Чужая переписка03.07.2017

Как выражали чувства, какие темы обсуждали и каким образом решали проблемы со своими женами и возлюбленными Джойс, Фицджеральд, Кафка и Ремарк — далее в подборке наиболее занимательных отрывков.

ДЖЕЙМС ДЖОЙС – НОРЕ БАРНАКЛ

Справка. Джойс познакомился со своей будущей женой и музой Норой 16 июня 1904 года. Позже об этом дне он и расскажет в своем романе «Улисс». Поженятся они лишь 27 лет спустя. За это время у пары родились сын и дочь, семья проживала в Триесте. Переписка Джойса и Норы, которую за свою откровенность часто называют порнографической и скандальной, датирована декабрем 1909-го. Тогда писателю пришлось на некоторое время уехать по делам в Дублин.

О разных проявлениях любви

5 декабря 1909 г., Дублин

Может, думаешь, эта любовь моя — ангел с грязцой? Так и есть. В неком смысле, в иные моменты. Порой

я тебя представляю самым пошлым извивом, настолько, что, пока не увижу, сказать не могу. <…> Я надеюсь, ты получила мою телеграмму и все поняла. До свиданья, моя дорогая. Боже праведный, как ты можешь любить это чудище, Нора? Прощай. С нетерпением жду ответа, родная. Твой Джим.

16 декабря 1909 г., Дублин

Я вижу охристый линолеум, ночь занавешена красною шторой, два кресла — простых и удобных: вот кухня, ковчег наш. Я знаю, ты справишься с этим. Безвылазно буду сидеть, развалившись, читать и курить, наблюдая, как ты кашеваришь. О бог мой небесный, как счастлив я буду! Огонь в очаге, и чашечка кофе, и дети, и ты: говорить, говорить, говорить с тобой, странноглазая жизнь и любовь моя, Нора, мой дикий, напоенный влагой цветок, по незримой ограде бегущий.

О страсти в разлуке

9 декабря 1909 г., Дублин

Ты, похоже, горишь (да, подвязки купи и чулки) нетерпением узнать, что я думаю про твое письмецо,

говоря, что моих оно будет похлеще? Чем же, друг мой? Ну да, в двух местах ты, пожалуй, меня превзошла: с языком (но не там, где меня изнуряешь) и словом — тем, написанным крупно над жирной волнистой чертой. О, как это волнующе — из твоих целомудренных уст это слышать, мерзавка!

ФРЭНСИС СКОТТ ФИЦДЖЕРАЛЬД – ЗЕЛЬДЕ СЕЙР

Справка. Фицджеральд и Зельда Сейр встретились в 1918 году в одном из баров американского городка Монтгомери. В 1920-м пара поженилась и переехала в Нью-Йорк. Их отношения никогда не были простыми и сопровождались постоянными скандалами. Переписка датирована последними годами жизни писателя, когда Зельда пребывала в больнице для душевнобольных.

О конфликте поколений

4 августа 1939 г., Энсино, Калифорния

Если говорить серьезно, то я не согласен с тобой, что причинил ей (дочери Скотти, — прим. ред.) вред, недвусмысленно дав понять, что ее ждет. Мне она больше всего нравится такая, как сейчас, — решительная и готовая постоять за себя. Хуже нет, когда она валится на спину и молотит каблуками воздух, не испытывая никакой благодарности за то, что для нее сделано (она считает, например, гольф на Вирджиния-Бич и возможность смотреть кино, не выходя из дома, чем-то само собой разумеющимся, ведь она принцесса).

19 марта 1940 г., Энсино, Калифорния

По-моему, ты недооцениваешь того, чего Скотти добилась в Вассаре. Ты вскользь обронила, что двух лет достаточно, но это не так. У нее прекрасные задатки. Она не просто собралась с силами и поступила в колледж так рано, ей удалось из заурядной студентки превратиться в одну из самых многообещающих. <…> У нас есть все основания гордиться нашей малышкой. Я сделаю что угодно, но дам ей возможность проучиться в колледже еще два года, она их заслужила. Она не просто талантлива, у нее организаторский гений.

О здоровье и прожитой жизни

6 октября 1939 г., Энсино, Калифорния

От тебя я прошу лишь одного: предоставь меня с моим кровохарканьем и надеждами самому себе, а я постараюсь заслужить право спасти тебя, разрешение дать тебе надежду. Твоя жизнь, как и моя, не удалась. Но мы не зря столько перенесли. Скотти должна быть счастливой, а этот год — самый важный в ее жизни.

О писательстве и таланте

19 марта 1940 г., Энсино, Калифорния

Пишу рассказы про Пэта Хобби — и жду. У меня возникла мысль написать серию комедий, которые снова начали бы печатать в популярных журналах, но, боже мой, я совсем забыт! «Гэтсби» не будут больше издавать в «Современной библиотеке» — его никто не покупает. Как обидно!

11 октября 1940 г., Голливуд, Калифорния

Не представляю, что ждет меня через три месяца, но, если я получу аванс хотя бы за одну из двух моих последних попыток, жизнь никогда уже не будет казаться мне такой мрачной, как год назад, когда я был уверен, что Голливуд внес мое имя в черный список конченых людей, хотя я этого ничем не заслужил.

18 мая 1940 г., Голливуд, Калифорния

Ты ведь по собственному опыту знаешь, что писать коммерческие вещи туда, где хорошо платят, — дело, требующее строго определенных навыков. <…> Как только я чувствую, что пишу под дешевый стандарт, перо останавливается, а мой талант оказывается где-то далеко-далеко, и, по правде сказать, я не могу упрекнуть их за то, что они отказывались служить мне не раз за последние три-четыре года: вспомнить только, что я пытался им скормить!

26 октября 1940 г., Голливуд, Калифорния

Читаю книгу Эрнеста («По ком звонит колокол», — прим. ред.), которую он мне прислал. Она хуже, чем «Прощай, оружие!». В ней нет ни накала, ни свежести, ни взлетов подлинного вдохновения. Но я думаю, что среднему читателю, воспитанному на Синклере Льюисе, она понравится больше других его вещей. Она вся состоит из приключений а-ля «Гекльберри Финн», но, как и все его книги, отмечена печатью большого ума и профессионализма. Наверное, жизнь так обламывает нас, что писать раз за разом одинаково хорошо практически невозможно.

ФРАНЦ КАФКА – МИЛЕНЕ ЕСЕНСКОЙ

Справка. Начало переписки Кафки с чешской журналисткой и переводчицей Миленой Есенской датировано 1919 годом, когда она попросила разрешение на перевод его рассказ «Кочегар». Они виделись всего 2 раза и вели активную переписку до ноября 1920-го, после чего писатель ее прекратил. Однако в конце жизни отправил свои дневники именно Милене.

О типичных женщинах

Меран-Унтермайс, пансион «Оттобург»

Я послал Вам несколько строчек из Праги, а потом из Мерана. Ответа не последовало. Впрочем, строчки мои, конечно же, не нуждались в сколько-нибудь спешном ответе, и если Ваше молчание есть всего лишь признак относительного благополучия, каковое, мы знаем, часто выражается в нерасположенности к писанию писем, то я вполне доволен. <…> Итак, я ожидаю одного из двух. Либо дальнейшего молчания, это означает: «Не беспокойтесь, у меня все в порядке»; либо же хоть нескольких строк.

О значении писем

Среда

И кому это пришла в голову мысль, что люди могут общаться друг с другом посредством писем! Можно думать о далеком человеке, можно коснуться близкого человека – все остальное выше сил человеческих. А писать письмо – это значит обнажаться перед призраками, чего они с жадностью и ждут. Написанные поцелуи не доходят по адресу – их выпивают призраки по дороге.

О любви и неопределенности

Понедельник, после обеда

Поскольку я люблю тебя (а я тебя люблю, непонятливое ты существо, и как любит море крохотную гальку на своем дне, так и моя любовь затопляет тебя всю, – а для тебя такой галькой да буду я, если дозволят небеса) – поскольку я тебя люблю, я люблю весь мир, а весь мир – это и твое левое плечо – нет, сначала было правое, – и потому целую его, когда мне заблагорассудится (а ты, будь добра, чуть приспусти на нем блузку), – но и левое плечо тоже, и твое лицо над моим в лесу, и твое лицо под моим в лесу, и забвение на твоей полуобнаженной груди. И потому ты права, когда говоришь, что мы были тогда одно, и тут мне страх неведом, ведь это мое единственное счастье, моя единственная гордость – и я сейчас имею в виду не один только лес.

Вторник

И когда я говорю, что ты для меня самое любимое, пожалуй, это тоже не подлинная любовь; любовь – то, что ты для меня нож, которым я копаюсь в себе.

Снова суббота

По-прежнему ли ты хочешь меня видеть после моих последних писем, я не могу судить; свое отношение к тебе я знаю (ты – моя, даже если я тебя никогда не увижу), я знаю его в той мере, в какой оно не поглощается необозримыми пространствами страха, а вот твоего отношения ко мне, повторяю, я совсем не знаю, Милена.

О глупом чувстве ревности

Вторник, утром

Я говорю это не из ревности, Милена, я не ревную. Либо мир так мал, либо мы так огромны, во всяком случае мы заполняем его целиком. К кому мне ревновать?

Пятница

Ревность, это в самом деле ревность, но я обещаю тебе, Милена, никогда тебя ею не терзать, только себя, только себя.

Четверг, позднее

Пришло ночное письмо из «Белого петуха» и письмо от понедельника, первое, очевидно более позднее, но не наверняка. Я только раз быстро их просмотрел и должен тебе сразу ответить, просить тебя не думать обо мне плохо… И никакой ревности тут нет, просто такая игра вокруг тебя; потому что я хочу тронуть тебя со всех сторон, в том числе и со стороны ревности, но это глупо и больше не повторится, это всего лишь нездоровые грезы одиночества.

О безысходности будущего

Суббота

Ты уже оставляла однажды своего мужа и тем легче могла бы оставить его сейчас, когда обстоятельства давят много сильней, – но, конечно, ты оставила бы его только ради того, чтобы оставить, а не ради какого-то еще другого человека. Но все эти рассуждения ни к чему не ведут – разве что к большей открытости.

Понедельник, вечер

Мало есть несомненных истин в мире, но вот эта из их числа: никогда мы не будем жить вместе, в общей квартире, бок о бок, с общим столом – никогда; даже общего города у нас не будет.

ЭРИХ МАРИЯ РЕМАРК – МАРЛЕН ДИТРИХ

Справка. Ремарк и Дитрих встретились в 1930 году в Берлине, однако близко общаться начали лишь через несколько лет. Их отношения складывались тяжело, а женитьба Ремарка на Полет Годар лишь поспособствовала их осложнению. Несмотря на это, пара продолжала переписываться до смерти писателя в 1970-м. Дитрих стала прообразом главной героини «Триумфальной арки», а из их переписки получилась книга «Скажи, что любишь меня». Правда, большая часть писем актрисы не сохранилась.

О своевременности встречи

23 декабря 1937 г., Париж

Я думаю, нас подарили друг другу, и в самое подходящее время. Мы до боли заждались друг друга. У нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего. Да мы и не хотели его. Надеялись на него, иногда, может быть – ночами, когда жизнь истаивает росой и уносит тебя по ту сторону реальности, к неопознанным морям забытых сновидений. Но потом мы опять забывали о нём и жили тем, что называется жизнью: брошенные на позиции перед неприятелем, слегка храбрящиеся, слегка усталые, циничные.

О мужском понимании любви

14 декабря 1938 г., Порто-Ронко

И, может быть, вот ещё что: твоё счастье – это моё счастье, и твой смех – это мой смех, и твоя радость – моя радость. И ещё я хочу сделать тебя весёлой, и чтобы ты знала: я всегда с тобой, рядом или нет. Ты никогда не должна быть одинокой, пока я с тобой. <…> Смейся же – я так люблю тебя, когда ты весела, — и какое это счастье для меня, что я тебе нужен.

О верности и измене

07 декабря 1937 г., Париж

Я верен тебе всецело, это ужасно, но даётся мне, кстати, без малейшего труда.

31 декабря 1938 г. — 02 января 1939 г., Порто-Ронко

Ах, небесное создание! Когда ты появилась в моем жилище и по-пумьи набросилась на меня, не зная, кому ты, собственно, с кем изменяешь, — ты всегда обманывала других со мной, мой ангел, ибо как ты могла обманывать меня, если я тебе позволял абсолютно все; какая ты была красивая и какая молодая, и насколько точно ты знала, где тебе самое место.

О работе и том, как стать лучше

Предположительно 18 января 1939 г., Порто-Ронко

Любимый свет мой, иногда я не в силах продолжать работу над этой вот книгой, я ненавижу ее, потому что она удерживает меня вдали от тебя; и тогда я достаю твои фотографии, раскладываю их перед собой, зная, что, в сущности, не должен был делать этого, потому что только хуже будет, но все-таки делаю, а потом разговариваю с тобой, и все становится хуже и еще хуже, просто невыносимо — и замечательно, и тогда я продолжаю писать с новыми силами. Моя рука опять меня подводит. Люби меня. Скажи мне, что любишь меня, я из-за этого делаюсь лучше. Я буду работать лучше и спокойнее, и быстрее, если ты скажешь мне, что любишь меня, ибо я живу только потому, что ты меня любишь. Люби меня, пума!

О женской красоте

31 декабря 1938 г. — 02 января 1939 г., Порто-Ронко

Удивительно, но то, что для любого другого составляет несомненное преимущество, в твоем случае едва ли не недостаток: то, что ты красива. На этом-то они и споткнулись, что очень легко объяснимо: ведь достаточно дать в кадре твое изображение. Красота и личность, очарование и характер — странное дело, но когда присутствуют оба эти качества, значительно повышаются требования к их носителю.

О полноте жизни

23 мая 1942 г., Беверли-Хиллз

Живи! Не растрачивай себя! Не давай обрезать себе крылья! Домохозяек и без тебя миллионы. Из бархата не шьют кухонных передников. Ветер не запрешь. А если попытаться, получится спертый воздух. Не волочи ноги! Танцуй! Смейся! Салют, салют!

Комментарии читателей:

• Добавить комментарий