– Ну, что же ты, Прохорыч?– глаза председателя смотрели строго, и Сидор Прохорович только тяжело вздохнул в ответ.

– Опять за старое взялся?– председатель близоруко поднес к глазам листок бумаги, не торопясь прочел:

«Поскольку ночью из трубы дома гр. Плужняка ударил столб огня до небес, моя свинья с перепугу передавила всех поросят. Требую возместить ущерб. Дарья Засухина».

Прохорыч облизал пересохшие губы.

– Виктор Фомич, ей-богу, не нарочно получилось. Плазма через край выплеснулась чуток...

– Плазма?!– председатель утомленно покачал головой. – Когда ты, Прохорыч, остепенишься? Старый ведь уже человек, кооперативное стадо тебе доверено... А ты? Кур, икру мечущих, вывел? Вывел. Что тебе ученые ответили? «Использование представленных образцов «птичьей икры» затруднено, в связи с необычайной прочностью скорлупы». А шелкопряд, лебеду поедающий, чья работа? Твоя! Лебеды теперь по всей округе днем с огнем не найти, а коконы твоих шелкопрядов по сей день никто размотать не может. А воробьи шерстистые зачем тебе понадобились?– Виктор Фомич с негодованием посмотрел на пыльный комок, нахально скачущий по подоконнику. – Над биологией надругался, теперь на физику перешел? Последний раз предупреждаю– прекращай! Займись делом. Электропастуха когда установишь? Ждешь, чтобы стадо посевы потравило?

– Так ведь, Виктор Фомич, – робко подал голос Прохорыч, – устарел он, электропастух-то. Я так думаю, что нам лучше голографическую установку применить.

– Чего, чего, голо...– насторожился председатель.

– Голографию, объемное изображение, то есть, – совсем сник Прохорыч. – Я посчитал, получается, что одна телевизионная установка может проецировать объемное изображение забора вокруг всех полей...

– Все, – выдохнул председатель, – замолчи! Иди, ставь электропастуха. И брось свои штучки, – повысил он голос, – прежде всего голо эту!

Жаркий летний полдень повис над селом. Виктор Фомич, с утра мотавшийся по полям, устало опустился в кресло и включил телевизор. На голубом экране засуетились маленькие фигурки футболистов, но мысли председателя были далеко от событий, происходивших на футбольном поле. «После обеда нужно будет на третье отделение проскочить»,– подумал, было, он, но тут резко хлопнула калитка, и в окне появилось растерянное лицо бухгалтера Глотикова.

– Прохорыч... посевы...– еле выдохнул он.

Не дослушав бухгалтера, председатель бросился на улицу.

– Потравил, семенную пшеницу потравил, и-зо-бре-та-тель!– билось в голове Виктора Фомича, рванувшего с места машину.

Коровы спокойно паслись в березовом леске на косогоре. Но по хлебному полю (Виктор Фомич глазам своим не поверил) гоняли футбольный мяч здоровенные потные парни. А рядом, на пыльной кочке, укрывшись от палящих лучей солнца рваным треухом, сидел, с интересом рассматривая это безобразие, Сидор Прохорович.

– Да что они, с ума посходили?– резко затормозил машину председатель.

Черноволосый оболтус в красной с золотом футболке элегантно принял мяч на грудь и, едва касаясь тяжело пригнувшихся к земле колосьев, погнал его в сторону растерявшегося Виктора Фомича.

– Фигу, – с испугом узнал знаменитого футболиста председатель, – португальцы...

Растерянно глотнув ртом воздух, он опустился на подножку машины, глядя остановившимся взором, как хрупкий Харистеас выпрыгнул выше всех и послал мяч мимо бросившегося ему навстречу голкипера в ворота.

Взревели невидимые трибуны, под укрытие берез метнулись, испуганно задрав хвосты, коровы, а босоногий Прохорыч помчался, высоко подбрасывая свой треух, за убегающей тенью не верящего в свое счастье форварда…

Комментарии читателей: