Тамара Ветрова «Человек среди цитат»

 

Толстые журналы


Что мы знаем о толстых журналах? Главным образом, то, что толстым быть некрасиво. Не это, как говорится, подымает ввысь. Да даже и более близкий пример; известное довольно стихотворение «Жадный Егор». Там ведь, по совести говоря, та же ситуация. Этот Егор почти что наверняка был толстым мальчуганом, вот и жрал под елкой конфеты, пока не слипся (не утерял окончательно совесть). Теперь самое важное: толстые журналы сами по себе ничуть не хуже тонких, это так; с той лишь разницей, что толстые журналы следует жечь. Делается это куда как просто: получив толстый журнал, ты не тащишь его домой, а, недолго думая, обливаешь пинтой бензина и бросаешь спичку. Все. Напоследок остается одно: узнать, что такое пинта. Но это уж дань романтической традиции; либо – обыкновенная глупость. Не пристаем же мы к каждому встречному-поперечному, не допытываемся: что такое, к примеру, баррель? Не жидкий ли, мол, килограмм? Надо просто заниматься делом; жить и исполнять свои обязанности, как в романе «Разгром» (была на заре времен такая интересная книжка).

 

Человек среди цитат 

   

… Жил на свете человек среди цитат. Был, можно сказать, рабом слова. Прочитает, допустим, в произведении Герцена «Сорока-воровка» такие строчки: «И вдруг!...» - прочтет – и разом затихнет. Его эта классическая интерпретация прямо оглушит, как обухом. Сидит, не дышит, только слабо стонет. Это сугубо литературное воздействие. Это «и вдруг» человека всего перепахало, и он сделался вял от впечатлений, как ландыш. К нему можно подойти чуть ли не вплотную, потормошить его, даже пнуть ногой. Но в ответ ты не расслышишь и жалобы, поскольку этот человек переселился в настоящую минуту из  р е а л ь н о г о  мира в  и д е а л ь н ы й. Тут, в реальном, царствует коррупция или, допустим, туристы жгут костры во дворе; а в идеальном мире ничего этого нет, только  прекрасное, вечное «а  в д р у г!..». Что тут выберешь? Разумеется, идеальный мир перетянет. И вот этот неутомимый читатель, считай, аннулирован; вяло отзывается на птичий щебет, отталкивает от себя миску с едой. Почему, почему? А потому, что идеал оказался тяжел, как колесо от паровоза, вот почему. И не случайно ведь говорится, что нечего бежать впереди паровоза… Эээ?  

  

Духовное и съедобное


Есть понятие духовности, оно включает в себя то, что не измеришь килограммом или пятью килограммами. Например, березовый дух. Или, например, осиновый кол.  В прежние времена народ искренне верил в то, что осиновый кол может принести пользу. Было даже замечено, что именно осиновый кол и приносил пользу, когда уж ничто не годилось и не помогало. Вооруженные осиновыми кольями, крестьяне представляли грозную силу для изнеженной своей коровы-государыни, а отмахавши осиновыми кольями, били челом и проворно крестились, остерегаясь сглаза. В начале девятисотых годов ходила по деревням молодая женщина, прозванная за спокойный нрав Ромашкой.  Собирала грибы, кланялась добрым людям в ноги - тем и жила. Потом, спустя сколько-то лет, она померла, и все про нее забыли. И до сих пор, к стыду нашему, не вспоминают, будто ромашка - худая трава. Дело даже не в церквях! Можно сколь угодно бить человека по голове, а церковь от сего не станет краше… Нда… Духовность не замоченный лосось, о чем не мешало бы помнить каждому, особенно утром, стоя необутыми ногами по локоть в росе…

 

Случай


В автобусе дальнего следования одна баба распространяла такие штуки для глаз – как бельма, но с реликтовым излучением. Короче: аппарат этот наделен нечеловеческой силой. Заряжает энергией, даже энергетикой, но это полбеды. Воздействие таково, что в первую минуту маленько немеешь. Потом, правда, речь возвращается, но ненадолго; на уровне «мама мыла раму». Собственно, главное начинается дальше (результат не за горами). Та баба-специалист, которая рекламировала аппарат, так и сказала:

 - Потом, девчонки, себя не узнаете.

Вообще говорила не умолкая; рассказала, между прочим, под стук колес, как давно когда-то (она была совсем молоденькой) – какой-то шофер взял да и выкинул ее из автобуса. Юморист, а? Говорила восторженно:

- Вот жизнь была? Совершенно другая. Люди друг другу доверяли, ей-богу, девчонки.

Та старушка, на глаза которой наложили ради опыта энергетические бельма, не шевелилась. Сидела, молча откинувшись, вообще вне доступа: только она и Вселенная, а более никого. Уже надо выходить из автобуса, а она как куль; не считая внутренней ремиссии… либо трансгрессии… Лицо совершенно никакое (недоступное стихиям). Распространительница бросила на старушку профессиональный взгляд; как ястреб. Все притихли, поняли, что оценивает ущерб, вернее – измеряет результат. Но как тут измерить? Какие-то вещи ведь не измеришь. Это, извините, внутренние параметры, духовные выделения, типа живой этики Рериха, только конкретнее. Там более слайд-программы (хотя и это важно); а тут именно живой результат… вернее – мертвый (старушка), но по сути, в общечеловеческом, даже в философском плане – живой! вот как из зерна прорастает крошка-бактерия… (путаница, конечно – но чисто эволюционного свойства)…  

 

Снежный человек (экологич.)


Нашли ботинок Снежного Человека, а потом и перчатку. Но самого что-то было не видать; то мелькнет спина, то мотоцикл, то крутой, как отроги Аюдага, лоб… Но не целиком, вот в чем дело. Однако люди все равно хотят верить. Им нравится думать, что в горах кто-то непрестанно шарится, сопит и рвет зубами кровавую пищу. Мы-то сами давно разучились любить и едим ножом и вилкой или хотя бы вилкой; у нас притуплены рефлексы. Одна женщина добралась чуть не до середины заснеженной горы, просто потому что почуяла ауру, ну вот коснулось ее горячее и маленько смрадное дыхание, и она прямо объявила, что готова есть мясо без соли, ибо мы позабыли, откуда пришли. Инструктор, выслушав лепет беглянки, почесал лоб, но не стал спорить. Ему-то, в конце концов, что за дело. Он угостил отважную путницу водкой, так как иначе в горах пропадешь, у тебя начнется цинга; ну а потом уложил спать, пообещав выставить дозоры. А Снежный Человек тоже выпил водки и тоже заснул, подложив под голову старинный транзистор. Сорок лет молчал диковинный прибор, а тут вдруг затрещал, заскрипел, и на волю вырвался голос: «Издалека долго течет река Волга…».

 

Духопёры


 В лесах, за пнями и кочками, живет народ, именующий себя духоперы. Слух о них дополз до самой Кушвы; а потом и далее, в прочие регионы. О духоперах много врут – но врут почему? Из зависти, светлой, как ручей. Духоперы – дети природы. Почти полностью покрытые шерстью, их проворные тела ловко справляются с коварными преградами: бурной рекой, деревом или оврагом. При помощи одних только рук духопер-подросток взлетает на любое дерево в одну минуту и, ловко вычесав подмышки (а духоперы на редкость чистоплотны), подает гортанным криком знак своим сородичам; и тогда уж вся стая (то есть сообщество духоперов) сбегается на зов, издавая в ответ приветственные вопли.

    Философия духоперов проста и непритязательна. Глава стаи-сообщества – Учитель, Гуру – ласковый и суровый наставник. Лазанье по деревьям, беспечный бег по лесным угодьям не единственное занятие духопёров. Они, следуя традициям своих предков, никогда не забывают о жизни собственного духа и каждое утро аккуратно повторяют за вождём простой ритуал: бьют себя кулаком по лбу – что, учитывая недюжинную силу сего народа, имеет видимый эффект: иные духопёры от крепкого кулака своего теряют сознание, а есть и такие, кто тут и расстаётся с жизнью!

 Духопёры гостеприимны, если случиться, что чужак забредёт в жилище духопёра, то едва ли выберется обратно. Хозяин-духопёр уложит пришельца на солому, щедро присыпанную лесной дрянью (так духопёры называют скромные лесные дары) – а потом станет держать на ложе, опасаясь, что пришелец покуда не набрался силушки… Иные гости даже вовсе переставали сопротивляться сим проявлениям душевной щедрости, будучи не в силах двинуть ни ногой, ни рукой…

 

Про Бабая


По улицам и закоулкам шныряет Ёкарный Бабай. Шуба, шапка, валенки да рукавицы – всё на нем надето наизнанку, швом науржу – вот до чего Ёкарный Бабай зол. А уж как речист! Всякое слово, выскакивающее из Бабая, начинается с буквы «ёк». Если хотите знать, эта глупая буква открывает Бабаев алфавит, она и есть весь этот алфавит, который – на литературный манер – называется так: «От ЁК до ЁК».

Ёкарный Бабай ловок, ухватист, сметлив и прыток – словом, не хуже ежа, народного любимца. При этом большой мастак отворять нечистую пасть… Любопытный прохожий (которого нужда выгнала в этот мороз на улицу) может насчитать в Бабаевой пасти от 14 до 11 зубов.

Бабай застенчив. При первой возможности этот чудо-богатырь норовит укрыться в тени примул; укроется – и лежит без движения, точь-в-точь любимый бабушкин салоп…

 

Беляш для Бабая


Слыхали, что за диво «беляш для Бабая»? Подлинно, диво: это когда хозяйка, распаренная вкусной стряпней, вдруг глядит – а мясо для беляша закончилось; тесто – закончилось! Мука – давно закончилась. Вот тут наступает время «беляша для Бабая». Из того немногого, что осталось, поахав и поохав, рачительная хозяйка и лепит свой последний, наиглавнейший беляш – без теста, без мяса, но с открытою, доброй душой! А Бабай тут как тут: стоит за хозяйской спиной, слюни пускает, фырчит, щелкает единственным своим зубом, так что мороз продирает. «О, Бабай! – ласково говорят меж собой незваные гости. – Любит полакомиться, сукин кот…». А тот уж в нетерпении разинул свою вражью пасть и щелкает: подавай беляш!

Кстати: у домашних хозяек имеется на сей непредвиденный случай поговорка: беляш для Бабая страшнее каравая. Что означает сие народное присловье – неизвестно; как видно, вековечную народную мудрость…

 

Вий и Бабай


Бабай – народный любимец. Н. В. Гоголь, не написавший о Бабае ни строки, все же имел в виду этого народного избранника. Описывая Вия, как-то всё думал: а вот Бабай! Ну иди своей дорогою… Один исследователь сидел за своим письменным столом и наконец-то написал книгу: «Вий и Бабай». Это была диссертация или что-то похожее. Он сопоставлял этих народных героев, замечая, что Бабай также хорош, ничуть не хуже…

К чему это всё сказано? Ни к чему, просто – есть такое исследование.

 

Бабай из Нижнего Тагила


И Бабай, и Нижний Тагил не выдумка, даже не красивое видение. Еще во времена критического реализма о Бабае говорили снисходительно; считали осколком романтического мироощущения. А он-то вот он! Кряхтел, тужился, да и вылез. Никакой совершенно романтики, а именно реальность: морда навыворот, кулаки как у варяжского гостя в опере; с пуд. Но это полдела. Кулаки может отрастить любая безмозглая скотина. Бабай не таков. Берет, скорее, не силой, а большим чувством малой родины. И хотя выходит маленько путано, Бабай не обескуражен: мстит каждому сомневающемуся тем, что лично исполняет перед ним государственный Гимн, полный вариант. Естественно, ничего плохого в этом нет; Гимн поют и футболисты. Но Бабай-то, Бабай упрям. Последний раз, чтобы поучить жену, пел, скотина, свой Гимн до выходных.

     - Руки бы помыл, - спокойно сказала Бабаева жена (а она обычная домашняя хозяйка, не хуже прочих).

     - Это зачем? – насторожился Бабай и лично осмотрел палевые кулаки.

     - О кошке подумай, - загадочно отозвалась жена и вдруг, по обычаю некоторых простых женщин, заплакала.

Бабай вздохнул и подумал.

     - Да ведь у нас нету кошки.

     - Вот и подумай! – голосила жена. – Кошки нету, морда сдвинута к полюсу, шерстью вон оброс (а это неправда), кулаки, как в опере – а туда же… Раньше с такими знаешь как поступали?

Бабай не знал, стоял, отворотив рыло, силился понять, да не мог…

     - Так и поступали, - горевала жена. – Уууу, как поступали! Зачисляли в селезни, да воротили рыло. Ради сохранения генофонда.

      - Дура, - заметил Бабай, скупо улыбаясь.

Вот, собственно, и все.

 

Вий и Бабай – товарищи


и з    с б о р н и к а    д и к т а н т о в   д л я   4   к л а с с а

Вий и Бабай – товарищи. Куда один – туда и другой. Вот впереди гора. Первым полез Бабай. За ним поспевает Вий. Эге-гей! Это что шумит вверху? Лавина. Хороша прогулка вдвоем!

 

Дед Хасан


Дед Хасан – гость из далекой Лапландии. Вот снимает он свои красные рукавицы, а детишки так и облепят старика.  Прошлый, кстати, раз, когда дед Хасан свалился, точно зимняя вишня, на голову изумленным хозяевам, те даже оцепенели от радости. Кто? Что? Так вот. Тогда старый Хасан отворил один глаз и спокойно говорит:

     - Дэд Пихто. Можэт слыхали?

Хозяева задрожали от радости, стоят, и только отворяют рот, демонстрируя радушие. Помолчали так на посошок, и двое джигитов, отдав салют, увезли своего командира. К осени от Деда Хасана пришло письмо. «Дорогие родственники,  - писал уважаемый человек. – Соблюдайте правила уличного движения, иначе, клянусь мамой, приеду и зарежу. Ваш Дед Хасан».

Такое вот письмо.

Распечатав конверт, родственники заплакали.

     - Вот человек! – говорил они. – За все болит душа.

     - Большой человек – большие поступки.

Или еще говорили:

     - Не беги поперед кобылы.

То есть использовали древний восточный завет. Он означал: пей родниковую воду – дольше проживешь. Вообще никогда не помрешь, клянусь мамой. 

 

 Закон о лошадях


Осенью приняли к рассмотрению Закон о лошадях. На первый взгляд, это неширокий вопрос, но вот же приняли. В ходе обсуждения, впрочем, скоро обнаружили, что успели перезабыть, как выглядит натуральная лошадь; то есть не рекламная картинка, а лошадь - чтобы и копыта, и хвост… Или грива? Призвали казаков. Те явились, гремя снаряжением; в зале из-за их окаянного чувства долга сразу стало трудно дышать. Расправив груди, казаки отдали честь, ибо у них так заведено: всегда и до последней капли. Услыхав про лошадей, загомонили; выяснилось, что вопрос хорош, и что уж давно пора… Отметили, что иная лошадь (из-под правильного казака) хороша и в Парламенте; а ежели кто сомневается, пускай поспрошают стариков, а уж те не соврут; для чего врать? все одно помирать, а лошадь - добрый товарищ. Так, расправив усы, проходили консультации с представителями казачества. И прошли бы с богом, когда б не один свихнувшийся депутат-невозвращенец; тот выскочил с инициативой разрешить смертную казнь для лошадей, ежели лошадь усомнится. От этого предложения многие занедужили, и неизвестно, прошло ли…

    

Времена года


О с е н ь


Приметы осени известны, еще и в школьных диктантах наступила золотая осень – зачем? на кого? Осень, осень, депутаты тревожно вскинули серые клювы, шелест крыльев, курлыканье, последняя перекличка. И вот уж первая стая парит над городскими крышами, летит по небу клин усталый, куда путь держите, но лишь крылья мощно рассекают хрустальный воздух ранней осени, да тени скользят в оловянных водах, кто это летит в пиджаках и галстуках, скажи на милость, депутаты, кто же больше…  Новый вид спорта, что ли, такой? А какая тоска во взоре, господи, Нильс с дикими гусями, да и только, лягушка-путешественница, стань к лесу задом ко мне передом – впрочем, не в этом суть. Вопрос в другом. Вот скажите: для чего покидать родное теплое гнездо? Бросать конкретные дела, будь они не ладны; милых птенцов, заботливую мать их? Что же их гонит, блин, - вот настоящий вопрос… Природа ли берет свое, и вот уж последний депутат взмывает в воздух, обронив золотое перышко? Или преследует долг, нанося свирепые удары невидимым стальным коленом? Так или иначе, один прохожий прельстился и подобрал оброненное золотое перышко, хотя Конек-горбунок и предупреждал его: «Но для счастья своего не бери себе его»… (сбой, опечатка). 


З и м а


Весело зимой, черт возьми: лыжи, коньки, санки, игра в снежки, коньки, лыжи (повторение).Так или иначе, зимой депутаты не спят (не сосут лапу.Шутка); они знай себе занимаются конкретными делами, как пчелы. Ныне вот построили своими руками снеговика, причем что смешно: искали морковку добрых два часа, в конце концов, нашли вареную и нарезанную в виде монеток, что по народному поверью сулит достаток. Снеговик оказался похож на депутата Митрофанова, видимо очки тут сыграли в некотором роде роковую роль. И сразу пошло-поехало… Этот депутат-снеговик немедленно разорался, тут же всех уличил, прищучил и в землю врыл. Очки на снежной роже более для шику, конечно, ничего в них не разглядишь; да и ему это надо? Чего же орет? Не орет, а выступает. Нет, именно орет, надсажается, как потерпевший. Назвал прохожего мухой-дрозофилой. А другого прохожего фикусом. А третьего – гостем столицы. Но уж тот не стерпел. А что, что предпринял? Дал уроду по яйцам, рассчитывая на условный срок. Ну? Ну и ну. Условный – а как еще? Он же из снега, а за снег дают условно, просто чтобы не забывались. Из снега-то из снега, но все равно с ихней неприкосновенностью как поглядеть. А никак. Депутат, депутат, приходи смешить ребят, иначе говоря, под маркой игры человек получил возможность самовыражения. Какого выражения? САМОвыражения. Все равно что плюнуть в какое-нибудь красивое видение. Плюнул – и начал себя уважать. В общем, вначале Митрофанов (его снежная версия) получил по яйцам, затем в груди того парня, которого депутат обозвал гостем столицы, что-то закипело, и он сведя в глаза в точку, накидал Митрофанову дополнительно по роже и напинал под зад. Щеки горят, глаза горят, шарфик развязался, но, хоть и взрослый человек, все не может оторваться… Разметал снеговика по двору, потом сел на пенек и съел пирожок. Омоновцы молча курят в сторонке, поскольку относительно снеговиков команды не поступало; депутаты в окнах стоят, вполголоса переговариваются, но тоже не вмешиваются, так как снеговик походил на Митрофанова, а не на них; да и что решишь без консенсуса? Президент в Кремле принимает проект олимпийских колец и негромко выговаривает мудакам, которые сбились со счета и представили четыре кольца заместо пяти. Ну а сам Митрофанов на берегу Эгейского моря строит из мокрого песка избушку на курьих ножках, а внутри Бабу Ягу, костяную ногу. Строил-строил – и построил, а затем скорчил пренеприятную рожу и выставил язык. Вот, мол, смотри, Баба Яга. Я тебя не боюсь.

 

Исторический реквизит


…Это Мичурин, кажется, установил, что если у тебя есть плавник, то ничего. Была бы добрая воля, а плавник ничего. Вооруженные гарпунами викинги давно подметили, что у их берегов неладно; они вглядывались вдаль, нахмурившись, но могучие киты, бесстрашно подходя к берегам, лишь плевались своей ядовитой слюной. Нечего удивляться, что викинги не умели писать. Они и читать не умели, вообще ничего; сядут у своего синего моря… Но что викинги! Этот вымышленный народ, по-видимому, умел только улюлюкать, распугивая маленьких крепких сусликов да ломая утварь. Русичи давно усвоили эту их особенность и спокойно кланялись в пояс, если случится, чтобы не тратить слов попусту с этими немыми от природы туземцами. Выходя на берег Волги, русичи безбоязненно крестились, твердо веруя, что малорослые викинги не высунут нос из своей берлоги. Как-то один год выдался урожайный, как на смех. По деревням ходили пригожие земледельцы, размахивая серпами, как велит на сей счет календарь. Вдруг вода в Волге безо всякой причины вскипела, и из вод показалась крупная рыба по прозванью Глазомер. Какое-то время она молча вращала глазами, поощряемая девушками на берегу, потом воды поглотили ея, хотя и по сей день существует заговор, как сию рыбу выманить; он называется “заговор на Глазомера”.

Волга — великая русская река, не хочется и говорить. Но вот как-то выкинула она такую штуку: вода в ней закипела (об этом уж говорилось), и на берег вышла красивая рыба ростом с человека. В профиль рыба напоминала лик русского путешественника Пржевальского, да бог с ним. А далее все пошло как по маслу. Мещане, занявши первый ряд, ничего не предпринимали для поиска рыбы; но вот один небольшой офицер в ментике вскинул под козырек крошечную ручку в белой перчатке, показавши таким образом пример смирным обывателям; а барышня Вяткина, затянутая шнурками учительница, заплакала, потому что сколько этакое невежество могло продолжаться, сколько? Вот она, рыба, а мы все молчим да молимся, отрицая просвещение! Рыба тем временем, как и следовало ожидать, поклонилась в пояс да отошла в глубины. Еще какое-то время постояла по локоть в воде, хотя ни фотографий, ничего…


О Петре Первом


… Еще Петр Первый издал известный указ, чтоб его однокашники входили в Балтийское море хоть по локоть, а далее как Бог даст… Утонуло сто сорок восемь человек, не разобрав, что рот следует под водою закрывать. А на берегу сидел гнусавый старец, предупреждая, что быть Петербургу пусту. Так и вышло. Красивый город опустел, точно все уехали на учения. Один мэр не отчаивался и разрезАл ленточки, а подручные его стояли молча, отворотив рыла и ковыряя ботинком паркет.


Бурановские бабушки


Еще до того, как у нас завелись свои  б у р а н о в с к и е   б а б у ш к и, стало известно, что в Трансильвании, что ли, тоже бесчинствовали  бурановские бабушки, не хуже наших; оскаливались совершенно как молодые девицы, кровь на перстах – в соответствии с традицией, и нежный пронзительный вой, разносящийся над долиной, когда сумерки окутывают окрестности, а силы зла властвуют безраздельно (блин, не оттуда маленько, но ладно). А то тоже: выпустили матрешку «бурановские бабушки», одна в одной. Типа семеновских мастеров, как будто, но самая младшая бабушка оказалась совершенно никакая; как ноготь. Хотя роспись нормальная, алое да зеленое, ядра чистый изумруд, шелк да бархат, даже кремплен; и цвет, и качество, и общий этот настрой увезу тебя я в тундру – и так от заката до рассвета, от заката до рассвета…

 

Медовый месяц


Медовый месяц еще не повод для расправы. "Девушка в фате", как некоторые условно именуют невесту, может и сама, любуясь меркнущим солнцем, провалиться в расщелину. Ни к чему сразу волочь тяжелую артиллерию. В 1931 году одна так называемая невеста вообще плюнула жениху в чисто выбритое лицо ради эмансипации; тот остался на своей идиотской яхте один с десятком собутыльников, можно было и не дергаться… Сохранились воспоминания, как в поисках своей судьбы человек провел в ожидании пятьдесят лет, и наконец сыскал. Девушка сидела за пяльцами, но вся в паутине; таких примеров немало. Рассказы о любви довольно приятно читать, но нет таких дураков, чтобы претворять их в жизнь. Один человек из-за любви простудился и умер, у него началась сыпь. Долгими вечерами он торчал у подъезда любимой девушки, а выяснилось, что та живет в другом доме. Этот соискатель остался, таким образом, с носом. Другой молодой человек, идя на встречу с любимой, повстречался с барсом. Юноша вонзил ему в шерсть клыки.

О любви складывают песни, с этим ничего поделать нельзя. Хотя и готовится такой закон - но неизвестно, пройдет ли. Чтобы будь ты автор или кто, сразу били бы по морде, даже в рамках фестиваля.

Один аспирант написал: "Как-то осенней ночью влюбленные собрались в стаю и, подхваченные холодным ветром, понеслись, как хрупкие листья, в сторону южную." Он и сам понимал, что пишет бред, но уж не мог остановиться. Это был почти тот же случай, что со стихотворением "Средь шумного бала"; хуже, чем праздник плодородия…

 




Комментарии читателей:



Комментарии читателей:

Добавление комментария

Ваше имя:


Текст комментария:





Внимание!
Текст комментария будет добавлен
только после проверки модератором.