(про Серёгу)
Ни высоко, ни низко,
Ни далеко, ни близко,
Ни после водки, ни после виски,
Давным-давно спавшей спиральной галактике со странными завихрениями
Приснился этот ритм...
(andante non troppo)
Uu-uUu-Uu-Uu-U,
Uu-uUu-Uu-Uu-U.
Иногда он слегка менялся. Например, так:
(andante con moto)
Uu-uUu-uUu-Uu-Uu,
Uu-uUu-Uu-Uu-U
Или этак:
(comodamente)
Uu-uUu-uUu-Uu-Uu,
Uu-uUu-Uu-Uu-U.
Много разных вариаций возникло, но в любой из них узнать изначальный размер было нетрудно, какие бы космические силы и чёрные дыры ни пытались его исказить или поглотить.
А потом то ли от этого ритма, то ли от мамы с папой, а то и от всего сразу, - в такой странной галактике ни в чём нельзя быть уверенным, - родился и Серёга.
И еще до того, как впервые открыл глаза, вдруг взял и захлопал в ладоши.
(andante non troppo)
Uu-uUu-Uu-Uu-U,
Uu-uUu-Uu-Uu-U.
А когда научился говорить, первыми его словами были:
пУмба-макУмба,
зарУмба-тУмба-клУмба.
пУмба-макУмба,
рУмба-тУмба-рррум.
И всё вокруг двигалось в этом ритме, необычном, несвойственном родным Серёгиным местам. Впрочем, стоит еще раз напомнить, что появился на свет он в странной галактике с еще более странными завихрениями.
Рос наш
Серёга
обычным самым парнем.
Парень
как парень –
не Рэмбо, не Гагарин.
Но думал
Серёга
с детства очень много,
О низком и высоком,
о близком и далёком.
И когда мальчик задавал очередной умный вопрос о чём-нибудь эдаком, мир вдруг замирал, но буквально на несколько мгновений.
Взрослые медленно-медленно покачивали головой, заторможенно улыбались, и ненадолго разрывали ритмическое полотно их маленькой Вселенной, цокая языком, словно кастаньетами:
Ай, Серёга, глу-бо-ко,
Ай, Серёга, глу-бо-ко,
Ай, Серёга, глубоко копаешь!
А потом всё возвращалось на крУги своя... Хотя нет, не вполне. После каждого такого диалога изначальный ритм всё тускнел и тускнел: сначала его перебивали вечерние авиарейсы на север, дальше закрутилось и понеслось… поезда на юг, первая любовь, мама с папой, школа, стритрейсеры, младшая сестра, метро, громкие соседи, таксисты, уличные музыканты, автобусы, вторая любовь, троллейбусы, долгие бестолковые разговоры, шаги в подъезде… в конце концов румбу-тумбу-рррум заглушил простой будильник.
Воспитан был Серёга
на Толкине и Нарнии,
Помешан был на долге,
не стал косить от армии.
И там он вопрошал,
и получал ответы:
«Копай, чувак, отселя,
и прямо до обеда».
Его такой способ погружения в сокровенные тайны бытия не удовлетворял, конечно, но кого в армии это волнует?
И до самого дембеля Серёга поплёвывал на ладошки, да приговаривал в ритме марша:
Ай, Серёга, глу-бо-ко,
Ай, Серёга, глу-бо-ко,
Ай, Серёга, глубоко копаешь!
(ДЫнц-дЫнц-ТЫ-ды-дЫ-ды-дЫнц! – непрошенно добавлял оркестр, репетировавший в полковом клубе.)
После армии Серёга как-то неожиданно погрузился в жизнь, и однажды вдруг осознал: вопросы теперь задают уже ему, а он не может ничего толком ответить, потому что до сих пор не понял, в чём смысл его собственных. И как-то неуютно стало Серёге в городе, а тут и пенсия подоспела. Плюнул он на всё, купил себе дачу и стал там жить практически натуральным хозяйством.
Никак не вспоминался тот изначальный ритм. А вот эту песенку Серёга напевал каждое утро:
Ай, Серёга, глу-бо-ко,
Ай, Серёга, глу-бо-ко,
Ай, Серёга, глубоко копаешь!
Однажды вечером он вышел на свой огород по какой-то надобности, распугал мирно кушающих мышей да ежей, в очередной раз наступив на грабли, и в сердцах сссмачно … сссс… зззз… вввв… вззззз… вздохнул.
А потом сквозь звёздочки в глазах увидел глубокое-преглубокое небо, и понял, что всю жизнь копал не в том направлении.
Сначала размер был почти тем же нескладным, неправильным, но слова поменялись:
Ай, Серёга, вы-со-ко,
Ай, Серёга, вы-со-ко,
Ай, Серёга, высоко копай!
Вдруг – вжуххх! - мелким метеором мелькнуло что-то про румбу-тумбу-рррум, и тут же шестерёнки в механизме окружающего мира начали вращаться в разных направлениях, а потом сцепились в мёртвом клинче, и всё вокруг остановилось. Насовсем.
Впервые в жизни Серёге не задавали ритм, и ему это очень понравилось.
Он по-хозяйски посмотрел вверх, на беспризорных Большую и Малую Медведицу, протянул к небу руки, и начал копать берлогу – просторную, но уютную.
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »