Когда я умер, было такое чувство, что меня обманули. Никаких ангелов, столба белого света, ничего из того, что обычно показывают в кино или пишут в книгах. Как будто ты наслушался отзывов о новом фильме и в предвкушении шедеврального действа купил билеты на премьеру. Но фильм отказался слишком однобоким и скучным. Такая же ситуация со смертью. Громкоголосые рекламщики, нанятые Божественной Канцелярией, явно все изрядно приукрасили.

Я уж подумал, что умер как-то неправильно. Или не умер вовсе. Наверное, надо было корчиться в муках, страдать, тогда бы и ушел из жизни по-человечески. Я же просто закрыл глаза, а открыть не смог. Что сказать, дилетант.

После пробуждения не оставалось никаких сомнений, что я больше не жилец. Мой бессмертный дух летал под потолком палаты, а бездыханное тело продолжало лежать на больничной койке. Доктор объявил меня мертвецом, после чего санитары отвезли мою плоть и кровь в морг. Патологоанатом без всякого интереса потрошил меня, готовя к погребению, и после поместил бренное тело в холодильник.

Так я навсегда распрощался со смертной оболочкой и оказался в замешательстве. Сначала, я подумал, что пропустил время отправки на экипаж Харона. Если это действительно так, то меня сложно винить за эту оплошность. Должны же быть хоть какие-то указатели? Божественной Канцелярии следует поработать над этим моментом. Мало того, что после смерти тебя никто не встречает, так еще и самому приходится искать пусть к Администрации Всевышнего, что бы умереть со всеми формальностями. Полнейшее безобразие! По меньшей мере, стоило бы нанять загробных таксистов, для доставки на Небеса.

Первым важным посмертным открытием стала «прижизненная амнезия». Я совершенно ничего не помнил о своем бренном бытие. Последним моим воспоминанием было прощание с телом, которое служило вместилищем моей души не так давно. Довольно худощавым и неприглядным вместилищем, должен признать. Я не помнил абсолютно ничего, что могло бы указать мне на род моих занятий на этом свете. Из моей головы пропали любые упоминания о себе или родных. Я решил остаться в морге и еще последить за своим телом. Занятие это оказалось пустой тратой времени. Два дня мне пришлось наблюдать за монотонной работой патологоанатома, пока в морг не пришел человек в халате с бумагой в руках. Он назвал себя «адвокатом скончавшегося» и попросил выполнить мою последнюю волю, изложенную в завещании в его руке. Досадно, что мне не удалось разглядеть, что именно было написано в завещании. И адвокат даже не удосужился назвать моего имени, назвав меня просто «скончавшимся». Каков мерзавец! Надеюсь, я ему не переплачивал при жизни.

Через несколько часов мое тело извлекли из морозильника и отправили в крематорий. На следующий день адвокату вручили урну с моим прахом, которую он развеял над рекой. Я мог бы написать в своем завещании что-то более оригинальное. После того, как с моей смертной оболочкой было покончено, я начал размышлять, как мне распорядиться своей вечной жизнью.

Перспектива стать очередным приведением меня не очень прельщала. Я вряд ли был маньяком-убийцей, и почти наверняка не подвергался  изощренным формам насилия, разве что мне наверняка приходилось простаивать в очередях в муниципальных учреждениях. Мстить живым за такую сущую мелочь, как бюрократическая волокита, у меня не было ни малейшего желания. Даже если на том свете принято, оказавшись в моем положении, селиться в заброшенных домах и наводить ужас на окрестности, я решил воздержаться от карьеры героя фильмов ужасов.

Первым делом я решил разобраться в прелестях и недостатках моего текущего положения. Я стал абсолютно неосязаемым для окружающих. Стены больше не являлись для меня преградой, сила гравитации про меня тоже забыла. На этом мои сверхспособности закончились. Читать мысли у меня никак не получалось. Куда уж там до контроля человеческого сознания! Мое скитание больше напоминало исследовательскую миссию, археологические раскопки лабиринта человеческих жизней. Минотавром для меня стал обыватель, скучный и интересный одновременно. Разобраться в их мыслях и чувствах непросто даже в моем нынешнем положении. Подслушивания и подглядывания вводили меня в еще большее замешательство. Недостаточно просто умереть, чтобы понять ближнего своего.

Как вы уже поняли, мне удалось найти способ передать свой потусторонний опыт ныне живущим. Даже вне своего тела я прибываю в здравом уме и осознаю, что вряд ли кто-нибудь поверит в правдивость написанного. Скорее, вам покажется, что автором этих строк является душевнобольной или на худой конец графоман-неумеха, что в сущности одно и то же. К сожалению, я не придумал способа представить доказательства своей смерти. Мне не удастся дать интервью пронырливому журналисту или выступить в эфире популярного телеканала. Вам придется поверить мне на слово. Я, в свою очередь, попытаюсь изложить максимально правдоподобно свои приключения.

Как и любой великий новатор, я сделал свое первое и главное открытие совершенно случайно. После некоторых незаурядных случаев, которые живые посчитают вполне заурядными, я пришел к нескольким важным выводам, послуживших фундаментом для моего последующего изучения человеческой натуры.

Во-первых, после длительного и скрупулезного наблюдения за ничего неподозревающими подопытными я разделил всех божьих созданий на «смеющихся» и «страдающих».

Женщина, чуть старше так называемого «расцвета сил», гуляя по парку, внезапно получила по носу от тополиного пуха. Она громко чихнула, и рассмеялась как ребенок. После чего, видимо находясь в состоянии радостного аффекта, принялась этот самый пух ловить. Нет, не ради мести, а для забавы. Вот уж непредсказуемая человеческая натура! Нет, чтобы выругаться, да посетовать на ленивых градоначальников, не желающих изжить тополиный народ, вечно пристающий к прохожим, словно цыгане. Но если ты радуешься всегда, то нет смысла обижаться на безобидное дерево. Почему бы не посмеяться, когда выпадает такая возможность?

Страдальцев на моем пути было значительно больше. Угрюмые гримасы сменяли друг друга, и казалось, не отличались вовсе. Мальчик, которому мама отказала в покупке мороженого, всеми силами пытался показать свое недовольство. Мучения его были скорее показушными, но крайне пронзительными. Хорошо, что ему на пути не встретился тополиный пух. Другие страдальцы не выставляли напоказ свои внутренние терзания. Не считали нужным, или публика была неподходящей.

Первое мое умозаключение было достаточно простым, как и все гениальное. Человеческое естество принимает только полярные состояния. Проведя несложные логические параллели, я пришел к пониманию того, как оказался в моем теперешнем положении. Наверняка, неунывающих хохотунов на том света встречают фейерверками, а неисправимым пессимистам поют меланхоличные заунывные оды. Вполне возможно, что я провел свою жизнь на экваторе человеческого естества. По этой ли причине мне про меня забыли на небесах? Или забывчивость Харона была злономеренной?

На дальнейшее изучение мой теории меня подтолкнул случай, который любому обывателю покажется недостойным внимания. Без всякой причины я увязался за трамваем. Рогатая повозка была набита людьми под завязку. Ничего удивительного для утра буднего дня. К тому же солнце решило выглянуть пораньше и одарить всех своими лучами абсолютно безвозмездно. Пассажиры явно не были рады такой щедрости от светила.

На сиденье в самом центре салона сидела бабушка, на ее коленях расположился беспрестанно ерзающий внук лет шести. Другие пассажиры, то и дело норовившие ударить мальчика сумками и портфелями, явно доставляли ему дискомфорт. Плакать такому великовозрастному мужу уже было непозволительно, поэтому скорчив кислую мину, мальчуган уставился в окно, мимо которого неспешно дрейфовал я.

Грустная гримаса на лице мальчика сменилась беззаботной улыбкой. Я не сразу понял, что именно рассмешило его. Неужели он меня видит? Решив проверить свою догадку, я устроил для него небольшое представление. Сделал несколько сальто, прокрутился вокруг своей оси и в финале скорчил беззлобную рожицу. Мальчуган пришел в неописуемый восторг. Все лучшее детям, как говорится.

Бабушка отвлекла парнишку от моего паранормального циркачества. В этот момент я нырнул вглубь салона, что бы теперь уже незаметно продолжить наблюдение за моим первым подопытным.

- Алеша, вставай. Наша остановка скоро. Берись за руку. Вот когда вырастишь, будешь ездить в трамвае один, как большой дядя.

Перспектива ездить в одиночку в утренней толкотне мягко говоря не прельщала Алексея.

- Баб, а можно, когда я выласту, я не буду ездить в тламваях? Хочу летать, как тот дядя за окном!

- Внучок, не говори ерунды. Большие дяди не летают, а ездят в трамваях.

- Но тот дядя летал!

- Алексей, не спорь со старшими! Нам уже вот-вот выходить.

Таким образом стало ясно, что не такой уж я и бестелесный. Алексей, которому бы не помешало сходить к логопеду, видел меня так же явно, как и нервных пассажиров. Я попытался еще раз установить контакт со случайными прохожими. Возможно, они не увидели моих ужимок и пируэтов из-за того, что беспрестанно пялились в свои телефоны или попросту не обладали экстрасенсорными способностями. Еще пару раз я преследовал тот же самый трамвай в надежде встретить Алексея и его бабушку, но успехов не добился. Быть может, они сменили маршрут своей утренней поездки.

Раз уж я решил посветить свою жизнь после смерти научным изысканиям, то оставлять этот феномен без внимания было бы непростительно. Наверняка, более светлые умы потусторонней Академии Наук уже изучили все возможности коммуникаций между миром мертвых и живых. Мне, как новоиспеченному призраку, стало интересно провести ряд экспериментов дабы доказать или опровергнуть свою теорию.

После провала с прохожими, я понял, что стоит в корне поменять свой подход. Проанализировав случай в трамвае, я пришел к выводу, что разгадка таится в человеческих эмоциях. Алексей находился не в своей тарелке, что уж там, еле сдерживал слезы. Соответственно, мне нужно было разыскать человека, находящегося в такой же стрессовой ситуации, как и узник утреннего трамвая.

Я летал по вечернему парку среди относительно счастливых прохожих. Не хотелось портить настроение незнакомцам. Неожиданное появление призрака запросто испортить настроение любому. Меня больше интересовали угрюмые пессимисты. Уж им день точно сложно пустить под откос.

Первым моим подопытным стал юноша, сидящий на лавке в гордом одиночестве. Одет он был в крайне популярный у бунтующей молодежи плащ ниже колен, носил очки в толстой оправе, а виски выбриты согласно последним веяниям моды. Читал он книгу в оранжевой обложке, названием которой служило ругательное слово, а основным посылом автора было отвращение ко всем ныне живущим людям. Может быть, мне тоже стоит заняться написанием подобных текстов? Вы только подумайте, потусторонний литератор становится кумиром молодежи и общается со своим литературным агентом по средствам спиритической доски.

Неудача в первом практическом применении революционной теории неизбежна для любого научного деятеля. Парень оказался не только неисправимым пессимистом, но и скептиком до мозга костей. Все мои попытки выйти на контакт не увенчались успехом. Даже в моменты, когда молодой человек отвлекался от несомненно увлекательной книги с целью осмыслить прочитанные гадости, он напрочь отказывался мне видеть. Пороки нынешнего поколения волновали его больше, чем наличие жизни после смерти. Пожалуй, мне стоило бы поискать более приземленных обывателей.

Следующими кандидатами стала пара, ссорившаяся прямо в центре парка. Мужчина остервенено жестикулировал и сыпал ругательствами, дама нисколько не отставала от своего теперь уже бывшего спутника жизни в частоте использования ненормативной лексики и громкости негодования. Мною было решено действовать решительно. Нависнув над их головами, я приземлил прямо между ними, бестактно вторгнувшись в их личное пространство. Трудно сказать, на что именно я рассчитывал. Примерить их таким экстравагантным способом у меня не вышло. Что уж там, они даже не заметили появления призрака в самый разгар ссоры. Настолько каждый из них был увлечен придумыванием обидных для другого эпитетов, что обращал внимание не дальше собственного носа.

Уже отчаявшись и практически разочаровавшись в своей теории, я решил отдохнуть под сенью дуба. Слово «дремать» не очень применимо к моему текущему состоянию. Призраки не испытывают нужды в утолении биологических потребностей. Сон, пища и даже аудиенция у Уинстона Черчилля более не тяготили мое существование. «Дремать» значило для меня абстрагироваться от окружающего мира, к которому я теперь принадлежу лишь косвенно, и погрузиться в пучину своих мыслей.

Мой отдых был прерван робкими всхлипываниями. Я немедленно пробудился и сделал пируэт вокруг дерева. На противоположной стороне сидела девушка, перечитывавшая сообщение не самого приятного содержание от своего бойфренда. После неудачи с бранившейся парочкой я решил не беспокоить больных любовным недугом. Однако фраза, произнесенная страдалицей, изменила мое решение.

- Как же мне хочется умереть!

- Зря ты так. Смерть на редкость скучная штука, могу тебя заверить.

- Ты… призрак? – с придыханием сказала молодая особа. Грусть в ее глазах моментально сменилась юношеским любопытством. Кроме того, девушка нисколько не испугалась. Наводить страх на живых определенно не то, чему мне следую посвятить загробную жизнь.

- Да. Подрабатываю посыльным, если можно так выразиться. Здесь я за тем, что бы пресечь любые помыслы о суициде.

- Кто же тебя отправил? Бабушка Марта? Говорят, она с чертями водилась.

Моя невинная ложь сработала, однако разговор перешел совсем в другое русло. Я решил ретироваться, так как разбираться в дебрях генеологического древа мне хотелось меньше всего.

- Это не столь важно. Поверь, тут так скучно, что мне не терпеться обратно. А самоубийц у нас не любят. По поводу парня не волнуйся, он женится на малопривлекательной и властной особе, а в тридцать лет будет страдать от облысения.

Искренне надеюсь, что мое пророчество никогда не сбудется, ведь сказано оно было исключительно в благих целях. Юная дама еще повстречает своего спутника жизни, а ее ухажер избежит казней, опрометчиво предсказанных мной. После этого случая моя теория не только подтвердилась, но и получила возможность для дальнейшего развития. Мне удалось не просто наладить визуальный контакт, но и поговорить с живым человеком. Забегая вперед, скажу, что я продвинулся намного дальше в своих изысканиях, чем ожидал. Этот печатный труд, который, надеюсь, попадет в нужные руки, тому подтверждение.

В заключении по канонам научного жанра необходимо подвести итоги проделанной работы, определить важность научных изысканий, рассмотреть перспективы дальнейшего изучение проблемы. Стоит отметить, что я не претендую на место в докторате Потусторонней Академии Наук. Предпочтительней была бы публикации в издании более популярном среди живых. Что уж тут, я согласен довольствоваться тем, что нашедший эту рукопись отнесется к ней мало-мальски серьезно и не выбросит ее в ближайшую мусорную корзину. В связи с этим я в финале своего эссе, я расскажу о встрече с человеком, которому я обязан главным – возможностью перенести свои умозаключения на бумагу.

После случая в парке я решил, что мне не помешало бы найти хотя бы временное убежище. Пролетая мимо многоэтажного дома, я услышал разговор старушек, сидящих во дворе. Такие говорливые пенсионерки были неотъемлемой частью дворового пейзажа во всех спальных районах города. Мне кажется, это именно они писали те самые книги в оранжевой обложке, этакие великовозрастные цензоры бичующие молодое поколение. Однако, сегодня темой разговора была не драка между местной шпаной, а паранормальная активность в одной из квартир. Одна из старушек утверждала, что в сгоревшей по соседству квартире поселился призрак умершего при пожаре владельца. По ночам через стену она слышит странное клацанье. Ее подруга скептически заметила, что это необязательно может быть призрак, и вообще лучше обратиться в церковь для решения столь деликатных вопросов.

Я решил не упускать возможность найти собрата по несчастью. Если бы мы объединили усилия, то непременно разобрались в причинах нашей задержки на этом свете. Нанести визит к погорельцу было решено нанести ночью. Остаток дня я провел, собирая информацию о почившем накануне бедолаге. Он оказался парнем слегка за двадцать, переехал в этот дом относительно недавно, жил один, из квартиры выходил крайне редко, к себе никого не приглашал. Бабушки клеймили его тунеядцем и не очень-то жаловали даже после смерти. И не стыдно им так плохо отзываться об усопших? Я даже хотел предложить моему собрату план по устрашению любительниц распускать сплетни.

Под покровом ночи я направился к сгоревшей квартире. Дабы не испугать хозяина слишком внезапным визитом воспользовался парадной дверью. Уже в прихожей было явственно слышно то самое клацанье, о котором говорила старушка. Я проследовал в комнату, из которой исходил звук. Среди обугленных обломков фурнитуры стоял нетронутый по какой-то мистической причине письменный стол, за которым действительно сидел призрак, точно такой же, как и я сам. И не просто сидел, а работал на печатной машинке, клацанье которой и испугало бдительную соседку. И самое удивительное в том, что машинку и кипу чистой бумаги на столе, огонь попросту проигнорировал. Хотя еще более невообразимым было то, что из-под пальцев усопшего выходил текст.

