Осенним вечером сидел я дома и ремонтировал игрушечный самолёт новой модели. Сначала, конечно, пришлось разобрать лётное устройство до последнего винтика – для надёжности – посмотреть, как там всё устроено: трубочки, болтики... А потом стал всё прикручивать обратно. И тут я заметил, что деталей явно не хватает – то одно крыло держится некрепко, то другое висит и качается. «Вот, – думаю, – рассеянные с улицы Бассейной, вроде на заводе работают, самолёты мастерят. А тут – тяп-ляп – и готово! » На таком-то все детали бы в воздухе отлетели. И крылья отвалятся. Очень я тогда разочаровался и даже расстроился... Наверно, поэтому и спать лёг ни свет ни заря – часов в одиннадцать. А чуть свет Мишка нарисовался.

– Давай, – говорит, – быстрее чисти зубы два раза, завтракай и бегом в школу.

Я всегда знал, что Мишку слушать – дело неблагодарное. Тем более, в семь тридцать утра. Я ещё толком не проснулся, но успел, по его наущению, два раза позавтракать, зубы почистить и умыться. Наконец, я собрался, и мы понеслись, как скоростные самолёты, в школу. Погода была замечательная, дождливая. На нас были резиновые сапожки, поэтому мы здоровски залетали в каждую лужу и вибрировали: «У-э-э-э, у-э-э-э!». И, как настоящие пилоты, в школу прибыли без опоздания. За две минуты до старта.

– Ну, – говорит Мишка, – давай к математике готовиться. Задачи сверим...

А чего сверять, если я их, готовыми, из компьютера списал. Там такая услуга бесплатная есть – ГДЗ называется. И, вообще, мне вчера некогда было – самолёт разбирал. Пока я портфель открывал, Мишка улыбался очень ехидно и что-то бубнил себе под нос, для важности. И что вы думаете? Опять он меня подвёл. «Вот тебе и жизнь– думай-не думай, а крепче держись». Жаль, конечно, что портфель оказался так странно собранным. А может и не мой совсем?

Мишка подошёл ближе и стал пристально смотреть на меня, а потом на мой – или не мой? – портфель. Его глаза так бегали туда-сюда, что я чуть не разревелся. Такой кого угодно доведёт.

– Самолёт твой?

– Ну, мой!

– А ящик с гвоздями?

– Нет, – говорю, – не мой. Папин ящик, и гвозди тоже папины.

– Ну, и что... – вынес приговор Мишка. – Папа твой, значит, и портфель твой.

Как раз в это время в класс вошёл учитель, и мы стали заталкивать ящик обратно в портфель. Папин ящик, как назло, гремел и пытался задавить самолёт. Между прочим, новый! А Мишка ещё бубнил, только уже шёпотом, что крылья у самолёта прикручены неправильно и ненадёжно. И даже, вроде, растяпой меня назвал. Я сначала обиделся, а потом смотрю – ручку даёт, тетрадку подсовывает и учебником делится. С другом поделиться – навечно подружиться. Тогда я не удержался и пожал ему руку под партой. Впрочем, мы часто делаем так – и делимся, и руку пожимаем...

И весь день мы не расставались: то по общему учебнику читали, то в одной тетради решали, то сообща на перемене носились. Так до конца учебного дня и дотянули, но тут оказалось, что нужно ещё один урок пережить – физкультуру.

Путь до спортивного зала был мучительным, и мы с Мишкой шли к нему долго. И, наверно, пытались придумать мне оправдание, но тут мою рассеянность оправдать было нечем.

– Не дрейфь, – сказал друг Мишка, разглядывая свою спортивную форму. – Поделюсь!

– Одну штанину, что ли, оторвёшь? – решил от отчаяния съязвить я. – Или рукавом от спортивной куртки поделишься?..

Он долго возился, крутился, напихивал свои спортивные штаны, и дёргал, видимо поправляя, мою полосатую майку. Когда мой новый образ был готов, на меня стало страшно посмотреть.

– Как рассеянный, с улицы Бассейной. Сковороды на башке только не хватает...

– У тебя штаны, – говорит Мишка, – а у меня куртка. Обе вещи спортивные. Будем стоять рядом, сольёмся с остальными.

И, набрав побольше воздуха, мы понеслись в спортзал, где все упражнения демонстрировали, будто близнецы. Это было необыкновенно сложно – чувствовать друг друга в такт. И становилось немножко жарко, а потом уже горячо. Но в журнале красовались пятёрки – тоже одинаковые, похожие на нас.

Мы шли домой, а на улице было солнечно и прекрасно. Только портфель мой был невероятно тяжёлый, набитый гвоздями.

– Больше не могу, – сказал я, – просто невероятная тяжесть. Как мы смогли делать такие сложные акробатические упражнения?

Мишка тяжело взвалил мой ранец себе на плечи. И я виновато посмотрел на него.

– Поможешь починить самолёт? Он, наверно, в портфеле совсем переломался.

– Конечно! Тем более, у нас столько гвоздей!

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: