Ярослава Пулинович – одно из самых ярких имён новой драмы. Ученица Николая Коляды, лауреат премии «Дебют-2008». Её пьесу «Наташина мечта» где только не ставили – в Новосибирске в «Старом доме», в саратовском тюзе, (этот спектакль, кстати, покажут в рамках фестиваля «Золотая маска-2011»), а ещё в Москве, Лондоне, Челябинске, Барнауле, Перми.

С Ярославой Пулинович говорила О. Римша

Помнишь, на вручении премии Павел Басинский сказал что-то вроде «вам, ровесникам, надо держаться друг друга, потому что на самом деле никакого диалога между поколениями нет». Что ты по этому поводу думаешь?

- Думаю, что и между сверстниками никакого особого диалога нет. Наше время – это вообще время аутистов. В том плане, что человеку больше не нужен диалог. Даже существуя в диалоге, он существует один на один с собой и слышит только себя. Наше поколение определяет отсутствие в человеке рефлексии, на мой взгляд. Я не знаю, нужно ли нам, ровесникам, держаться друг друга. Думаю, мы ничего не сможем друг другу сказать, и ничего друг от друга не услышим. Это не говорит о том, что писателю не нужно читать других современных писателей – это, наоборот, очень даже нужно и необходимо. Часто бывает даже так, что прочитав пьесу другого, загораешься своей, рождаются какие-то идеи. У меня так бывает.

Вот «поколение» - это ведь порождение времени? А каждое время требует от человека каких-то особенных качеств, которые вроде как должны помочь ему пробиться. Именно эти качества и отличают одно поколение от другого (наверное). Какие, по-твоему, качества нужны сейчас?

- Чтобы «пробиться» во все времена нужны были одни и те же качества. Думаю, не стоит перечислять, какие. Чтобы писать и быть прочитанным и услышанным – только и нужно, что писать, много, если чувствуешь в себе талант, конечно, и силу. А чтобы жить в наше время, думаю, никакой особой науки тут нет – как и во все времена, любить, прощать, работать, читать, и поменьше смотреть телевизор, чтоб не затухнуть.

По поводу твоего (и не только твоего) творчества я где-то прочитала «а почему это не проза?» А в чём вообще принципиальная разница между прозой и драмой, кроме техники написания, конечно?

- Драматургия больше цепляется за сюжет. А в остальном – разницы, на мой взгляд, нет. Почему это не проза? А почему не стихотворение? Если в произведении есть жизнь, искра – какая разница, проза это или что-то другое?

У тебя невероятный учитель – Николай Коляда. Что в тебе поменялось, когда ты стала у него учиться?

- Все.
Вся жизнь.

Наташа из твоей самой известной пьесы, как будто загнанная в угол полным отсутствием любви, присваивает себе парня. А он этого, похоже, даже не замечает. Она борется за него, страдает. Будь на его месте другой, наверное, с её стороны ничего не изменилось бы. Как ты думаешь, почему людям так нужно любить? Даже не столько быть любимыми, сколько любить самим?

- Это вопрос не ко мне. Не знаю, как-то так на этом свете заведено, мне кажется. Без любви нет смысла ни в чем.

Потом Наташа говорит, что ни в чём не виновата, потому что у неё мечта такая – замуж выйти. Как ты считаешь, мечта делает человека привлекательней? Или это эгоизм в людях играет?

- Да, мечта делает человека привлекательней и лучше. Открывает его. Возвышает. Мне нравятся люди, у которых есть мечта.

Мне всегда было интересно, каково это – быть драматургом. Ты пишешь текст, в голове появляются образы, решения и всё такое. А потом режиссер берёт и делает всё по-своему. Тебе никогда не хотелось вмешаться в процесс постановки? И вообще, не хотела бы сама поставить спектакль по своей же пьесе?

- Я поставила один спектакль, но не по своей пьесе, а по пьесе моей подруги и замечательного драматурга Ани Батуриной. Считаю, что спектакль, хоть и средний, но получился. Другое дело, что я поняла, что режиссура – это абсолютно не мое. Я этого не знаю и не умею. Мне было очень тяжело. Режиссер – человек, который способен повести за собой, способен взять на себя ответственность за других, прежде всего. Режиссер – человек, который знает все, начиная с концепции спектакля, и заканчивая местонахождением диска с такими-то и такими-то треками и ответом на вопрос, почему уже двенадцать, световик обещался в десять, а его все нет. По моим пьесам были удачные, на мой взгляд, постановки и неудачные. Я стараюсь не расстраиваться, когда мне не нравится спектакль. Так бывает. Режиссер такой же художник, как и автор, он вправе все сделать по своему, прочитать текст иначе, чем ты его видишь. Мне только не нравится, когда самостоятельно переписывают текст, – это нечестно, мне кажется.

Ты с самого детства себя ощущала «драматургом»? Или поначалу удивлялась – «я и драматург, странно…»?

- Я в детстве еще начала писать. Но ничему такому не удивлялась, я как-то вообще об этом не думала. Я себя до сих пор драматургом почти никогда не называю. Когда в поезде или еще где-то спрашивают, кем работаю, говорю – парикмахер или еще что-то в этом роде.

И ещё, кто твой любимый литературный персонаж?

- Наверное, в зависимости от того, какую книгу я недавно читала. Когда-то был Эдичка из романа Лимонова. Я с ним прямо беседы мысленно вела. Князь Мышкин еще. Шоша из одноименного романа Зингера. Профессор Снег из «Гарри Поттера»)).