Чудовищная сказка в трех действиях
Действующие лица:
Бланжера Цейль, принцесса королевства Цейль
Игрена Цейль, ее старшая сестра, принцесса королевства Цейль
Молли Цейль, ее младшая сестра, принцесса королевства Цейль
Госпожа Цейль
Ферфинанд Ахен, принц королевства Ахен
Алих Йомен, принц королевства Йомен
Служанка
Башня (без слов)
I.
Время – за полдень. Место – комната, похожая на гостиную времен позднего средневековья, если верить книгам из библиотеки хозяина дома. Если вы этих книг не видели, знайте, что комод и гардероб действительно из цельного дерева и очень древние, диван посредине – приданое супруги хозяина, правда, здесь его уже дважды заново обшивали, а торшер вырезал кто-то из чудовищ. Слева и справа, как вы можете заметить, располагаются выходы в другие комнаты, в глубине – два больших окна с тяжелыми шторами. Выглядят они (шторы) вполне сносно, но, если хорошенько тряхнуть их, посыплется не только пыль, но и моль. На одном из окон, наполовину спрятавшись за шторой, сидит девушка в блузке, корсете и брюках. Это одна из дочерей хозяина дома. Вот уже пятнадцать лет она ходит по этой земле, и все это время ее, когда хотят увидеть, зовут Бланжера, а все остальное время – Мышонок. Она в самом деле юркая и ловкая. И ей было бы приятно познакомиться с вами, если бы она могла вас видеть. Насчет одежды – не обращайте внимания, тут почти все девчонки так ходят, даром что люди.
В глубине дома слышится женский голос. Скорее всего, с минуты на минуту здесь появится немного простоватая для человека, полная женщина с оголенными до локтей руками. Это и есть супруга хозяина, мама Мышонка Бланжеры – госпожа Цейль. Она гостелюбивая и тоже с удовольствием познакомилась бы с вами. Хотя, нужно сказать вам честно, вы заглянули в этот дом не в самое сахарное время.
Госпожа Цейль: - Бланже-ра!..
Бланжера, про себя: - Ничего такого, наверное, никогда бы не случалось, если бы сами своими повседневными действиями не приближали это снова и снова.
Госпожа Цейль: - Бланжера!
Бланжера, про себя: - …Мы просто живем, мы всего лишь живем – этого достаточно, понимаете? – а оно с каждым днем все ближе и ближе к нам… Непостижимое.
Госпожа Цейль: - Бланжера, где ты? Бланжера! Несносная девчонка…
Бланжера, про себя: - …И нет ничего неотвратимее этого, ибо в нем финал – а может быть, и цель – нашего существования. Но, я думаю, мы сами виноваты в том, что это однажды случается, и не только потому что существуем. Мы и думать не способны, что это может миновать нас. Наверное, так и должно быть. Но… Понимаете, это не должно происходить раньше определенного ему срока. Тем более оно недолжно влечь к себе. Это ненормально, это противоестественно. А сейчас это происходит с одним очень близким мне человеком. С моей старшей сестрой. Но я не собираюсь отдавать ее так легко.
Госпожа Цейль: - Бланжера! Бланж! Где ты? Я уже начинаю сердиться…
Бланжера: - Я здесь, мама. Ты словно летела откуда-то и вот наконец-то приземлилась.
Госпожа Цейль (упирается руками в бока): - Ну наконец-то откликнулась! Сестрицы твоей век не дозваться, когда надо, теперь и ты такую манеру взяла!
Бланжера: - Мама, ты же знаешь, я не люблю повышать голос. А до последней минуты ты была слишком далеко, чтобы я могла откликнуться и не рвать себе связок.
Госпожа Цейль: - А когда я вошла?.. А… Такие серьезные стали, обе, как подменил кто, последняя у меня радость осталась, младшенькая моя…
Бланжера (слезает с подоконника): - Так для чего ты искала меня, мама?
Госпожа Цейль (берет дочь за руки): - Ой… Давай-ка присядем, милая. Я так боюсь, что ты расстроишься!
Бланжера: - Так что случилось?
Госпожа Цейль: - Твои птицы. Помнишь, те самые, которых вы с сестрой привезли с собой из Ахена? Сегодня утром кто-то оставил клетку незапертой, и они улетели!
Бланжера: - Ууф… А я было и в самом деле забеспокоилась. Мелочи какие. Мама, это я выпустила их.
Госпожа Цейль: - Зачем же? Ты же их так любила!
Бланжера: - Этих птиц согласно традиции подарил мне принц Ахена Фердинанд в залог того, что мы обручились. Он сказал, что, если мое сердце увлечется кем-нибудь другим, я могу выпустить этих птиц. Они вернутся к нему, и это станет знаком того, что ему можно начинать страдать от неразделенной отныне любви.
Госпожа Цейль: - Так вот оно в чем дело! А я-то думаю-гадаю, отчего из спорных лесов между Ахеном и Цейле наших чудовищ никто не гоняет! Ой… Да что же теперь будет! Холода на носу, а мы можем остаться без топлива! Побегу… (вскакивает, хочет идти, но Бланжера удерживает мать за платье) - Чего надо?
Бланжера: - Не беспокойся об этом, мама. Иргена привезла птиц из Йомена.
Госпожа Цейль с размаху садится на диван.
Госпожа Цейль: - Да как же это так? Ой… Девочки мои… Что же вы делаете-то?
Бланжера: - Ну… Зато мы сможем всю зиму топить замок не дровами, а настоящим углем. Южные шахты теперь почти не охраняются. Можно сказать, что это свадебный подарок принца Алиха Йомена.
Госпожа Цейль: - Да вы что, с ума сошли обе? Никакой уголь не стоит родства с королевством Йомен! Это же, считай, чудовища! О чем вы думали обе, головы-то где были? Бедный отец, он же этого не переживет, да и я, дура старая, куда смотрела, а? А ты-то, ты-то!
Бланжера: - Мама. Пожалуйста. Не кричи. На меня. Не выношу.
Госпожа Цейль: - Ох ты какая нежная стала! А…
Входит Игрена.
Игрена: - Мам, не кричи на Бланж, пожалуйста.
Госпожа Цейль: - А, явилась… Все слышала?
Игрена: - Вы так громко… ээ… разговаривали, что нельзя было не услышать. Так чем тебя не устраивает принц Алих? В конце концов, его клану – клану Йомен – принадлежит треть этого острова, как нам и Ахену, и, надо отметить, не самая скверная треть. Разреши напомнить: под контролем Йомена гористая часть острова, тогда как Ахен – это почти непроходимые леса, а мы живем на равнине, плоской, как блин, которая, между прочим, с каждым годом плодоносит все хуже, потому что превращается в болото. Скажи, мама, ты не думаешь о том, что этот остров тонет?
Госпожа Цейль: - Остров тонет? Еще чего! Тебе, видимо, думать больше не о чем. На наш век острова хватит, а ты не смей забивать себе голову всякой ерундой, думай, как ты от замужества открещиваться будешь! Ты не поедешь в Йомен, даже если будешь умирать от ужаса промочить подол платья во время прогулки! Наш клан древнейший на острове, и мы с отцом не позволим тебе скреститься с чудовищем!
Игрена: - Может быть, ты сначала поговоришь с самим отцом?
Госпожа Цейль: - Может быть. Пойду и поговорю. Прямо сейчас!
Игрена: - Ну, иди. Что же ты, мама?
Госпожа Цейль: - И пойду! А потом сверну шеи твоим птицам!
Госпожа Цейль уходит. Игрена садится рядом с Бланжерой. Игрена и в самом деле в платье, причем в черном, но в этом нет ничего странного, к этому в доме уже все давно привыкли: семь лет назад здесь похоронили младшего тогда ребенка и единственного сына, он почти младенцем умер от пневмонии. Бланжера его едва не помнит, хотя была уже взрослой, – но, как ни странно, прекрасно помнит Игрену во время болезни братика, помнит так ясно, словно это было вчера (а может это и было вчера) – и поэтому ей иногда кажется, будто в происходящем сейчас с сестрой виновата именно та давняя утрата.
Бланжера: - Ты сказала все отцу, да?
Игрена: - Да.
Бланжера: - И как он?
Игрена: - Ничего. Узнав о том, что ты отказала Фердинанду, он согласился на мой брак. Правда, это далось ему с трудом. Я так думаю.
Бланжера: - Он любит тебя. Возможно, он думает, что ты идешь на это ради меня или даже всего клана.
Игрена: - Но ведь это не так, ты же знаешь.
Бланжера: - Знаю.
Пауза.
Бланжера, про себя: - Да, я знаю. Но это знание из тех, которые не делают счастливым. Моя сестра не сделала бы ничего подобного ни для меня, ни для своего клана, если бы не было иных причин, – жертвенность не ее добродетель. Игрена благоволит принцу Йомена, но, я полагаю, о любви тут речи нет. Что же тянет ее в Йомен, туда, где горы, и снег, и ветра Великого моря? Может быть, то самое нечто, что кладет конец одной жизни и начинает другую, ту самую, о которой мы ничего не знаем? Как бы то ни было, я не могу, не могу – понимаете? – я не могу отпустить ее туда. Я чувствую, что там с моей сестрой случится что-то ужасное. А своим предчувствиям я привыкла верить.
Игрена: - Бланж.
Бланжера: - Да.
Игрена: - Скажи мне, почему ты все-таки отказала Фердинанду? Он, может быть, несколько наивен, но он боготворил тебя – по крайней мере, в то время, когда мы гостили в землях Ахена.
Бланжера: - Он еще совсем ребенок, и вряд ли повзрослеет в ближайший десяток лет. Я думаю, мы слишком рано нанесли визит в эти земли.
Игрена: - Бланжера, но ведь это была не наша инициатива и не наше решение. Есть традиция, согласно которой все три клана, проживающие на острове, обмениваются детьми. Это необходимо для поддержания мира. Война, даже самая маленькая и быстротечная, убьет остров.
Бланжера: - Да. Все мы слишком зависим друг от друга… Игрена, скажи, а вот если бы тебе пришлось плыть через Великое море в семью какого-нибудь другого принца, ты бы поплыла?
Игрена встает, отходит к окну и замирает там, как собственная тень. Говорит через плечо, почти не глядя на Бланжеру.
Игрена: - Через Великое море? Не знаю, Бланж. Никто из людей никогда не покидал острова.
Бланжера: - Из людей – да. Но ведь чудовища ловят рыбу в прибрежных водах, плавают на лодках, а иногда к нашим берегам пристают большие красивые корабли. Неужели тебе никогда не хотелось узнать о том, что там дальше, за горизонтом?
Игрена: - Конечно, Бланж, конечно хотелось… И сейчас хочется. Именно поэтому я выхожу замуж за горного принца… Прости, я оставлю тебя ненадолго. Хочу продолжить свои занятия.
Игрена хочет уйти, но Бланжера жестом просит ее остаться еще ненадолго.
Бланжера: - Помимо птиц ты привезла из Йомена целую гору книг. Удивительно, как это принц позволит тебе взять их?
Игрена: - Он просто позволил мне это. Я хочу сделать для себя некоторые выписки.
Бланжера: - Но ведь ты переписываешь их почти от корки до корки! Что это? Поэзия? Философия?
Игрена: - История. Просто история нашего острова.
Бланжера: - Но Игрена. У нашего острова нет никакой истории. Испокон веков здесь все было так, как оно есть сейчас. Ничего не меняется.
Игрена: - Бланжера… И это говорит мне девочка, которая засыпала на книжных полках в отцовской библиотеке! Все меняется, Бланж, даже если так не принято считать. Мы же обе знаем это. Все еще как меняется. Просто наши жизни слишком маленькие, чтобы мы могли заметить, как меняется мир, в котором мы живем. А вот книги… Книги помнят больше, чем мы. Они умеют помнить.
Бланжера: - Постой. Так значит, то, что ты сказала нашей маме, правда?
Игрена: - О чем ты, Бланжера?
Бланжера: - Ну, как же… О том, что наша земля превращается в болото. О том, что остров тонет. Это же не правда?
Игрена: - Ты всегда умела хорошо слушать, Бланжера. Чудовища уверены в том, что остров угасает и уходит под воду. Да и мы с тобой можем наблюдать это воочию… Помнишь луг, на котором мы с тобой так любили играть в детстве? Этой весной вода с него не ушла, а потом там распустились кувшинки. Думаю, скоро там будет непересыхающее озеро, такое, каких множество по всей нашей долине. Чудовища называют их дырками в острове, они считают, будто бы через них можно попасть в Великое море.
Бланжера: - Но ведь мама права. На наш век острова еще хватит. Так ведь?
Игрена: - Да, так. Но не в этом дело. Иди сюда.
Игрена подходит к окну, осторожно, но с заметным усилием отодвигает одну из штор. Летит пыль, Игрена закашливается. Бланжера подходит к ней и с трудом удерживаюсь от того, чтобы обнять ее.
Игрена: - Отсюда видно предгорье королевства Йомен. Ты никогда не думала о том, что в природе никогда бы не могли образоваться такие горы?
Бланжера: - Что ты имеешь в виду? Горы волшебные?
Игрена: - Нет. Смотри внимательнее.
Бланжера: - Никогда не любила присматриваться к этим горам. Они почему-то пугают меня, хотя я, вообще-то, не робкого десятка. Ты знаешь.
Игрена (водит пальцем, надламывая округлые изгибы линии горизонта): - Знаю, знаю. Но если долго смотреть на горы, они становятся похожими на огромные здания, расколовшиеся, завалившиеся, глубоко вросшие в землю, покрытые растениями, но все равно оставшиеся зданиями. Можно даже различить очертания окон.
Бланжера: - Хочешь сказать, это руины?
Игрена: - Скорее всего, да. Только это были не такие здания, как наш замок. Они были огромные и… очень величественные, наверное. Как наш замок по сравнению с лачугой чудовища.
Бланжера: - Интересно, а осталось что-нибудь от тех времен? Если они были, конечно же…
Игрена: - Были, Бланжера. Были. И ты, и я знаем, что были – поверь, этого достаточно. И осталось от тех времен многое, только не в человеческой памяти. Чудовища, когда роются в земле или ныряют в воду, до сих пор находят много странных предметов. Мы сами пользуемся многим, что осталось с тех времен, только не подозреваем об этом. Например, та ложечка, которой ты ешь десерт. Она же очень, очень древняя.
Бланжера (развеселившись): - А миска? Она тоже древняя?
Игрена: - Миска? Нет. Миска – нет. Ее делал кто-то из талантливых чудовищ. Бланж… Кто-то жил здесь до нас. Давно, очень давно. Так давно, что этого не помнит никто из живых, помнит только сам остров и его книги. Но остров говорит непонятным для нас языком, а книги на понятном нам языке говорят о совершенно непонятных вещах. Может быть, до нас здесь жили боги, ушедшие однажды на небо. Может быть, это были люди, только другие, не такие, как мы, но ставшие нами. Понимаешь?
Бланжера: - Я стараюсь, Игрена. Кстати говоря…
Игрена: - Да?
Бланжера: - Получается, что Йомен стоит на руинах?
Игрена: - Да.
Бланжера: - И… Башня тоже?
Игрена: - Да. И башня.
Нехорошая пауза.
Игрена: - Ладно, мне пора. Нужно позаботиться о птицах, если мама не выпустила и не убила их. Да и книги уже соскучились по мне.
Бланжера: - Да, сестренка. Конечно.
Игрена уходит. Бланжера снова забирается на подоконник. Здесь тепло, стены протапливаются печами в подвале. Пол в этой комнате холодный. А вот в комнате Игрены наоборот: теплый пол и холодные стены.
Бланжера, про себя: - Я знаю: не для того она выходит замуж за чудовище, чтобы беспрепятственно бродить по каким-то там руинам, которые, может, и не руины вовсе. Башня зовет – вот она, торчит над хребтами, как пугало огородное среди брюквы, – Башня зовет ее. Что же ты хотела сказать мне, Игрена, когда рассказывала об Йомене? Что у нашего острова есть прошлое? Или что у него нет будущего?
II.
Та же комната, сумерки. На спинке дивана белеет забытая кем-то шаль.
Входит юноша, в запыленной одежде, прижимает обеими руками к груди берет. Это принц Фердинанд Ахен. Блуждающим взглядом он обводит пол, стены и даже потолок. Речь его, как всегда, излишне сентиментальна.
Принц Фердинанд: - Как мне все здесь знакомо! Как любимо! О, годы, годы! Вы не стерли ярких красок с этих гобеленов, вы не заставили потускнеть лак на этой мебели, и чувства души моей по-прежнему яркие! О… что это? Раньше на гардеробе не было этой царапины! Ах, беспощадное время! Оно… Ах! Пятно! Ужасное винное пятно на ковре! Почему же, почему, когда что-то меняется, мне снова и снова кажется, что оно меня предает? Ведь я любил его таким, каким оно было раньше! Но… что это?
Слышится звук тяжелых сапог и позвякивание шпор. Звук движется где-то в глубине дома, не понять, справа ли, слева, снизу или сверху. В этих стенах, как в большинстве замков, немного жуткая акустика.
Принц Фердинанд: - Мимо. Кто бы это мог быть? Неужели достопочтенный господин Цейль теперь носит шпоры?
Мягко шелестя платьем, входит Игрена.
Игрена: - Принц Фердинанд! Рады приветствовать вас в родовом замке Цейль!
Игрена делает книксен. Принц Фердинанд расшаркивается.
Игрена: - Вы изволили прибыть столь спешно – мы совершенно не успели должным образом подготовиться к вашему визиту!
