***

Добрая ссора лучше худого мира.

Замолчи, и ты станешь похож на озеро;

или на пламя: пляшешь над сонной лирой

ко стыду возвращения вечно позднего.

Реки мелки: опять не дождутся марева

(станешь как иссушающий летний зной).

Лижет вершины гор золотое зарево.

Сметь ли очередной по тропе иной,

если зарёванной Ева стояла первая,

вышагать, точно вышить: «Немой упрёк

пламени видит та же – неверная, нервная…» –

или не сметь, воскликнув: не уберёг?

Если подаришь молчание всё до капли,

станет пустым кувшин и напрасным – имя.

Вспомни: над этажами – за именем – зябли,

ночь простиралась слепо над нами ливмя.

Добрая ссора лучше худого мира.

Замолчи, и ты станешь похож на дерево;

или на пламя, что пляшет над сонной лирой:

лапа когтистая струн не коснётся зверева.

Добрая Дора лучше худого сира.

Ешь продырявленный, сыр укрощая норки.

Заговори – и будет тебе рапира.

Весело детям кататься на ржавой горке.

* * *

Смеет ли лето продлиться вечно?

Рот на замок, коль вечор млада!

Лица ладоней – прячу: нечем

крыть целый млечный путь Никогда.

Всякая брешь Альтаиром вдовствует:

поманит, рассеется поутру.

Полно глядеть, чужеоко вострое,

свечи устали дрожать на ветру.

Плечи постылой сдаются были,

вырезам верным береговым.

В тёплые топи – острые крылья:

было б кому оказаться чужим.

* * *

Ты, кто срывает цветы и комкает

для потехи и ради грёз,

кто покинул всякую комнату,

в которую вещи вёз,

всякую вещим словом «дом» назвал,

всякую – с потолком и без,

все обличил в бесполости: «Я – Аз вам,

фундамента оный бес-

платный...» – без платья: волан в руке её

точно престол и склеп...

Зри: для тебя и она, белошеея,

шьёт из последнего... – слеп.

* * *

Что вы пугаетесь, когда я бегу мимо вас с грузом,

обгоняя фонарный оранжевый пар?

Это ночь грузовичным отвисла кузовом,

перевернулась, рассыпав чужой дар.

Может быть, вам не хватает любви... или

вам не случилось подвинуть земли ось?

Я дальше бегу. Маятник тихо жуёт мили.

Я – ваше завтра, проколотое насквозь.

* * *

У ночных сыновьёв фиолетово-рыжего неба

зябнут плечи и снова болит голова.

Им под арками – музыка хруста снега

а на многоэтажках – музыки караван.

Им поётся и шепчется легче друг другу,

и подбрось только повод размашистым тайно-снам –

и они понесутся по городу, точно по кругу,

доверяя забыть свою смелость ночным фонарям.

* * *

Откололся кусок стекла

Ты просила сама текла

Через улицу в магазин

Порази меня порази

Отыщи мне очаг и дом

Чтобы в нем поселился сом

Чтобы в окна светил закат

Чтобы весело бил набат

Я пришёл и построил дом

Ты продула – и умер сом.

* * *

Пальцами прикасайся к фиолетовым цветам под луной.

Купол над куполом испокон веков ждал молчания звона.

Вот оставляй безответным и ты колокольчик иной,

раз в унисон отозваться не можешь и онеметь влюблённо.

Лунный безликий диск торопит на неправый искренний суд

тех, кто услышал сказкою венчанный говор дороги.

Сумрачь над городами: мимо, но насквозь неё несут

к обетованным порогам упрямые верные ноги.

Комментарии читателей:

Комментарии читателей: