1917 год (2 марта по старому стилю)
День был серый и ветреный, опустошённый,
Мутный, словно захватан руками.
Невысокий, усталый и отрешённый
Император прощался с войсками.
Было тихо, как будто на панихиде.
Паровоз на пути маячил.
Было странно и страшно стоять и видеть,
Как в бессилии сильные плачут.
Над окопами ветер. Снежные плети.
А глаза у людей – вечерние.
Только где-то тепло и спасительно светят
Окна дома в далёкой губернии.
Глянуть в окна, и вместе с метелью – мимо,
Зачерпнув надежды немного.
Пусть любые дороги неисповедимы,
Как полёт облаков над логом.
Стаю галок пугнув паровозным вздохом,
Пыхнув паром по голым прутьям,
Царский поезд в туман увозил эпоху,
Распахнув грозовые распутья.
***
Безлюдные, глухие зимы:
Дремота, пыль под образами…
Смотреть вокруг невыносимо
Живыми трезвыми глазами!
Бурьяны, свалки. Мимо, мимо…
Давным-давно неизлечимы
И этот край, и все мы сами.
Есть утро хмурое, в котором
Надежды нет, что день настанет.
Порочный круг – пустые споры,
Где всё меняется местами.
Скрыл нищету в рекламе город,
И зимний ветер рыщет вором
И завывает под мостами.
В деревне – ни холста, ни крынки,
Ни слёз, ни гнева, ни веселья.
Вороны празднуют поминки…
Тоска справляет новоселье
В казённом доме и на рынке.
А небо серое – «с овчинку»
Пропорото засохшей елью.
И горе – вроде анекдота,
И в мире что-то с тормозами,
И только сверху смотрит кто-то
Большими трезвыми глазами.
***
В судьбе темнеет. Сумерки близки.
И хочется понять хотя бы кто ты.
А память подбирает пустяки:
Нелепости, курьёзы, анекдоты,
Туманы, бездорожья, огоньки;
Избушку, что нависла над бугром
И смотрит с безнадёжностью знакомой;
Прощальный танец вялых насекомых
В предзимнем синем воздухе сыром;
Ещё – каких-то свадеб череда –
Под переборы пьяного баяна…
Забыто где всё было и когда.
Останется припев из песни странный,
Последний взгляд и первая звезда,
Живого сердца ритм непостоянный.
Настанет утро с лозунгом «Вперёд!»
И день, в котором всё с пометкой «срочно»…
Но важно то, что зыбко и непрочно
Для памяти, а прочее умрёт.
Дремучие потёмки бытия.
Погаснет свет. Прощально вспыхнет имя.
Есть жизнь и смерть,
И как всегда – ничья.
Итог борьбы извечной между ними.
***
Ветер ли снежный кольнёт ледяною иглою,
Сон ли весенний, блуждая, зайдёт ко мне –
Только почувствую рядом моё былое
Тёплым зайчонком, запутавшемся во льне.
Хлёсткие злые позёмки весну заарканят.
Эта игра теперь не обманет нас…
Март – это почки берёзовые в стакане,*
До горизонта – звенящий весёлый наст.
Сердце уйми! Не торопи! Не требуй,
Чтобы быстрее бежали стрелки часов!
Ветром на лоскуты изорвано небо,
И тишина раскрыта для голосов.
Детских следов петляющий лёгкий почерк
Настом к рассветному лесу скользит, бежит.
Знаю, настойка тех берёзовых почек,
Собранных нами, чью-то продлила жизнь.
*Советские школьники, жившие в деревне, на весенних каникулах (в марте) собирали лекарственное сырьё (сосновые и берёзовые почки). Сдать в аптеку нужно было по два стакана почек.
Коза в шинели
Звёзды стужей налились, посинели.
Сумрак инеем колючим зарос.
Спит коза в красноармейской шинели,
Бережёт её хозяйка… Мороз!
Помечтаем о тепле, о весне ли…
От мороза в доме брёвна хрустят!
А козе в красноармейской шинели
Снятся дети, те, что летом гостят.
Мама вспомнит о погоде приметы.
Закурю, под лунный свет выходя.
Доживём… А вдруг у нового лета
Обязательство – ни дня без дождя!?
Да и что нам ожидать ту весну-то?
Я мечтаю, закрывая глаза,
Чтобы в вечность растянулась минута,
Где старушка и в шинели коза.
Крестьянская память
Колокольчик и большой погремок –
Новорожденного ветра забавы.
Баня топится, и горький дымок
Низом стелется, вплетается в травы.
В эти избы прилетала беда,
Била крыльями солдатской шинели.
Здесь работали и пели всегда,
Торговать же никогда не умели.
Даже город за века не пропьёт
Слитки зноя, что везли под снопами.
Внукам врать и воровать не даёт
Наша генная крестьянская память.
Не ищи в себе чужое, не мучь…
По иному не выстраивай мысли.
От осенних грустных птиц и от туч
Провода над бездорожьем провисли.
Но созвездия ночами горят,
Звездопадом исцарапаны крыши.
Колокольчик с погремком говорят…
А о чём – поэты знают и мыши.
***
Я не знаю, откуда пришла это блажь,
С тёплым ветром, весенним днём:
Вот бы мне на берёзе устроить шалаш
И дождаться рассвета в нём!
Птичьи сонные шорохи из гнезда.
Мысли лёгкие – ни о чём…
Будет рваные сны зашивать звезда
Самым тонким своим лучом.
И в тумане зарю растворит река,
А в рассветном тепле опять
Будут крестик сиреневого цветка
Пчёлы сонные целовать.
Птичьей трелью облитые травы в цвету.
Спят в бутонах неспетые дни.
Нашу бедность, беспомощность, суету,
Вечность тихая, осени!
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »