Геннадий Прашкевич: Пишешь от чувства вины16.05.2011

Наш главный Белый мамонт, наш великий современник и большой добрый друг, который никогда не останавливается на достигнутом, и нас учит двигаться вперед – и становиться лучше, добрее, и верить в общечеловеческую замечательную Теорию прогресса – Геннадий Мартович Прашкевич отмечает 70-летний юбилей. 70 лет – это не шутка! Поздравительно трубя, мы отправляемся к нему на беседу, чтобы читатели «Белого мамонта» знали, чем живет, дышит, почему пишет и как оценивает современную русскую литературу этот замечательный человек…

- Какими из своих произведений Вы по-настоящему гордитесь?

- Могу сказать совершенно точно – это, конечно, прежде всего роман исторический «Секретный дьяк», это роман «Теория прогресса» и, наверное, роман «Царь-Ужас». А также стихи. Они живут как-то сами по себе и я их за это уважаю. Но из крупных – прежде всего названные три вещи, которые, мне кажется, удались во всем: они переиздаются, они переводятся, их читают, и даже я иногда могу открыть их и почитать (смеется).

Когда удачную свою книгу берешь в руки, то не сразу понимаешь, как ты мог такое вот написать. Я, например, не понимаю, как я написал «Секретного дьяка». Это же огромнейший материал, я работал над ним более 10 лет, – огромное число героев задействовано в романе, у всех свои судьбы, абсолютно реальные, связанные с прототипами и прочее, прочее… «Царь-Ужас», в отличие от «Секретного дьяка», это фантастический роман, но в центре там все равно стоят реальные герои – Амедео Модильяни, Анна Ахматова, матрос с броненосца «Орел» Семен Юшин и другие. Наконец, третья книга – «Теория прогресса», - это роман о моем детстве. Герой его приходит однажды к ясной мысли, что ведь не может так быть, что если ты хочешь стать лучше, и хочешь кому-то помочь, не может так быть, чтобы к концу каждого тобою прожитого дня ты бы не становился чуть-чуть лучше, чем был утром... Правда, жизнь показывает ,что можно стать и немного хуже… (смеется).

- Есть такая версия, что писатели не сами пишут то, что пишут, а им кто-то сверху «нашептывает»…И, соответственно этой теории, писательство – это не работа…

- Нашептывать может только твоя собственная совесть, твой собственный опыт. Это чудесное сочетание опыта и совести я называю чувством вины – чувством вины за то, что ты не сделал, за то, что ты сделал, за то, что сделал не так... И все такое прочее... Все остальное – литература)))!

- Как Вы относитесь к наградам и премиям?

- Вещь приятная и необходимая. Награждают, значит, тебя видят, тебя замечают, есть стимул оставаться на этой высоте. Кроме того, пишущий человек, да и не только пишущий, вообще, творческий человек чрезвычайно раним, и его уязвляет очень многое. Написал ты роман, ты чувствуешь, что он прекрасен, а заходишь в Интернет, там уже торчат чьи-то рога: «а опять Прашкевич! а опять эта жаба, квакавшая еще в советские времена!» Огорчаешься, и вдруг твоя книга отмечается премией им. Тынянова, или им. Ефремова, или им. Беляева... Ладно, простим завистника... (смеется).

Другое дело, что нет премии идеально «чистых», по гамбургскому счету давно никто не работает. Это огорчительно.

- Вам долго не везло с премиями и наградами, когда все переломилось, изменилось?

- Почему-то советские литературные чиновники, считали, что мои книги не только не заслуживают никаких премий, но мне и самому-то в литературе делать нечего... Книги не выходили, а если выходили, то попадали под запрет – какие уж тут премии... (смеется). И все-таки я доказал, что я многого стою... (смеется). Были писатели, не терпевшие мня, но жадно ожидавшие каждую мою новую книжку. Это тоже премия – видеть такое... Что-то всегда подсказывало мне, что я работаю не зря, что не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра ситуация коренным образом изменится. И она изменилась. В принципе, я получил уже почти все, что мне хотелось бы получить.

- Советский Союз был самым читающим государством…Как Вы оцениваете то, что происходит сегодня с литературой, с любовью к книге?

- Книга – как хромосома. Если какая-то книга вовремя не издается или уничтожается цензурой или какими-то другими привходящими обстоятельствами, обрывки хромосом рассеиваются в белке, теряется важнейшая информация... Разрушая литературные связи, ликвидируя библиотеки и книжные магазины – мы рвем хромосомы своей собственной культуры... К сожалению, все последние 15-20 лет мы больше разрушали, чем строили... Но я умеренный оптимист и считаю, что быть умным, образованным, многознающим, воспитанным человеком все равно скоро станет модно... (смеется).

- В советское время Вас издавали не очень охотно, но я сама не раз слышала от Вас, что советскую литературу будут еще изучать...

- Я убежден в этом. В советское время выходило много весьма достойных книг – от Бабеля и Платонова до Астафьева и Аксенова – причем они выходили, в отличие от нынешних времен, тиражом минимально 15-30 тысяч, а вообще-то нормальными были многотысячные. Кроме того, работала прекрасно построенная система распространения: книга, изданная в Москве и Петербурге, быстро попадала на Камчатку и на Сахалин, а книгу, изданную на Сахалине, можно было легко купить и в Москве и в Ленинграде... Сейчас этого нет... Система книгораспространения разрушена, крупными тиражами издается в основном коммерческая литература, ее потоками и затоплена вся страна... Нынешняя культура попала в зависимость уже не от партийных деятелей, а от коммерческих организаторов, держателей тех или иных акций... – ведь они конкурировали друг с другом, и тут можно было найти и такую лазейку, чтобы твоя книга прошла… А в наше время все хотят денег. Я, впрочем, тоже хочу денег... (смеется). Это нормальная позиция современного писателя. Но я ради денег (в отличие от многих моих коллег) просто не буду заниматься халтурой...

- Что посоветуете человеку, у которого руки чешутся что-нибудь написать?

- Начать писать. Попробовать писать. Что тут еще посоветуешь. Через некоторое время он почувствует, продолжают у него чесаться руки или нет... (смеется).

- Над чем Вы сейчас работаете?

- В прошлом году я закончил биографию Герберта Джорджа Уэллса, эта книга уже вышла в Москве, в издательстве «Вече». Буквально недавно я закончил для серии «ЖЗЛ» («Молодая гвардия») биографию братьев Стругацких (в соавторстве с писателем и историком Дмитрием Володихиным). Вышла книга наших совместных работ с Алексеем Гребенниковым, а впереди... Посмотрим, посмотрим... Тут я так ненароком набрасывал кое-что и, кажется, получается некая новая странная вещь... «Закат Марса».., Или «Кафа»... Не стилизация, нет. Начиналась работа как некая стилизация под Алексея Н. Толстого, но переросло во что-то совсем другое... (смеется). Но всех тайн раскрывать не буду, планов много... Большой Старик лучше знает, что у нас получится... Вот такие дела (и бодрая улыбка на прощание).

Комментарии читателей:

• Добавить комментарий