Парень выглядел отстраненным. Мое присутствие не вызвало у него никаких эмоций. Казалось, что он даже не понял, что умер. Исписанные листы вылетали из печатной машинки и разлетались по всей комнате. Казалось, автора совсем не заботит судьба рукописи. Для него важен лишь процесс. Я решил изучить труд молодого писателя. Сами листы испещрены неизвестными мне словами. Набор букв, шифр, известный невесть кому – вот magnum opus бедного парня.

Дело начало принимать скверный оборот. Без сомнений, тот факт, что я не один оказался в подобной ситуации воодушевлял меня на дальнейшие исследования. Но что если все другие призраки, подобны этому бедолаге, и лишены возможности проявлять хоть какую-то волю? Повезло ли мне в том, что я способен мыслить и существовать даже после физической смерти? Вопросы плодились на глазах, один перетекал в другой, а затем в лучшем случае раздваивался. Кроме того, меня обеспокоил этот шифр. Понимает ли сам автор, что он пишет, или словно по инерции продолжает отбивать дробь по клавишам? Если его текст не понимаю я, то смогут ли понять его живые? Вопросы, вопросы, вопросы… Если бы я мог ощущать боль, то уверен, что сошел бы с ума от мигрени.

Я провел всю ночь, наблюдая за молодым энтузиастом. Хотя это даже наблюдением нельзя назвать, ведь парень вообще не сдвинулся с места. Мне уже начало казаться, что это какой-то мираж, оттиск прошлого, который мне выпала удача увидеть. Ближе к утру я услышал шаги в прихожей. Кто-то неумело крался, роняя все на своем пути. Очевидно, что незваный гость проявлял осторожность не из-за того, что хотел остаться незамеченным, а из-за страха перед таинственным призраком в сгоревшей квартире. Я решил затаиться и посмотреть на смельчака, проникшего в логово полтергейста.

Девочка лет пяти робко, но шумно пробиралась в наш некрополь. Она с неподдельным интересом, присущим только детям, разглядывала обгоревшую комнату. Я решил ретироваться и показываться ей на глаза, чтобы не травмировать ее психику в столь раннем возрасте. Вероятнее всего ее привели сюда страшилки, рассказанные старшим братом. Пусть лучше эти страшилки так и останутся подростковой шуткой.

Увидав печатную машинку, девочка моментально устремилась к ней. Она деловито села за стул и начала стучать пальцами по клавишам, воображая себя очень важной особой. Моего молчаливого друга она не видела и села прямо на его место. С моей стороны это выглядело очень странно. Призрак продолжал сидеть и набирать известный только ему текст, и как бы внутри него сидел ребенок и делал абсолютно то же самое. Однако, машинка напрочь отказывалась работать к детских руках. Клавиши западали, молоточки оставались неподвижными. Ей это вскоре наскучило, и она также шумно ретировалась, спеша поделиться своей находкой с друзьями.

Причина, по которой машинка отказалась выполнять свои непосредственные обязанности, была мне ясна. Аппарат «умер» вместе с хозяином и даже после смерти остался верен только ему. Однако, эта версия оказалась недостаточно точной. Как вы уже догадались, я использовал именно эту машинку, чтобы написать этот текст. Но обо всем по порядку.

Было решено действовать незамедлительно. Мне не хотелось, чтобы вскоре всю квартиру заполонили соседские дети. Кроме того, рано или поздно в квартиру приедут родственника погорельца, и чего доброго заберут машинку. Для начала я попытался поднять листы с пола, что уже непосильная задача для нематериального призрака. О чудо! Рукопись нисколько не пыталась ускользнуть от меня, напротив, я даже ощущал своими пальцами шероховатую бумагу. Я собрал труды бедолаги в одну стопку и отправился летать по округе, с надеждой узнать хоть что-то о том, кому предназначался этот текст.

Весь день я провел, подслушивая за разговорами соседей и простых прохожих. Нечего путного выяснить не удалось. Я уже было отчаялся пролить хоть крупицу света на судьбу парня. Лишь под вечер мне встретилась встревоженная девушка. Она бегала от прохожего к прохожему и расспрашивала о чем-то. Спешащим домой обывателям не очень-то хотелось впутываться в чужие дела. Все как один отрицательно махали головой и ускоряли шаг. Только та самая старушка, вчера поносившая погорельца, остановилась и выслушала девушку. Я навис над ними, чтобы лучше услышать их разговор.

- Я ищу своего друга. Парень, примерно моего возраста. Высокий, худощавый. Мне сказали, что он недавно переехал в этот дом.

- Тут таких полно, милая.

- У меня есть его фото, может быть, вы вспомните его? – девушка потянулась за телефоном.

Бабушка сразу же узнала парня, смотревшего на нее с экрана телефона.

- Батюшки свят! Милая, садись скорее, - она посадила девушка на скамейку, сама села рядом и слегка обняла ее.

- Умер твой друг. Квартира сгорела позавчера. Помню я его, хороший такой парень. Неразговорчивый только. Вел себя тихо, не бедокурил, как другие охламоны…

Слезы девушки прервали хвалебную речь старушки. Она принялась успокаивать ошарашенную печальной новостью девушку. Они просидели какое-то время на лавке, после чего бабушка проводила скорбящую до остановки. Я решил проследить за подругой моего собрата. В конце концов она – единственная, кто может пролить свет на судьбу погорельца.

Девушка жила на другом конце города. Квартира ее была скромно обставлена. Вероятнее всего, она снимала жилье со своей подругой, которая встретила ее в слезах у порога.  Я решил оставить бедную наедине со своим горем и вернуться в сгоревшую квартиру, чтобы еще раз все обдумать.

Возле дома погорельца собралось все больше машин пожарных и спасателей. Они курили и ругались, явно недовольные тем, что их вызвали на службу в столь поздний час. Два пузатых мужчины, судя по всему начальники, спорили о том, что кто будет  проверять все сгоревшие опоры, и заменять их из-за возможного обрушения. Глава пожарного отделения негодовал, что его бригаду опять заставили приехать сюда. Мол, они свою задачу еще вчера сделали, огонь потушен, пострадавших нет. А ремонтные работы это не их дело. Начальник спасателей кивал в ответ, но просил дождаться четкого распоряжения и не ругаться раньше времени. Из всего этого следовало, что мне нужно поторапливаться, пока нашу обитель не осквернили своим присутствием живые.

Мой молчаливый продолжал писать. Усталость в нынешнем состоянии не была ему преградой. Посреди ночи он вскочил на ноги и с криком: «Наконец-то!» принялся расхаживать по комнате, как и раньше игнорируя мое присутствие. Через пару минут он направился в прихожую, принялся одеваться и приводить себя в порядок среди обугленной мебели и сгоревшей одежды. В его сознании, все в квартире было как при жизни. Он даже снял с защелки снятую с петель дверь, вышел из квартиры, закрыл дверь на воображаемый ключ и пошел восвояси. Я пытался остановить его, поговорить с ним, выяснить, куда он направился. Но с каждым шагом парень становился все менее узнаваемым. Черты лица стирались, фигура превращалась в размытый силуэт. На выходе из дома мой собрат полностью растворился.

Пожарные и спасатели начали шевелиться, что-то бурно обсуждали, курили и ругались сильнее, чем прежде. Из их разговоров я узнал, что было перенести все работы на утро следующего дня. У меня в распоряжении оставалась одна ночь.

Было решено собрать всю рукопись воедино и доставить той самой девушке. Мне было неизвестно, имеет ли ценность и значение труд молодого писателя. Сможет ли девушка прочитать этот шифр? Поймет ли она, что это труд ее погибшего друга? Гарантий не было никаких. Я чувствовал себя в долгу перед погорельцем. Он раскрыл для меня новые грани моего существование и задал новое направление для моего посмертного исследования.

В последний момент я решил сам воспользоваться печатной машинкой. Как оказалось не зря. Я потратил остаток ночи на написание этого текста. Утром я возьму на себя обязанности почтальона и верну magnum opus подруге писателя, а свой текст спрячу от непогоды в дупле дерева в том самом парке, где я впервые хоть на короткое время смог заговорить с живым человеком.

P.S.

Я не знаю, смогу ли вновь описать свои исследования и выйти на связь с живыми. Возможно, я также как и погорелец растворюсь через какое-то время. Я даже не уверен, что кто-то найдет эти записи. Но если судьба улыбнется мне, я оставлю свое следующее послание внутри того же самого дерева. Нашедшего мой труд я искренни прошу время от времени проверять мой почтовый ящик на наличие «Записок с того света».

Комментарии читателей: