаза и вспомнил юность и девушек в белых платьях на выпускном балу. Огромный двор, заросший высоченными кленами, тополями, дубами, а красный дом напротив выставляет свой красный угол. Вполовину его высоты тополя. А над ними стрижи стригут свою добычу. Метров пятьдесят над землей. Двор густо зарос травой, есть вытоптанная тропинка. В детстве не видел ничего подобного, поэтому сравнение из мира искусства: поленовский «Дворик». Впервые видит эту кривую, набитую в траве тропинку, но душа наполняется умилением.

Пока ел лапшу российского производства, гораздо вкуснее корейской, небо затянуло. Стрижи снизились, теперь они от земли лишь метрах в 12-ти. Наконец, птицы исчезли, и пошел дождь. Листочки жасмина задрожали, как поплавок от поклевки пескаря в тихом пруду.

Там, на углу двора, по словам хозяйки, вишня. Когда еще было можно, не донимал диабет, Валентина Константиновна варила варенье: черноплодная рябина, обычная рябина, яблоки и немного листьев вишни. Все были уверены, что это варенье из вишневых ягод.

Звуки дождя, как ватные шарики, убирающие звуковую грязь. Кто-то мощно вздохнул на исходе часа. Капли вдруг замерли в воздухе, затем помчались с новой неуемной силой.

После двухчасового дождя, как после артподготовки, заложило уши. Ноги с первых шагов по асфальтовой дорожке отдаются счастьем в голове. Даже спустя четверть суток продолжается последождевой синдром. Оглушенность, как после бани. Как после беззвучной канонады.

 

 

Изозлишься на излишки

– Что-то от тебя палеными шкварками несет?

       – Это я сжигатель жира пью – гомеопатическое средство за 950 рублей.

Занимательная фармацевтика

Все чаще хочется подойти к человеку, живущему полной жизнью (третья-четвертая полнота), прямо на улице и сказать: «Худей, а то проиграешь!» Вот прохаживается возле автобусной остановки нелепое создание с длинными жирными волосами, в черных очках, с длинной бородой, в зеленой куртке и шортах из плащевки, на спине рюкзачок, а спереди, на животе, лежит мобильник. Пот так и льет изо всех его пор, особенно с бедер. Бедняга еле дышит. Как слон в подсудной лавке. (К вопросу о пиве. Взрослый памперс вмещает 2,5 л жидкости.)

А в магазине «Нетто» монстрик, лет 12, молодой жиртрест. С бабушкой и дедом, нормальной комплекции люди. У деда, правда, вместо носа – баклажан. Обойдя магазин самообслуживания, устроились в очередь, где, помимо подсчета и выдачи чека, продают спиртное. А пока они ходили и выбирали, у Гнусина то и дело мороз по коже пробегал.

– Ты уже взял лимонад? – спрашивал дед.

Лимонад? Это же четыре ложки сахару на стакан воды.

– Лимонад есть, – бодро отвечал внук. – Я еще возьму мороженое и мармелад.

Еще два ужасных, погибельных слова. Вчитать бы этим несчастным, какой урон наносят организму ребенка! Инвалида растят. Между прочим, в школах США уже запрещена продажа кока-колы и гамбургеров!

Три девушки идут по парку, каждая с сигаретой в одной руке и бутылкой пива в другой. Реклама пива прокручена за вечер 23 раза. «Ради этого стоит жить», – восклицает спитой, разложившийся человек. Вот до чего дошло: алкаш стал объектом подражания. В этих клипах нет девочек малолеток, но до них дошло, переняли, дурное дело не хитрое. А ты научи малышку, как наши мамы, бабушки никогда за всю жизнь не заглядывали в рюмку, а уж про никотин и говорить нечего.

Бабушка моя курила, но лекарство, астматол, у нее астма была, вот врач и прописал, так и то это было диво, кто-то пытался ее осудить, да знающие защищали, знали, как она получила эту болезнь, работая на них же, шила и перешивала день и ночь, на всю деревню – и младенцам, и на свадьбу, и на смерть.

А эта мамочка юная ведет по лесу, лесопарку, колясочку финтифлюшечную, импортную, с наворотами, перед людьми гордится, а сама с сигаретой в зубах. Больше миллиарда людей на земле курит, 4 миллиона в год от курения умирает. У женщины нюх слабее мужского, а с курением угасает, может, поэтому, а может, умна слишком, может, не знает, что дымный шлейф за ней на двадцать метров тянется. У малыша образ матери формируется неотрывно с дымом. У него запах мамы на всю жизнь – не молочно-яблочный, а табачный. Он курильщиком родился и курильщиком вырастет. Частые бронхиты, простуды у малыша? Мадонна с хриплым лающим кашлем и зеленой харкотиной? Табак!

На рекламном щите сигарет «чистый адреналин»: молодой мужчина, а на втором плане, намеком, молодая женщина. Мол, увидел красотку, выкурил сигарету – и тебе виагра, и вука-вука в одном флаконе.

Один чудак, сообщает газета, кормил крысу иностранным печеньем, маргарином, йогуртом, колбасой. На седьмой месяц умерла от распада печени, желудка, кишечника. А в Приморье, сообщает та же газета, за 2001 год в три раза возросло число детей с ранним половым созреванием. У девочек 3-8 лет отрастает взрослая грудь. Под подозрением импортные куриные окорочка.

Он почему-то не останавливает девочек с пивом и не вчитывает, не шлепает по попке. Погряз в ложных правилах ложного приличия. Не так-то все просто. Построили бы еще в пионерлагере всех склонных к полноте, шаг вперед! И на особую диету! Правда, сам он в школьном возрасте был склонен к худобе и имел заданье набрать за лето живой массы. А то бараний вес, шестнадцать килограммов. В семидесятые годы нередко вспоминались эти слова отца, когда покупал австралийскую баранину, казалось, на 99 процентов состоящую из твердого, пахнущего машиной, жира. Собственно, и овцы были «технические», не предназначенные на мясо. Они исправно давали шерсть для промышленности континента. Стало быть, все жиртрестики должны обрастать длинной шерстью.

Прошел огни и воды,

Жиры и углеводы

Белки, белки любимых глаз, –

это его победная песня. Напевает, проходя мимо шашлычных, блинных, чебуречных, хот-догных, пончиковых и прочих заведений, пивных павильонов, палаток с так называемыми прохладительными напитками, на самом деле сиропными. Личная промежуточная победа над весом, а борьба будет продолжаться. Неплохо было бы вести ее в компании единомышленников. Гнусин обращал внимание, что Валентина Константиновна употребляет соль, колбасу и ветчину, шоколадные конфеты, аж за ушами пищит, и однажды не выдержал, выговорил.

– Соль! Вы бы еще спички вспомнили! Вы не жили в блокаду и не знаете, что такими вещами не шутят. Сметану нельзя? Да какой же салат без сметаны? Не вкусно же. Если ничего не пить, не есть, то зачем жить? В театр все равно не сходишь, да и денег не хватит, а есть каждый день хочется. Хоть какое-то развлечение.

Не вкусно? – возразил про себя Гнусин. – Это сегодня не вкусно. А поголодать день-два – будет очень вкусно. Тертая морковь и лобо – редька такая, без ничего – очень вкусно. Соль нельзя, так чесноку добавь. Привычка, брат, великое дело. Привыкнешь.

Очень важно вечером не думать о пище, не слышать и не видеть ее. Правда, в форточку из соседней квартиры может доноситься запах подгоревшего растительного жира, и благим намерениям конец. Но рефлекс сильнее воли, пищевые фантазии накатывают волнами. Как раньше бредил о шашлыке, так теперь жареный кабачок вожделенен, с его слоями, напоминающими сало с прожилками. Надо вовремя перевести стрелки.

Вам доводилось отведать крабовых палочек из свинины? А бараний курдючок из свинины? Свиную копченую осетринку? Соловьиный язычок из поросенка с хреном? Теперь лишь остается вместо поросенка подставить кабачок. Они и по форме похожи, кстати.

И не надо сдабривать сметаной, сахаром, майонезом. Когда-то привыкал к запаху сигаретного дыма, горькому, удушающему – то ведь не требовал ни кетчупа, ни лимонада. Разворачивая спираль обратно, привыкни к естественному, полюби горькое, кислое, соленое, сладкое, а больше всего безвкусное, беззвучное пение, бесцветное цветение, бесцветное свечение.

– А как вы узнали, что я курила? – удивилась Валентина Константиновна. – Двадцать лет изо рта не выпускала.

 

 

Мат климата

Крапива тебе в пиво!

Пожелание

Охотское море студеное, купальный сезон отсутствует, и лишь некоторые забираются в ледяную воду, чтобы через минуту-другую выскочить краснее вареного краба. Зато смертность, связанная с купаниями, в Магадане минимальна, и досада берет за бока, когда слышишь о гибели людей в теплом питерском пруду! В красивом водоеме, где берег с откосами, засеянными газонной яркой травкой, с древесными насаждениями, небольшим насыпным пляжем.

Невеселые мысли проносились в голове Гнусина, когда он прогуливался в окрестностях своего временного дома, меж могучими деревьями, тихими и даже жутковатыми ввиду отсутствия солнца, набрел на проезд Раевского, на Г-образный пруд, обозначенный в криминальной сводке как тот, что находится на углу Светлановского проспекта и улицы Жака Дюкло.

Вначале услышал за кустами утиные крики, в них человеческое ухо вычленило ужас, похожий на тот, который всегда проступает в криках магаданских чаек, затем увидел камыши, что должно было означать, прежде всего, небольшую глубину водоема в этом углу, а затем уже самих уточек, отважно скользящих по водному зеркалу с короткими остановками, тогда голова птицы, будто набитая свинцовой дробью, исчезала в воде, а на поверхности оставался лишь пуховый, похожий на балетную пачку, зад.

Испуганным казался и чернявый, лет восьми, стоящий у кромки воды мальчик. Он опустил руки, ожидая приближения могучей туши в странном наряде, с трудночитаемым лицом. Спустя мгновение Гнусин понял, что этот юный иноземец хочет разгадать его намерения, и спросил, чтобы разрядить напряжение, тепла ли вода.

Тот сделал шажок в пруд, хотя уже стоял по щиколотку в воде, и Гнусин насладился игрой его живого лица:

– Смотря как, – вот она, восточная уклончивость, впитанная с молоком матери. – Вообще-то так, не очень.

Не замедляя темпа, Гнусин прошествовал дальше, легко представив себя на месте мальца, вспоминая, как много лет назад, застигнутый врасплох во время игры, сжимался от чужого непонятного взгляда, всем нутром следил за движениями испугавшего его объекта, готовый упорхнуть от опасности на крыльях, которым еще предстояло внезапно вырасти.

Эта часть пруда взята в бетон, набережная облицована плитами. Ивы с мощными боковыми ветками, тянущимися параллельно земле, приветствовали слабым движением листьев, будто подмигивали. Почему-то ему показалось, что маленький азербайджанец залезет на ветку и станет на ней кувыркаться.

Тут с набережной он заметил крохотный костерок неподалеку от мальчика, молодого человека кавказской национальности, подкладывающего в огонь крохотные ветки. Стало быть, мальчишка не один, есть кому его защитить. Что же он так испуган? Или не уверен в надежности защиты? Наверное, знает об этнических столкновениях в Москве и погибших торговцах, а Гнусин, с его короткой, седой, редкой, просвечивающей прической, вполне может быть принят за бритоголового. Какая-то не спровоцированная волна ударила по глазам. И ему стало стыдно своих мыслей:

Они нас всех держат за лохов. Симпатичный восточный дам продавала явно не кондиционный виноград. Деланно упрекнула себя, мол, все некогда его перебрать, демонстративно оторвала одну порченую ягодку, а четыре оставила. Раз простил, но и в другой, в третий раз она позволяет себе небрежность, мол, красивым все прощается. Может быть, она – мать этого шкета, ведущего себя подобно партизану на вражеской территории?

Некрасивая старая женщина на набережной приковала его внимание. Он еще ерничал по ее поводу: эта женщина семижильная, а мне нужна 48-жильная... Женщина в соку, а мне нужна в томатном соку. Она выгребла хлебные остатки из хозяйственной сумки. Что-то уже пошвыряла, на поверхности воды покачивалось несколько хлебных корок. Почему-то ей было очень важно, чтобы утки взяли угощение, а те подплывали, разглядывали и даже трогали батон клювом, но почему-то не ели.

Обижают, протянул он мысленно. Накануне вечером, на озерке с островом, возле сгоревшей дачи художника, видел четырех уток, а двух кормил. На берегу лежал пенек, изогнутый наподобие седла, отшлифованный от частого применения. Судя по пластмассовому стаканчику с четырьмя рыбками, которые бы уместились в спичечном коробке, по подсохшим кускам хлеба, здесь утолял свою древнюю страсть рыбак. Бросив корки уткам, Гнусин вызвал интерес двух из них. Птицы коснулись еды клювами, но проплыли мимо. Дай что-нибудь вкусное. Что ж, выплеснул из стаканчика улов неизвестного фаната. Одна утка сразу сообразила схватить рыбку. Даже столь незначительную размером проглотила с шестой попытки. Вторая уперлась клювом в тыл первой, пытаясь отнять добычу, да где там! Первая прибавила скорость, ткнулась в бережок, заглотила рыбку и перевела дух. Оставшиеся три рыбки, плавающие вверх брюшками, не были замечены.

Вторая утка бесцельно проскользила по водной глади, набрела на рыбку, заглотила ее и отвернула, в упор не видя оставшихся. Тогда первая утка вышла в поиск и скоро наткнулась на оставшихся рыбок, схватила одну, схавала, другую тоже, торопясь и давясь, вторая сделала неуклюжую попытку отобрать добычу. Отдыхай!

Почему-то когда мы говорим о соловье –  хвалим его пение, жаворонок у нас тоже – герой-любовник небесный. Гуси Рим спасли. Заходит речь о курице, и сразу выступает на передний план умственные способности. Куриные мозги. Цыпленок – ругательное слово, петух – смотри не ляпни при спецконтингенте, пырнут, кишкам гангрена. А вот утка – птица с двойным дном – принадлежность медицины и газетного мира. Пока что не судьба (индейка) осознать ее во всей глубине.

Подошел рыбак с удочкой – сложное инженерное сооружение, кажется, в ее тело вмонтирован портативный компьютер и система спутникового наведения. Гнусин покинул пенек-седло, ему было стыдно, что скормил чужой улов птицам. Улик не было, но что-то тоскливое, прямо-таки магаданское, полоснуло сердце, может быть, погода шарахнулась в сторону дальнейшего похолодания.

Сегодня не теплее. На берегу большого пруда сидит с навороченной удочкой, может быть, тот же самый чудак. На Гертнера бы вас, охламоны, там бы вы до разрыва сердца нарыбачились.

Ветерок пробежал над поверхностью пруда, Гнусин невольно сделал несколько шагов, напугал восемь уток, восседавших на плитах набережной, они проделали однообразные движения в сторону воды. Гнусин отступил на шаг, но они действовали как один часовой механизм, не имеющий обратного хода, одна за другой попрыгали в пруд. Им здесь много простора: метров триста до угла, а там еще столько же, до пляжа. Сегодня, кажется, никто из людей не купается. К счастью.

Эх, Питер: не климат, а мат с диаматом.

А ведь и там, подумал Гнусин без ожесточения, а лишь с удивлением, там, в Магадане, тоже рынок держат восточные ребята. Россия – дойный придаток маленького кавказского государства.

Скорее всего здесь, в Питере, был бы такой же климат, как в Магадане. А за счет захода теплых масс с Атлантики, постоянного их коловращения и выравнивания, чуть ли ни ежедневного сброса влаги, а если день-два пропущено, так двойной и тройной дозы дождя, с моментальными испарениями, получается слякотнее, но теплее. В Магадане тоже, бывает, циклоны греют, но слабее. И это зимой. Правда, он не видел питерскую зиму.

Когда циклон крутит день за днем, рекламные пятна газет приобретают переносный смысл. Более всего говорится в них о прерывании запоя и изготовлении окон. Надо этому циклону сделать прерывание запоя и заказать окно в многослойных облаках, хотя бы из стеклопакетов.

 

 

Убили губера

При попытке к бегству расстрел на месте.

А на каком, собственно, месте?

Вопрос по ребрам

Сообщение о гибели губернатора Гнусин впервые услышал в шесть вечера, когда обходил базар в поисках продуктов. Слова незнакомца, прозвучавшие без эмоций, ударили его, как заряд дроби, множественным уколами. Первая реакция была такая: разыгрывают, желая посмотреть реакцию, сделать оргвыводы о лояльности. Если это провокация, то он не хотел бы ей способствовать. Через несколько мгновений мысль показалась нелепой, но шестое чувство подсказало, что эта смерть рикошетом ударит по всей Колыме. Он машинально отметил: седьмой час, 19 октября.

Ему вспомнилась двадцатилетней давности смерть Брежнева и несколько раз слышанный из разных уст возглас: «Как же мы теперь жить будем?» Русская национальная черта жить в ожидании чуда повернулась вверх дном. В новую эпоху жили в ожидании беды, которая никогда не приходит одна. И привыкнуть к этому невозможно.

Пройдя мимо театра, Гнусин завернул в магазин «Адмирал», вспомнил, что в этом доме магаданская квартира убитого. И ее несколько раз затопляло.

Продавщица сказала о роковом выстреле:

– Слышали? Очень его жалко.

Гнусин кивнул, и тотчас будто мина замедленного действия разорвалась внутри, и тоска затопила его и понесла в водовороте, к ней присоединилась тоска по поэту, любимцу публики, чье сердце остановилось около месяца назад в былинном городе Владимире. А поверх еще одна волна, жалость к самому себе, узнику и заложнику Севера, на сей раз уцелевшему, но уж больно близко ложатся взмахи косы. Поэт был взращен на субстрате обожания. Постоянный капустник, тусовка длиной в 40 лет, а в другом городе этого нет, наступает ломка, как у наркомана. Как если бы у Высоцкого отняли гитару, у магаданца отняли обожающую массу, и он умер, без атмосферы, без влажного, банного воздуха Магадана. Губернатор совсем другой. Зачем ему власть, если у него даже бабы нет, сказал в сердцах один слишком информированный магаданец. И практически не пьет. А у него одна страсть была – власть, посильнее обожания муз и вдохновения ресторанов.

Телевидение оперативно показало в очередных новостях, в семь вечера по магаданскому времени участок Нового Арбата, узнаваемое грузное тело лежало возле рекламной тумбы. Некто в маске стрелял из-за рекламного щита, персональный водитель тем временем читал газету и не видел момента убийства. Но очевидцев нашлось достаточно, в том числе заместитель губернатора по фамилии Шапка, возглавлявший московское представительство Магаданской области, в него тоже стреляли, но он увернулся.

Смерть магаданского администратора плыла по всем радиоволнам и диапазонам. Беспрецедентное убийство государственного деятеля такого ранга, похожее на казнь, заставило содрогнуться, и телевизионщики уделили ему едва ли не больше экранного времени, чем московским терактам. И это тоже было грустно и досадно, поскольку лишь беда делала Магадан городом-телезвездой, почти как Владивосток, с его вечной отопительной проблемой, будто бы он вовсе не находится на широте Сочи. Веселый энергичный человек, прозванный Бульдозером, в какие-то моменты казалось, пожертвовал жизнью, чтобы о его городе, где родился и вырос, заговорили по всей России.

(Вскоре мэра города Тамбова застрелили возле подъезда, но эта тема не стала долгоиграющей, как и тема убийства бывшего заместителя губернатора Приморья).

Тем временем какие-то электрики работали в подъезде Гнусина, вместо 220 вольт подали 380, в итоге во всех квартирах вышла из строя аппаратура. У Гнусина накрылся холодильник, видак, автоответчик и принтер. Он попытался предъявить претензии энергетикам, но его не удостоили ответом. Ладно, подумал он, поскольку другой бумажник не украли, пусть будет электроприборный жертвенник, и как-то быстро успокоился, вспоминая того, кто упокоился на Ваганьковском.

В тот же день, когда работали электрики, упала в обморок жена, потеряв дар речи, и очень обрадовалась, когда после приезда «Скорой помощи» речь вернулась и онемевшая рука обрела чувствительность. Врач на «Скорой» была его знакомой, прежде работала на Талой и здорово помогла ему с дозировкой сердечных таблеток. Ввела жене препарат через капельницу, а когда вынула иглу из вены, Гнусин поразился: капельки крови имели странную консистенцию: чер-те что, не кровь, а кровавая сопля. Когда закончилась врачебная процедура, кот проявил странную активность и добрался-таки до кровавой сопли и слизал ее с урчанием.

Примерно через месяц жена оклемалась и обрела интерес к жизни, и тогда поразилась обилию молодящихся особ на экране телевизора, а каждая подтяжка – 80 тысяч долларов. Будь у нее четверть такой суммы, переехала бы на материк, погреть косточки на старости лет. Всякие там Пугачевы прошивают лицо золотыми нитями, их кожа напоминает парчу. Некоторые магаданки к этому тоже приобщились. Наверняка они не могут пройти рамку металлоискателя в аэропорту без специального сертификата.

 

 

Навязчивые сновидения

Конец света настанет в 2060 году, вывел Исаак Ньютон,

тщательно изучая Библию

На Новый 2003 год один магаданец по фамилии Стечкин, или Калашников, чтобы порадовать детишек, да и самого себя заодно, купил пиротехнику у веселого китайца. Тот кутался в пуховик и закрывал рот от холода рукавицей. И беспрерывно смеялся. Возможно, от нервов. Или его веселила китайская грамота русского характера. В России Новый год встречают дважды, можно подзаработать. Как, впрочем, два раза День печати, летный состав вообще трижды отмечает профессиональный праздник, а люди, всякие там физические лица, именины, помимо дней рождения, по несколько раз в году, да так, что хоть святых выноси. Сами они, в Поднебесной, 1 февраля будут год Козла-Барана отмечать праздником огня. Одновременно с буддистами. Похоже, русские присоединятся. Лозунг года Козла: «Купи козла, продай сидорову козу». Второе февраля – не греши – отдай, День сурка, там и Ельцина именины. Русским, как и татарам, все равно, что водка, что пулемет, лишь бы с ног валило. Что буддисты, что дадаисты. День святого Валентина навевает им воспоминания о погибшем губернаторе. Покойный Валентин вон завод взрывчатых материалов построил, а это весомое обстоятельство тоже на подкорку давит. И правда, покупатель приобрел килограмма два хлопушек в тротиловом эквиваленте. Отлично, фейерверка не бывает слишком много.

Когда отзвонили по первому каналу кремлевские куранты, дети, конечно же, не спали. Давно уже телевидение сдвинуло всеобщий распорядок дня. Хочешь посмотреть хороший фильм, часа в четыре ляжешь спать. Это взрослые. А малышня не отстает. Раньше какие-то тихие часы устраивали, а теперь и вправду атомные бесенята, не уложишь, с самого младенчества стремные. У них как явка с повинной – расставанье с пуповиной.

Ладно, ребятки, пошли, зададим огня, сказал этот Стечкин. Ура! Сыновья, семилетний Саша и девятилетний Митя, спустились на улицу, и с крыльца, соблюдая технику безопасности, их папа направил китайскую пиротехнику куда надо, вверх. Как говорится, дерни за веревочку, оно и откроется. Дернул. Снаряд вылетел, крутанулся в воздухе да как жахнет, все стекла подъезда выскочили мелкими брызгами. Тут же из трубы второй снаряд выскочил, ударился в панель на третьем этаже с такой силой, что отмечающий праздник народ вздрогнул и воспринял это как начавшееся долгожданное землетрясение. Особенно в той квартире, где проживал один бизнесмен, промышлявший завозом элитных улетных самогонов, сам, кстати, напрочь завязавший с возлияниями. Как сапожник без сапог, в галошах. Так вот: у него фейерверк икнулся так, что мало не показалось: уплотнение стены взрывом вышибло, и комната наполнилась кислым дымом. На европейский ремонт легла азиатская копоть. Ну, мужик грамотный, пока другие кудахтали и махали крыльями, вызвал милицию, чтобы акт составили, вчинить иск в суд.

А тот, пироман, не будь простаком, перевел стрелки на торговлю: зачем, мол, такой товар завезли, который впору террористам использовать, и остаточный гнев направил на строителей, почему такие стены непрочные, пустякового фейерверка не выдержали?

А если впрямь землетрясение, что тогда? Дом-то этот какая-то заслуженная-презаслуженная бригада возводила, в очень сжатые сроки, под большую премию и ордена. Про китайцев, производителей пиротехники, ими же изобретенной во тьме веков, как-то забыли. Их уже полтора миллиарда, и они желтые. Пусть уж пахнет порохом, лишь бы не международным конфликтом. Ну, вслух-то этого никто не говорит, даже мыслью обходит стороной.

Рождество 2003 года принесло долгожданный снежок. Земля оставалась черной до столь позднего срока, задержавшись с белым убором на три месяца, явно напрашиваясь в книгу рекордов Гиннеса местного издания. Гнусин глядел на сопки, присыпанные снежком, и в какие-то мгновения не верил, что зима все-таки пришла. Побродить бы по склонам. Ах, ведь нет соответствующей одежды. Износилась кольчужка. Прогулка до базарчика – куда ни шло, выдерживаешь, а чуть дальше – начинается простуда. Вспоминалась Валентина Константиновна, которая не выходит зимой на улицу. Но это в Питере, там зима короче.

Перед Новым годом на строящемся храме появился сверкающий купол золотого цвета, на самом же деле из титана, из него еще бронежилеты делают. В этот день солнце прошлось по сопкам розовой кистью, слабое, как призрак, поэтому день походил на белую июньскую ночь. Сходство усиливало отсутствие снега. Старожилы говорили, что такая задержка была в 53-м, в год смерти Сталина, на следующую весну как раз полвека. Люди с богатым воображением и психикой, ослабленной неизлечимыми болезнями, цеплялись за аналогии и строили из себя Нострадамусов.

Мороз припекал, и бухты покрылись льдом, ровным и сверкающим, гладким, бесснежным и манящим разогнаться на коньках. Он скоро стал черным: нанесло пыли от голой земли. Откровенно говоря, народ наскучался по колымскому гололеду. Пока дороги черные, катайся по ледяному панцирю бухты. Нетерпеливые ехали и разгонялись, поддаваясь ледяному гипнозу. Якобы на рыбалку, а что там на самом деле, какие черти гонят, какой андрей-налин?

Перед Старым Новым годом в бухте утонуло две машины. Собственно не утонули, неглубоко, у одной двигатель оказался залит. Другую пытались тянуть тремя джипами с лебедкой, пока через неделю МЧС-овцы вертолетом не вытащили за большие деньги.

Въезд на лед запрещал обычный дорожный знак «кирпич», водители чувствовали его никчемность и противоестественность, ведь на море должно быть что-то другое. Лед стал вовремя, обычная трещина оказалась на своем месте, над местом впадения ручья, нормальные рыбаки, пехота безлошадная, по ней ориентир держат, но свои отморозки есть везде, тем более в зимнюю пору. Их настигает соленая морская смерть.

 

После Рождества Крещение. Крест во льду работники ГЭЛУДа вырубают. Правда, не на полную толщину льда. Иначе крещение в нуление может превратиться.

После Крещения, на второй день, вместо крещенских морозов оттепель, до пяти мороза. Полный недоумэнс.

 

Лет 15 назад вышел фильм о Магадане: будто бы в районе города впадает в Охотское море великая река, по ней ходят океанские суда. На самом деле течет здесь такая Магаданка, что и лодка не пройдет, за берега будет цепляться, а Колыма течет на север, в самый холодный океан планеты. А вот что правда в этой ленте, так это молодой парень с певческим от природы голосом чукча Павел Тывлетваль. Учиться он так никуда и не поехал, но выступает на всяких неофициальных банкетах и вечеринках. Поет мягко, задушевно под бесхитростные гитарные переборы. И нередко на волнах амура и гламура исполнение приобретает цыганский шарм. Ну, здешний кумир международного класса Вадим Козин –  цыган.

 

Гнусин в ту черную осень чувствовал себя неустойчиво, и однажды, выходя из конторы, упал с крыльца. Как-то внезапно подкосились ноги, в глазах сбилась наводка на резкость. Пока летел до асфальта, подумал, как жаль, что нет снега, а то бы спружинил. Приложился коленом и руку ушиб, кисть.

– Что с вами? – участливо спросил незнакомец. – Упали?

– Да, – неожиданно бодро ответил он и принялся подниматься, ощущая во рту характерный привкус крови, в висках что-то билось, как пойманные в силки воробьи. Растянулся, как корова на льду при отсутствии льда. Тошнота продолжалась с полчаса, и он, придя домой, не смог есть даже свою любимую жареную камбалу, она показалась ему лягушатиной.

Он старался пережить этот досадный случай побыстрее и, когда перестало болеть колено, заглянул в магазин, где разглядел деликатес – лягушатину, почти по 500 рублей килограмм, в пять раз дороже, чем белорыбица. И вспомнил детство. Мама решила перепробовать всю рыбу, которую завозили к нам в шахтерский поселок. Треску, ледяную, нототению, камбалу, навагу. Последняя совершенно ее разочаровала. Как лягушка! Что бы она сказала теперь, Царство ей Небесное? Уж лучше глазную мышцу коровы кушать. Честное слово. На вид нормальная и цена – чуть больше сотни. Или купить наваги по двадцать рублей и приготовить из нее французский квакающий деликатес?

Все бабы – жабы, но есть из тысяч одна царевна. И эта царевность порождает ревность.

Падение не было случайным. На другой день доплелся домой, и все: не ориентируется в пространстве, натыкается на мебель и стены. Валился, как сноп. Будто накушался в дымину. Мозговое кровообращение, сказали ему. Еще чуть-чуть, и мог быть инсульт. Мимо пролетело, у виска. К тому же выхлоп ацетоновый. Напали с двух сторон – близнецы-братья. Друг Склерозов не избежал удара по темечку. Тоже отлежал в госпитале, а когда вышел, бродил по городу с неразборчивой речью и несвежим дыханием, а впереди его молва о многодневном загуле. У скольких друзей и просто знакомых за это время наступал личный конец света… Смертушка проходила мимо, легко, словно паутина в осенний светлый день прикасалась к лицу, держа в руке именной сертификат – свидетельство о бессмертии. Жизнь висит на волоске, на паутинке. Сохраняй спокойствие.

Во сне ситуация повторилась: будто нес перед собой японский телевизор, по льду, подкосились ноги, упал, а он, «Шарп», продолжал работать, показывал Миюки-сан – недавнюю знакомицу. Она ездила в Америку, услышала там песни Козина и стала его поклонницей. В Магадан прилетает дважды в год. Научилась петь по-русски, перевела на японский «Вишневый сад». Язык знает, улавливает даже многие идиомы. Полюбила черный хлебушек, сало и не отказывается от рюмашки водки.

Поет она с легким цыганским загибом, под такой вокал можно выпить море водки. 11 мая, на 70-летие О'кейчика приходила в библиотеку на юбилей. У нее дрожит и вибрирует голос, но не перехватывает горло, как у Гнусина, в таких, например, местах:

Там, в степи глухой

Замерзал ямщик…

О'кейчик, писатель всея Чукотки и Магадана, замерз в Москве. Его нашли обнимающим батарею отопления. Умер в октябрьские праздники, точнее не узнаешь. Друзья, у которых остановился, уехали на дачу. Его накрыла, словно волна Всемирного потопа, сердечная боль и типичная московская слякоть, когда верхняя и нижняя граница артериального давления стремительно сближаются, и кровь стынет в жилах. Насчет диабета ничего не известно, врать не буду. Тогда на эту болезнь обращали меньше внимания.

А жене скажи

Слово прощальное…

Адреналин с инсулином в жилах в догонялки играют. Земля трескается, и проваливаются внутрь реки и озера. На самом деле это случается, или только снится, не поймешь. Кот умер от старости, и приходится полагаться на собственное чутье.

Они там, в Японии, стране землетрясений, живут как на минном поле, и что-то вырабатывается у них, какое-то противоядие. Во всяком случае, наслушавшись Миюкиных русских песен, Гнусин призабыл о повышенной сейсмичности Магадана. Да и в русской песенной традиции нет таких песен о катастрофах.

Разве что о гибели крейсера «Варяг» в русско-японской войне1905-го года.

А времена такие, что русское пение где и послушать, как не из уст миниатюрной обаятельной иностранки.

 

 

Приложение

Пивной ковчег (Глава, написанная Гнусиным)

Точка зрения совместилась с точкой кипения.

Йёо

Два дня загибаюсь от жесточайшей боли в пояснице. Накануне гудели с Петровым – как высоковольтные провода в плохую погоду. В пивной под грохот технотронного ансамбля я тоже страдал – от вида и нестерпимого аромата шашлыка, который жарился на виду у публики, источая на красные, цвета глаз измученного алкаша, угли капли животного жира, похожие на сладкие слезы диабетика. Шишлык, шиш с маслом, sosлык – затаил я обиду наподобие той лисы из басни, какая не смогла дотянуться до винограда. Потоки слюны я смывал глотками холодного, пробирающего до самой печенки пива, и у меня во рту густо стоял ливерный вкус собственных внутренностей.

Вообще-то у меня есть хороший отвлекающий трюк: вообразить, что на самом деле это не шашлык жарится, а маньяк-каннибал уничтожает по частям тело жертвы, заметая следы преступления. Как говорится, концы в воду, а лучше в огонь. До какого-то момента уловка действует, но потом самому хочется стать маньяком, нанести рванокушенные раны жарящемуся мясу, и это пугает.

Хорошо, хоть Петров рядом: он сам как огурчик, и мне не дает наделать глупостей, поскольку за ним надо глядеть в четыре глаза. Он уже истекает рассолом, навек простуженный и невеселый, как вегетарианец в тылу врага. Года три назад ему удалили камень из почки, величиной со спичечный коробок, и что-то замкнуло в голове: стал писать песни и иллюстрировать их миниатюрами по яичной скорлупе. А вдохновение черпать в пивной реке.

А как надрываются в звуковых колонках музыкальные дамочки – «Ночные снайперы», наши магаданки, знают, как задеть за живое. Но и они не в силах заглушить бессловесный шепот шашлыка.

Взять бы устроиться работать в шашлычную: при кухне всегда будешь сыт, пьян, и нос в саже. Но вот беда: нет дыма без огня. Сгоришь на этой работе, как пить дать. Тогда уж лучше сразу в пожарные податься. Если по здоровью возьмут. Пока суд да дело, возраст непризывной наступил. Грустно.

А ведь недавно случилось событие, которое, если его соответствующим образом осмыслить, может погасить аппетит: газета писала о скандале в одной шашлычной. Приготовление этого восточного блюда всех времен и народов криминальным образом переплелось с уринотерапией. Ну, не совсем терапией. Просто у повара не нашлось под рукой уксуса, чтобы вымочить мясо. Вот и подошел к приготовлению деликатеса с другого конца… На какое-то время я разочаровался в шашлыках. Но проходят минуты, и страдания возобновляются. Сколько волка ни корми, его ноги кормят, особенно бараньи.

В довершение загула мы с Петровым посетили китайский ресторан, добавили по кружке. Пиво то же самое, но в два раза дороже. Глупое и холодное, как малолетка, связь с которой наказывается неадекватно полученному удовольствию. Вот и простуда, не отходя от сквозняка, вызрела – как внутренний протест организма. И я вдруг понял: тот комик, Малахов, что про уринотерапию несколько книжек написал, тоже злоупотреблял жидким хлебом, получая свое мокрое вдохновение. Думаю, сам вид и аромат пива вызывали у сочинителя псевдомедицинского бестселлера стойкий рефлекс. Пил-то он, конечно, пиво, но такого скверного качества, что оно ничем не отличалось от живой воды из собственного краника. Специалисты по рекламе сляпали такую полупоговорку: «Пейте правильное пиво». А магаданские умельцы из двух баночек из-под правильного пива приладились изготовлять телевизионные антенны, которые начинают светиться, если в эфире пивная реклама. Кстати, неплохо бы ввести эмблему уринотерапии, например, ночной горшок, обвитый змеей.

Двигаясь дедуктивным путем, я вдруг ощутил себя собакой Павлова, реагирующей на включенную лампочку порцией желудочного сока. А тут и телевидение подлило масла в огонь: оказывается, пиво содержит женские гормоны и может привести к мужскому бесплодию. Приплыли, называется. Тогда ёрш надо пить, он сосуды как щеточкой чистит, – отозвался Петров. Принятое на грудь мы решили взять за основу, в прениях быть краткими, смаковать не более 50 граммов в минуту.

Жизнь бессмысленна, да. Но забавна. В наше время можно умереть не только от гепатита, сальмонеллеза, птичьего гриппа, диабета, но и от смеха, если до этого не лопнет желчный пузырь.

Многие магаданцы прорубили оконца в Европу, затеяв евроремонт с заменой окон на стеклопакеты, а нам с Петровым до лучших домов Лондона и Парижа десять часовых поясов. Зато на одной долготе Соломоновы острова. Говорят, если тамошний вулкан оживет, то земная ось дрогнет. Километровая волна накроет материки. Все смоет. Но какое нам дело до мирового катаклизма, когда достаточно выпить кружку холодного пива, чтобы застудиться до трагического разгула радикулита! Или летально захлебнуться в насморке.

Конец света на начало века хором нострадамили всяческие Глобы и Чумаки. Теперь страсти поутихли. Может, обойдется. Живи, наслаждайся плодами технического прогресса – хайтека. А он протек во все сферы жизни – в сосуды, капилляры и поры экономики. Кому-то достались автомобили XXI века за 100 тысяч долларов, кому-то домашние кинотеатры за 70 тысяч рублей и компьютеры последнего поколения, а некоторым музыкальные центры. Или дискмен – на поясе носить, хотя сами произведения ниже пояса разят.

Хорош и мобильный телефон с встроенной цифровой кинокамерой. Зажигалка с фонариком. А мне-то она зачем, зажигалка, если я двадцать с лишним лет назад бросил курить? Поменял ее на хорошую гелиевую ручку, там еще часики на жидких кристаллах, вот пишу, сочиняю.

А часы теперь везде вмонтированы – в автомобиль, телефон и компьютер, микроволновку, музыкальный центр, не говоря о стиральной машине. Невольно вспомнилось, как принимал радиопередачи из Китая в начале 70-х годов на приемник ВЭФ – теперь таких не выпускают. А у меня он сохранился.

Под музыку, а она в Поднебесной из пяти нот, рассказывалось, как хорошо живется в социалистическом Китае с великим кормчим Мао, не по возрасту бодрым, мудрым и физически активным. Так получалось, что прибавление населения до миллиарда душ – это его личный успех. Лимонные китайцы и правители их – мандарины гордились ростом личного благосостояния: еще вчера на каждую семью приходились только наручные часы, а теперь один и три сотых велосипеда.

За тридцать лет они наладили производство собственных автомобилей и скоро доведут годовой выпуск до 23-х миллионов. Своего космонавта запулили. Потом еще двух и нацелились на Луну. Да что там космонавты, все стали есть досыта и питаются не только рисом, но и мясом, что смягчает нравы и придает оптимизма, а также приближает мировосприятие азиатов к европейскому. Там даже появились больные ожирением, и с ними занимаются специальными упражнениями. Они окно в Европу прорубили, завалив ее своим текстилем, противопоставили традиционному немецкому качеству китайское количество.

Хорошо помню период начального ограбления, когда большинство жителей моей краснозвездной страны было вынуждено постепенно переходить с мяса на хлеб и воду – 92-й год. Хлебное питание дает другую психологию, другое мироощущение. По частоте возникновения и утоления голода напоминает курение, с тем же эффектом переполнения, прерывистого сердцебиения и стоп-кадра мысли.

А я ведь, сознаюсь, в молодости недолюбливал котлеты, на бефстроганова налегал, а вот в последние годы только и мечтаю о шашлычке. Не отпускает меня и навязчивая идея о том, что за взятки в Китае расстреливают, браконьеров казнят, как и незаконных порубщиков леса, и наркодиллеров, и собирателей лягушачьей икры, любовниц регистрируют в отделе кадров. И вот ведь молодцы – всей страной решили бросить курить. Может быть, они поминдальничают и станут за курение тоже расстреливать?

В Магадане китайцев тоже полно, кучкуются в гостинице Северовостокзолото, варят в тазах умопомрачительные блюда, ставят на пол остужаться. Тут еще знаменитый поэт, современный классик приезжал из Москвы, так его больше всего поразил специфический аромат этих кушаний, готовку которых он поначалу принял за грандиозную стирку спецодежды мусорщиков. Говорят, китайцы жареных тараканов едят, мышей, в Магадане такого добра хватает. Так что приобщайся к древней цивилизации, не тратясь на дорогу и визу. Ой, юань, юань, не юань меня!

Все! Кажется, исчерпал тему. И опять накатило нечто – как обман чувств. Будто я на смертном одре. Ох, как хочется чего-то яркого, необычного. Например, жареных скорпионов. И шашлык из змеи. Не откажусь и от мышей, подавая пример своему глупому коту. Надо попробовать, а то умрешь, и на том свете спросят: пробовал? Нет? Ну-ка, дуй обратно!

У нас в Магадане тоже социальный прогресс, это бросается в глаза, ведь дорогих подержанных джипов, «без пробега по дорогам СНГ», стало немеренно, телефонная сеть переходит на шестизначные номера. В советские времена в Магадане был один ювелирный магазин, теперь их с десяток развелось. На каждом углу банки, сауны, кегельбаны, стриптиз, проявки «Кодак», казино. Работает учебное заведение, где готовят для этих заведений крупье. А в главной гостинице города, чтобы получить должность портье, нужно знать два иностранных языка и пройти фейсконтроль. Можно по отпечатку лица в салате «Оливье». Причем инспирирована эта сложная проверка владельцем отеля, имеющим в анамнезе строительный техникум.

Есть магаданцы, окончившие по два-четыре вуза. Они так привыкают делать контрольные, курсовые работы, дипломные проекты, что уже не могут заниматься ничем иным, вот и публикуют во всех газетах и рекламных приложениях, рядом с объявлениями о перетяжке мебели, услугах няни, сантехнических изысках свои зазывалки, предлагают помощь в выполнении эксклюзивных дипломных, курсовых работ, гарантируя низкие тарифы и неиспользование Интернета, дают и гарантию. Какую, не уточняется. Наверное, обеспечивается высокая оценка преподавателя, что, кстати, не диво: ведь делать работу и проверять ее будут, скорее всего, одни и те же люди. Примерно так же все ветви власти опираются на одни и те же стволы.

Молодые люди бросились получать двойное высшее образование. Понаоткрывалось филиалов. Зачем в Магадане столько учебных заведений? Честнее было бы построить одну станцию метро, даже не так: один подземный переход и торговать в нем вузовскими поджаристыми корочками.

В списке развлечений горожан – бильярд, параплан, стриптиз и боулинг. Есть, конечно же, аэробика для женщин, но и анаэробика – гимнастика без кислорода. Молодые люди пробивают на тренировках ладонями и лбами стопку кирпичей, а их отцы – бывшие строители, не могут сдержать слез умиления.

Желающие чего-нибудь погорячей, например, быть ограбленными и изнасилованными, как это теперь принято на знойном Западе, тоже могут найти себе приключений на любую часть тела. Где достать деньги? Я молчу о бедных, смирившихся с отсутствием дензнаков. Где взять богатому? У другого богатого? Ответ неверный. Разве ж дадут? Взять можно у бедного, облапошив его в честной игре для лохов. Это собственно единственный источник, родник, так сказать – первоначальное ограбление, а уж затем польется ручейком, ручейки сливаются в реки и текут в море. И не надо размазывать соль по лицу.

Так что город наводнен игровыми автоматами: это и есть казино для бедных, как пиво является шампанским для малоимущих. Потреблением оного мы и заняты с Петровым: восседаем за столом в обществе Марго, престарелой жрицы свободной любви, которая собралась писать мемуары о сильных мира сего – со своей точки зрения пониже пояса. Прежде чем взяться за перо, она пробует развеять свои сомнения: надо ли приобретать notebook или можно напечатать на машинке «Underwood», доставшейся от бабушки, на которой та выстукивала счета интимным клиентам в позапрошлом веке. Разница существенная, можно сказать, материально ощутимая. Кто сказал, что нельзя дважды войти в одну и ту же моду? Поживите с ё-моё, и вы трижды циклически пронесете по жизни свой гардероб. Бурные годы Марго прошли на бойком койко-месте. Торговала своим телом в розлив и навынос, а думаете, это легко? Не штаны в конторе протирать!

– А вы пошлите e-mail всем, кто вас имел… в виду, вот и наберется, – подсказал Петров. – Но учтите, что бумага все стерпит, а компьютер может и зависнуть.

Сам-то он питал пристрастие к ретротехнике, а Марго растревожила в нем какие-то потаенные струны, загудевшие, как запорный механизм старого сундука. Не удержался Петров и рассказывал о похождениях времен юности, а это, считай, полвека назад. У них в деревне был богатый мужик Жилин, мастер по топорам. Секретом владел, от деда-прадеда перешло. У Жилина дочь-красавица росла. Вот и решил Петров на ней жениться, чтобы узнать секрет мастера. Так сказать, промышленный шпионаж, отягощенный брачной аферой. Красавица разгадала замысел, да как звезданет тупым предметом по его тупой башке!

Марго сказала: «Жаль».

Теряя почву под ногами, Петров, всякий раз находил ее под ногтями. По мере наполнения пивом он плавно отклонялся от темы. Мол, не дам и ржавую канистру за новую министру. И называет нерусскую фамилию, но намеком, чтобы не вызвать международного скандала с мордобоем. Вообще-то наш орел никого не боится, кроме иностранных шпионов. Как говорится, здесь и у стен есть уши, наставь им еще и рога!

У нас-то, в России, маловато женщин в высших эшелонах власти. Потому что нет полноценного интима. Русский секс – он пьяный в сиську. А вторая причина – нет настоящей выпивки, возвышающей предмет обожания. Да что там говорить, наша потребительская корзина – черный ящик и темный лес. Водка, опущенная до пива – это не то. Вот он недавно ездил в Аргентину к сыну, так там вино – выпьешь, и петь хочется. Походил в тамошнюю церковь, покаялся в грехах – зрение восстановилось до единицы, теперь живописные миниатюры без очков ювелирит. И как затянет на мотив аргентинского танго:

Моя любовь – как ночь перед расстрелом,

Лицо начистила мне мелом.

Кричать не разрешила, горло вырвав…

Как не люблю я этих мымров!

Но почему надо обязательно о грустном? В городе жизнь кипит: начинается строительство коттеджного квартала для толстосумов, частные фейерверки и мощный ландшафтный лазер то и дело озаряют пока еще не приватизированное ночное небо, резко выросло потребление элитной туалетной бумаги, которая уж точно все стерпит. Мы с Петровым тоже терпеливы и продлеваем миг второго удовольствия от пива, отдаляя его. Как говорит Петров, минус попить. Короче говоря, захотел я воспользоваться услугами туалета китайского ресторана, но если память мне не изменяет… Она мне, увы, изменяет, как и любая женщина.

Кажется, Петров захотел посетить для полной экзотики магазин «Одежда для трансвеститов и транссексуалов»: хотел там комбинезон для рыбалки купить, забыл, что уже не в Аргентине. Тут налетели конные скинхеды с молотками, и прощай зарождающаяся политкорректность. Помню только, у «Адмирала» крик молодого аморала, пожелавшего немедленно ехать за крабами на Колчаковский ключ. Примчались соколы в воронках, тормознули рядом с бездыханными трупами, на самом деле мертвецки пьяными дзен-буддистами, утомленными луной. А сколько полегло там полиглотов!

Петров настойчиво пытался из окошечка обезьянника отыскать глазами дом, который стоило бы показывать туристам. Там был найден расчлененный членкор – отрезанный ломоть эпохи. Впрочем, это мог быть другой герой криминальных сводок – инвалид, подвешенный за ноги на чердаке, тот бизнесмен, который владел четырьмя автомашинами, в том числе, конечно же, «Мерседесом», четырьмя квартирами, а главное, большим пакетом водочных акций.

Кто именно из двоих убитых прославил этот дом, Петров, как ни силился, не смог вспомнить из-за ретроградной амнезии. И сокрушался примерно так: «Ублюдочный мир придумали дерьмократы. Они и мыслят соответственно и приписывают свои мысли другим. И поносят своих оппонентов за эти приписки».

Потом всю ночь мне грезилось, как шел дождь, а я лежал на берегу озера. От каждой капли расходились по воде крохотные круги, спустя какое-то время казалось, что это лежат разбросанные кнопки. Естественно, остриями вверх. Как бы мне не сесть на них. Наутро и впрямь наткнулся на кнопки – внук рассыпал, веселый мальчик.

И почему, скажите вы мне, амбразуру все-таки нужно закрывать именно грудью? А болит потом спина, будто простреленная из-за угла предателями. Вот к чему ведут лакальные конфликты.

Пролетело полгода, год, два, и понял, что вещими бывают не только сны. Вещим был наш поход в китайский ресторан. Ну, а как же – визит в Китай нашего президента. А потом запрет торговать на рынках иностранцам. Китайский рынок рухнул, словно игрушечный домик. А ведь в конце 80-х годов в Магадан завезли русско-китайские разговорники, прилавки книжных магазинов буквально ломились от этого издания. Правда, я не видел, чтобы кто-то их покупал. Зато одна милая магаданка много лет назад вышла замуж за китайца и пронесла через всю жизнь любовь к русскому языку, работая корректором в нашей редакции.

Вот и сам не знаю, что я хотел этим сказать. Наверное, не надо столь категорично отказываться от жареных тараканов.

Ну, а Петров… Отдельная песня без слов. Ослеп на один глаз. Пришлось ему лететь на операцию. Причем улучшения ему никто не обещал.

Там, в Хабаровске, помог слабовидящей женщине, вел под ручку, чтобы не запнулась, в центр глазных болезней, куда и сам направлялся. Как был в молодости, так и остался женским угодником. Заменили той слепошарой хрусталик. И она Петрова в следующий раз не узнала. Напустилась, что пристает к ней. А он песню ей написал: «Любовь слепа, глупа разлука». Потом еще Марго ревновала.

С каждым днем Петров узнавал о себе много нового. Сахар велели сбивать. Стало быть, и он вступил в клан людей со сладкой кровью. Пиво, по настоянию врачей, перестал пить, не говоря о закуси – шашлыках и люля-кебабах. И похудел на 30 килограммов. Вот этому я страшно позавидовал. Но последовать его примеру не получилось: я никогда не любил пиво в таких количествах. Весь он оброс бровями и бородой, обзавелся узкими, как щелочки, глазами – вылитый китаец. Тем более, кожа пожелтела, как лимон. Да и у меня печень пошаливает.

Лишившись поддержки Петрова, обанкротился пивоваренный завод. Там теперь обосновались телефонные провайдеры.

А крепко мы гульнули... На международный уровень вышли.

Комментарии читателей:

• толманчев алексей

  26.08.2013 11:28:52

  Добрый день уважаемый Владимир Иванович! прочитал несколько ваших рассказов. Просто, ясно, хорошо. Спасибо. В этом коротком замечании я преследовал мысль, не только сообщить о качестве вашего письма, но и вспомнить о нашем непродолжительном общении. Теперь я живу в Новосибирске. Бываю на семинарах Прашкевича и мог бы, при вашем желании сообщить о литературном пейзаже Новосибирска,, в надежде, что вы расскажите о Магаданском. Вот мой адрес Интернета: <iwanovania@yandex.ru>