Принц Фердинанд: - Ах, милая Игрена, не стоит, не стоит! Прикажите – и я немедленно удалюсь! Я прибыл лишь с одной целью – узнать, почему сердце госпожи Бланжеры отвернулось от меня! О, как бы я хотел объясниться с ней!
Игрена присаживается и жестом предлагает Фердинанду место рядом с собой.
Игрена: - Боюсь, моя сестра не пожелает разговаривать с вами.
Принц Фердинанд: - Но почему?
Игрена: - И на этот вопрос я не смогу дать вам ответа. Знаю лишь, что Бланжера сохранила к вам самую нежную привязанность.
Фердинанд вскакивает.
Принц Фердинанд: - Значит, еще не все потеряно?
Игрена медленно переводит дыхание. Вероятно, теперь вам понятно, почему Бланжера отказалась от замужества в Анхеле. Она не обладает терпимостью своей сестры.
Игрена: - Дорогой Фердинанд, не думаю, что моя сестра готова к браку с вами. Позвольте времени расставить все на свои места!
Принц Фердинанд: - О, снова время! (отворачивается от Игрены и говорит словно в зрительный зал) - Знали бы вы, как я его ненавижу! Оно отнимает у меня то, что я люблю, даже если не уничтожает, а просто изменяет его! (к Игрене) Я подъехал к замку со стороны сада. Видели ли вы, что случилось с липой, под которой мы три года назад устроили чудный пикник?
Игрена: - Что же с ней случилось?
Принц Фердинанд: - Как? Вы не обратили внимания? Кто-то повесил на ее ветвь безобразные веревочные качели!
Игрена: - Вовсе эти качели не безобразны. Их повесил наш садовник с разрешения моего отца. У садовника родилась дочь, эти качели для нее. Присаживайтесь, Фердинанд. И не воплствуйте так, пожалуйста. Вы перепугаете прислугу.
Фердинанд послушно садится. Вид у него унылый.
Принц Фердинанд: - Милая Игрена, мое сердце разбито! Ваша сестра отказала мне в своей любви, а теперь еще и то, что может навевать воспоминания об этих счастливейших месяцах моей жизни, отказывает мне в себе!
Игрена: - По-моему, вы излишне чувствительны, Фердинанд, и всякая мелочь причиняет вам боль. Это не делает честь мужчине, но, видимо, вы не изменитесь. Хотите, я принесу вам чаю?
Принц Фердинанд: - Вы? Вот этими божественными руками вы сделаете для меня чай?
Игрена: - Только чтобы утешить вас, дорогой принц.
Игрена встает, уходит. Принц Фердинанд на какое-то время остается один.
Принц Фердинанд: - Они не понимают меня. Даже Игрена, обворожительная госпожа Игрена, такая чуткая и проницательная – ей не дано – нет, и ей не дано понять то, что творится у меня внутри, какие вихри, какие бури негодования рождаются в этой душе при виде изменений вещного мира! Я еще так молод – и ужас охватывает меня при мысли о том, как все изменится за время моей жизни. Это очень тяжело: замечаешь что-то, наблюдаешь за ним, влюбляешься – а оно уже изменилось, оно уже не то, что ты заметил и понял и полюбил, оно уже нечто другое, а того, что ты полюбил, уже нет и в помине, и сердце твое разбито. А не любить нельзя. Нельзя не любить мир вокруг во всех его нелепых мелочах: не любишь – и жить незачем… О, боги, только бы госпожа Бланжера оставалась таким же прелестным диким цветком, хотя бы до тех пор, пока сердце мое, измучившись, не угаснет в груди моей…
Раздаются прежние шаги, принц словно не слышит их. Но, когда на сцене появляется принц Алих Йомен, принц Фердинанд вскакивает, выхватывает шпагу.
Принц Фердинанд: - Чудовище! Как посмел ты явиться в эту мирную обитель!
Принц Алих бросает на Фердинанда полный презрения взгляд, морщит нос и разваливается на диване. Выглядит это так, как будто в комнате появился еще один гардероб, только лохматый и в плаще, и занял он место не на полу у стены, а почему-то выбрал диван. Фердинанд еще немного трясет кончиком шпаги почти у самого носа гостя, потом убирает шпагу и, сложив руки на груди, принимается расхаживать по комнате. Через какое-то время принц Алих, порыкивая, принюхивается и расплывается в улыбке.
Принц Алих: - Она была здесь. Моя будущая женушка. Как же сладок ее аромат…
Фердинанд в ужасе.
Принц Фердинанд: - Госпожа Игрена? Ты, чудовище, сделал ей предложение! Да как ты посмел?
Принц Алих: - А, ты еще здесь… (усмешка) Так знай же, как тебя там.
Принц Фердинанд: - Достопочтенный принц Ахена Фердинанд!
Принц Алих: - Вот что, Фреди. Я не только сделал предложение Гере, я получил ее согласие!
Принц Фердинанд: - Невообразимо! Госпожа Игрена принадлежит к старинному роду, как ты посмел… Как ты смеешь называть ее Герой, чудовище!
Принц Йомена с ловкостью и быстротой, которую трудно было ожидать от него, вскакивает, выхватывает огромный меч и приставляет острие к горлу Фердинанда.
Принц Алих: - Между прочим, Гера – имя одной из очень древних богинь, но откуда тебе знать об этом, ты же, наверное, еще в куклы-тряпочки не наигрался. А еще раз назовешь меня чудовищем – выпущу твой язык через глотку! У моих предков это называлось красным галстуком.
Фердинанд нащупал и крепко сжимает рукой эфес своей шпаги, голос его дрожит.
Принц Фердинанд: - Если я буду молчать, ты от этого меньшим чудовищем не станешь. Я не могу допустить этого союза!
Он пытается вытащить шпагу, но принц Йомена с усмешкой убирает меч и возвращается на прежнее место. Хлопает ладонью по дивану рядом с собой. Падай, мол.
Фердинанд не сразу, но присаживается на краешек дивана.
Принц Алих: - Ты вообще что здесь делаешь? Тебе вроде как полагается сидеть в своем замке в Ахене и все такое.
Принц Фердинанд: - Я… Я приехал объясниться с госпожой Бланжерой. Сегодня утром на стены моего замка с печальными песнями опустились птицы, которых я преподнес госпоже Бланжере около года назад.
Принц Алих: - А-а, тебя отшили, значит?
Принц Фердинанд: - Ну… Наверное, вроде того.
Принц Алих: - Это все оттого, что ты не настоящий мужик.
Фердинанд вскакивает.
Принц Фердинанд: - Что, я должен стать чудовищем, чтобы понравиться Бланжере?
Принц Йомена медленно поворачивает голову. Фердинанд присаживается.
Принц Фердинанд: - Извини. Где теперь я найду себе невесту? Если только ждать, пока подрастет самая младшая из принцесс Цейли. Так долго!
Принц Алих: - Да чего тебе на месте не сидится? - (Хлопает ладонью по спине Фердинанда. Тот чуть не слетает с дивана) – Ты только свистни – и невест полный двор наберется! А коли и вправду невмочь, поезжай в любую деревню, первая встречная девка впереди себя под венец с тобой побежит!
Принц Фердинанд: - Чу… Простолюдинка? Но я же потомственный человек, я дворянин!
Принц Алих: - Ну и живи, как дурак, без бабы!
Принц Алих Йомен зевает, разваливается на диване еще шире. Фердинанда заметно коробит.
Принц Алих: - Да, вот это, наверное, можешь взять на память.
Принц Алих кидает на колени Фердинанду шаль.
Принц Фердинанд: - Это… Госпожи Бланжеры?
Принц Алих: - А то. Ее самой.
Принц Фердинанд (прижимает к груди вязаный треугольничек, не веря собственному счастью): - О, госпожа Бланжера, счастье души моей…
Принц Йомена, морщась, отворачивается. Входит служанка, делает книксен.
Служанка: - Господин Ахен, госпожа Игрена ждет вас в чайной гостиной. Господин Йомен, на стол уже накрывают, не соблаговолите ли вы подождать еще немного?
Принц Алих: - С удовольствием, девочка, если это время со мной проведешь ты! Знаешь, на моих коленях может уместиться три таких куколки, но вечер сегодня будет долгий, так что пока можешь не звать подружек.
Служанка (сдержанно): - Прошу прощения, сэр, но это не допустимо.
Уходит. Фердинанд встает.
Принц Фердинанд: - Выше моего понимания причина столь неожиданного выбора госпожи Игрены (небрежно расшаркивается) Полагаю, мы встретимся за ужином. До свидания
Принц Фердинанд покидает комнату. Принц Алих рывком встает, собирается куда-то идти, как вдруг с другой стороны сцены появляется Бланжера.
Бланжера: - Господин Алих, добрый вечер! Не уделите ли мне несколько минут?
Принц Алих: - О, сестрица моей нареченной! (ловко расшаркивается) Божественно выглядишь, девочка. Я обыскал весь замок и не нашел Геры, а теперь выясняется, что у нее свидание с этим хмырем! Как это понимать?
Бланжера: - Прошу простить мне мое своеволие, но это по моей вине ваша сегодняшняя встреча откладывается до ужина. Это я попросила Игрену побыть с Фердинандом и отговорить его от навязчивой идеи жениться на мне. В конце концов, он несносен, и его поведение переходит все рамки приличия.
Принц Алих: - Хочешь, я его убью?
Бланжера: - Нет, Алих, не стоит. Его смерть в нашем замке от твоей руки может обернуться войной всех трех земель сразу. Отец говорит, на границах и так неспокойно. Да… Была бы моя воля, на острове никогда бы не было войн.
Принц Алих: - Была бы моя воля, вся жизнь на острове превратилась бы в войну! По крайней мере, до тех пор, пока с лица земли не исчезнут такие заносчивые хмыри, как этот твой Фердинанд. Убил бы!
Бланжера: - Это ты всегда успеешь, Алих. Но… Могли бы мы сейчас поговорить не о моем бывшем женихе?
Бланжера садится. Принц Алих, он же Черногривый, садится рядом.
Принц Алих: - Ну?
Бланжера: - Полагаю, предложение, которое было сделано моей сестре, совершенно серьезно и остается в силе.
Принц Алих: - Разумеется. А что, кто-то в этом сомневается? Всех порву за мою Геру!
Принц Алих кладет руку на рукоять меча. Бланжера мягко убирает ее.
Бланжера: - Нет, дело совсем не в этом. Может быть, моя просьба прозвучит несколько неожиданно, но… Алих, откажитесь от брака с моей сестрой, пожалуйста!
Принц Алих встает, Бланжера встает вслед за ним.
Принц Алих: - Нет, подруга, мы так не договаривались! Я люблю твою сестрицу и женюсь на ней! Да и с какой стати я должен от нее отказываться?
Бланжера: - Эй, умоляю вас. Этот брак ее погубит! Игрена всегда жила здесь, среди лугов и полей, в теплой долине, защищенной от суровых морских ветров. Вспомни, Алих: за те несколько месяце, когда мы гостили в Йомене, Игрена стала бледнее снега на горных склонах!
Принц Алих: - Бланжера, девочка моя, похвально, что ты так печешься о здоровье своей сестры, но – клянусь тебе – я позабочусь о том, чтобы она не кашлянула лишний раз, а если климат моих земель станет невыносимым для нее – что ж, я верну ее под кров родного дома!
Бланжера: - Алих, может быть, мы и пробовать не станем? Игрена… Она ведь не сделает тебя счастливым! Нет, не удивляйся, пожалуйста, я думаю, ты и сам замечал это… Мне, конечно, неприятно говорить об этом, но Игрена странная. Она такая мечтательница! Может часами пропадать где-то или не отходить от одной книги по нескольку дней. В общем, она немного не от мира сего.
Он смеется. Бланжере кажется, что он видит ее насквозь.
Принц Алих: - Так от какого же она мира, интересно? Бланжера, люди разные бывают. Я люблю Геру. Я понимаю, тебе, конечно, не хочется расставаться со своей сестрой, но, если уж на то пошло, поезжай с нами, поживешь немного в горах, подружишься с моей младшей сестричкой, она научит тебя охотиться на всякую пушную мелочь. И хмырь этот твой тебя там не достанет. Глядишь, мы и тебя за нормального мужика замуж выдадим!
Бланжера сценично медлит.
Бланжера: - В том-то и дело, Алих… Понимаешь… Мне очень неловко об этом говорить, но ты единственный достойный мужчина на всем острове, и… Я люблю тебя.
Принц Алих: - Опаньки…
Бланжера: - Да, я люблю тебя, и я хочу быть твоей женой! Возьми меня в жены, увези меня в горы, я сделаю тебя самым счастливым мужчиной из всех, какие только ходили по нашему острову во все времена!
Бланжера делает движение навстречу принцу Алиху, но тот осторожно останавливает ее. Неужели догадался? Да? Или все-таки нет? Древние боги, да или нет?..
Пауза.
Принц Алих улыбается, кладет руки на плечи Бланжере и с какой-то странной интонацией, какой от него, кажется, никто никогда не слышал, говорит.
Принц Алих: - Девочка… Бланжера. Не бойся за Игрену. Она знает, что делает. Она всегда знала, что делает. Все твои страхи за нее – только туман, дымка. Тебе не от чего ее спасать.
Какое-то время принц Алих молча смотрит в глаза Бланжеры. Просто молчит и смотрит ей в глаза. Что он там видит? Бланжере хочется плакать. Чтобы он там ни видел, пусть лучше слезы заволокут ее зрачки!
За миг до того, как Бланжера могла бы заплакать, Алих Черногривый, принц Йомен, снова меняется. Чудовище возвращается в свои владения.
Принц Алих: - Ну, короче, я пошел в столовую, проверить, не пожадничала ли ваша дворовая прислуга, откармливая бычков к столу. И не украла ли лишний кусок домашняя!
Принц Алих уходит. Бланжера обессилено падает на диван. Замечает, что на обивке осталось несколько белых шерстинок от ее шали, которую унес с собой принц Фердинанд. Бланжера думает о том, что больше ни за что не прикоснется к этой шали, хотя она была ей очень дорога, ведь ее подарила Игрена.
Бланжера, про себя: - Почему? Почему Алих отказал мне в моей просьбе? Он же всегда заигрывал со мной, и мне казалось, ему нет большой разницы, я или моя сестра… Впрочем, он заигрывает со всеми существами женского пола, если только его рук хватает, чтобы обхватить их вокруг талии… Но что, если этих двоих – Игрену и Алиха – связывает какая-то тайна? Что – если так?... Вряд ли я когда-нибудь узнаю об этом. Но я встану. Я еще немного посижу, а потом встану. И во что бы ни стало, я не допущу этого брака. Я не отдам Игрену!
III.
Поздний вечер. В комнате – мягкий желтоватый свет, за окнами – подсвеченный розово-оранжевым закатом контур гор с башней, ставший более резким и угловатым. Над ним – неяркие звезды. Около окна, в тени штор, сложив руки на груди, стоит Бланжера. На ковре посередине комнаты перед диваном играет с куклой и рыцарем девочка лет четырех-пяти. Потряхивая той или другой куклой, она проговаривает за них фразы, при этом голос ее забавно меняется. Девочку зовут Молли, это самая младшая из принцесс Цейли. Может быть, именно ей достанется Фердинанд. Как наследство от старшей сестры. Но это же будет нескоро, правда?
Молли: - О, принцесса, я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой! Дай мне ответ, согласна ли ты! Если ты согласна, я сделаю тебя счастливейшей из всех женщин, которые когда-либо ходили по острову во все времена! Ежели ты откажешь мне, я пойду и брошусь головой в Великое море, и пусть сердце мое поглотит глубинная тьма!.. Прямо сейчас пойду, слышишь? – О, мой возлюбленный рыцарь, не торопись губить свою жизнь! Знай, что я люблю тебя и согласна стать твоей женой! – О, моя принцесса! Как я счастлив слышать эти слова! Но прежде, чем ты дашь мне свое окончательное согласие, я должен открыть тебе страшную, страшную тайну! – Говори же, мой рыцарь, я готова выслушать тебя, какие бы ужасные слова не произнесли твои губы! – Слушай же, моя дорогая принцесса! Я – чудовище! – Ах! (кукла-принцесса в руке Молли падает в обморок, потом вскакивает) – Мой возлюбленный рыцарь, пусть ты чудовище, мое сердце навеки принадлежит тебе и я все равно выйду за тебя замуж! – Нет-нет, моя дорогая принцесса, ты не можешь выйти за меня замуж, ты не должна совершать этот ужасный поступок! Я же настоящее чудовище! – Ах, мой рыцарь, лучше бы я никогда не знала твоей страшной тайны!..
Бланжера (подходит к Молли, садится на диван, не расплетая рук): - Никакая это не тайна, тем более не страшная. И в этом ужас.
Молли: - А ужас – это страшно?
Бланжера: - Да, ужас – это страшно.
Молли: - Ой, тогда я боюсь! Боюсь-боюсь-боюсь!
Бланжера: - Не бойся… И не плачь! Я расскажу тебе сказку, хочешь? Если я расскажу тебе сказку, ты не будешь бояться?
Молли (вместе с куклами забирается на диван): - Если сказка не про ужас, то не буду.
Бланжера: - Нет, сказка не про ужас. Сказка про двух маленьких девочек.
Молли: - Про таких, как мы с тобой?
Бланжера: - Про таких, как ты… Ну, вот. Эти две девочки жили очень счастливо, у них были папа с мамой и вообще было все, чего они только могли хотеть.
Молли: - И даже клубничное мороженное?
Бланжера: - Даже клубничное мороженное. У них было столько клубничного мороженного, что им удобряли клубничные грядки.
Молли: - Ух ты!
Бланжера: - Но дома им было очень скучно. И тогда они решили, что каждый день будут на немного убегать из дома, чтобы бывать там, где они еще не бывали. Так они и поступали, и каждый день с ними случалось что-нибудь очень интересное и занимательное. Но однажды они поняли, что весь мир вокруг их дома ими уже исследован, а если они будут уходить чуть дальше, то не смогут вовремя возвращаться к ужину, за что родители их очень сильно отругают или даже накажут. И тогда…
Входит госпожа Цейль.
Госпожа Цейль: - Ах, вот вы где! Бланжера, чего ты тут расселась? Ребенок еще некормленый! Молли, а ну иди сюда! Пойдем кушать твою любимую тертую морковку с яблоками!
Молли (соскакивая с дивана): - Не хочу морковку! Не хочу яблоки! Хочу клубничное мороженное на грядке!
Госпожа Цейль (подхватывая Молли на руки): - А мы возьмем с собой сестренку Бланжеру и она будет рассказывать тебе сказки! Теперь пойдешь?
Молли: - М-м… Ну пошли!
Госпожа Цейль (направляется к выходу из комнаты с Молли на руках): - Пошли, заинька моя, радость моя…
Бланжера: - Мама.
Госпожа Цейль: - Чего еще?
Бланжера: - Где Игрена?
Госпожа Цейль: - Вот уж не знаю, где твою сестрицу черти носят!
Бланжера: - А Алих?
Госпожа Цейль: - А будущий муженек твоей сестрицы изволит пьянствовать с твоим папашей! Нахрюкался уже, как свинья, скотина старая, а все мало! Тоже мне, люди благородные… Ты давай, ждем тебя мы.
Госпожа Цейль выходит из комнаты. Через другую дверь входит Игрена.
Игрена: - Черти меня поблизости носили, как видишь. Ты хотела мне что-то сказать, Бланж?
Бланжера: - Да… То есть нет, это не сейчас. Знаешь, мне только что пришло в голову. А ведь ты скоро будешь должна сменить свое траурное черное платье на свадебный наряд. Справишься?
Игрена: - Справлюсь, куда же я денусь. Только… Я хочу тебе сказать, Бланжера. Я сама не знаю, почему ношу это платье. Мне кажется, я однажды его надела, а потом просто привыкла к нему. Наш братишка тут совсем ни при чем. Наверное, это плохо, но я почти не помню его, хотя была гораздо старше его.
Бланжера: - Ты тоже?
Игрена: - Да. Странно, правда? Появился на свет и покинул его, как тень. Во время облачных дней так бывает: солнце то прячется за тучи, то появляется, и тени – то появляются, то исчезают.
Бланжера: - Бледные, серые тени, в которых даже нет сиреневого сока темноты. Они появляются и исчезают, и никто их не замечает, никто о них не помнит… Так почему же мы тогда так плакали, Игрена?
Игрена: - Не знаю, сестренка, не знаю. Может, нам показалось, что мы тоже такие тени?
Бланжера: - Это, конечно, так. Но в какой-то момент это просто перестает пугать. К этому привыкаешь, как к платью.
Игрена кивает. Пауза.
Бланжера: - Ты слышала, что сказала мама? Алих и папа нашли общий язык.
Игрена: - Алих хотел уехать сегодня в ночь, но я попросила его остаться. Пусть немного погостит у нас. Никуда его горы без него не денутся, подождут, правда?
Бланжера: - Правда. А что касается Фердинанда…
Входит Фердинанд за пазухой у него белая шаль Бланжеры.
Принц Фердинанд: - Прошу прощения, уважаемые дамы, я прервал вашу беседу. Но за ужином у меня не было возможности поговорить с госпожой Бланжерой так приватно, как бы мне этого хотелось, посему, госпожа Игрена, несмотря на все мое благоговение к Вам и всю мою благодарность Вам, я нижайше прошу оставить нас с моей бывшей нареченной ненадолго наедине, чтобы…
Бланжера: - Игрена, не вздумай уходить, слышишь?
Игрена: - Я останусь, Бланж. Прости, Фердинанд, но мы обе выслушаем все, что ты хочешь сказать одной из нас.
Принц Фердинанд: - Как будет угодно высокородным дамам (откашливается). Благомилостивая госпожа Бланжера! В недалеком прошлом я, скромный принц королевства Ахен Фердинанд, имел честь предложить Вам свои руку и сердце. Первоначально Вы приняли мое предложение, но я, как того требует традиция и благородство, оставил за Вами право выбора, и сегодня, воспользовавшись этим правом, Вы окончательно отказали мне. Теперь, прежде, чем удалиться в свое королевство, я хочу, несколько отбросив приличие, заявить, что с сегодняшнего дня дом этот стал притоном безобразного чудовища и ноги моей в нем не будет, пока он будет оставаться таковым. На сем, уважаемые дамы, прощаюсь…
Игрена: - Достопочтенный принц Фердинанд, Вы ничего не изволили запамятовать?
Принц Фердинанд (в замешательстве): - Я?
Бланжера: - Да, именно Вы. Не кажется ли Вам, Фердинанд, что вы поступаете как худшее из чудовищ, тайком унося из приличного дома вещь, Вам не принадлежащую?
Принц Фердинанд: - Прелестная Бланжера, я не понимаю Вас. Не соблаговолите ли вы пояснить, о чем идет речь?
Бланжера: - О моей шали.
Принц Фердинанд (стихийно бледнея): - Я… Поверьте, я не хотел… Я не имел намерения…
Игрена: - Да-да, Вы просто запамятовали. Мы понимаем и не осуждаем Вас.
Бланжера: - И я нисколько не сержусь на Вас за эту чудовищную выходку… Фердинанд.
Принц Фердинанд: - Да, моя госпожа.
Бланжера: - Тебя никто не заставляет входить в дом, но если захочешь, мы будем иногда видеться у ручья, под старой липой. Но уже не в этом году, Фердинанд, Вы меня поняли? Вот и прекрасно. А теперь идите отсюда скорее, идите!
Принц Фердинанд, раскланиваясь и пятясь, уходит.
Бланжера: - Как хорошо, что принц Йомена не слышал его. Он бы его, наверное, убил.
Игрена: - Нет. Я думаю, Алих бы просто посмеялся над ним.
Пауза.
Бланжера: - На срок до твоего замужества ему следовало бы дать какое-нибудь рыцарское задание. Бродил бы по острову, совершал бы подвиги во имя меня. Как ты думаешь?
Игрена: - Остров слишком мал даже для одного рыцаря.
Бланжера: - Ну… Тогда можно было бы послать его в какие-нибудь дальние страны. Мы ведь ничего не знаем о них. А он бы все разузнал, вернулся и рассказал бы нам. Или не вернулся бы, нашел бы там себе другую принцессу и остался с ней. Или просто не вернулся бы. Как ты думаешь, Игрена?
Игрена: - Нет никаких дальних стран, Бланжера. Остров один во всем Великом море.
Бланжера: - Постой. Но как же корабли? Они же приплывают издалека!
Игрена: - И никаких кораблей издалека тоже нет. Это корабли королевства Йомен. Еще одна удачная шутка Алиха.
Бланжера (резко повернувшись в сторону окна): - Игрена… Значит… Значит, это единственный способ сбежать отсюда, да?
Игрена молча прослеживает направление взгляда Бланжеры.
Бланжера: - Игрена. Я говорила с Алихом, я просила его отказаться от тебя. Я хочу, чтобы ты знала это. Он не согласился. Но я не хочу вашего брака, ты это знала всегда. И ты знаешь, почему. Я очень боюсь потерять тебя, Игрена. Ты… ты же единственное на этом свете существо, которое я люблю, не в обиду родителям будет сказано, конечно, да вот Молли теперь у нас есть… Я хочу попросить тебя кое о чем, Игрена. Пожалуйста… Ты слушаешь маня?
Игрена: - Да.
Бланжера: - Пожалуйста, не ходи в Башню. Не приближайся к ней даже, слышишь меня? Я прошу тебя, Игрена. Пожалуста! Почему ты молчишь?
Игрена: - Знаешь, Бланжера… Жили-были на свете две девочки. У них были папа с мамой и вообще было все, чего они только могли хотеть, даже клубничное мороженое в очень красивых мисочках, которое было в таких количествах, что им можно было удобрять клубничные грядки. Девочки жили очень счастливо. Но дома им было очень скучно. И тогда они решили, что каждый день будут на немного убегать из дома, чтобы бывать там, где они еще не бывали. Так они и поступали, и каждый день с ними случалось что-нибудь очень интересное и занимательное. Но однажды они поняли, что весь мир вокруг их дома ими уже исследован, а если они будут уходить чуть дальше, то не смогут вовремя возвращаться к ужину, за что родители их очень сильно отругают или даже накажут. И тогда…
Бланжера: - И что же было тогда?
Игрена: - И тогда девочки решили, что однажды они повзрослеют. Мама с папой перестанут ругать и наказывать их за регулярные опоздания к ужину, чудовища больше не будут в шутку пугать их на тропинках их непростых поисков – и вот тогда-то они и найдут способ узнать обо всем, что лежит за пределами их мира, ведь они точно знают, что их маленький островок – это далеко не все. Но никто из них не мог знать заранее, где проходит та единственная тропа, которая приведет их к цели, какова эта тропа и тропа ли это. Понимаешь, Бланжера?
Бланжера: - Я понимаю. Я все прекрасно понимаю. А лучше всего я понимаю то, что ты хочешь меня бросить! Она, эта чудовищная Башня, отнимает тебя у меня, час за часом, день за днем, ты уходишь, а этот лохматый черт Алих потворствует тебе! Думаешь я не понимаю? Я все прекрасно понимаю. Я… Игрена, милая… Не ходи туда. Не приближайся ты к этой Башне. Я знаю, что, как только ты войдешь туда, я потеряю тебя навсегда.
Игрена: - Бланжера… Я благодарна тебе за твои чувства, за твою заботу. Ты, наверное, очень огорчишься, если узнаешь, что я уже была там.
Бланжера: - Значит… Значит, все страшное уже случилось, да? Да… Значит, все зря… (отходит от окна на середину комнаты, говорит спиной к Игрене) То, на что я бы ни за что не пошла. То, на что бы я ни за что, ни ради чего не согласилась. Расставание с тобой. Я так боялась тебя потерять. Я думала, это странное желание – преодолеть этот остров со всеми его дурацкими порядками – я думала, это странное желание свяжет нас еще крепче, чем единая кровь и плоть. А оно разлучило нас. Оно сделало тебя другой. Ты уже не прежняя, Игрена, ты хотя бы понимаешь это? Я же чувствовала, что что-то не так, что-то больше не так, как надо… Смешно… раньше я смеялась над Фердинандом, когда он говорил, что его предает все, что он любит, потому что оно меняется. Теперь я понимаю, почему он так нравится мне. Я правда его понимаю. А тебя… Я больше не могу понимать тебя, Игрена.
Игрена (из глубины темнеющей комнаты): - Кто-то жил здесь прежде, задолго до нас: человекообразные боги или богоподобные люди. Они оставили после себя лишь нас – бледные, бескровные тени, которые, не помня себя, легко появляются и легко исчезают в один из облачных дней этого угасающего мира. И гонит ветер над землей облака, поскрипывают качели на ветви старой липы, и рождаются, рождаются и умирают бедные серые тени…
Бланжера: - Я больше не могу понимать тебя. Но я люблю тебя. Кем бы ты ни была, чем бы ты ни стала, я люблю и буду любить тебя, Игрена, дорогое ты мое чудовище. Я по-прежнему буду любить тебя. Может быть, даже чуточку сильней.
Игрена: - Я знаю, Бланжера. Я знаю.
Занавес.
(2013 г.)
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »