(Роман в стихах)

Через десять лет

По речке вверх, да, вверх они прошли,

а речка, ручей, вернее,

течет между камней со скользкими боками

и между ними создает озерца,

качает мох, колеблет корни трав.

За десять лет она не изменилась.

Да, здесь они прошли, здесь мы расстались,

здесь совершился поворот судьбы,

конечно, здесь они поцеловались,

как только скрылся я за редкими кустами.

Она была тогда напряжена

и сдержанна, и даже молчалива,

ведь я еще случайно мог вернуться.

Отсюда ясно виден перевал,

там узкий след возник - нога к ноге,

он простоял неделю или две

до первого большого снегопада,

и если этим я пройду путем,

я без труда смогу найди то место,

где был их первый праздничный ночлег.

Вот здесь стояла узкая палатка,

краснели горы, веял тихий ветер,

звенел ручей у самых их голов,

и водопад в другом конце ущелья

летел красиво, как самоубийца.

Как здесь спокойно!

Как неторопливо

подходит лето к своему концу,

синеет жимолость, грибы во мху желтеют,

везде приметы осени видны,

и скоро снег покроет всю долину,

с тех пор уже в одиннадцатый раз.

За эти десять смен зимы и лета,

вместившие так много в наши жизни,

что здесь случилось? Пара валунов

сюда весной со склона докатилась,

да на три шага сдвинулся ледник.

Так было. След на сердце заживал

не две недели, в юности мы хрупки,

но нас учили гибкости утраты.

Представим летний день, слепящий снег,

внизу бушует юная вода,

на тысячи разбившись ручейков,

но здесь холодновато и спокойно,

уходит вниз надежная веревка.

Вдруг грохот, слепота, и вот в руках

обрывок с размочаленным обрубком.

В те дни, когда мы были молодыми

и чушь несли прекрасную, и пели,

один из нас был поглощен лавиной,

и нам ледник его не возвратил.

Он в голубом остался саркофаге,

пройдут тысячелетья, и возможно,

ледник в движеньи медленном своем

его доставит в будущее, к людям,

которые, как верил Маяковский,

искусством овладеют воскресенья,

по крайней мере, столь сохранных тел.

И воскресят…

Золотые волосы

– Мы будем бить бюргеров,

бить бюргеров!

Такие неразумные золотые слова

сказала моя возлюбленная,

вернувшись со сборища,

где изготавливали альманах «Синтаксис»,

год был тысяча девятьсот шестидесятый,

Кон-Бендит еще в школу ходил.

Потом она вышла замуж за моего друга,

потом родила сына от тренера по альпинизму,

был такой красавец тридцати пяти лет,

сын царского генерала,

потом на ее честной, буйной головушке

стали расти золотые волосы.

Да, да,

настоящие золотые волосы,

как у скандинавской богини Фрейи,

но недолго она на свою красу любовалась,

погибла в лавине,

через три года нашли.

Три года чистейшие подснежные воды

леденили ее некогда теплое тело,

уносили потихоньку золотые волосы,

по тем золотинкам малым

таджики, местные жители,

до саркофага ее и добрались.

Сына секция альпинизма, скидываясь по рублику,

кое-как воспитала,

отдала в школу милиции,

стоял он с палкою полосатой на Рублевском шоссе,

теперь – полковник,

гены предков сказались.

Зайду-ка я в пиццерию «Заккария»,

закажу три стакана вина,

больше нельзя – за рулем,

скажу хозяину, симпатичному бюргеру:

Слушай, Дуглас,

я – Захаров,

ты – Заккария,

мы с тобой братья,

а знаешь ли ты, что отца Иоанна Крестителя

тоже звали Захария?

Стало быть, мы и с ним братья!

Знает, конечно,

они тут, в Америке,

Библию насквозь изучили,

могу поклясться: в Америке

знают Библию

много лучше, чем у нас

в России, на родине.

Такие дела.

Золотые дожди

Золотые дожди,

Золотые дожди восшумели,

На опушках лесов

Драгоценно танцуют дожди,

Я еще не родился,

Ни имени, ни колыбели,

Ни судьбы, ни могилы,

Но лучшего, лучшего жди.

Вот река, здесь прощаются капли

С намокшей землею

И сливаются вместе,

И дальше плывут,

В Авраамовом лоне так же с тобою

Мы сольемся, где нет ни часов, ни минут,

Ты прижмешься ко мне

Рыжеватой своей головою,

Мы легко рассмеемся,

Свободны от жизненных пут,

Но пока мы еще не родились с тобою,

А ручьи от дождей все бегут и текут.

---

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: