Александр Новосад «Воспоминание о деде»

   

В переполненном людьми автобусе, скользящим по извилистым, мокрым от дождя улицам вечернего города, устав смотреть в окно на пробегающие желтоватые огоньки, слякоть и грязь, я закрываю глаза, и вдруг вспоминаю. Вспоминаю совершенно неожиданно что-то, что случившись когда-то давно, было забыто все это время, но вдруг вернулось ко мне теплым, радостным воспоминанием.

 

Я вспоминаю теплый, летний вечер. Я вспоминаю коров, пасущихся на лугу. Я вспоминаю лес. В таком лесу страшно остаться одному - особенно если ты ребенок и все еще веришь в сказки. Я вспоминаю деда, а затем и себя. Себя я вспоминаю в самую последнюю очередь. Мне семь лет. Мы с дедом сидим на валунах, на самом краю леса. 

 

У ног деда, на земле, лежат три кучки ивовых прутьев. В первой кучке – самые толстые прутья, во второй – средние, в третьей – самые тонкие. Видимо дед срезал их в лесу, в зарослях ивняка, взяв с каждого деревца по чуть-чуть, чтобы оно не погибло и продолжало расти.

 

В левой руке дед держит ивовый прут. Я внимательно наблюдаю за дедом. Дед быстро осматривает прут, поворачивая его то так, то сяк и не обнаружив на нем никаких видимых изъянов, взяв прут за оба конца, прикладывает его к колену, аккуратно сгибая его и разгибая. Убедившись что прут достаточно гибкий, и не сломается, дед достает из кармана пиджака складной ножик, раскрывает его и, несколькими быстрыми движениями, делает косой, продольный срез конца ивового прута. Затем, перевернув прут, делает такой же продольный, косой срез на другом конце прута. Сгибает ивовый прут соединяя друг с другом оба его конца. Получается обруч. Благодаря тому что оба конца прута имеют косые, продольные срезы, они ложась друг на друга и соединяясь, не создают выступа.

 

Дед скрепляет оба конца прута вместе, связывая их прочной, сложенной вдвое капроновой нитью. Затем, при помощи плоскогубцев, вбивает небольшой гвоздик в соединение концов ивового прута и загибает другой, вышедший с обратной стороны соединения, конец гвоздя.

 

Получился обруч из ивового прута, правильной круглой формы. Дед кладет обруч рядом с собой, на валун, и тут же, нагнувшись, подымает с земли, из первой кучки, еще один прут. Он снова осматривает прут, снова проверяет его на гибкость, снова делает продольные, косые срезы и снова сгибает прут в обруч, соединяя оба его конца. Затем связывает оба конца прута капроновой нитью и вбивает гвоздик в соединение. 

Теперь у деда два обруча из ивового прута, правильной круглой формы, примерно одинакового диаметра.

 

Один обруч дед берет в левую руку, и зажав его между колен, держит вертикально. Другой же обруч, тот что в правой руке, дед держит горизонтально. Дед просовывает горизонтальный обруч в вертикальный и, протолкнув его до середины, останавливается. Получилась шаровидная конструкция, состоящая из двух обручей – одного вертикального и другого, вставленного в него, горизонтального, с четырьмя, двумя горизонтальными и двумя вертикальными, ребрами.

 

Оба обруча соприкасаясь друг с другом по середине, образуют два перекрестия, делящих каждый обруч на два равных полукруга. Дед достает пару гвоздей из кармана пиджака и вбивает гвоздь, вначале в одно, а затем и в другое перекрестие. Затем, нагнувшись, подымает с земли, из третьей кучки, тонкий ивовый прут и сделав ножом ровный надрез по середине корешка прута, осторожно потянув на себя, делит ствол прута пополам, отделяя одну половинку прута от другой. Из одного тонкого, длинного прута получились две еще более тонкие, но крепкие ивовые ленты. При помощи этих ивовых лент дед обматывает вначале одно перекрестие, а затем и другое, крепко стягивая ленту и еще сильнее скрепляя обручи друг с другом, объединяя их в единую, прочную конструкцию. 

 

Что это? – думаю я, раздираемый любопытством. Что это и чем это может стать? Но я ничего не говорю деду и ни о чем его не спрашиваю, продолжая внимательно наблюдать за каждым его движением, боясь нарушить, вспугнуть волшебство, происходящее прямо сейчас, здесь, у меня на глазах, чтобы оно вдруг не разрушилось и не исчезло. 

 

Дед снова нагибается к земле и, отсчитав шесть средних ивовых прутьев, из второй кучки, кладет все, кроме одного, рядом с собой. На оставшемся у него в руке пруте дед делает продольные, косые срезы, на обоих его концах, а затем вставляет один срезанный конец прута в перекрестие, рядом с нижним, вертикальным ребром, с его правой стороны. Другой же конец прута вставляет в противоположное перекрестие, оставляя между ребром и прутом небольшой промежуток. То же самое дед проделывает и с двумя следующими прутьями – сделав продольные, косые срезы вставляет их концы в перекрестия, оставляя между прутьями равные промежутки.

 

Теперь пространство между нижним, вертикальным ребром и правым, горизонтальным ребром, занято тремя продольными ивовыми прутьями, расположенными на примерно одинаковом расстоянии друг от друга.

Рядом с дедом, на валуне, лежат три оставшихся ивовых прута. Дед берет их, по одному, делает продольные, косые срезы концов каждого из них и, по очереди, вставляет их в перекрестия, но на этот раз с другой, с левой стороны нижнего, вертикального ребра, также оставляя между прутьями равные промежутки. 

Теперь две нижние секции конструкции, те что ниже горизонтального обруча, заполнены шестью продольными ивовыми прутьями. Каждая из секций состоит из трех продольных прутьев и отделена от соседней секции нижним, вертикальным ребром. Две же верхние секции, те что выше горизонтального обруча, остались пустыми.

 

Теперь я знаю что это. Точнее, чем это непременно станет. Я разгадал еще одну тайну. Пускай маленькую, но все таки тайну. Одну из множества маленьких тайн из которых и сплетен весь этот мир. Это плетеная корзина с ручкой. Осталось только скрепить, при помощи ивовой ленты, шесть продольных прутьев с перекрестиями и пропустить через обода и прутья тонкие, ивовые прутья, закрепить их, и получится корзина, в которой можно будет переносить все что угодно. 

 

Я уже видел такую корзину. Видел как мать несет что-то точно в такой же корзине. Как же она называется? Спрашиваю у деда как она называется. Кошик – отвечает мне дед. Кошик? – переспрашиваю я его. Кошик – подтверждает он. Какое странное слово. Теперь я буду знать это слово. Теперь я знаю на одно слово больше. Теперь я знаю что это слово значит. 

 

Я хотел бы снова, когда-нибудь, услышать это слово. И хотел бы, остановившись, пристально всматриваться в лица незнакомых людей, ища того кто произнес это слово. Но нет, дед, где бы я ни был, нигде больше я не слышал этого слова. Я слышал его только от тебя. Может быть на всем свете только мы вдвоем и знали это слово? Только ты и я.

 

Я снова возвращаюсь к воспоминанию теплого, летнего вечера. Мы с дедом по прежнему сидим на валунах на краю леса. Солнце уже успело скрыться за горизонтом, но все еще светло. Птицы смолкли. И вот уже кажется что время остановилось в этом мире - в мире раскинувшихся полей, дремучих лесов и тишины. Кажется что весь мир замер, отдаваясь сладкой дремоте, по чуть-чуть отступая в блаженство и безмятежность ночи.

 

Но вдруг, сильный порыв ветра, внезапно налетев неизвестно откуда, нарушает этот сладкий, короткий сон, и ударив нас в лицо, перекидывается на лес у нас за спинами, приводя его в беспорядочное движение. Я пугаюсь от неожиданности произошедшего и резко оборачиваюсь. Лес шумит переливаясь зелеными волнами. Так же быстро, как испугавшись, я успокаиваюсь. Здесь совершенно нечего бояться. Я бросаю быстрый взгляд на деда - успел ли он увидеть что я испугался? Дед смотрит на меня и улыбается, как бы говоря – Теперь ты знаешь. 

 

Да, деда, теперь я знаю и больше не боюсь. Ведь это всего лишь ветер. И это всего лишь лес. И вовсе он не страшный, а скорее добрый. И в таком лесу совсем не страшно остаться одному, даже если ты ребенок и все еще веришь в сказки.

 

Я запомнил этот теплый, летний вечер, коров, поле и то как дед делает кошик, только благодаря этому внезапному порыву ветра и внезапно зашумевшему лесу. Запомнил только потому что испугался.

 

Дедушку звали Федором. Мы, его трое внуков и одна внучка, называли его просто дедом. Я самый младший из братьев, а сестра самая младшая из всех нас.

 

Это было в июле. А в конце августа родители забрали нас, всех четверых, обратно в город. В начале сентября я пошел в первый класс. А в середине сентября в квартире раздался телефонный звонок и мы узнали что дед умер.

 

Так получилось что о деде у меня осталось множество смутных, обрывочных воспоминаний и только одно, это, цельное воспоминание, благодаря которому я и запомнил его как нечто целостное, как личность, как человека.

 

И вот это воспоминание, воспоминание, которое казалось было утеряно навсегда в закоулках памяти, вдруг вернулось ко мне. В гуле далекого города, в городе, где дождь может идти, не переставая, несколько суток кряду, я снова почувствовал себя ребенком, ощутившим чудо. Спасибо тебе дед за это. На этот раз я не забуду. Теперь я буду помнить. 

 

Теплый, летний вечер. Лес шумит у нас за спинами. Ты улыбаешься мне.

 




Комментарии читателей:



Комментарии читателей:

  • Юлия

    19.06.2017 17:46:25

    ЗдОрово, что в памяти запечатлелся этот момент - контакта с дедушкой. Пусть он всего лишь один, зато он есть, и эмоционально он один сильнее тысячи часов.
    Вчера видела объявление о конкурсе рассказов на тему бабушек и дедушек. У Вас, Александр, здесь готовая конкурсная работа. По-моему, можно добавлять уже опубликованные работы.
    Он до конца июля, так что дерзайте!

Добавление комментария

Ваше имя:


Текст комментария:





Внимание!
Текст комментария будет добавлен
только после проверки модератором.